Неизбежная узурпация. Семейная драма средневековой Кореи

Наталия Чеснокова

В 1453 г. юный правитель корейского государства Чосон был отстранён от власти, а затем низложен и сослан своим дядей в отдалённую горную провинцию без права возвращения. Спустя четыре года он был принуждён выпить яд. Эта драма — одна из чёрных страниц в истории Кореи. Но возможен ли был иной исход?

Юный король, известный по посмертному имени Танджон (단종, 1441–1457, правление 1452–1455), был внуком короля Седжона Великого (1397–1450, правление 1418–1450), благодаря которому страна вошла в «золотой век». При Седжоне была расширена территория, проведены реформы в области сельского хозяйства; создана корейская письменность и сделаны многочисленные научные открытия. Танджон, наследовавший своему отцу, Мунджону (1414–1452, правление 1450–1452), получил в 1452 году стабильное перспективное государство.

Проблема виделась лишь в одном: Танджону было всего 12 лет.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ РАСКЛАД

Мунджон тяжело болел и понимал, что скоро умрёт. Понимал он и то, что его юный сын не сможет управлять страной самостоятельно. Монарх непосредственно контролирует шесть министерств, решающих проблемы как внутренней, так и внешней политики, и оставлять наследника без поддержки чревато. Семеро дядьёв, у каждого из которых есть семья и амбиции, не кажутся надёжной опорой.

Мунджон решил положиться на старую аристократию и учёных, зарекомендовавших себя в правление Седжона. В своём завещании он вывел министерства из-под прямого контроля монарха в подотчетность Верховного государственного совета, тем самым передав рычаги власти двум наиболее значимым представителям Совета: Хванбо Ину (?–1453) и Ким Джонсо (1383–1453). Кроме того, Мунджон постановил, чтобы помощником в управлении стала принцесса Кёнхе (경혜공주, 1435–1473), старшая сестра Танджона. Решение Мунджона должно было обезопасить Танджона и сохранить благополучие страны, но вместо этого стравило сторонников абсолютной и ограниченной монархии в неравной схватке.

Ведущую роль в конфликте сыграл второй сын Седжона и брат Мунджона — принц Суян, вошедший в историю по своему посмертному имени Седжо (1417–1468, правление 1455–1468). Убежденный буддист, не применяющий силу без необходимости, 35-летний Седжо, возможно, видел себя регентом при Танджоне. В отличие от болезненного Мунджона, он участвовал в военных походах на северной границе страны и имел опыт государственной службы, а потому мог рассчитывать на то, что брат доверит ему бразды правления.

На тот момент у Седжо уже было двое сыновей: принц Ыйгён (1438–1457), на три года старше Танджона, и принц Хэян (1450–1469). Несомненно, что именно к ним бы перешла власть, случись что-либо с Мунджоном. Следующим же наследником стал бы третий сын Седжона — принц Анпхён (1418–1453) и его дети, старший из которых был ровесником Ыйгёна. Своих амбиций Анпхён не скрывал. Советник Седжо, Хан Мёнхве (1415–1487), оценив степень угрозы, неоднократно и настоятельно рекомендовал принять упреждающие меры и ударить первыми, и, наконец, Седжо согласился.

ПЕРЕВОРОТ 1453 ГОДА И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

В 1453 году Седжо вместе со своими сторонниками совершил государственный переворот. Лидеры Верховного совета были схвачены и казнены, брат Седжо принц Анпхён отправлен в ссылку на остров Канхвадо и позднее тоже казнён. Седжо взял власть в свои руки. А спустя два года юный Танджон был принуждён к отречению и сослан в малонаселенную горную провинцию Канвондо, в уезд Йонволь.

Седжо занял место своего племянника на троне во дворце Кёнбоккун, ощущая растущую с каждым днём неприязнь окружающих к себе, постоянно слыша эхо пересудов за спиной.

Казалось логичным после ссылки Танджона казнить его сторонников, но Седжо медлил, не желая пересекать эту опасную черту, которая навеки очернила бы его имя.

Защитница Танджона, принцесса Кёнхе, была вместе с мужем выслана из столицы в провинцию Кёнгидо. Принцесса была беременна, и беременность протекала тяжело. Узнав об этом, Седжо направил к ней слугу с лекарствами. Принцесса приняла их как жест доброй воли и в ответ попросила восстановить её и мужа в прежнем статусе. Седжо согласился, но отменять ссылку не стал — и ребёнок родился не в столице, а в небольшом городе Кванджу, расположенном южнее Сеула. Несколько веков спустя станет популярна история о том, что Седжо угрожал лично убить новорождённого, если он будет мужского пола, и лишь вмешательство его жены, королевы Чонхи (1418–1483), спасло малыша, которого назвали Чон Мису (1456–1512).

