Река Имчжин-ган берёт начало в горах в центрально-восточной части Корейского полуострова и несёт свои воды на протяжении 244 км, деля полуостров на юг и север, а в конце пути, встретившись с рекой Хан-ган, впадает в Западное море. Переправа Имчжин в Пхачжу провинции Кёнги-до до разделения была важным пунктом на внутренних водных путях, но после Корейской войны превратилась в тоскливое место, где вдоль ограждения из колючей проволоки ходят патрули, а в акватории появляются только редкие рыболовецкие суда, получившие специальное разрешение.
В Пхачжу, на берегу реки Имчжин-ган, в Экому зее ДМЗ, как на выставочном стенде, расположена инсталляция «Летящие комусины мира». В каждой резиновой туфле — солнечный цветок флип-флап. Как символы душ людей, которые хотели бы ступить на северокорейскую землю. Это совместный проект Сон Ёнгви и Ян Сихуна, победивший на конкурсе студенческих работ в 2010 г.
Я иду вдоль реки.
Ветер пропитан густыми ароматами цветущих трав. Я иду по берегу реки с двумя товарищами. В первой половине 1970-х годов мы вместе учились в старших классах. И все трое разделяли один и тот же взгляд на жизнь — взгляд людей, пишущих стихи. Как в возрасте 17-18 лет мы решили, что будем зарабатывать на жизнь поэзий, — до сих пор остаётся для меня загадкой.
«Да это же не поэзия!»
Во время учёбы в старших классах мы встречались два раза в неделю, чтобы обсуждать поэзию. Сначала мы читали последние стихи маститых поэтов, а потом свои собственные, после чего переходили к обсуждению. Тогда нам довелось пережить странное состояние: мы вдруг почувствовали, что наши стихи намного красивее, чем те, что публикуют именитые поэты в литературных журналах. Во время обсуждения наших собственных стихов страсти всегда накалялись до предела. А излюбленным выражением, неизменно звучавшим, словно рефрен, в ходе разбора стихов, было «Да это же не поэзия!». И не важно, сколь прекрасными или глубокими были стихи, из уст товарищей снова и снова звучала эта фраза.
Однажды один из товарищей прочёл нам свои новые стихи. Стихи, в которые он вложил души больше, чем когда бы то ни было. А я сказал ему: «Да это же не поэзия! Это ужасно. От них несёт избитыми клише. Расскажи мне, почему, по-твоему, это поэзия». Тут он начал рыться в своей лежащей рядом сумке. И неожиданно извлёк из её недр огромный армейский нож. Значит, наш товарищ, вложив всю душу в новые стихи, накануне вечером отправился на традиционный рынок Кванчжу и купил там этот нож. Видимо, на его взгляд, так он идеально подготовился к обсуждению. Мол, кто скажет, что это не поэзия, тот мне больше не товарищ.
Маршрут военного патрулирования, закрытый для гражданских лиц с 1971 г., по прошествии 45 лет стал маршрутом изучения экосистемы берега реки Имчжин-ган. Теперь любой желающий, заранее подав заявку, может в сопровождении гида пройти по этому марш руту и полюбоваться великолепными видами, спрятанными за ограждением.
Удев эту картину, люди сообщили в полицию, и вскоре нас арестовали прибывшие на место полицейские.
— Почему вы с ножом преследовали своих товарищей? — спросил полицейский.
— Они сказали, что мои стихи — это не поэзия.
Ответ нашего товарища привёл полицейского в недоумение, поэтому он повторил вопрос:
— Зачем вы гнались с ножом за ребятами?
— Они сказали, что мои стихи — это не поэзия, а мусор.
Не поверив своим ушам, полицейский помотал головой, и в этот момент пришёл наш учитель. Полицейский показал ему только что составленный протокол.
— Говорит, мол, они сказали, что его стихи — это не поэзия, вот он и погнался за ними с ножом. Ну не бред ли?
Учитель вдумчиво прочёл записи полицейского и коротко ответил:
— Не бред.
