Валерий Ким. Забытый герой. Исторический очерк

Тюмень. 1920 г.

Вернувшись в Кемерово из Тюмени, куда летом 2023 года ездил по архивным делам, я принялся за анализ протоколов заседаний корейско-китайской секции коммунистов Тюмени, хранящихся в архиве ГАСПИТО.

Во-первых, я понял, что в этой группе главным коммунистом был не мой дед Ким Ван Ген, а Ким Си Шу. А Ким Ван Ген был малоразговорчивым человеком и его редко упоминали в протоколах заседаний. Но это можно объяснить тем, что Ким Ван Ген был гораздо старше большинства корейских и китайских коммунистов и прошел суровую школу партизанской войны с японцами. Именно за это его избрали председателем Корейского революционного комитета в 1919 году и Корейской революционной организации в 1920-м…

На заседании от 3 января 1921 года обсуждался вопрос об организации субботников для ликвидации разрухи в Тюмени. В этом заседании принимал участие представитель от Московского китайского комитета РКПб Ан Нен Хак. Он объяснял, что такое прибавочная стоимость и каким образом капиталисты загоняют простой народ в кабалу. А потому в постановлении было записано, что товарищу Ивану Цою поручается руководство субботниками для того, чтобы покончить с разрухой.

Кроме того, на этом заседании постановили, что все беспартийные китайские и корейские организации должны работать в Тюмени под руководством коммунистов, а не самостоятельно. То есть следует добиться того, чтобы коммунисты руководили всем в городе.

На этом же заседании приняли в партию кандидатами несколько человек.

На заседании от 25 января 1921 года обсуждался вопрос о выборе делегатов на корейский коммунистический съезд в г. Благовещенск. Он должен был состояться 1 марта 1921 года. Делегатами выбрали Ан Нен Хака (от московской организации РКПб) и Ким Си Шу. При этом Ким Ван Ген и другие коммунисты поручились за кандидатуру Ан Нен Хака. За это Ан Нен Хак поблагодарил всех и отметил, что тюменская секция корейских и китайских коммунистов проделала большую работу по вербовке добровольцев в 3 Интернациональный полк 5 Красной армии.

Более того: возможно,   что   Ан Нен Хак   был   первым   руководителем корейско-китайской секции коммунистов в Тюмени. Но в июле 1920 г. он был отозван в Москву на партийную работу и стал членом оргбюро китайских и корейских коммунистов при ЦК РКПб, основав выход первой китайской коммунистической газеты «Пробуждение Востока». И этот   факт   –    жирная черта   в   истории   всех тюменских коммунистов.  В  том  числе  и  Ким  Ван Гена.

В интернет-статье об известном корейском коммунисте Пак Динь Шуне (1897-1938 г.г.) цитируется высказывание корейца Ан Нен Хака о том, что бюро китайских и корейских коммунистов при ЦК РКПб выработало план создания Всемирной социалистической федеративной республики, которая должна быть создана до 1 января 1927 г. Ан Нен Хак особо подчеркивал роль

хунхузов, которые могли бы стать огромной силой в 150 миллионов в борьбе за всемирную революцию. Нужно только этих потенциальных революционеров связать с коммунистами и дело пойдет (РГАСПИ, Ф. 495, Оп. 1, д. 26, л. 50-51). Что было, конечно, чистой воды утопией.

А вот что сказано в отчете о деятельности корейско-китайской секции РКП в Тюмени за 1920 год.

Со дня организации корейско-китайского бюро (секции) на 28 декабря 1920 г. в бюро числилось 27 человек членов партии и кандидатов. Из них отправлены в Интерполк 10 человек; на политкурсы 2 человека; по делам реэвакуации 2 человека; 1 человек послан в Иркутск на съезд. В настоящее время числятся 12 человек. Работа велась следующая: проведено 11 партсобраний; 4 массовых митинга, где главным образом говорилось: о движении восточных народов; что такое РКПб; для чего организуются интерполки и  др.  После  этих  митингов  проводилась  вербовка  добровольцев.

На партийном и беспартийном собрании был сделан доклад о 4-м Всероссийском съезде народов Востока. В марте месяце организована общеобразовательная школа, где после каждой лекции один час посвящался знакомству с азбукой коммунизма. Всего прочитано 8 лекций; но ввиду отъезда курсантов в Интерполк школа перестала функционировать.

Кто такой Ан Нен Хак, мне не было известно. Но раз за него поручался Ким Ван Ген, то можно предполагать, что они хорошо знали друг друга. И, возможно, вместе воевали с колчаковцами в Перми, вместе попали в плен, вместе находились в концлагере для военнопленных в Тюмени и вместе вступили в партию РКПб в конце 1919 года. Но я думал, что по возрасту Ан Нен Хак был старше Ким Ван Гена. Потому он работал в Китайском бюро при ЦК РКПб, а мой дед – всего лишь командиром взвода охраны на станции Тюмень.

Вернувшись в Кемерово из Тюмени, я решил выяснить происхождение и историю жизни неизвестного для меня корейского коммуниста. Быть может, это позволит более правильно понять историю жизни и моего деда.

И вот что я выяснил.

Во-первых, имя Хак переводится как Герой. А словосочетание «Аннён» означает слово «привет». А все вместе имя Ан Нен Хак можно перевести как «Привет, герой!». То есть оно является псевдонимом. И этот очень громкий псевдоним мог носить только смелый и отчаянный человек, прошедший – как говорят русские – огонь, воду и медные трубы.

Вот с каким корейцем пришлось повстречаться моему деду в Тюмени и, возможно, в Перми, где происходили жестокие бои с колчаковцами в начале зимы 1918 года.

Придя к выводу, что Ан Нен Хак был известным в России корейским коммунистом, я послал запрос в Российский Государственный архив социально-политической истории, о котором узнал, занимаясь поиском партийных документов на своего деда. К сожалению, безрезультатно. Быть может, мне больше повезет с документами Ан Нен Хака?

Так это и оказалось!

Из архива РГАСПИ пришел ответ  по  поводу  документов руководящего работника РКПб Ан Ян Хака (Ан-Ян-Хак, Ан Эн Хак Н.Т., Ан-Эн-Хак С.И., Аненхак, Ан Янхак) 1878 г.р. В архиве выявлено Личное дело Ан Ян Хака, в котором находятся несколько документов. И в случае необходимости РГАСПИ готов предоставить копии указанных документов в соответствии с прейскурантом.

Очень интересный ответ! Оказывается, Ан Нен Хак был всего на 4 года старше Ким Ван Гена. Поэтому не исключено, что они были в Тюмени друзьями. И то, что Ким Ван Ген поручился за Ан Нен Хака тогда, когда избирали делегатов на коммунистический съезд в Благовещенск, говорит об их дружеских отношениях.

Правда, удивительно то, что у товарища Ким Ван Гена по жизни в Тюмени было столь много псевдонимов. Как у настоящего большевика-конспиратора!

В общем, надо вновь обращаться в архив РГАСПИ и просить копию Личного дела «ответственного работника» РКПб Ан Ян Хака. Вдруг там будет

нечто такое, что поможет в поисках документов деда Кима и других корейских коммунистов.

В сборнике   «Интернационалисты.   Трудящиеся   зарубежных   стран –участники борьбы за власть   Советов.   Том 1»   (М., «Наука», 1967 г.)   среди главных корейцев-коммунистов, создававших интернациональные красногвардейские отряды, упоминается Ан Нен Хак. Военные вопросы были в центре внимания Центрального комитета китайских и корейских коммунистических организаций, созданного в июле 1920 г. при ЦК РКПб. И одним из членов ЦК ККО был Ан Нен Хак, делегированный в эту организацию от тюменских коммунистов-китайцев и корейцев.

Есть упоминания об Ан Нен Хаке и в других интернет-статьях, посвященных китайским интернационалистам на Гражданской войне. Но… очень краткие. В них говорится,  что  еще  весной  1918  г.   участник   Первой русской революции и известный корейский коммунист Ан Нен Хак организовал в Тюмени китайский рабочий красногвардейский отряд, с которым после падения Тюмени 20 июля 1918 г. смог пробиться к Перми и принять участие в обороне города. А после оставления Перми часть отряда Ан Нен Хака влилась в 3 Красную армию. Вот только какова дальнейшая судьба этого корейского коммуниста?..

В книге В.А. Данилова «Интернационалисты на Урале и в Сибири» сказано, что к июлю 1918 г. последним оплотом Советской власти в Западной Сибири оставалась Тюмень.

