Концевич Л. Р.
Памяти учителя и друга Виктора Антоновича Хван Юндюна
В различные исторические периоды в Корее и за ее пределами существовали самые разнообразные и любопытнейшие названия страны, в которых отражены и сложные, часто далеко не ясные этногенетические процессы, и бурная история Корейского полуострова, и отдельные стороны жизни обитавших здесь племен (их миропонимание, обычаи, промыслы и т. д.).
Не все названия Кореи — а их зафиксировано свыше ста [Квон Санно, 405] — сопоставимы друг с другом. Они различаются по времени, по содержанию, по структуре, по характеру употребления и стилистической мотивированности, по соотношению общего и частного (контаминация названий отдельных племен — отдельных государственных образований — полуострова в целом — или перенесение названий отдельных географических объектов, например морей, рек и т. д., на страну).
Охарактеризовать всю массу названий Кореи в трех измерениях — лингвистическом, географическом и историческом, естественно, невозможно в рамках одной статьи. Если официальные названия государств, исторически сменявшиеся на Корейском полуострове, являются общеупотребительными, то образно-метафорические названия страны оказываются в большинстве своем окказиональными, а нередко и индивидуальными. Рассмотрим первую группу названий более подробно.
Прежде всего следует отметить, что каких-либо собственно корейских названий страны, записанных фонетическим алфавитом (изобретенным в середине XV в.) и отличающихся от зафиксированных китайскими иероглифами, не сохранилось. Современный исследователь имеет дело только с иероглифической формой названий, которая может передавать: 1) их семантику (когда в источнике используется вещественное значение иероглифов, составляющих название); 2) их китайское или кореизированное чтение (если название записано посредством фаньце*), скрывающее слова языков древнекорейских и других племен; 3) их
1 Фаньце (КЭД), или «способ рассечения», — передача звучания иероглифа посредством двух других иероглифов, из которых первый указывает начальный звук (инициаль), второй — концовку слога, рифму.
250
собственно корейское соответствие, т. е. перевод на древне- и среднекорейский язык (если название передано способами иду 2). Определить, каким из этих способов записано собственное название, бывает очень трудно. Именно здесь камень преткновения всех споров о том или ином объекте корейской ономастики.
Разграничить китайские названия Кореи и корейские самоназвания страны в их иероглифической передаче почти невозможно и потому, что в прошлом корейцы, переняв китайские названия своей страны, нередко пользовались ими как собственными.
Связь топонимии с этнонимией неразрывна. Ряд названий древних государств на Корейском полуострове восходит к более древним названиям племен и племенных союзов. Однако сказать что-то более или менее определенное об этнонимах Кореи, равно как и о большинстве названий некитайских народностей, расселявшихся по «четырем окраинам» Срединного государства и известных с эпохи Чжоу (конец II тысячелетия — III в. до н.э.) в качестве групповых объединений и, ди, жун и манъ, вряд ли кто-либо в состоянии из-за недостатка сведений в сохранившихся источниках (причем поздние источники, как правило, повторяют данные более ранних сочинений) и из-за противоречивого характера, а порой и фальсификации историко-географических описаний и записей собственных названий. Поэтому все существующие этимологии корейской ономастической лексики, основанные на китайских письменных памятниках, в большой степени гипотетичны.
Иллюзорность некоторых этимологии этнонимов и древних названий страны усугубляется еще и тем, что при раскрытии их обычно исходят из одних только современных китайских и кореизированных чтений и значений иероглифов. Такой подход нельзя признать научным. Историзм при изучении этнонимов, так же как и топонимов, должен быть соблюден особенно тщательно. Но тем не менее на нынешнем уровне развития корейской ономастики приходится ограничиться лишь сводом предлагавшихся этимологии с соответствующим критическим их разбором 3.
Сейчас наиболее распространенными названиями страны, расположенной на Корейском полуострове и прилегающих к нему островах, являются следующие: Корея, Чосбн и Хангук. Эти три названия восходят своими истоками к древним этнонимам, перенесенным на ранние государственные образования или же названия династий.
На Корейском полуострове и в Северо-Восточном Китае с глубокой древности обитали многочисленные неханьские племена, часть которых бесследно исчезла, а другие дали основанным ими племенным государствам свои названия. К числу сравнительно развитых племен и принадлежали племена чосон.
Название ШШ совр. кор. Чосбн, совр. кит. Чаосянь впервые упоминается в китайских письменных источниках V-III вв. до н.э. («Гуань цзы», цзюань 23;
Иду — общее название способов записи корейских слов и грамматических формантов китайскими иероглифами начиная с V-VI вв.
3 В вышедших после опубликования данной статьи многочисленных работах по реконструкции древнекорейского языка и его связям с алтайской семьей языков, конечно, использовался материал по исконно корейской ономастике, но основной массив топонимов еще не подвергался всестороннему сравнительно-историческому исследованию.