Из-за болезни, ссылки и беременности принцесса Кёнхе больше не участвовала в борьбе за власть, но придворные учёные из конфуцианской академии Чипхёнджон и члены Верховного совета не хотели мириться с узурпацией трона. Согласно конфуцианской философии, монарх, насильно захвативший власть, нелегитимен. Кроме того, Танджон формально всё ещё был королем в изгнании, — а раз так, то достаточно вернуть его во дворец, и Седжо должен будет подчиниться.

Верность Танджону, легитимному правителю, рассматривалась как одна из высших ценностей, которую должен хранить «благородный муж». Это было фундаментальное понятие дальневосточной философии, прославленное Конфуцием и Мэн-цзы. Всего за полвека до этого за верность предыдущей династии Корё сложили головы десятки человек, и жертва их была понятна даже тем, против кого они выступали. Последние стихи Чон Монджу (1337–1392), идеального верноподданного, представлялись обязательными к соблюдению: «Пусть я умру, умру, / Сто раз умру. / Белые кости в прах обратятся, / А душа останется, иль нет, / Но сердце, преданное государю, / Разве может изменить?». (Пер. А. Ф. Троцевич)

Чиновники Совета и Чипхёнджона тоже готовы были сложить свои головы, следуя пути верного подданного и сохраняя преданность Танджону. Основных заговорщиков было шестеро — Сон Саммун (1418–1456), Пак Пхэннён (1417–1456), Ха Виджи (1387–1456), Ли Гэ (1417–1456), Ю Сонвон (?–1456) и Ю Ынбу (?–1456). По другой версии, вместо Ю Ынбу в этом списке должен фигурировать Ким Мунги (1399–1456). Всего в заговоре принимали участие 70 человек. Но авантюре не суждено было сбыться: в 1456 г. Ким Джиль (1422–1478), один из заговорщиков, предал своих коллег. Рю Сонвон совершил самоубийство, все остальные были схвачены и заключены в тюрьму.

Последовали жестокие пытки. Буддист Седжо не раз пробовал договориться, апеллируя к истории и объясняя плюсы своей позиции, но чиновники были непреклонны. Как и Чон Монджу, они оставляли посмертные стихи, где сравнивали себя с вечнозелёными соснами, которые не меняют свой цвет и не сгибаются от ветра.

Шестеро инициаторов заговора вошли в историю как «шестеро казнённых вассалов» (саюксин). Они и по сей день выступают как ролевые модели добродетельных, верных подданных. Отношение же к Седжо в корейском обществе однозначно сменилось на негативное: он стал кровожадным узурпатором, от чьих рук пострадали невинные достойные люди.

После казней и полученных под пытками признаний Седжо разогнал академию Чипхёнджон и поставил шесть министерств под контроль правителя, ослабив Верховный государственный совет.

Не все готовы были служить новому авторитарному монарху, многие представители конфуцианской элиты демонстративно отказывались от должностей и уходили в отставку, становились отшельниками. Подобное поведение ассоциировалось с высокой нравственностью и преданностью. Этих людей назвали «шестеро живых вассалов» (сэннюксин). Одним из шестерых борцов за справедливость был чиновник и поэт Ким Сисып (1435–1493), который добровольно стал бродячим буддийским монахом.

Устранение Танджона разделило общество. У власти остались верные лично Седжо «заслуженные сановники», называемые консин. Те же, кто предпочел покой гор и рек, стали именоваться «лесом учёных» — сарим. Так как сложение с себя должностных полномочий было их личным выбором, то за ними оставались все имущественные блага и земли. Имея стабильный доход, влияние и образование, они стали читать конфуцианские лекции в провинциях, формируя будущее чиновничье поколение.

Седжо мог бороться с этим, но он даже не пытался остановить пополняющиеся ряды сарим. Только в 1466 году он, наконец, отменит закон о ранговых наделах и лишит чиновников наследственного владения угодьями. Земля будет даваться только на время службы, и по выходу в отставку её потребуется вернуть.