В середине июня образовалось два направления Тюменского фронта: тобольское по северным рекам и ишимское – по железной дороге на Омск.

В период обороны Тюмени  к  красногвардейскому  отряду  из  Тюмени присоединился отряд интернационалистов-венгров, пришедший   со   стороны Омска   лесами,   так  как  вся  территория  южнее  Тюмени  была  уже  занята белыми. В омском отряде было около 600 человек. Да еще пришел на помощь тюменцам интернациональный отряд из Перми. Может, этот отряд был китайским и его возглавлял Ан Нен Хак?..

4 июля отряды белочехов и казаков прорвались на станцию Вагай и окружили небольшой интернациональный гарнизон станции. Девять красногвардейцев подорвали себя, а   одиннадцать   человек   были   схвачены белочехами и расстреляны. Среди них были латыш Дульнис, австриец Ольберх, венгр Абрек и китаец Чин Лин. Их похоронили после освобождения станции в центре Тюмени на Городской (бывшей Александровской)  площади.

Геройски сражались интернационалисты-венгры и у станции Ялуторовск. И здесь после захвата станции белогвардейцы зверски расправились с десятью военнопленными-венграми…

14 июля начались последние бои на подступах к Тюмени у реки Пышмы, а 20 июля 1918 года красногвардейцы оставили город и отправились по железной дороге в сторону Камышлова и Екатеринбурга…

К сожалению, в книге В.А. Данилова об интернациональном отряде под командованием Ан Нен Хака, пробившимся из Тюмени на Средний Урал и соединившимся там с защитниками Перми, ничего не сказано. И это очень странно!

В очерке тюменского историка Анатолия Кононенко «Первое пришествие коммунизма» сказано, что в начале 1918 года, когда была установлена советская власть в Тюменском уезде, в Тюмени стал создаваться первый красногвардейский отряд из рабочей молодежи с заводов и рабочих-железнодорожников. А к весне того года в Тюмени появилось несколько интернациональных красногвардейских отрядов, состоящих из бывших пленных тюменского концлагеря: немцев, австрийцев и венгров. Вот только чехов в этих отрядов не было по причине национальной розни между ними и венграми. Но были ли китайцы в этих отрядах, А.А. Кононенко тоже не пишет. Поэтому можно только предполагать, что среди железнодорожных рабочих в красногвардейских отрядах китайцы все-таки были.

Как правило, китайцы на железнодорожных станциях занимались ремонтом и обслуживанием железнодорожных путей, а также погрузочно-разгрузочными работами и заготовкой дров. А когда в Тюмени весной 1918 г. появился корейский агитатор Ан Нен Хак, то он стал призывать китайских рабочих к борьбе за советскую власть и против белой власти. Ведь он был связан с большевиками со времен Первой русской революции. А так как среди тюменских железнодорожников были китайские чернорабочие, которых нанимали на строительство и ремонт железных и гужевых дорог во время Первой мировой войны, то многие из них под влиянием агитации Ан Нен Хака вступили в китайский красногвардейский отряд, охранявший железнодорожные станции на подступах к Тюмени. В том числе на станциях Ялуторовск и Вагай.

Вот только документальных доказательств этому пока не найдено.

В ответе, присланном из архива РГАСПИ, имелся расчет выполненных работ, связанных с документами Ан Ен Хака. И вот что из этого расчета следовало:

1. выявление информации по теме запроса: документы 19 – 20 в.в. (до 1930 г.) – 6 листов машинописного текста;
2. учетно-партийные документы;
3. выявление одного документа 1931 г.

 Выходит, что Ан Нен (Ен) Хак, родившийся в 1878 г., был жив до 1931 года? То есть он прожил 53 года и не был убит в Маньчжурии японцами или китайцами – как я думал?.. Интересно! Может, он и направил Ким Ван Гена в Мурманск в 1923 году с мандатом Северо-западного бюро РКПб?

Кроме того, 6 листов машинописного текста формата А4 – очень много. Наверняка в этих листах записано, где родился Ан Нен Хак, из какого он рода и как попал в Россию во время Первой русской революции. Так как он в своих политических выступлениях упоминал маньчжурских хунхузов, то возможно, что был родом из Северной Кореи или из центральной ее части. Поэтому мог попасть в Россию на Урал еще до 1905 года, завербовавшись на уральские прииски или лесозаготовки. А во время Первой русской революции Ан Нен Хак мог примкнуть к большевикам и участвовать в политической борьбе с царизмом.

О корейцах на приисках, лесоразработках и на заводах Урала кое-какая информация в Интернете имеется. Поэтому до прихода архивных документов из Москвы можно было познакомиться со статьями на эту тему.

В частности, в статье двух сотрудников Института истории и археологии Уральского отделения РАН Е.Ю. Рукосуева и Г.Н. Шумкина сказано, что на Урале до Первой мировой войны китайцев и корейцев было незначительно. В Пермской губернии по переписи 1897 года числилось всего двое оседлых китайцев. Но во время русско-японской  войны  на  Урал  ссылали  китайцев,

корейцев и японцев, заподозренных в шпионаже. Поэтому в Перми в 1905 году проживало уже 69 сосланных граждан Китая. Если Ан Нен Хак появился в Перми в тот год, то он мог быть из  сосланных  корейцев маньчжурского или корейского происхождения.

В Перми после русско-японской войны постоянно жили 22 «желтых» азиата: китайцы, корейцы и японцы. Но все они находились под наблюдением полиции, которая посылала регулярные отчеты о них пермскому губернатору.

Ситуация кардинально изменилась с началом Первой мировой войны, когда русские рабочие на Урале стали уходить на фронт, а заменить их на заводах, рудниках и приисках стало некем. Поэтому неожиданно возникшую проблему решили за счет найма на Дальнем Востоке всех «желтых» рабочих, отправлявшихся на Урал по договорам, заключавшимся в Харбине. Среди них были маньчжурские китайцы и корейцы, а также некоторая часть корейцев из японской Кореи. Были ли среди них бывшие  корейские  инсургенты,  ученым

из Уральского отделения РАН не известно. Вероятно, потому, что специально они не занимались этим вопросом.

Но судьба ойротского корейца   Ким   Чун   Ха,   о   которой   мне   стало известно из   архивных   документов,   хранящихся   в Горно-Алтайске,  показывает, что бывшие корейские инсургенты на Урале и в Приуралье во время Первой мировой войны все-таки были. В частности, Ким Чун Ха в 1914-1916 г.г. работал под Екатеринбургом на строительстве железнодорожного тоннеля. В 1916 г. он был отправлен в Архангельск на рытье окопов, а оттуда – в Мурманск на строительство железной дороги.

По документам, хранящимся в ГИАДВ, Ким Чун Ха в 1908 г. был командиром большого повстанческого отряда, захватившего пограничную крепость в северокорейском городе Мусан, охранявшуюся японцами.

Ойротский кореец Ти Та Е работал в Перми до революции на лесопильном заводе, а во время Гражданской войны он вступил добровольцем в 225 Китайский полк, попал в плен к колчаковцам и был увезен в Тюмень, где находился в концлагере до августа 1919 года. Были и другие ойротские корейцы, работавшие в Перми до революции. Но все они 12 января 1938 года были расстреляны в Ойрот-Туре как «японские шпионы и диверсанты»…

К 1916 г. численность китайцев на уральских заводах, рудниках, приисках и на строительстве   железных   дорог   увеличилась   до   10   тысяч человек и даже более. А к 1917 году их численность составляло более 20  тысяч.

К сожалению, об участии некоторых китайцев и корейцев в   политической деятельности на стороне большевиков в статье Е.Ю. Рукосуева и Г.Н. Шумкина ничего не говорится. Но история жизни и гибели коммуниста Жэн Фу Чэна ярко показывает, что такие китайцы и корейцы на Урале были. Но дело в том, что многие из них погибли во время боев с колчаковцами  или  уехали после Гражданской   войны   в   Китай,   а   те,   что   не   уехали,   были расстреляны во время сталинских репрессий. Вот только где окончил свой жизненный путь Ан Нен Хак, в Интернете нет никаких данных.  И  это  очень странно.  Один    из    героев-интернационалистов,   возглавивший    китайско-корейскую  секцию  при ЦК  РКПб, неизвестно   куда   пропал   и   не   известно где закончил свой жизненный путь…

Исходя из данных статьи уральских историков, можно предположить две версии появления Ан Нен Хака на Урале. По первой моей версии он был сослан на Урал как участник забастовок, проходивших на зейских приисках в 1905-1906 годах. Забастовки русских и корейских старателей в городе Зейская пристань были подавлены казаками с помощью оружия, а сами забастовщики сосланы в разные районы России. В том числе и на Урал.