251
«Шанъ хай цзин», цзюанъ 12 и 18, и др.). Но более или менее достоверные сведения о нем содержатся в ранних китайских династийных историях, и прежде всего в «Ши цзи» Сыма Цяня (I в. до н.э.). Включенное в это сочинение «Повествование о Чаосянь» легло в основу разделов о Корее во всех последующих исторических хрониках [разбор этих источников см., например: Ли Джирин, 11-44; Воробьев, 36, 59-60; Концевич, 56-58, 60-61]. В первых корейских исторических трудах — «Самгук саги» Ким Бусика (XII в.), «Самгук юса» Ирёна (XIII в.) и «Че- ван унги» Ли Сынхю (XIV в.) материал о чосон, который заимствован из китайских источников и старых, не сохранившихся до наших дней корейских хроник, обильно перемешан с мифами об основании государства. Фрагментарность, противоречивость, а порой и искажение фактов о чосон, содержащихся в этих источниках, явились причиной возникновения различных интерпретаций самого названия, а также дискуссий о времени и местонахождении Древнего Чосона, его социальном строе [«Сборник дискуссионных статей…»; «История Кореи», 9-10, 45-49; Рю Хакку]. Пока что трудно прийти к какому-либо однозначному решению данного вопроса. Поэтому и наши высказывания следует расценивать как сугубо предварительные.
Из источников и огромной комментаторской литературы ясно только одно, что название Чосон существовало до конца II в. до н.э. как название племени (или племенного государства?), занимавшего в разные исторические периоды большую или меньшую территорию к востоку от р. Ляохэ на Ляодуне, охватывая и северо-западную часть Корейского полуострова. В 108 г. до н.э. ханьский император У-ди сверг чосонского правителя Уго и установил на захваченных землях чосон и других племен этого края четыре ханьских округа. В подчинении одного из них — Лолана (был упразднен в 313 г.) находился уезд Чаосянь, который как бы выступал немым свидетелем недавнего прошлого [«Мунхон пиго», 364; Воробьев, 81].
Исчезнувшее в начале I в. до н.э. название Чосон вновь возрождается в конце XIV в. одновременно как название правящей династии и как название страны (т. е. уже распространенное на весь полуостров). Лишь в 1897 г. оно заменяется на Тэхан (см. ниже). Ныне древнее название Чосон входит в наименование государства- 3 b .- Q 41^^-Щ 9141 «5»5}-^ Чосон минджуджуый инмин конъхвагук «Корейская Народно-Демократическая Республика», а также применяется для обозначения всего Корейского полуострова в северокорейском варианте языка. Топоним Чосон с середины XIX в. вошел в русский и западноевропейские языки в буквальном переводе «Страна утренней свежести (прохлады, спокойствия и т. п.)». Подобный перевод звучит поэтично, однако не имеет ничего общего с существующими этимол огнями.
Весьма неясным остается вопрос о том, было ли название Чосон дано древ-некорейским племенам китайцами, или же так называли себя и свою страну сами аборигены. Относительно происхождения названия Чосон существуют различные гипотезы. Некоторые из них перечисляются в справочной и историко-географической литературе [см., например: «Живописное обозрение…», т. 3, 422; Шунхон пиго», т. 1, 357; «Большой корейский энциклопедический словарь», т. 5, 546; Квон Санно, 258-259; Ли Джирин, 32-44; «Введение в изучение древнеко-рейской исторической географии», 10-17; Квон Доккю, 14-15]. Гипотезы отли-
252
чаются друг от друга и по времени, и по источникам (китайским или корейским). Ознакомление с ними несомненно будет полезно для дальнейших поисков того, что скрывается за названиемЧосбн.
1. Одной из самых старых версий является гидронимическое происхождение этнонима чосон. Вэйский комментатор «Ши цзи» Чжан Янь (III в.) считал, что источником для названия Чосон.послужили названия рек: «Чаосянь имеет три реки: (кор. Сыпсу), Лйешуй ( кор. Йолъсу) и Сяньшуй ( кор. Сонсу). Реки, соединяясь, образуют Лйешуй. Как будто Лелан и Чаосянь заимствовали названия отсюда» [«Собрание сведений о народах, живших в различные
исторические эпохи», т. 1, 90; рус. пер.: Кюнер, 1961, 331]. Танский комментатор «Ши цзи» Сыма Чжэнь (VII в.) видел истоки названия Чосон в двух гидронимах- Чао [шуй] и Сянь[шуй][«Собрание сведений…», т. 1, 90-91].
В наше время эта гипотеза была развита северокорейским историком Ли Джирином [Ли Джирин, 35-39], которому она казалась наиболее соответствующей историческим фактам. Хотя таких рек им не обнаружено в районе предполагаемого расселения чосбн, тем не менее в его.книге приводятся доказательства, согласно которым р. Йолъсу является сокращенным названием р. Мурйбльсу(Й^УтК-, идентифицируется с современной р. Ланьхэ), р. Сыпсу— сокращением от р. Сыбйосу (где первый знак был близок по звучанию первому знаку в написании Чосон), р. Сонсу — сокращением от р. Ёнъсднсу. Эту гипотезу нельзя признать вполне убедительной из-за недостаточно надежной лингвистической аргументации, но в целом она заслуживает внимания.