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА

1457 год стал самым сложным годом в жизни Седжо, принятое четыре года назад решение толкало его всё ближе к краю пропасти. Спасти Танджона невозможно: пока он жив, будут продолжаться попытки вернуть его на престол. Стать регентом при нём — слишком поздно. Продолжать аресты и казни не лучший выход, особенно когда среди заговорщиков оказываются твои же братья.

Пытаясь оттянуть неизбежный конец, Седжо низлагает Танджона. Отныне он не король Танджон, а «принц Носангун», и это имя сохранится за ним вплоть до 1698 года. Принц живет взаперти в Йонволе, где пишет стихи и читает конфуцианскую классику. Он не имеет возможности вступать с кем-либо в переписку, не может даже выйти из дома. Но несчастный юноша уже стал символом несправедливости, и само его существование провоцирует аристократию на неподчинение и заговоры. Седжо колеблется, не в силах принять окончательное решение.

Он велит перевезти принца ещё дальше — в уезд Чханнён, где людей живёт еще меньше и наследника проще спрятать. Но традиционные летние дожди чанма беспощадны: реки разливаются, и Чханнён превращается в болото. Принц вынужден вернуться в Йонволь, где его последним местопребыванием становится аскетичное одноэтажное деревянное строение Кванпхунхон (관풍헌).

В сентябре 1457 года, в возрасте 20 лет, умирает старший сын Седжо, принц Ыйгён. Причина смерти неизвестна. Летописи сообщают, что принц был хорош собой, умён, учтив, знал ритуал и редко болел. Официальным наследником становится 8-летний второй сын Седжо. В историю он вошёл под посмертным именем Йеджон. Злые языки говорили, что в смерти Ыйгёна виноват призрак покойной матери Танджона, королевы Хёндок (1418–1441). Якобы она являлась Ыйгёну, и он не смог этого перенести. Седжо, вне себя от утраты сына, велел лишить Хёндок королевского статуса и раскопать её могилу, чтобы она не смела лежать рядом с Мунджоном (56 лет спустя её статус королевы был восстановлен).

Смерть любимого сына стала последней каплей. 24 октября 1457 г. Седжо приказал Танджону выпить яд. Труп несчастного был спущен вниз по реке, и под угрозой «наказания для трёх поколений» было запрещено вытаскивать его на берег и хоронить. Тем не менее, по легенде, местный деревенский староста Ом Хындо тайком вытащил тело и захоронил, не сообщив об этом никому.

РИТУАЛ КАК ИСКУПЛЕНИЕ

В последние годы своей жизни Седжо, продолжавший твёрдой рукой править Кореей, все больше времени посвящал буддийским практикам. Его характер стал жёстче. Тяжесть в душе от потери наследника, убийства племянника, формирования в обществе стойкого образа правителя-тирана и узурпатора — всё это не могло не влиять на Седжо. Вероятнее всего, он винил себя в том, что его сын скончался.

Седжо находил отраду в воспитании вместе со своей супругой второго сына, принца Хэяна, и внука — сына принца Ыйгёна, а также в благотворительности и занятии наукой — в том числе переводом канонических буддийских текстов на письменный корейский язык, созданный его отцом королём Седжоном менее чем за пару десятилетий до этого.

В 1459 г. Седжо велел напечатать завершенные ранее им и Седжоном буддийские сочинения: «Родословная Будды. Главы с толкованиями» (석보상절, 1447 г.) и «Луна, запечатлённая в тысячах рек» (월인천강지곡, 1449). Общее название — «Луна запечатленная. Родословная Будды» (월인석보). Это одни из самых ранних трудов, написанных на корейском языке алфавитной записью.

Но уход в буддизм не означал ухода от мира и готовности отказаться от всего, чего Седжо с таким трудом сумел добиться для своей семьи. В 1461 г. принцесса Кёнхе и её супруг были обвинены в заговоре. Кёнхе разжаловали в рабыни с потерей всего имущества и прав, а супруг был казнён четвертованием. Позднее королева Чонхи настояла на том, чтобы Седжо восстановил принцессу в статусе. Примечательно, что пятилетний сын Кёнхе под репрессии не попал.

В 1464 г. в центре Сеула по указу Седжо был построен храм Вонгакса — в наши дни от него осталась только десятиярусная пагода в парке Тхапколь. Это был один из самых крупных храмов в столице.

Седжо скончался в 1468 г., и трон перешёл к 18-летнему принцу Хэяну, позднее известному как король Йеджон. Юноша он был слабый и болезненный, и атмосфера во дворце не способствовала его благополучию, как ни старалась королева Чонхи облегчить жизнь сына. Его не стало через год.