По второй моей версии Ан Нен Хак был сослан на Урал как заподозренный в японском шпионаже. В это трудно, конечно, поверить, зная отношение многих корейцев к японцам. Но в японском «шпионаже» обвиняли и корейских инсургентов, и партизан «Армии Справедливости». Поэтому и эту версию нельзя отвергать. Весьма   возможно,   что   обе   версии правильны. Русские власти могли сослать Ан Нен Хака на Урал за политическую деятельность на территории России под предлогом «японского шпионажа».

В январе 1905 г. петербургский журнал «Нива» сообщал: «Когда вспыхнула на Дальнем Востоке война, всем проживающим в районах боевых действий корейцам и японцам было предложено немедленно выехать в свое отечество. Но некоторые из них не пожелали или не смогли вернуться туда, и тогда их отправили внутрь России».

Так несколько сотен корейцев и японцев оказались в Перми.

Кроме  того,  в  Интернете  нашлась  статья  работников  архива  города Перми, в которой рассказывается о том, как сосланные в Пермь в 1904-1905 г.г. по законам военного времени корейцы стали интересоваться православием и даже креститься. Объяснялось это тем, что некоторые корейцы захотели остаться после русско-японской войны в России и получить земельный надел – как граждане Российской империи. Остальные ссыльные корейцы после этой войны стремились вернуться на Дальний Восток или переехать в Европейскую Россию.

Поэтому весьма возможно, что Ан Нен Хак в Перми в 1904-1905 г.г. принял православие и даже женился на русской женщине. Что касается рода его деятельности, то большинство корейцев (как и в других губернских городах) занимались набивкой папирос в китайских артелях, работой в прачечных и мелко-розничной торговлей…

Так как известно, что Ан Нен Хак в 1918 году проживал в Тюмени, где он создал из китайских рабочих красногвардейский отряд, принимавший затем участие в боях с колчаковцами под Пермью, то можно считать, что после русско-японской войны Ан Нен Хак покинул Пермь и в поисках лучшего заработка выехал по Сибирской железной дороге в Тюмень.

Наконец   из  архива   РГАСПИ   пришли   электронные     копии   семи   документов,   в   которых говорилось   об   Ан   Ен  (Нен)  Хаке.   К   сожалению,   их состояние было таким, что я с трудом читал тексты, написанные простым карандашом или выцветшими чернилами.

В архиве РГАСПИ нашлась анкета Ан Ен Хака для членов и кандидатов в члены РКПб за 1921 г. И ее данные оказались для меня гораздо важнее, чем анкета бывшего тюменского чекиста Бойко Иосифа Станиславовича за 1922 г., найденная мной на сайте екатеринбургского проекта МЦДИ.

В этой анкете, заполненной рукой самого корейца, записано следующее:

1. К какой партийной организации принадлежит (губернской, городской, уездной)? — состоял в омской корейской ячейке   при   городской

партийной организации;

2. Фамилия – Ан.
3. Имя и отчество – Ен Хак;
4. Год рождения – 1878 г.;
5. Состояние здоровья – слабое;
6. Семейное положение, состав семьи и ее местонахождение – женат; пять детей, проживающих с матерью в Тюмени;
7. Из какой местности происходит (город, уезд, губерния)? – из Кореи;
8. Какие местности России хорошо знает? – Приморье и Сибирь;
9. Был ли за границей (когда, где и как долго)? – В Японии (далее неразборчиво);
10. Национальность – кореец;
11. Родной язык – корейский;
12. Какие другие языки знает и насколько хорошо? – японский, китайский, русский;
13. Образование (в каких учебных заведениях учился, окончил ли, если не окончил, то сколько прошел классов или курсов?) – японские морские технические курсы (где – неразборчиво); четыре класса корейской школы;
14. Военная подготовка – слабая;
15. Участвовал ли в войнах и в качестве кого? (в 1914-1917 г.г. или в 1917-1920 г.г.) – запись отсутствует;
16. Какие знает специальности? – крестьянские;
17. Основное занятие до 1917 г. – крестьянство:
18. Чем еще занимался до 1917 г. – был водолазом (!).

Но в этой анкете отсутствует самое главное: номер партийного билета Ан Ен Хака. Он этот номер в анкете не записал случайно или преднамеренно? И нет записи о том, что Ан   Ен   Хак   участвовал   в   Гражданской   войне   на

Среднем Урале – как написано в некоторых исторических статьях. И о том, что этот кореец мог находиться в белогвардейском концлагере в Тюмени, тоже нет записи. Только записано, что военная подготовка слабая. Как и здоровье – после ранения или колчаковского (возможно) плена.

Посмотрим, что записано в этой анкете дальше.

19. Выполняемая работа с 1917 года (кроме партийной) – с 1910 г. в Перми выполнял работу корейским информатором (?);
20. Выполняемая работа в последнее время до прибытия в распоряжение ЦК (кроме партийной) – в 1919-1920 г.г. в Москве и по всей Сибири в корейских и китайских союзах выполнял работу парторганизатора;
21. С какого времени состоит в РКП? – с ноября 1919 г.;
22. Состоял ли в других партиях? (каких, когда, как долго) – в китайском революционном союзе;
23. Участвовал ли в революционном движении до 1917 г. и какую нес работу? – с 1900 г. в корейском мятежном (повстанческом) движении в Восточной Маньчжурии;
24. Подвергался ли репрессиям (каким, когда?) – в 1904 г. русскими империалистами в Харбине выслан в Пермь;
25. Выполняемая партийная работа с 1917 г. (когда, где (губерния, город, уезд), в каком учреждении, какая должность?) – с 1918 г. в Тюменской губернии, организатором среди китайцев и корейцев;
26. Выполняемая в последнее время партийная работа до прибытия в распоряжение ЦК (с какого времени, где (губерния, город, уезд), в каком учреждении, какая должность)? – с 1920 г. в Тюменской губернии, при Губкоме, заведующим (корейской секции коммунистов?);

Дата: 2 мая 1921 г. Подпись: Ан Ен Хак (по-русски).

И какой же вывод можно сделать из этой анкеты коммуниста Ан Ен Хака?

Во-первых, оказывается, что он участвовал в мятежном (повстанческом) движении в Восточной Маньчжурии против японцев  с 1900 года. А ведь известно, что это движение после подавления народного восстания «Тонхак»   в   1895  году возглавил конфуцианский ученый и проповедник Лю Ин Сок, призывавший  в  своих   конфуцианских   проповедях   корейцев   к   борьбе   с японцами,   стремившихся   поработить   Корею   в   своих   хищнических целях.

Правда, партизанское движение «Ыйбён» к 1900 году было, в основном,  подавлено, и Лю Ин Соку пришлось скрываться в корейском районе Кандо и в Харбине. Возможно, что вместе с ним скрывался в Маньчжурии от японцев и молодой инсургент Ан Ен Хак.

Из анкеты известно, что в 1904 году Ан Ен Хак жил в Харбине и, возможно,  занимался   там   антияпонской   пропагандой   среди   корейского населения. За что был арестован   русскими   военными   и   сослан   в   Пермь.

Недаром в статье уральских историков Рукосуева и Шумкина написано, что с 1904 года в Перми проживали несколько десятков сосланных на Урал  китайцев,   корейцев   и   японцев,   которые   находились   под   наблюдением полиции. Видно, среди них был и Ан Ен Хак.

Во-вторых, Ан Ен Хак, судя по его анкете, мог считаться образованным человеком. Правда, у него было только корейское начальное образование, но зато он окончил японскую морскую школу (институт, как записано   в   карточке   для всех приходящих в ЦК РКПб) и получил профессию морского техника. Поэтому понятно, почему этот кореец развил бурную политическую деятельность и стал известен в Центральном комитете РКПб и в других партийных организациях, в которых имелись секции китайских и корейских коммунистов. И его биографией заинтересовался сам секретарь  ЦК  Вячеслав Молотов – третий человек в РКПб.

И в-третьих, информатор среди корейцев – это, по-видимому, связной у большевиков-подпольщиков, выполнявший эти функции под видом мелкого торговца или продавца папирос. То есть Ан Ен   Хак   начал   сотрудничать   с большевиками в Перми с 1910 года. Ведь после окончания русской-японской войны и став гражданином России, он уже не считался подозрительным иностранцем. Чем и воспользовались пермские большевики, привлекшие грамотного и умного корейца к подпольной работе.