2. В «Тонгук ёджи сыннам» (1-я пол. XVI в.) было высказано предположение: страна называется Чосон потому, что находится на «земле, где алеет восток и наступает день» [«Живописное обозрение…», т. 3, 322]. В «Кукчо погам» (XVII в.) и особенно в работах представителей идейного течения сирхак («реальные науки»), например Ким Хакпона (XVIII- начало XIX в.), развивается следующая мысль: поскольку древние корейцы достигли побережья Восточного (Японского) моря, название Чосон и было китайской передачей значения ‘солнце’, ‘день’, в переносном значении ‘восток’ (посредством чо) +
‘светлый’ (посредством сон), т.е. того, что сначала светлеет на востоке,
где живут эти племена [Квон Санно, 259; Ли Джирин, 32]. Важнейший недостаток этой этимологии кроется в том, что древние корейцы вряд ли могли пользоваться чисто китайским транскрипционным способом записи имен собственных.
Поэтому корейские ученые пошли по иному пути — интерпретации словосочетания, приведенного в «Тонгук ёджи сыннам», по-корейски. Например, Чхве Намсон передавал смысл этого китайского словосочетания корейской фразой — нари чхбым сэнында ‘рассветает’ (букв, «день впервые появляется»), которая в сокращенном виде дает чхбсэнде -> чхбсэн -> Чосбн [Квон Доккю, 14].
3. Близкую гипотезу высказал Ян Джудон, но она также не выходит за рамки феодальной историографии. Он считает, что название Чосбн, как и многие другие имена собственные, было записью одним из способов иду: первый иероглиф в этом названии передавал корейское слово 11 пальк ‘светлый’, а второй — сэ ‘время’, ‘восток’, ‘новый’, т. е. Чосон = па[ль]ксэ. Свою версию Ян
253
Джудон обосновывал тем, что у древнекорейских племен был распространен культ солнца и что они, передвигаясь с севера на восток, а затем на юг, взяли в качестве самоназвания это словосочетание [Ян Джудон, 39]. С этим мнением также вряд ли можно согласиться, ибо название Чосон появилось в китайских источниках задолго до применения иду в Корее.
4. Заслуживает также внимания гипотеза, высказанная корейскими учеными XIX в. — представителями течения сирхак («реальные науки»). Ан Джонбок в «Т o н ca канмок» писал: «Страна, которую основал Киджа, находилась на востоке от сонби (сяньби — название одной из северных некитайских народностей.- Л. К.), отсюда и ее название Чосон» [см. Ли Джирин, 32-33]. Ли Ик в«Сонхо сэсоль» предложил следующее объяснение Чосбн: чо означает ‘восток’, а сон является сокращением от сонби (кит. сяньби), что в целом дает название страны, лежащей к востоку от горы Сонбисан» (см. Квон Санно, 259; «Большой корейский энциклопедический словарь», т. 5, 546). В этой гипотезе неточно определено местонахождение Древнего Чосона; кроме того, названиесяньби впервые появилось в китайских источниках после начала новой эры.
5. Сторонники течения сирхак Хан Бэккём, Чон Ягён и некоторые другие считали Чосон не собственным именем, а общим дополнительным элементом, который добавлялся к конкретным этнонимам и топонимам и обозначал просто «территорию» [например, Анънанъ-чосон ‘район Аннана (кит. Лолан)’, Йемэк-чосон ‘земли (племени) емэк’ и т.д. («Введение в изучение древнекорейской исторической географии», 11]. Хотя подобные сочетания и встречаются в некоторых древнекитайских сочинениях, но с такой трактовкой невозможно согласиться потому, что название Чосон гораздо чаще употреблялось самостоятельно, обозначая этноним.
6. В корейской науке еще с XVIII в. получили распространение версии патронимического происхождения названия Чосон. В мифах об основании государства у древних корейцев родоначальником первой «династии» (2333-1122 гг. до н.э.) считается Тангун. Уже на протяжении восьми веков ведутся бесконечные споры относительно его генеалогии, времени и места возникновения [Хон Гимун, 129-206; Джарылгасинова, 25, и др.]. Ряд корейских ученых пытается нащупать нити, связывающие его имя с Чосдн.
Автор «Хэдон сокса» Хан Чхиюн (конец XVIII в.) первым высказал предположение, что название Чосон восходит к имени Тангун.
В начале XX в. Син Чхэхо поддержал эту гипотезу: по его мнению, название страны и имя ее первого правителя имеют единое происхождение -от духа солнца, чье имя было соответственно передано китайскими иероглифами [Син Чхэхо,215].