Нас отпустили под поручительство учителя, и мы продолжили писать стихи вплоть до выпуска из школы.
В наши дни переправа Имчжин, некогда важный пункт на пути из Ханяна в Ый чжу, — это печальное место, которое навещают лишь редкие рыболовецкие судёнышки постоянных жителей Зоны гражданского контроля.
Терзающий душу путь вдоль реки
Мы идём вдоль реки с моими старыми школьными товарищами. С той поры минуло больше 40 лет. Один из нас стал врачом, а другой товарищ и я — преподавателями поэзии в вузе. Но что касается поэзии, лучшим из нас, наверное, является нынешний врач. Два года назад у берегов Кореи случилась трагедия. Затонул паром «Севоль», унеся с собой жизни 304 человек. 250 из них были отправившимися на экскурсию учениками старших классов из одной школы. Наш друг, ставший врачом, каждую ночь писал по стихотворению — каждой из душ людей, погибших на пароме, всего 304 стихотворения. Эти стихи, которые он после долгого дня в больнице писал по ночам, сражаясь с глубокой печалью, осенью выходят в свет в виде сборника. Мой второй товарищ в 1986 году опубликовал поэму «Имчжин-ган». В ней рассказывается история молодого человека по имени Ким Накчун, который, в возрасте двадцати с небольшим лет, в июне 1955 года проник в КНДР, переплыв реку Имчжин-ган, а спустя год вернулся в Южную Корею.
Со смотровой площадки павильона Имчжингак, возведённого примерно в 7 км к югу от линии перемирия, можно одним взглядом окинуть реку Имчжин-ган, а также увидеть связывающий Юг с Севером мост Свободы, поля и горы на северной стороне. От Имчжин гака до Сеула 53 км, а до Кэсона — 22 км.
В 1954 году вскоре после окончания Корейской войны этот молодой человек разработал «План создания независимой молодёжной коммуны ради объединения». План призывал молодых людей обеих стран создать коммуну, в которой они не имели бы гражданства ни одной из сторон и самостоятельно управляли бы своей жизнедеятельностью при совместной поддержке правительств Юга и Севера. На Юге режим И Сынмана заклеймил автора этого утопического и романтичного плана как душевнобольного. Тогда, рискуя жизнью, в дождь юноша переплыл Имчжин-ган и предложил этот же план северной стороне. Реакция Севера была не лучше: сначала молодого человека объявили шпионом, а потом отправили на Юг, где он 5 раз был приговорён к смертной казни и провёл 18 лет в тюрьме.
Ставшая невольным соучастником трагедии река спокойно несёт свои воды. Дорога, по которой мы идём, была открыта для гражданских лиц в марте этого года как Экологический маршрут реки Имчжин-ган. Отрезок пути длиной 9,1 км тянется от Имчжингака до водно-болотных угодий Юльгок. Вдоль дороги цветут цветы, которых я раньше никогда не видел. Мой товарищ — тот, что написал «Имчжин-ган», — знает названия растений больше всех моих знакомых. Так что он идеальный спутник для прогулки по этому маршруту. Мы идём вдоль южной стороны ограждения из колючей проволоки. Мягко дует ветер, а вода в реке синеет всеми оттенками неба.
Примерно через 2 км пути мы заметили на ограждении несколько художественных инсталляций. Одна из них привлекла наше внимание. В решётке ограждения — белые «комусины». Сколько там сотен пар — не сосчитать. В каждой резиновой туфле — солнечный цветок флип-флап. Как символы страдающих душ людей, которые мечтают ступить на недостижимую северокорейскую землю. Люди идут вдоль реки Имчжин-ган, и их сердца — один сплошной сгусток боли.
30 июня 1983 года национальная телерадиокомпания KBS начала кампанию, чтобы помочь корейцам найти своих кровных родственников, с которыми их разлучила Корейская война. В ходе телемарафона, который продолжался 453 часов 45 минут и транслировался в прямом эфире на протяжении 138 дней, до 14 ноября того же года, 10.189 корейцев воссоединились с потерянными родными. В 2015 году архивные записи этой передачи были включены в реестр «Память мира» ЮНЕСКО. Теперь они сохранятся на века как яркие документальные свидетельства трагедии, ставшей результатом человеческих действий, и боли неугасающей любви, с которыми не сравнится никакой литературный вымысел.