Теперь понятно, как, когда и почему Ан Ен Хак попал в Пермь и что  там делал. Из Перми он перебрался в Тюмень в поисках заработка. Ведь известно, что в России Ан Ен Хак  женился   и   у   него   было  пять   детей.

Но не понятно, почему Ан Ен Хак скрыл, что   участвовал   в   боях   под Пермью в 1918 году. Ведь эта анкета нужна была для того, чтобы оценить корейца со всех сторон и решить, стоит ли его посылать на Дон для пропагандистской работы среди местных китайцев и корейцев. И судя по резолюции, Ан Ен Хаку доверили это – сроком на 1 месяц.

Не понятно также, почему в архиве РГАСПИ сохранились документы Ан Ен Хака только за 1921 год.

Кроме анкеты для приходящих в ЦК РКПб, мне переслали копии еще нескольких документов. Вот их список:

1. карточка на товарищей, проходящих через ЦК, в которой записано, что АН-ЯН-ХАК имеет профессию морского техника и институтское образование; год вступления в партию – 1919 г.; (см. фото 1.)

Фото 1. (из архива РГАСПИ)

2. карточка на товарищей, проходящих через ЦК, в которой записано, что АН-ЕН-ХАК родился в 1878 г., имеет крестьянское происхождение, нижнее образование и прибыл из ЦБ китайских коммунистов; командируется в Ростов-на-Дону для работы среди корейцев и китайцев (см. фото 2);
3. записка в КОМИНТЕРН, в которой секретарь ЦК В. Молотов просит сообщить имеющиеся в КОМИНТЕРНе сведения о тов. АН-ЭН-ХАК С.И., который записан в своем заявлении как АН-ЭН-ХАК Н.Т. ;
4. удостоверение ЦК РКПб № 107270 от 24.05.1921 г., в котором записано, что    т.   АН-ЕН-ХАК   командируется   в   г.   Ростов-на-Дону   в

распоряжение Донкома для работы среди китайцев и корейцев с обязательством представить доклад о своей работе Губкому и ЦК;

Фото 2. (из архива РГАСПИ)

 

5. заявление АН-ЕН-ХАКа от 20 мая 1921 г. в ЦК РКПб с прошением откомандировать в   г.   Ростов-на-Дону   для   ознакомления   с   местными инструкциями и ведения партийной работы среди корейских и китайских трудящихся масс (см. фото 3).

 

А куда делись остальные документы?! Такое складывается впечатление, что в 1921-м или в следующем году с этим корейцем произошло нечто экстраординарное. То ли его убили японские  шпионы,  то  ли  он уехал в китайскую   Маньчжурию…     Ведь     известно,   что   вместе   с   тюменским коммунистом Ким Си Шу он должен был в 1921 году отправиться на объединительный корейский коммунистический съезд в Иркутск. Может, после этого съезда  он и «сгинул»?! Или, все-таки, Ан Ен Хак дожил до 1937 года?..

Через Интернет я выяснил, что   существуют   сборники   документов   о деятельности Коминтерна за разные годы его существования. В том числе за 1920-е годы и о связи Коминтерна с идеей Мировой революции. Но чтобы прочитать все эти книги, мне понадобился бы целый год. Поэтому я ограничился только некоторыми отрывками из этих книг, опубликованными в Интернете.

Фото 3 (из архива РГАСПИ)

В частности, в протоколе № 3 заседания ЦК китайских коммунистических организаций от 5 августа 1920 г. сказано, что революционно-утопические ожидания были свойственны в это время (то есть в период создания Коминтерна в 1919 г.) многим представителям коммунистических групп из стран Востока. Ан Нен Хак, как представитель Бюро китайских коммунистов при ЦК РКПб в письме II конгрессу Коминтерна сообщал о выработанном этим Бюро плане создания Всемирной социалистической федеративной республики, крайний срок для выполнения которого устанавливался на 1 января 1927 г.

Естественно, этот революционно-утопический план не нашел одобрения

у большинства членов Бюро китайских коммунистов, а потому Ан Нен Хак не был   избран    в    Президиум  этой  организации  21  июля  1920  г.    В    него

избрали: председателем – Ли Сенга, заместителем председателя – Пак Сын Мана, секретарем – Ли Да Мура. Вероятнее всего, члены Бюро посчитали 42-летнего Ан Нен Хака слишком горячим коммунистом для организации Всемирной Революции…

Других упоминаний о коммунисте Ан Нен (Ен) Хаке  я  в  Интернете  не нашел. Возможно, что он обиделся   на   своих   товарищей   по   коммунистическому движению. Это произошло в 1922-м или 1923 году после объединительного съезда в Иркутске. Зная горячий и вспыльчивый характер многих корейцев, можно предполагать, что Ан Нен Хак сложил с себя все свои партийные обязанности и… уехал в Маньчжурию – организовывать там   Всемирную   революция.   Но   и   из   этого   ничего   не получилось.

Действительно, на сайте «Открытый список» нашелся репрессированный кореец…  Ан  Ен Хак!! Но информация об этом корейце оказалась очень куцая. Родился в 1880 году в Корее. В 1937 году был сослан вместе с другими корейцами с Дальнего Востока в Кашка-Дарьинскую область

Узбекистана. Арестован 1 декабря 1937 г. Других сведений не имеется. И это заставляет предполагать, что этот кореец был известным советским коммунистом, а потому его «дело» засекретили.

Поэтому если учесть, что имя Нен Хак является партийным псевдонимом известного советского коммуниста Ан Ен Хака, то можно предполагать, что у него обычная   советская   судьба:   быть   расстрелянным «врагом народа». Все советские корейцы мечтали о Всемирной революции, а получили… пулю в затылок. Но как сказал Сталин: «Сын за отца не отвечает!» А потому потомкам расстрелянных корейцев даровали Жизнь. В том числе и мне.

Несмотря на противоречивый результат поиска документов Ан Нен Хака, можно констатировать, что я совершил небольшое открытие: нашел еще одного   корейца,   сражавшегося   с   японцами   в   партизанском   отряде под общим командованием конфуцианца Лю Ин Сока. И этот кореец был другом и товарищем моего деда. Хоть в этом повезло!

Но плохо то, что Ан Ен Хак  в  своей  анкете  коммуниста  не  заполнил графу, где он был во время империалистической и Гражданской войны. Такое у меня сложилось мнение, что он это сделал преднамеренно. Не стал писать о том, что попал в Перми в колчаковский плен и находился почти год в концлагере. Ведь этот концлагерь мог стать очень Черным пятном на его яркой революционной биографии!

Правда, и Ким Ван Ген на   допросах   в   НКВД   в   1937   году   не   стал упоминать колчаковский плен и тюменский концлагерь. В его изложении причин появления в Тюмени он просто приехал в этот сибирский город вместе с   женой   после   Гражданской   войны.   И   в   этой войне вообще не участвовал.

Значит, надо найти документы, подтверждающие обратное. Вот только как это сделать человеку пенсионного возраста   и   не   имеющему   большого опыта сложной архивной работы?! Или я такой опыт, все-таки, приобрел – методом проб и ошибок?

А пока вернемся к мятежному движению, в котором участвовал Ан Нен Хак и многие другие молодые корейцы.

В одной  из книг Сергея Курбанова нашелся раздел, в котором говорилось об участии Ким Гу (Ким Чхан Су, Пэк Пом) в повстанческом (мятежном)  движении еще с 1895 года. Напомню, о чем говорилось в книге «Размышления об исторической науке и роли личности в истории. С примерами из истории Кореи», опубликованной в Санкт-Петербурге в 2016 году.

Ким Чхан Су родился в 1876 году в северокорейской провинции Хванхэ-до. Он принадлежал к знаменитому конфуцианскому роду Кимов из Андона, но его родители были простыми крестьянами, а потому дали сыну только конфуцианское образование.

В возрасте 18 лет (то есть в 1894 году), в разгар восстания «Тонхак», Ким Чхан Су взял себе псевдоним Пэк Пом и вступил в партизанское движение «Армии Справедливости». Он   стал   командиром   одного   из   повстанческих отрядов и принял участие в нескольких боях с правительственными войсками. Но так как неожиданно Пэк Пом заболел корью, то был вынужден оставить партизанский отряд.