В 50-е — 60-е годы Хон Гимун и Ли Санхо разными путями пытались связать имя Тангун с названием Чосдн. Хон Гимун, всесторонне разбирая миф о Тангуне, приводил целую цепочку аргументов, которые подтвердили бы фонетическое тождество знака тан (в имени) через сон (как символ небожителя) с сон (в названии этноса) [Хон Гимун, 144-164].
Ли Санхо склонен видеть в имени Тангун иероглифическую передачу корейского слова пакталь / пэдаль, означающего в современном языке название дерева — ‘Betulaceae Schmidtii Regel’. Вначале это слово, видимо, упот-
254
реблялось как название горы (ср. слово таль ‘гора’, ‘высокий’ в географических названиях государства Когурё, а также современные слова янъдаль и ымдаль, означающие соответственно южный и северный склоны горы). Ли Санхо отождествляет корейское пакталъ с китайским названием горы Тайбошань, где, судя по мифу, родился Тангун. В этом названии первый иероглиф будто бы передавал древнекорейское хан ‘большой’, второй — па[лъ]к-‘светлый’, а третий — таль ‘гора’, отсюда пакталъ -* пулъдаль ‘огненная гора’. Этот ороним и был перенесен на название племенного объединения Чосон. По мнению Ли Санхо, все эти слова были лишь разными написаниями одного и того же названия [«Сборник дискуссионных статей…», 173-287].
По своей сути эта гипотеза напоминает вторую и третью гипотезы, отличаясь от них лишь несколько иной аргументацией.
7. Шведский ученый Чо Сынбок на основе детального фонетического и этимологического анализа попытался реконструировать древнекореиские чтения следующих топонимов и сопоставить их. Ханьский округ Аннан, по его предположению, в древнекорейском читался как и означал ‘восток’, а первый иероглиф в Чосон [tsosen] — как [asa] ~ [*аyа] ‘утро’ (ср. япон. [asa]), в этот же ряд Чо Сынбок включил и Хан, будто бы произносившийся как [ауа] [Чо Сынбок, 534-562]. Но, на мой взгляд, эта попытка выглядит несколько искусственной.
8. Существует, наконец, гипотеза, согласно которой этноним чос j н отождествляется с этнонимом суксин (совр. кит. сушэнь). Ее впервые более полувека назад выдвинули корейские ученые Син Чхэхо и Чон Инбо. Син Чхэхо, например, писал, что чос j н и суксин до середины III в. до н.э. были одним и тем же названием племени, записанным различными китайскими иероглифами [Квон Санно, 33]. Это мнение в 50-е годы разделяли северокорейские ученые Чон Ёльмо [Чон Ёльмо, 23-24], частично Ли Джирин [Ли Джирин, 33-34, 39, 211-213], Ли Санхо [«Сборник дискуссионных статей …», 269-273] и др. Нам оно тоже кажется более вероятным, чем все остальные версии. Приведем наши доводы.
До сих пор остается открытым вопрос о происхождении народа сушэнь. Одни исследователи полагают, что сушэнь- это тунгусское племя [Бичурин, т. 1, 375; Василевич, 14-20]; другие считают их палеоазиатским народом, искони обитавшим в Северо-Восточном Китае [Кюнер, 1961, 218]. Но вполне возможно также, что сушэнь был названием какой-то этнической общности, возникшей в результате смешения тунгусов, пришедших в начале периода Чжоу (XI-III вв. до н.э.) из Забайкалья в Северо-Восточный Китай и северную часть Корейского полуострова, с аборигенами-палеоазиатами.
Этот этноним зафиксирован в древнекитайских исторических сочинениях начиная с III в. до н.э. в транскрипционной записи с помощью различных иероглифов. Наиболее ранним было написание совр. кит. сишэнь, совр. кор. сик- син («Ши цзи», «Чжу шу цзинянь» и др.), затем, по-видимому, ШШ цзишэнь, кор. чиксин «.Цзи Чжоу шу») и наконец- сушэнь, кор. суксин («Кунцзы цзя юй», «Хоу Ханъ шу» и др.). В китайском сочинении XVII в. «Маньчжоу юанълю као» говорится, что сушэнь является искаженной китайской передачей маньчжурского слова $сф чжушэнь,кор. чусин (название предков маньчжур), означающего ‘приобретенная (подопечная) земля’ [Палладий, т. 1; Кюнер, 1961, 258].
255
Ни одного из этих вариантов написания не обнаружено в источниках ранее III в. до н.э., хотя некоторые комментаторы и склонны гипотетически относить предков сушэнь не позже чем к XII в. до н.э., считая, что они скрываются под одним из названий «восточных инородцев» — . няо и ‘птица’ + ‘инородец’.