«Вот и дожил до этого дня»
В апреле 1999 года нам троим довелось ступить на северокорейскую землю — ранее, в ноябре 1998 года, горы Кымган-сан открыли для туристов. Когда на рассвете наше судно достигло порта Чанчжон и бросило якорь, я потерял дар речи. Лежащая перед нами северокорейская земля вся была одного цвета. И горы, и суда, и здания — всё было коричневое или коричневых оттенков. Когда мы вошли в здание таможни для прохождения паспортного контроля, мы страшно волновались, не зная, какими словами приветствовать северокорейских собратьев. Перебрав в голове несколько приветствий, я так и не смог найти подходящих слов. И когда пограничник взял мои документы, я сказал ему: «Вот и дожил до этого дня». Он угрюмо кивнул.
Во время подъёма на пик Кучжон-бон нас сопровождала девушка-гид с прелестными щёчками, словно тронутыми румянами персикового оттенка. Мне хотелось с ней заговорить, но я помнил, что это запрещено. Тогда я, за спиной девушки, пробормотал себе под нос: «Цветки азалии такие красивые, будто нарумянены». И она отреагировала: «Правда ведь красивые?» Так завязался наш разговор. «А чем вы занимаетесь, товарищ?» — «Стихи пишу». Никогда в жизни я так не волновался, сообщая о своём занятии. «Пишите много хороших стихов!», — сказала она, и это были лучшие слова на прощание, которые я слышал в своей жизни.
В работе Хан Сонпхиля «Faction», вывешенной в Экомузее ДМЗ в Пхачжу, изображена воображаемая сцена — к повернувшемуся спиной северокорейскому офицеру протягивает руку южнокорейский солдат, вывеску «Павильон Пханмун» заменяют вывеской «Павильон Объединения».
Пройдя примерно 7 км по маршруту, мы добираемся до переправы Имчжин. В эпоху Чосон эта переправа была важным пунктом на пути из Ханяна в Ыйчжу. А в период Трёх государств здесь проходила граница между Когурё, Пэкче и Силла и, как следствие, велись все крупные сражения. В ходе Корейской войны, будучи стратегически важным пунктом, переправа неоднократно переходила из рук в руки, оказываясь под контролем то Севера, то Юга.
У переправы лежит около десятка связанных между собой деревянных лодок. Это судёнышки местных рыболовов. На переправе, огороженной колючей проволокой, есть сторожевой пост, а доступ на неё разрешён только местным жителям. Поскольку это был важный узел старой национальной трассы №1, идущей в Ыйчжу, я представлял себя что-то грандиозное, но передо мной был лишь клочок песчаного берега размером с волейбольную площадку. Переправа, не связанная с другим берегом, перестала быть таковой. Когда мы добираемся до водно-болотных угодий Юльгок, наш маршрут подходит к концу.
Смотровая площадка на передовой и Парк Мира
На второй день мы отправились на смотровую площадку Тхэпхун в уезде Ёнчхон-гун. Площадка стоит на высоте 264 м на берегу реки Имчжин-ган, в 65 км от Сеула и в 140 км от Пхеньяна. Пройти на территорию комплекса можно только после проверки документов. Здесь есть протестантская церковь, католический собор и буддийская молельня. Мы сразу видим памятную стелу, посвящённую юношам-танкистам, участвовавшим в Корейской войне. В том же возрасте, когда мы пылко обсуждали поэзию, эти ребята вели танки на позиции противника. «Мы, юные танкисты в составе 57 роты, идём вперёд, сплочённые, как сталь». Эти строчки, выгравированные на стеле, взяты из боевой песни юношеской танковой бригады. Безмолвно стоя у стелы, мы отдаём дань памяти героически погибшим ребятам, не оставившим ни имён, ни личных номеров.