После разгрома движения «Тонхак» японцами и убийства королевы Мин Пэк Пом, взявший себе новый псевдоним Ким Гу, убил офицера японской армии, подозревая его в заговоре против королевы. Ким Гу был схвачен и приговорен корейским судом к смертной казни. Но король Коджон заменил казнь Ким Гу пожизненным тюремным заключением, из-под которого приговоренный бежал…

В   результате скитаний по стране Ким Гу вновь начинает обращаться к конфуцианским идеям. Но не найдя   в   них   ответы   на   свои   политические вопросы о равенстве и братстве, примыкает, в конце концов, к корейским протестантам-социалистам, имевшим большое влияние в Северной Корее и, в частности,  в Пхеньяне.

Ан Нен Хак (Ан Ен Хак) был почти ровесником Пэк   Пома   и    тоже принимал участие в повстанческом движении, но только не  с  1894,  а  с 1900 года. Но во главе этого движения по-прежнему стоял конфуцианский ученый и проповедник Лю Ин Сок.

Можно уверенно считать, что Лю Ин Сок, родившийся в 1846 году, являлся духовным учителем и наставником Пэк Пома. Что касается Ан Ен Хака, то он был всего на два года моложе Пэк Пома и успел закончить японскую морскую школу, получив профессии морского техника и водолаза. Вероятно потому, что он родился в приморском районе Северной Кореи, на берегах которой расположено несколько городов-портов. Например, в провинции Хванхэ-до у Желтого моря. Главным городом этой провинции являлся Хэджу.

Интересно, что в Японии в конце 19 века были основаны три морских школы (университета):

1. Токийский университет морских наук и технологий  был  основан  в 1875 г.;

2. Токийский университет торгового плавания был основан в 1875 г. как мореходная школа Мицубиси; в 1882 г. она   стала   называться   Токийской национальной школой;

3. Токийский университет рыболовства был основан в 1888 г. как Институт обучения рыболовству; в 1897 г. он стал национальной школой и был переименован в Императорский институт рыболовства.

И в каком из этих японских учебных заведений мог учиться Ан Ен Хак? Ответить на этот вопрос очень непросто. Но подсказкой может служить запись в карточке для проходящих через ЦК РКПб. Ведь там сказано, что Ан Ян Хак (Ан Ен Хак) учился в институте и получил профессию морского техника. То есть вероятнее всего, что он учился   в   Токийском   институте   рыболовства.

Именно поэтому работал до своей партизанской деятельности (вероятно, очень немного) техником-водолазом, а не судоводителем, штурманом или механиком паровых машин…

Сравнение биографий Ан Ен Хака и Ким Чхан Су (Ким Гу)  показывает, что Ан не мог быть из простой крестьянской семьи. В отличие от Ким Чхан Су, он поступил в Токийский институт рыболовства и окончил его в 1898-1899 г.г. Вернулся в Корею и поработал до 1900 г. водолазом, а потом – под влиянием проповедей Лю Ин Сока — ушел в партизанский отряд «Армии Справедливости» и воевал в нем до 1904 года.

Интересная судьба!..

Правда, есть одно очень большое «НО»! И оно связано с тем, что Ан Нен Хак три или четыре года провел в Японии. Недаром русские военные в Харбине во время русско-японской   войны   заподозрили   Ан   Ен   Хака   в   японском шпионаже и отправили «к черту на кулички» — на Урал! А он, обидевшись на русских «империалистов»,   примкнул   на   Урале   к   русским   большевикам   и   стал участником трех русских революций…

Еще одно «НО» связано с тем, что китайский  рабочий  отряд,  которым руководил Ан Ен Хак при обороне Тюмени и Перми, в исторических статьях почти  не упоминается. Поэтому можно только предполагать, что этот отряд был среди других интернациональных и красногвардейских отрядов, участвовавших в боях в Тобольской губернии и на Урале.

После 19 июля красногвардейские отряды стали отступать из Тюмени в сторону Камышлова и Екатеринбурга. Но колчаковцы отрезали красным отрядам железную дорогу на Екатеринбург и у них оставался только один путь – до Камышлова и станции Богданович.

25 июля 1918 года Екатеринбург был взят белыми и поэтому  красногвардейским тюменским отрядам пришлось обходить Екатеринбург стороной и направиться от Камышлова через Уральские горы на север – до Перми. Общий путь от Тюмени до этого города составил около 600 километров. Возможно, что Ан Ен Хак   знал   более   безопасную   дорогу   и  сумел вывести китайский красногвардейский отряд к Перми без потерь.

Пока новые ответы из Москвы и Санкт-Петербурга не пришли, я решил найти в Интернете адрес электронной почты тюменского историка и доктора наук Анатолия Кононенко. Этот историк разместил в Интернете несколько своих видео с рассказами о событиях 1917-1919 годов в Тюмени. И я с большим интересом просмотрел эти видео еще до поездки в Тюмень.

Из этих рассказов я понял, что Анатолий Кононенко является профессиональным историком, занимающимся революционными событиями столетней давности. В частности, связанными с восстанием мобилизованных в колчаковскую армию крестьян и военнопленных венгров в марте 1919 года… Просмотрев это видео, я даже задумался, почему китайцы и корейцы не приняли участие в том восстании. И пришел к выводу, что после боев в Перми они хорошо знали силу колчаковцев – опытных в военном деле еще со времен японской и мировой войны. А потому китайцы и корейцы не пошли на верную свою смерть – в отличие от венгров…

Бои на станции Вагай летом 1918 года отличались особым упорством и ожесточением. Поднимаясь в атаку по несколько раз в день, белые стремились прорваться к этой станции, а затем к Ялуторовску и Тюмени… Может, кроме Чин Лина в тех боях принимали участие и другие китайцы под командованием Ан Нен Хака? Не мог же Чин Лин оказаться у Вагая один среди венгров и русских красногвардейцев!..

Упоминают о Чин Лине и другие тюменские историки. И в Интернете есть запись о том, что со станции Вагай привезли в Тюмень погибших красногвардейцев в Тюмень еще 5 июля. Было их несколько десятков: русских, венгров, австрийцев… Но сколько было погибших китайцев, в воспоминаниях большевиков о боях за Вагай ничего не сказано. И вообще не сказано о китайских интернационалистах, сражавшихся за советскую власть летом 1918 года в Тюменском уезде. И это очень странно!

Имея опыт изучения исторических статей и книг, посвященных участию китайских  и  корейских  интернационалистов  в  боях  за  советскую  власть  в разных регионах России, можно предполагать, что эта тема долгие годы была закрыта по двум очень важным причинам. «Корейскую» тему закрыли еще в 1930-х годах на волне поисков и уничтожения «японских шпионов и диверсантов». А «китайскую» тему закрыли во времена Хрущева и Брежнева – после 22 съезда КПСС и военного конфликта на острове Даманский. Поэтому в свете тех событий упоминания о китайских и корейских интернационалистах были выброшены из исторических статей и книг на долгие годы. И если это не так – то грош цена всем моим изысканиям!

Анатолий Кононенко написал мне ,  что  тема  китайских  и корейских интернационалистов в Тюмени его тоже  заинтересовала.   Но   ему еще надо разобраться в ней. Ведь до последнего времени   он   «китайской»   темой   не занимался. Может только отметить, что в Тюмени были, в основном, мадьяры, латыши и австрийские немцы. Поэтому даже в 1919 году половина тюменских советских милиционеров состояла из венгров. Но в 1920 году в связи с голодом многие «иностранные пролетарии» были реэвакуированы на Родину. Про корейцев же Анатолию Кононенко ничего не известно.

В своем ответе я объяснил, почему и как  Ан Нен Хак оказался в Тюмени во время революции.

По моему мнению, в бою за станцию Вагай участвовали не только венгры и русские, но и китайский отряд Ан Нен Хака. Возможно, что китайцы прикрывали отступление русских и венгерских красногвардейцев для того, чтобы те успели забрать трупы погибших товарищей и уйти с ними в Тюмень. А у оставшихся на станции Вагай китайцев имелся один выход – уйти в сторону Камышлова, а оттуда в Екатеринбург. Но так как Екатеринбург был взят колчаковцами 25 июля, то у китайцев оставался один путь – через Уральский хребет в сторону Перми… Вот только где найти факты,  подтверждающие  это?