Какова же связь между этими фактами об этнониме сушэнь и названием Чосон 1? Взаимозависимость их гипотетически допустима:
а) хронологическое и территориальное совпадение ареала обитания древних племен чосон и сушэнь;
б) принадлежность их к «восточным инородцам», возможно в качестве двух ветвей одного и того же племенного объединения;
в) сходство этногенетического процесса (основным компонентом в склады
вании корейского этноса были пришедшие с севера и северо-запада тунгусо-
маньчжурские и палеоазиатские племена, навстречу которым с юга Корейского
полуострова двигались этнические элементы более южной островной расы);
г) общность тотемных представлений у древних чосон и сушэнь (в виде птицы);
д) признание местонахождения прародины в корейских и маньчжурских мифах в районе современной горы Пэктусан (Байтоушань), ср., например, миф о Тангуне;
е) наконец, обычная практика передачи одного и того же иноязычного названия разными иероглифами, сходными только по звучанию, в древних китайских текстах. И действительно, если восстановить древнейший фонетический облик слов, переданных в китайской транскрипции способом фаньце, то окажется, что первые иероглифы в названиях Чосон и сушэнь по своему чтению попадают в ту же самую рифмическую группу , а вторые, хотя и принадлежат к разным рифмическим группам, тем не менее сходны по звучанию (реконструкцию древних чтений иероглифов см.: [Karlgren; Коно Рокуро, и др.]).
Кроме того, археологические и исторические материалы свидетельствуют о том, что к периоду Чуньцю-Лего (VIII-V вв. до н.э.) произошло разделение тунгусских племен, образовавших субстрат с местными палеоазиатскими племенами, на две большие группы: северную, маньчжурскую, и южную, корейскую (по нашему предположению); ср. лингвистическую мотивацию принадлежности корейского языка к алтайской семье в работе С. А. Старостина [Старостин]
Этноним сушэнь на севере, в Маньчжурии, прошел сложную эволюцию. Так, в I-III вв. н.э. племена сушэнь упоминаются под именем илоу (кор. ымну), при северных династиях в Китае (конец IV — конец VI в.) — (кор. мулькиль), при династии Суй (589-619 гг.) их страна известна под именем мохэ (кор. малъгалъ), в конце IX — начале X в. появилось их наименование :£:Щ нюйчжэнь, или^сШ нюйчжи (кор. йдджин, йдджик) [Кюнер, 1961, 258-275; Горский; Гребенщиков].
Совершенно иной могла быть эволюция этнонима сушэнь на юго-востоке от маньчжур. Там, видимо, выделилась этническая группа, которую китайцы стали передавать на письме иероглифамичаосянь, близкими в древнем чтении к сушэнь. Таким образом, первоначально название Чосон, хотя и было зафиксировано еще в «Шань хай цзине» (предположительно IV-III вв. до н.э.; цзюань18), вряд
256
ли означало ‘страна утренней свежести’. Скорее всего это название могло быть лишь транскрипционной (возможно, искаженной) передачей китайскими иероглифами какого-то этнонима, смысл которого пока скрыт от современных исследователей.
Названия Кореи с компонентом хан имеют такое же цементирующее значение в истории корейской цивилизации, что и Чосн.
Современное название Южной Кореи- Хангук (это название, как и Чосон, распространяется на весь Корейский полуостров) происходит от = Самхан ‘Три хан’, коллективного наименования союза трех племен (махан, чин-хан и пёнхан), населявших в последние века до новой эры южную и центральную части полуострова. Большинство корейских ученых склонно считать компонентхан местоименным словом, означавшим в древности ‘большой’, ‘долгий’, ‘далекий’, ‘прямой’. Поскольку более сильный миграционный процесс шел в направлении с севера на юг, первые племенные объединения, сложившиеся в южной половине Корейского полуострова, видимо, и включили слово хан (‘долгий’ во временном или ‘далекий’, ‘большой’ в пространственном плане) в качестве общего компонента в свои названия. Этот компонент дошел до нашего времени в записи различными иероглифами, которые употреблялись фонетически для передачи слова с указанными выше значениями: наиболее старое написание хан (в «Шу цзин», V-IV вв. до н.э.) обозначало один из «восточных инородцев», куда входили и корейские племена; написание хан (в комментариях к «Вэй шу», VI в. н.э.) некоторые исследователи [Ли Джирин, 274] отождествляют со знаком Щ хан (последний встречается почти во всех китайских династийных историях и первых корейских исторических хрониках).
Начальные компоненты названий трех хан, по всей вероятности, тотемного происхождения: ( мари) ‘голова’ (в Махан) [Квон Санно, 118], пйон- ‘змея’ (в Пёнхан) [Квон Санно, 142] и чин-‘дракон’ (в Чинхан) [Квон Санно, 267]. В конце I в. до н.э. на землях махан (юго-запад полуострова) возникло государство Пэкче, а владения чинхан и пёнхан (юго-восток полуострова) вошли в состав Силла. Эти государства вместе с Когурё просуществовали до середины VII в., когда они были объединены под эгидой Силла. В китайской, а затем и корейской историографии они получили общее название НЩ совр. кит. Санъго, совр. кор. Самгук ‘Три государства’.