На заболоченных территориях Парка Мира в уезде Ёнчхон-гун (провинция Кёнги-до) пышно цветут полевые цветы. Галерея Ёнган, виднеющаяся за парком, открылась в мае этого года в перестроенном властями уезда Выставочном павильоне Безопасности. Это первое пространство искусства в Зоне гражданского контроля. Снаружи на здании вывешена совместная инсталляция Хан Сонпхиля и Чо Санги «Ворота мира».
Вскоре мы снова замираем, на этот раз у стелы памяти 36.940 американских солдат, погибших в Корейской войне в составе сил ООН. 36.940 солдат, мечтавших создать лучший мир и прожить в нём прекрасную, яркую жизнь, похоронены на склонах гор Корейского полуострова. Те, кто остался, наверное, должны «жить за двоих» — чтобы исполнить мечты и тех, кто не вернулся.
Мы заходим внутрь здания и поднимаемся на смотровую площадку. Отсюда можно невооружённым глазом увидеть северокорейские сторожевые посты. Поскольку площадка расположена всего в 800 м от военной демаркационной линии и в 1600 м от ближайшего северокорейского сторожевого поста, даже по меркам ДМЗ — это передний край.
В атмосфере примирения между Югом и Севером в 1998 г. открылся путь по морю к горам Кымган-сан, а в 2003 г. и путь по суше, поэтому южные корейцы одно время могли позволить себе путешествие к знаменитым горам Кымган-сан на туристическом автобусе, следующем вдоль побережья Восточного моря. Этот проект сотрудничества между двумя странами был приостановлен в июле 2008 г. и до сих пор не возобновлён.
Два берега реки Имчжин-ган, разделяющей Север и Юг, настолько разные, что их не спутать. Горы и поля на северной стороне красновато-коричневые. Не видно ни лесов, ни деревьев. То, что лежащий перед нами обширный участок голой земли, — это северокорейские кукурузные поля, мы понимаем только после объяснения часового. Щемит сердце. Каково на душе у людей, сажающих кукурузу у самой передовой? Говорят, что в ясный день работающих на земле северокорейцев можно увидеть невооружённым глазом. Но в день нашего визита их не было видно. А в стационарный бинокль лишь неясно была видна северокорейская деревня Очжандон. Прямо перед нами была высота Нори-кочжи. Говорят, что во время войны на каждый квадратный метр этой возвышенности пришлось 4500 пуль, поэтому она стала ниже примерно на 5 метров.
Спустившись со смотровой площадки Тхэпхун, мы направляемся в Парк Мира — комплекс водно-болотных угодий, расположенный совсем рядом, на берегу Имчжин-гана.
В этом заболоченном месте, созданном человеком, зимуют сотни уссурийских журавлей. Эти белые птицы с тёмно-красной макушкой, которых по-корейски называют «хак», имеют рост 140 см, размах крыльев 240 см и вес около 10 кг. В Корее журавли считаются хорошим предзнаменованием: прилетел журавль, значит, жди чего-нибудь хорошего. А что для корейца может быть лучше, чем объединение? Создание на берегу реки Имчжин-ган, где раны войны особенно глубоки, места для обитания журавлей, чтобы те прилетали сюда каждый год, корейцам кажется своего рода тотемизмом. В управе уезда Ёнчхон-гун установили «Почтовый ящик медленной журавлиной почты». Говорят, что если бросить в него письмо, то его отправят только через год — в знак солидарности с теми, кто целый год терпеливо ждёт возвращения журавлей. А может быть, это выражение чаяний корейцев, которые живут с надеждой на то, что в следующем году неожиданно наступит мир. Я тоже решил написать открытку, чтобы опустить в тот ящик. А когда задумался над тем, что бы написать, в памяти всплыли слова, сказанные на прощание девушкой-гидом в горах Кымган-сан:
«Продолжайте писать стихи — до самого дня объединения!»
Квак Чэгу поэт
Бэ Бёнгу фотограф
***
Источник: Koreana ОСЕНЬ 2016 TOM.12 Nº.3
Комментирование закрыто.