Кроме того, я изложил доктору Кононенко свою версию отсутствия данных о китайских и корейских интернационалистах в 1918-1923 г.г. в статьях и научных работах тюменских историков. По моему мнению, эта тема долгие годы была под негласным запретом по политическим причинам. И только после того, как Российская федерация установила дипломатические отношения с Южной Кореей, а Китай обошел на крутом повороте Истории Россию и очень сильно опередил ее в своем научно-техническом и экономическом развитии, российским историкам пришлось обратиться к забытой теме о китайских и корейских интернационалистах времен Гражданской войны.

Анатолий Кононенко во многом согласился со мной и написал, что предложит студентам и аспирантам заняться этой темой. А мне оставалось только пожелать ему успехов в новых исторических изысканиях.

Кроме исторических статей, в которых упоминался Ан Нен Хак, я попытался выяснить происхождение еще одного корейца с фамилией Ан. Он выступал на международном митинге в Петрограде 19 декабря 1918 года. Вот только имя и происхождение этого Ана до   сих   пор   остается   неизвестным.

Может, это был Ан Ен Хак?! Текст этого выступления опубликован на сайте «Корё Сарам» и на других исторических сайтах.

Что касается самого выступления Ана на митинге в Петрограде, то судя по его риторике, оно принадлежало корейцу, хорошо знавшему русский язык, русскую орфографию и русскую публицистику.  Мог таким человеком быть Ан Ен Хак? Мог!.. Ведь он жил в России с 1904 года. То есть 14 лет. За эти годы мог научиться говорить по-русски весьма сносно. И  он  не раз выступал на разных митингах, посвященных участию китайцев и корейцев  в  борьбе  за советскую власть в Тюмени, Перми и в Москве…  Известно   также,   что   Ан   Ен   Хак   вступил   в   коммунистическую партию РКПб поздней осенью 1919 года. А до этого времени   считался   корейским   социалистом   из   народного движения «Тонхак». Поэтому весьма возможно, что Ан Ен Хак, прибывший в декабре 1918 года в Петроград из Перми, решил выступить на международном митинге. Почему бы и нет?!

Вот отрывок из выступления корейца Ана:

«…Да, товарищи, вы должны знать, что с нами делали не только в Корее, но и в России. У вас белогвардейцы убивают не каждого рабочего, через десятого, у нас японцы вещают поголовно всех, кого заподозрят лишь в любви к своей земле. И эти жертвы увеличивались теми,   кого   продавали еще Керенский и Терещенко японцам. Да, товарищи,  нам  остается  одно одно средство – террор. И мы его применяем   и   будем   применять! Так, мой родственник (Ан Чун Гын, 1879 г.р.) убил собственноручно японского премьера, князя Ито, когда он возвращался из России, сговорившись с царским   правительством,   как бы лучше   расправиться   с  нами.  Вы  не знаете, что не проходит недели, чтобы то тут, то там  мы  не  убивали кого-нибудь из японских чиновников. Когда стало невозможно работать в Сибири, мы перенесли свою деятельность в Америку…»

Для того, чтобы доказать принадлежность выступления корейца Ана на митинге 19 декабря 1918 г. в Петрограде к риторике Ан Ен Хака, я запросил копию его письма  II конгрессу Коминтерна, в котором он сообщал о выработанном плане Бюро китайских коммунистов при   ЦК   РКПб   создания Всемирной социалистической федеративной республики за счет вовлечения в это маньчжурских хунхузов (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 1. Д. 26. Л. 50-51).

В ответном письме из архива РГАСПИ мне сообщили, что в Фонде 495, Описи 1, Деле 26, на листах 50-51 содержатся фрагменты протокола заседания Исполкома Коммунистического Интернационала от 9 января 1921 г. С копиями этих фрагментов можно бесплатно ознакомиться с помощью информационной сети РГАСПИ.

Кроме  того,  был  выявлен  доклад  Ан  Нен  Хака  Исполкому  Второго конгресса Третьего Интернационала «О плане революции и культурно-просветительской работе секции китайских коммунистов при РКП», который можно скопировать  в соответствии с прейскурантом.

К сожалению, все мои попытки найти самостоятельно на сайте РГАСПИ нужные фрагменты из протоколов заседания Исполкома Коминтерна за январь 1921   г.     окончились     безрезультатно.     Большинство   копий   протоколов в Фонде 495 посвящено вопросам профсоюзного   движения   в   разных  странах   мира.   В повестках заседаний упоминается и «восточный вопрос» — на примере Грузии, Средней Азии и Индии. Но о Китае, Японии и Корее – ни слова!  Вероятнее всего, нужный мне документ хранится в другом Фонде.

Просмотрев копии протоколов Исполкома Коминтерна за 1921 г., я пришел к выводу, что бесполезно искать среди документов в открытом доступе запись с предложением Ан Ен Хака   о   привлечении   маньчжурских хунхузов   к     Мировой     революции.   Если   такой   вопрос   действительно обсуждался на заседаниях Исполкома Второго конгресса Коминтерна, то протоколов на эту тему в   открытом   доступе   попросту   нет.   Слишком   это «щекотливая» тема!

Остается одно: обратиться за помощью к работникам архива РГАСПИ для копирования доклада Ан Нен Хака «О плане революции…».

Кореец Ан на митинге в Петрограде представился родственником корейского революционера Ан Чун Гына, убившего на вокзале в Харбине в 1909 году японского князя Хиробуни. Но так как большинство корейцев в разной степени являются родственниками друг  другу   (особенно   из   одного рода), то не исключено, что неизвестным корейцем, выступавшим на митинге в Петрограде в декабре 1918 года был Ан Ен Хак, прибывший в бывшую столицу России из оборонявшейся от колчаковцев Перми.

Интересно, что Ан Чун Гын, родившийся в городе Хэджу (как и Ким Чхан Су!), происходил из северо-западной провинции Хванхэ-до, расположенной у Желтого моря. Поэтому весьма возможно, что и Ан Ен Хак происходил из этой же приморской провинции. Главным городом  провинции являлся Хэджу, находившийся на берегу залива Хэджуман. С 1900 года этот город развивался как торговый порт, построенный японцами.

Теперь понятно, почему Ан Ен Хак учился в японском институте рыболовства и работал до 1900 года водолазом. Вероятнее всего, в порту Хэджу. Поэтому он действительно мог быть родственников Ан Чун Гына и  земляком Ким Гу (Пэк Пома).

Ан Чун Гын (1879 г.р.) и Ан Ен Хак (1878 г.р.) были почти ровесниками. Тем более, что оба участвовали в мятежном движении в начале 1900-х   годов.   Вот   только   Ан   Ен   Хак  бежал   после   разгрома партизанского отряда в маньчжурский Харбин, а Ан Чун Гын – в Приморскую область России.

Кроме того, весьма возможно, что у Ан Ен Хака было не начальное корейское образование, а среднее. Допустим, он поступил в школу в возрасте 6-8 лет. То есть в среднем в 7 лет. И если Ан Ен Хак родился в 1878 году, то в школу он пошел в 1885-м. Обучение длилось 6-7 лет. И если родители Ан Ен Хака хотели отправить сына на учебу в Японию, то наверняка они заставили его учиться 7 лет. Значит, он окончил школу в 1892 году  –  в  возрасте  14  лет.

Чем   он    занимался    после    этого,    можно    только    предполагать.  Но  в коммунистической анкете Ан Ен Хака записано, что его родители  крестьянского происхождения. Возможно, что его отец был сельским янбаном и занимался рыболовством. Поэтому он мечтал о том, чтобы сын получил японское морское образование, связанное с рыбацким делом. Потому и отправил сына в Токио на учебу в морской институт в возрасте 17 лет. То есть в 1895 году. И если Ан Ен Хак окончил его в 1898-1899 годах, то у него был целый   год   для того, чтобы поработать по  морской  специальности  водолазом в строившемся порту Хэджу.

Познакомившись с идеями движения «Тонхак» и конфуцианскими проповедями Лю Ин Сока, он мог   примкнуть   к   повстанцам   и   воевать   в партизанском отряде до 1904 года. А когда его отряд разбили, Ан Ен Хак был вынужден бежать в 1904 году в Маньчжурию – как и многие другие партизаны.

Да и по тому, какой путь в жизни прошел Ан Ен Хак, можно предположить, что он изучал не только конфуцианство и морское дело, но и «Капитал» Карла Маркса. Недаром в одном из протоколов заседаний секции корейских и китайских коммунистов в Тюмени записано, что Ан Нен Хак рассказывал своим молодым товарищам о законе Прибавочной стоимости. Когда я прочитал об этом в первый раз, то был немного удивлен. А сейчас – когда пишу эти строки – совсем не удивляюсь этому.