Йеджон был «сыном узурпатора», и потому его особенно сильно волновал вопрос легитимности правления и восстановлении доброго имени отца. Именно поэтому он всерьёз озаботился церемонией составления посмертного имени Седжо. Такое имя чаще всего включало 12 иероглифов, прославляющих покойного, но имя Седжо силами Йеджона состоит из 26.

Летописи свидетельствуют, что после того, как Верховный совет выбрал для Седжо посмертное имя (сихо) из восьми иероглифов: «выдающийся ученый» (йольмун), «героический воин» (йонму), «священный духом» (сонсин), «гуманный и почтительный» (инхё), Йеджон посчитал, что этого недостаточно. Были добавлены «получатель Небесного и воплощение Пути» (сынчхон чхедо), «высшее достоинство и благородное достижение» (чидок юнгон), «великолепная проницательность» (мёнъе). Для полноты счёта Йеджон попросил добавить еще два — «непреклонный и внушающий страх» (хымсук).

После смерти Йеджона трон перешёл к его племяннику — сыну покойного принца Ыйгёна. Его посмертное имя — король Сонджон (1457–1495, правление 1469–1494). Воспитанный во дворце дедушкой и бабушкой, то есть Седжо и королевой Чонхи, Сонджон, наконец, сумел в полной мере реализовать замыслы семьи и стал одним из выдающихся правителей раннего Чосона.

Что касается Танджона, то о нём постарались забыть. Королём он признан не был, храмового имени (мёхо) не получил, а его личная летопись именовалась «Подневные записи Носангуна» (Носангун ильги, 1464–1469). Его супруга, королева Чонсун (1440–1521), была лишена королевского звания и скончалась в изгнании.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАНДЖОНА

Впрочем, на этом история не закончилась. В 1516 г. король Чунджон (1488–1544, правление 1506–1544), второй сын Сонджона, повелел найти могилу Танджона (тогда — принца Носангуна).

Удивительным образом могила была обнаружена. Для упокоения духа принца был проведён ритуал, и, посчитав свою миссию выполненной, Чунджон к могиле более не возвращался. Она не имела статуса королевской и выглядела как обычный земляной холм.

В 1541 году в Йонволь начальником уезда был направлен Пак Чхунвон (박충원, 1507–1581), и с него начинается восстановление захоронения. Согласно легенде, Танджон (принц Носангун) явился Пак Чхунвону во сне и попросил найти его могилу и позаботиться о ней. Проснувшись, Пак Чхунвон немедленно принялся исполнять указание усопшего. Был возведён могильник Носанмё, холм надёжно укреплен, и перед ним стали регулярно проводить церемонии поминовения.

Конец XVI в. ознаменовался жестокой и кровопролитной корейско-японской Имджинской войной 1592–1598 гг. А в первой половине XVII в. Корея подверглась двум вторжениям маньчжуров, в результате последнего из которых она попала в вассальную зависимость от маньчжурского императора. Голод и разруха казались бесконечными, но даже в такой ситуации конфуцианское общество озаботилось сохранением моральных устоев и цельности своей истории.

В XVII веке в Йонволе был построен «Храм светлым деяниям Шести [казнённых] вассалов» (육신 창절사), где вплоть до настоящего момента хранятся мемориальные таблички чиновников саюксин. В 1685 г. губернатор провинции Канвондо Хон Манджон поместил там таблички ещё двоих человек: Ом Хындо и Пак Симмуна (1408–1456).

В 1698 г. король Сукчон (1661–1720, правление 1674–1720) присвоил Носангуну храмовое имя Танджон, а его могиле — королевский статус нын (릉; вместо мё, 묘). Перед ней, как положено по ритуалу, были установлены каменные фигуры тигров, овец и лошадей. Единственное отличие: в таких случаях традиционно устанавливались парные фигуры гражданского и военного чиновников, но перед могилой Танджона стоят только фигуры гражданских. Считается, что каменные фигуры чиновников символизировали тех людей, на которых при жизни король мог полагаться. Соответственно, отсутствие военных рядом с могилой Танджона сообщает, что единственными его сторонниками были идеалисты-конфуцианцы.

Возведя королевскую усыпальницу, Сукчон распорядился и о строительстве необходимых сооружений рядом с ней. В 1699 г. был установлен чэсиль — дом, где чиновник-служитель и его подручные оставались во время проведения ритуалов. Здесь же готовилась церемониальная еда и хранились ритуальные предметы. В том же году построен чонджагак — открытый павильон, где проводят церемонии в честь Танджона; и субоксиль — дом чиновника, присматривавшего за могилой. Должность смотрителя была высокой, и на неё направлялись только «чистые помыслами» и хорошо сдавшие государственный экзамен на чин.