Компонент хан входил также в название Тэхан — официальное наименование страны после провозглашения ею независимости в 1897 г. и до 1910 г. Если слово хан здесь «взято из старинных названий трех владений южной Кореи как национальных в строгом смысле слова, т. е. некитайских», то определение тэ ‘большой’, ‘великий’ добавлено «в отличие от них и в подражание китайскому Дацинго, т.е. Великому Цинскому государству, или японскому Дайниппонкоку — Великому государству Ниппон» [Кюнер, 1912, 10]. Некоторые также считают, что первый иероглиф указывает на расширение территории бывших владений Кореи [Квон Санно, 86]. Тэхан входит в официальное название Республики Корея — Тэхан мингук.
С древнекорейской этнонимией связано и несколько других названий государств, некогда существовавших на Корейском полуострове и в Северо-восточ-
257
ном Китае. К ним относятся названия упоминавшихся выше трех государств — Когурё, Силла и Пэкче 4, а также Чиндан.
Название кит. Чжэнъдань, кор. Чиндан появилось в конце VII в. После покорения Когурё империя Тан переселила сотни тысяч жителей этой страны в район Инчжоу (ныне Чжаоян в провинции Жэхэ), где они вместе с племенами мохэ (кор. малъгалъ) создали государство под таким названием, бывшим, видимо, самоназванием мохэ. В 713 г. это название было заменено на Бохай (кор.Пархэ). Наименование Чиндан эпизодически употребляется в отношении Кореи с XI в. и до сего времени [Квон Санно, 272-273; «Словарь корейского языка», т. 4, 515].
Ряд исторических названий Кореи имеет патронимическое происхождение, т. е. включает имена мифических личностей, считающихся предками корейцев. Основателем государства в Корее, как уже говорилось, был легендарный Тангун. Его имя входит в названия страны — Тангук и Танбанъ ‘Страна Тангу-на’. Сюда можно отнести и распространенное в период подъема движения за независимость Кореи в конце XIX — начале XX в., а также среди современных южнокорейских националистически настроенных деятелей названии Пэдаль [нара], представляющее собой искусственный перевод на корейский язык названия Тангук.
Вторым родоначальником ранние китайские, а вслед за ними и корейские источники считают полулегендарного Цзи-цзы (совр. кор. Киджа >Хэджи ‘сын солнца’), который якобы бежал в 1122 г. до н.э. из чжоуского Китая в земли чосон и основал там государство. Некоторые современные корейские историки вообще отрицают факт принадлежности Цзи-цзы к Древнему Чосону, считая его плодом феодальной историографии. Они мотивируют это тем, что в преданиях о Цзи-цзы, появившихся, видимо, в доциньской литературе, т. е. до середины III в. до н.э., его имя нигде не связывается с Чосон. Но каковы бы ни были сомнения относительно самой личности Цзи-цзы, его имя также встречается в названиях страны: Кибанъ и Кийдк ‘Страна Ки[джа]’, Кибонъ иКиджаджибонъ ‘Владения Киджа’. Данью почтения к предкам является и название Тангиджибанъ ‘Страна Тан[гуна] и Ки[джа]’.
Более достоверны и подробны в китайских исторических хрониках сведения о выходце из царства Янь- Вэй Мане (кор. Виманё), который в 194 г. до н.э. сверг последнего потомка династии Киджа и захватил земли Чосона. Период правления дома Вэй Ман продолжался недолго, до 108 г. до н.э. Но имя его также
Разбор названий Когурйд, Силла и Пэкче мы опускаем, так как они (за исключением Силла после VII в.) не распространялись на Корею в целом и, кроме того, частично были освеще ны в отечественном корееведении (например, о названии Силла см.: Ким Бусик, т. I , с. 298- 302; об этнониме когурйд см. статью Р. Ш. Джарылгасиновой в сборнике «Этнонимы» (М, 1970)]. Добавим лишь одну гипотезу происхождения когурйд, заслуживающую внимания. По сообщениям древнекитайских источников, тотемом «восточных инородцев», к которым при надлежало и влиятельное племя курё, была змея [Фань Вэньлань, 23]. Возможно, этот тотем и был взят племенем в качестве своего названия. По-когурёски «змея» передавалась словом -7 г)] куре Второй знак этих сочетаний, выступая как фонетик, видимо, связан с именем Тангуна.
258
вошло в одно из названий страны — Виман Чосон ‘Чосон [периода] Вимана’.
Почти во всех разобранных случаях налицо переход эпонимов в топонимы.
Иногда эпонимы сочетаются с этнонимами. Например, в географическом приложении «Чири джи» (составлено в 1432 г.) к летописи «Седжон силлок» зафиксировано коллективное наименование страны = Сам-Чосон ‘Три Чосо-на’, которое расшифровывается как ‘Чосон [периода] Тан-гуна (или Ранний Чосон)’, ‘В наше время эта гипотеза была развита северокорейским историком Ли Джирином [Ли Джирин, 35-39], которому она казалась наиболее соответствующей историческим фактам. Хотя таких рек им не обнаружено в районе предполагаемого расселения чосбн, тем не менее в его.книге приводятся доказательства, согласно которым р. /i/pЧосон [периода] Киджа (или Поздний Чосон)’ и упомянутыйВиман Чосон [«Летопись правления короля Се-джона», 280].