В отличие от моего деда Ан Ен Хак не был профессиональным военным. Поэтому в своей анкете указал, что имеет слабую военную подготовку. Но все-таки имеет! Ведь он не только воевал в корейском партизанском отряде, но и в интернациональном отряде при обороне Тюмени и Перми. Недаром в анкете Ан Ен Хак указал, что у него не только военная подготовка слаба, но и здоровье. Не исключено, что в Перми он получил ранение, но подтверждения этому пока нет. Возможно, что Ан Нен Хака успели эвакуировать на лечение в Вятку, а оттуда – в Петроград. Именно поэтому Ан Нен Хак выступал на митинге 19 декабря 1918 года – как участник боев за Тюмень и Пермь.

Что касается дальнейшей судьбы Ан Нен Хака, то у него был очень сильный, хотя и молодой, соперник в корейском   коммунистическом   движении   –   Пак   Дин Шунь. Тот самый, что в своем докладе Второму конгрессу Коминтерна критиковал позицию Ан Нен Хака по вопросу Всемирной революции с помощью маньчжурских хунхузов. И в этом, конечно, был  прав.  Вот  только это не помогло Пак Дин Шуню стать вождем  корейских  коммунистов.  И  он был  расстрелян в 1938 году сразу после приговора…

В обвинительном приговоре сказано, что Пак Дин Шунь был членом диверсионно-террористической организации. Вероятно, причина этого обвинения  кроется  в  том,  что  в  1925  году  Пак  Динь  Шунь  находился  в Восточной     Маньчжурии      (в Кандо)    и    занимался   там созданием   массовой религиозной организации «Чхондогё», вступившей в последствии в так называемый Крестьянский Интернационал. Вот за этот второй Интернационал Пак Динь Шуня и расстреляли. Ведь второго Интернационала не должно было быть!

Поэтому не исключено, что и   Ан   Ен   Хак   в   середине   1920-х   годов находился в Кандо – месте с Пак Дин Шунем. Вот только Пак вернулся в 1926 году в Москву, а Ан Ен Хак (Нен Хак) канул в безвестность…

То, что в Китае (в том числе в Маньчжурии) с 1925 года находились советские военные и политические советников и инструкторы, подтверждается протоколами заседаний Китайской комиссии при Политбюро РКПб, созданной в начале 1925 г.  Эти   протоколы   опубликованы   на   сайте Российского Исторического общества.

В протоколах КК сказано, что для Гоминдана и Китайской компартии следует в равной мере выделять финансовые и материальные средства (деньги, оружие и боеприпасы) в целях борьбы с японским   и   западным   влиянием   в

Китае. А также посылать в Китай военных  инструкторов  и политических советников в  количестве около 100 человек в год. Поэтому Ан Нен Хак (Ан Ен Хак), хорошо знавший китайский и японский языки, наверняка попал в число этих советников. То же самое относится и к Пак Динь Шуню. Началась эта операция еще в 1923 году и к  1925  году  достигла  наибольшей  активности.

Как известно из архивных документов, хранящихся в Тюмени и в Горно-Алтайске, в 1923 году Ким Ван Ген вместе с другими тюменскими корейцами лишился всех своих постов и должностей и был исключен из РКПб. А его товарищ в ЦК РКПб Ан Нен Хак ничего не   смог   сделать   для   своего друга. Я долго не мог понять, почему так произошло. Но сейчас, после знакомства с документами Коминтерна, пришел к выводу, что Ан Нен Хак не мог ничего для Ким Ван Гена сделать. Именно потому, что был отправлен в 1923 году в Китай в качестве советника. Ким Ван Ген обратился в Северо-Западное бюро ЦК РКПб за помощью в новом трудоустройстве в Петрограде или в Мурманске, но и из этого ничего не вышло. Пришлось деду   Киму   возвращаться   в   Тюмень   и готовиться к выезду в Новониколаевск, а оттуда – в Бийск для трудоустройства в Бийской золотопромышленной конторе…

Возможно, что на митинге 19 декабря 1918 года в Петрограде Ким Ван Ген и познакомился с Ан Нен Хаком. Ведь он в 1918-1919 годах проживал с русской женой Любовью Смирновой в бывшей российской столице. Это подтверждается записью в протоколе допросов моего деда в 1937 году. Он находился в тюрьме села Кызыл-озёк как обвиняемый в «шпионско-диверсионной деятельности». А также документами, хранящимися в Центральном архиве Санкт-Петербурга, в которых записано, что Ким Ван Ген, работавший грузчиком на железной дороге, получил комнату в доме № 32 на улице Марата (бывшей Николаевской) и зарегистрировал в октябре 1918 года свой брак с Любовью Александровной Смирновой, уроженкой Москвы.

Я долгое время не мог понять, почему Ким Ван Ген выехал после Гражданской войны из Петрограда в Тюмень, да еще с молодой русской женой — полудворянкой и полукупчихой. Но если Ким Ван Ген действительно познакомился на митинге 19 декабря 1918 года с Ан Нен Хаком, то многое становится понятным. Ана и Кима могли направить в Тюмень петроградские большевики после ее освобождения в августе 1919 года для проведения там агитационной работы среди китайцев и корейцев. Ведь Гражданская война в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке еще продолжалась, а потому китайских и корейских интернационалистов большевики планировали отправить из Тюмени в Иркутск для участия их в боях с колчаковцами и японцами… Другого объяснения я не вижу.

Таким образом я пришел к выводу, что сравнение текста выступления корейца Ана на митинге в Петрограде с текстом доклада Ан Нен Хака Второму конгрессу Третьего Интернационала может подтвердить или опровергнуть мое предположение о том, что этот доклад написал тот самый кореец, что выступал на международном митинге 19 декабря 1918 года. А для этого необходимо найти в архиве РГАСПИ текст этого доклада.

Придя к такому выводу, я запросил московских архивистов этот неизвестный мне доклад, раскритикованный Пак Динь Шунем, и попросил скопировать его для меня. Кроме того, попросил найти номер партийного билета Ан Ен Хака для того, чтобы сравнить его с номером билета Ким Ван Гена. Ведь если они вступили в РКПб в одно время, то и номера их партийных билетов должны быть близки. И это значит, что эти корейцы хорошо знали друг друга и вступили в коммунистическую партию в одном и том же месте и в один и тот же месяц конца 1919 года…

Перед самым Новым, 2024 годом пришел ответ из  архива   РГАСПИ   по поводу номера партийного билета Ан Ен Хака. К сожалению, до 1922 г. централизованного партийного учета в ЦК РКПб не велось. Поэтому поиск этого номера не дал положительный  результат.  Зато  для  меня  скопировали доклад Ан Нен Хака Исполкому II Конгресса Коминтерна «О плане революции и культурно-просветительской работы секции китайских коммунистов при РКП». Ну что ж: и такой результат – неплохой результат!

 Что касается моего корейского деда, то для меня самым важным является то, что дед в петроградских документах записан как Ким Ван Ген, а не Он Ген – как в протоколе допросов в 1937 году. Поэтому весьма возможно, что он воевал с японцами  в  Маньчжурии,  работал  на  зейском  прииске  и  в Мурманске до 1918 года под этим партизанским именем. Записанное иероглифами «ханча», оно переводится как «Командир-конфуцианец». То есть мой   дед   воевал   в   конфуцианском   партизанском     отряде     под   общим командованием Лю Ин Сока, а не Ли Бом Юна, Ли Сан Соля или Хон Бом  До.

По  этой  причине имя моего деда – также, как имя Ан Ен Хака – затерялось в корейской Истории на целых сто лет!

И вот что я прочитал   в   присланном   из   Москвы   новом   документе (РГАСПИ, Ф. 489, Оп. 1, Д. 26, Л. 50-51).

Сам доклад был отпечатан на пишущей машинке на двух листах формата А4. И по нему видно,   что   рукописный   текст   был   отредактирован  в соответствии с правилами русской грамматики. Но если сравнивать этот текст с текстом доклада корейца Ана на международном митинге в Петрограде 19 декабря 1918 года, то становится ясно, что оба текста принадлежать одному человеку!