С 1704 г. летопись «Подневные записи Носангуна» стали именоваться «истинными записями», т.е. силлок. То есть только с этого периода можно говорить, что Танджон был реабилитирован. В этом же году поминальные таблички его и его супруги были установлены в конфуцианском святилище предков Чонмё в Сеуле.

В 1726 г. по приказу короля Ёнджо (1694–1776, правление 1724–1776) был сооружён павильон в честь деревенского старосты Ом Хындо, выловившего из реки труп Танджона несмотря на возможное наказание. Постройка должна была символизировать верность подданного своему господину. В 1733 г. была установлена стела в честь Танджона. На обращенной к зрителям стороне написано «Могила Танджона, великого короля государства Чосон» (조선국 단종대왕 장릉), а на оборотной стороне помещена его краткая биография.

При короле Чонджо (1752–1800, правление 1776–1800) был составлен список людей, которые пострадали, пытаясь восстановить справедливость по отношению к Танджону. В 1791 г. в «Храм светлым деяниям…» были помещены ещё две таблички — Ким Сисыпа и Нам Хёона (1454–1492). В это же время построен алтарь для регулярных церемоний жертвоприношения, которые проводятся до наших дней весной и осенью. Также в 1791 г. был построен павильон Чанпханок (장판옥), где по сей день хранятся мемориальные таблички 268 мужчин и женщин, пожертвовавших своими жизнями ради восстановления справедливости.

В том же 1791 г. рядом с захоронением Танджона, у подножия, был построен колодец Йончхон. Он считается «волшебным»: несмотря на то, что в обычное время года он полупустой, в день памяти предков хансик («день холодной пищи»), когда проводят ритуалы в честь Танджона, колодец наполняется водой. Отмечается хансик на 105-й день после зимнего солнцестояния.

В 1876 г., в правление государя Коджона (1852–1919; король 1863–1897, император 1897–1907), Ом Хындо был посмертно награжден титулом «верный и решительный слуга» (충의공).

ИСТОРИЯ СЕДЖО И ТАНДЖОНА В НАШИ ДНИ

Для сохранения этой истории и передачи её потомкам много сделал писатель Ли Гвансу (1892–1950), один из культовых авторов начала ХХ века. Его «Печальная история Танджона» (Танджон эса) воспринималась как первоисточник, несмотря на то, что многие события не соответствовали действительности и рисовали Седжо в откровенно чёрных тонах. В 1956 г. режиссёр Чон Чхангын (전창근, 1908–1973) снял одноимённый фильм, ныне считающийся классикой корейского кинематографа.

«Печальная история Танджона» экранизировалась не раз. Кроме того, были и другие фильмы и сериалы, в которых нашла отражение трагическая судьба юного короля. Среди них картина «Читающий лица» (2013), в которой выдуманный сюжет разворачивается на фоне описанных событий. Кадр из этого фильма с известным актёром Сон Ганхо вы видите на заглавном фото данной статьи.

Можно сказать, что драма короля Танджона сейчас — это символ невинности и верности, и прославляется ею не столько сам правитель, сколько люди, благодаря которым он не был забыт. Так, например, в 1973 г. рядом с могилой Танджона была установлена стела и павильон в честь заслуг Пак Чхунвона, отыскавшего могилу.

С 2007 года в Йонволе ежегодно устраивается костюмированный фестиваль «Печальная история Танджона». Это театрализованное представление, которое проходит на его могиле и в доме, где король скончался, приняв яд по приказу Седжо. Расчитано оно больше не на местных жителей, а на туристов, которые специально приезжают посмотреть на торжество. Помимо инсценировки исторических событий, церемония включает танцы в масках, отгоняющих злых духов, троекратное возжигание благовоний, чтение приветственного слова и сжигание макетов лошадей из бамбука и бумаги в натуральную величину.

Выше в горах, за могилой Танджона, расположены два буддийских храма — скит Кыммонам, место для которого, по легенде, явилось Танджону во сне; и храм Подокса, основанный в VII в. Первоначально, по-видимому, королю поклонялись в ските, но в наше время поклонение происходит в Подокса, где вместо изображений будд можно увидеть картину с одетым в жёлтые одежды Танджоном, восседающем на белом коне.

Telegram