Китайские и корейские письменные памятники изобилуют образными названиями Кореи, которые полностью учесть не удается. Систематизировать такого рода названия, по-видимому, можно, исходя из двух критериев: их употребительности и семантики их структурных компонентов.
Наиболее распространенными образно-метафорическими названиями страны являются названия со следующими компонентами (названия приводятся преимущественно в современном корейском звучании):
1. Ж кит. дун, кор. тонъ ‘восток’. В древнекитайских источниках Корею считали страной, которая по своему географическому положению находилась на востоке относительно Китая. Отсюда ее многочисленные названия, издавна вошедшие в активное употребление в самой Корее (см. также гипотезы происхождения Чосон, связанные с востоком).
Среди них следует отметить ряд названий со вторым компонентом, означающим ‘страну’, ‘территорию’, ‘местность’: Тонъгук ‘Восточное государство’, или просто ‘Восточная страна’ — одно из самых древних китайских образных названий, весьма распространенное в корейской литературе XIII-XIX вв. [Кюнер, 1912, 10; «Словарь корейского языка», т. 2, 166]; менее употребительны названия: Тонъбанъ и Тонъпхё ‘Восточная сторона; Восток’, Тонъбанъ ‘Восточная страна’, Тонъйбк ‘Восточные владения’, Тонънюк ‘Восточные холмы’ и еще около десятка названий [см. Квон Санно, 405].
В качестве второго компонента этот иероглиф встречается в двух известных названиях Кореи — Тэдонъ ‘Большая страна на востоке’ (впервые упоминается в «Ши цзине»; в Корее употреблялось с XV в. до 1897 г.) [«Словарь корейского языка», т. 2, 255; Палладий, ч. 1, 193] и Хэдонъ ‘Страна, находящаяся на востоке от моря’ (имеется в виду Желтое море). Последнее сочетание встречается в древнейших китайских памятниках, но как название Кореи стало употребляться с VI-VIIbb., особенно интенсивно в период Коре (с XII по XIV в.) и в XIX в. (Квон Санно, 320; «Словарь корейского языка», т. 5, 534).
2. В кит. жи, кор. иль ‘солнце’, ‘день’. Названия с этим компонентом непо средственно примыкают к только что описанной группе, т. е. связаны с востоком (недаром иероглифические словари дают толкование знака тонъ ‘восток’ как места, откуда поднимается солнце). Причем иероглифы со значением ‘солнце’ вовсе не являются принадлежностью только названий Японии, как это ошибочно полагают многие. Названия Ирйдк, Ильбанъ, Ильбйон ‘Страна солнца’ Илътхэк ‘Дом солнца’ Ильчхульчхо ‘Место, где восходит
259
солнце’, Ильчхульджибанъ ‘Страна, где восходит солнце’ и ряд других имели хождение в Корее в VIII-XII вв. [Квон Санно, 36].
3. кит. цин, кор. чхбнъ ‘зеленый; синий’ (в китайской цветовой гамме означает ‘восток’). Здесь самым распространенным названием является Чхднъгу ‘Страна зеленых холмов’. В китайских источниках оно употреблялось по отношению к Корейскому полуострову с первых веков новой эры, позже оно вошло в средневековую корейскую литературу как поэтическое название страны (ср., например, заглавие корейской антологии XVIII в. «Чхонгу ёнон»— «Неувядаемые слова страны Зеленых гор» и др.). По аналогии возникли и другие названия с этим компонентом, правда менее ходовые: Чхднънюк ‘Зеленые холмы’, Чхбнъё ‘Зеленые рубежи’, Чхбнътхо ‘Зеленые земли’, ЩШ Чхбнъйбк ‘Зеленая страна’ и т. д. [Квон Санно, 280-281].
4. кит. хай, кор. хэ ‘море’. Это второй по употребительности (после тонъ) компонент в исторических названиях Кореи. Он также опосредованно связан с востоком. Иероглиф хэ может стоять либо в начальной, либо в конечной позиции в названии, не изменяя, однако, присущего ему значения.
В качестве начального компонента он встречается в следующих названиях Кореи: Хэ[янъ]гук ‘Морская страна’ [«Словарь корейского языка», т. 5, 532, 548], Хэджва ‘Страна, находящаяся влево (т. е. на восток) от моря’ [Квон Санно, 322], а также в упомянутом выше Хэдонъ (см. тонъ) и ряде других.
Конечную позицию этот компонент занимает в одном из самых старых китайских названий Корейского полуострова- Чханъхэ ‘Страна синего моря’ [Квон Санно, 277]. Ныне это название относят к Японскому морю. Другие названия с такой же структурой, например ШШ Чбпхэ, Чехэ и т. п., см. ниже, при описании названий, отражающих морской промысел корейцев.
5. кит. да, кор. тэ ‘большой, великий’. Этот компонент используется как определение в рассмотренных выше названиях Тэхан (см. этноним хан) и Тэдонъ (см. тонъ).