Процитирую отрывок из доклада Ан Нен Хака:

«…Центральное Организационное Бюро намерено обратиться к китайским рабочим всего мира, как на родине в Китае и Азии, так и разсеянным в Америке, Австралии, Европе,

Африке с пламенным призывом сплотить могучие силы 400 миллионного народа, вдвойне угнетенного как собственными капиталистами, так и синдикатом капиталистов всех империалистических держав мира. Эти могучие силы, еще не сознавшие себя, еще не вполне пробудившиеся для революционной активности, особенно в соединенной силами еще более угнетенного 300 миллионного индийского народа, раз приведенные в движение, превратившие свою потенциальную   революционную   энергию   в   кинетическую,   будут

непреодолимы в своем стихийном победном шествии, которое может окончиться только с установлением Всемирной Социалистической Федеративной Советской Республики, крайний срок для организации которой мы назначаем на 1-е Января 1927 года. Итак, 6 лет, 3 месяца и 3 недели напряженной агитационной пропаганды, инструкционной и культурно-просветительной деятельности, чтобы всколохнуть величайший человеческий муравейник на нашей планете, соединенный угнетением и эксплоотацией человеческой массы Китая и Индии, представляющей в общей сложности более половины населения всего земного шара…»

Дальнейшее содержание доклада Ан Нен Хака я изложу своими словами.

Во-первых, ЦОБ китайских коммунистов при ЦК РКПб предлагал организовать съезд китайских рабочих всего мира, назначив его на 15 июня 1921 года. Съезд предполагалось провести в Азиатской России (в Омске, Иркутске или Верхне-Удинске). А в Москве было необходимо начать культурно-просветительскую деятельность на основе Университета народов Востока. А также начать агитацию и пропаганду среди японского пролетариата, который должен встать на сторону русского народа в борьбе с японским империализмом…

Кроме того, необходимо начать работу по вовлечению китайских хунхузов («красных бород») в дело революционной борьбы с японским империализмом и китайским капитализмом. Ведь хунхузов насчитывается более 150 миллионов. И они оказали огромную помощь Сунь Ян Сену (Сунь Ятсену) в деле победы китайской революции. А в 1904-1905 годах «красные бороды» помогли японцам одержать победу над русской армией, так как ненавидели русских империалистов. Но хунхузы до сих пор не находятся в контакте с коммунистами России и Запада. Поэтому нужно бросить среди них лозунги   русско-западного  коммунизма  и  использовать  эту  громадную  силу. Вот так!..

В общем, Ан Нен Хак показал себя самым левым коммунистом среди не только китайцев и корейцев, но и среди всех русских большевиков. И это, конечно, не понравилось многим членам Второго конгресса Третьего Интернационала и многим членам ЦК РКПб.

Зато этот доклад понравился мне. По большому счету Ан Нен Хак оказался прав. Коммунистическая партия Китая стала крупнейшей партией в мире, а Китайская народная республика превратилась во вторую по могуществу державу. Но… для этого понадобилось не 6 лет, 6 месяцев и 3 недели, а целых 100 лет!

С другой стороны капиталисты всего мира, напуганные стремительным распространением коммунистических идей по всей планете, тоже не стали сидеть сложа руки. Они фактически придумали итальянский фашизм и германский нацизм для того, чтобы остановить распространение «Красной пандемии» по всей планете. И это им удалось – в союзе с японским милитаризмом и ценой  десятков миллионов человеческих жизней во Второй мировой войне.

Что касается маньчжурских хунхузов, то некоторая их часть поддалась влиянию коммунистической пропаганды со стороны советских большевиков и китайских коммунистов. И поэтому до 1930-х годов в Маньчжурии действовали смешанные партизанские отряды из китайских хунхузов, маньчжурских корейцев и китайских коммунистов, нападавших на гоминдановцев, японцев и русских белогвардейцев. Но после того, как Маньчжурия стала японским протекторатом, всех хунхузов японцы уничтожили или выдавили их в континентальный Китай, где их добивали гоминдановцы. Поэтому идея использовать хунхузов во Всемирной революции оказалась неверной. Невозможно из потенциального преступника сделать революционера, который должен жертвовать своей жизнью, а не жизнями мирных людей.

Поэтому весьма возможно, что Ан Нен Хак действительно отправился в середине 1920-х годов в Маньчжурию для того, чтобы привлечь хунхузов к революционной войне. Но… из этого ничего хорошего не вышло. Судя по данным из «Открытого списка» Ан Ен Хак вернулся в СССР и проживал до 1937 года на Дальнем Востоке. Потом был депортирован в Узбекистан, но его дальнейшая судьба не известна.

Что касается участия Ан Нен Хака в международном митинге 19 декабря

1918 года в Петрограде, то сравнивая оба доклада, я пришел к выводу, что Ан Нен Хак присутствовал на том митинге и выступал на нем. Весьма возможно, что он выехал в Петроград из Перми по причине своего ранения после боев с колчаковцами в конце того года.

Я решил поискать в Интернете статьи, связанные с международным митингом 19 декабря 1918 года и вокруг него. И вот что узнал благодаря «всемирной паутине» и сайту «Электронная библиотека исторических документов».

В газете «Известия» за 4 января 1919 года была опубликована статья «Объединение китайского и корейского пролетариата». В отрывке из статьи напечатано следующее:

«…В Петрограде образовался… организационный комитет корейских рабочих. Он носит название «Кук мин хэ» (корейская национальная организация). Отделения образовались уже в Перми, Москве, Вологде, нелегально в Екатеринбурге, Уфе и в Сибири. Корейская организация созывает всероссийский съезд корейцев трудящихся и получила заверение народного Комиссариата по иностранным делам, что за ней будет признано право по охране интересов корейских граждан в России, хотя бы они номинально и числились в японском подданстве… Пока корейским центром является гор. Пермь. Число корейских рабочих в России достигает до 20 тысяч».

А вот что сказано в выступлении председателя Корейского рабочего союза Ка Ина на Первом Конгрессе Коминтерна («Известия», 7 марта 1919 года):

«…От имени корейского пролетариата и корейского крестьянства приветствую Третий Интернационал… Сотни наших братьев заплатили своей жизнью за вызов, брошенный нами японским угнетателям. Мы эмигрировали в Россию и в Америку, но палачи Керенского и палачи Вильсона выдавали нас японцам. Только Советская Россия дала нам приют и помогла нам стать на ноги. Отсюда, из России, мы начали свою работу рука об руку с русским и всемирным пролетариатом. Я послан сюда для того, чтобы передать Вам, что вне союза всех трудящихся мы не видим освобождения корейского крестьянства, корейского рабочего от ига японских хищников и стоящего за ними европейского капитала…»

По данным из Интернета Ка Ин был председателем Союза корейских рабочих в Москве в 1918 г. Член РКПб с 1919 г. Служил в Красной Армии и органах ВЧК. Награжден орденом Ленина и другими советскими наградами.

Кроме того, в газете «Известия» за 27 апреля 1919 г. опубликован отчет о Всероссийском съезде корейских рабочих организаций. В частности, в нем сказано:

«…20 апреля в Доме восточных союзов, Богословский пер., 6, открылся первый съезд корейских рабочих организаций в России.

На съезде участвуют 55 представителей корейских рабочих ячеек, объединяющих до 20000 корейских рабочих России и Украины. С решающим голосом признано 9 делегатов от Москвы, Петрограда, Казани, Вологды. Украины, Саратова и других крупных центров; остальные с совещательным голосом…»

Быть может, среди делегатов этого съезда были мой дед, представлявший железнодорожников Петрограда, и Ан Нен Хак от тюменских и пермских корейцев-интернационалистов? И надо опять обращаться в  архив

РГАСПИ для того, что найти список делегатов Первого съезда  корейских рабочих организаций в России?..

Но… в ответ на мой запрос из архива РГАСПИ сообщили, что список участников съезда корейских рабочих организаций не найден. К сожалению! Осталась только надежда на то, что этот список когда-нибудь найдется. Но в любом случае я убежден, что Ким Ван Ген, бывший в Тюмени членом Союза корейских рабочих, первый раз вступил в него еще в Петрограде в начале 1919 года. Ведь он работал грузчиком на железной дороге и под влиянием речей Ан Нен Хака мог вступить в этот союз. А когда Тюмень была освобождена Красной армией в августе 1919 года, Ан Нен Хак и Ким Ван Ген  отправились в этот сибирский город в целью агитационной деятельности среди бывших военнопленных китайцев и корейцев. Именно поэтому в списке членов корейско-китайской секции коммунистов Тюмени Ким Ван Ген записан агитатором, а не лектором, пропагандистом или организатором (см. фото 4).

Фото 4. Копия из списка членов корейско-китайской секции коммунистов Тюмени за 1920 г. (из архива ГАСПИТО)

***

Мы в Telegram

Telegram