Остальные образные названия Кореи имеют окказиональное употребление. Их можно сгруппировать тематически.
1. С востоком ассоциируется одно из старинных названий Кореи, встречающееся в корейских эпиграфических памятниках VII-XI вв. и в «Самгук юса», — Пусанъ, букв, «место, где поднимается солнце», которое обозначает страну на востоке от Китая [Квон Санно, 148]. Некоторые источники относят это название и к Японии [Кюнер, 1961, 348]. В эту же группу можно включить и буддийские названия Кореи в период Коре: Санъдон ‘Страна, где восходит солнце (Гандхарва, Мараджа)’, ИЖ^Иа Санъмокчигу и Санъйбк ‘Страна тутовых деревьев’ [Квон Санно, 163]. В названии Конъсанъ ‘Отдаленная дикая страна на востоке’ [Палладий, т. 1. 499] китайцы, видимо, подразумевали район расселения древнекорейских племен.
2. В конфуцианской литературе образные названия Кореи передавались иероглифами, обозначающими благородство, человеколюбие и другие добродетели, например: Кунджагук ‘Страна благородных людей’, СИ Инбанъ ‘Страна гуманности , Йеыйджибан ‘Страна, известная высокой нравственностью’ и т.д. [Квон Санно, 53-55]. Даосы видели в Корее «страну-небожителей»
260
( Сонингук). В периоды правления династий Сун (960-1279 гг.) и Цин (1644-1911 гг.) Корею величали даже «маленьким Китаем» [джунъ] хва).
3. В исторических названиях Кореи нередки и цифровые обозначения. О Сам- хан (см. этноним хан) и Самгук (см. там же) уже шла речь. Приведем еще несколько. При династии Чосон (1392-1910 гг.) свою страну корейцы именовали АдЦ Пхалътто или Пхарйбк ‘Восемь провинций’. Издавна в художественной литературе Корея называется «Страной в три тысячи ли 6» ( Самчхдл-ли).
4. Ряд индивидуальных поэтических названий напоминает о красоте природы Кореи. К ним относятся названия страны, в которых их авторы выражают свое восхищение цветами кенафа:Кынхвахянъ ‘Родина кенафа’, ШРЬ Кынбанъ и ШШ Кынйдк ‘Страна кенафа’ [Квон Санно, 57], а также Мугунъхва тонсан ‘Восточные горы, покрытые кенафом’ [«Словарь корейского языка», т. 2, 639]. Выдающийся корейский поэт IX-Хвв. Чхве Чхивон называл свою страну «местом, над которым кружатся птицы» [Квон Санно, 214], и т. д.
5. Наконец, можно выделить группу образных названий страны, в которых нашел отражение морской промысел корейцев. Корея издавна славилась богатым уловом камбалы и морских сомов. Отсюда ее названия: «Страна камбалы» (Чбпкук), «Море камбалы» (Чбпхэ), «Море крупных сомов» ( Чемйбнъ и Чехэ) [Квон Санно, 250-251, 257-258].
Перечень подобного рода названий можно было бы продолжить, но и сказанного достаточно, чтобы увидеть тот огромный ассортимент средств, которые использовались при изобретении названий Кореи главным образом в целях экспрессивно-стилистической окраски.
Что же касается названия Корея, то история появления и распространения его в Европе в различных вариантах написания не менее любопытна, чем все рассмотренные названия. Этот вопрос освещен в литературе на русском языке и западноевропейских языках [«Описание Кореи», ч. 1, 60-62; Зайчиков, 87; Griffis, 1-2, 84-86], но недостаточно.
Самое ранное упоминание о корейском государстве Силла (в арабской передаче — Сила) в западном мире принадлежит арабскому путешественнику Ибн Хордадбеху (846 г.). Если говорить о европейцах, то первым из них принес сведения о существовании (в виде острова) страны Caule францисканский монах Гильом де Рубрук, совершивший путешествие в восточные страны в 1253- 1256 гг. [Рубрук]. Венецианский купец Марко Поло, составивший свою «Книгу» в 1298 г., также упоминает о стране Сам//’, которая лежала за Чорчой (т. е. Маньчжурией). В различных версиях этой «Книги» с Кореей отождествляются варианты: Занли, Каули, Каоли, Каузи, Шоли, Карли [«Книга Марко Поло», 280]. Весьма вероятно, что все эти названия были искаженной передачей китайского Гаоли (кор. Корйб — название правящей династии и страны в X-XIV вв., которые наследовали его от названия древнего государства Когурйо). От Коре происходит и современное название «Корея» в европейских языках.
Ли — корейская мера длины, равная 0,393 км.
261
Далее в течение полутора столетий никаких сведений о Корее не было. Лишь в послании португальского короля римскому папе от 1513 г. упоминаются купцы, которые путешествовали из страны «Lequea» (Рюкю?) по Южным морям и получили название Gores [1. 43-44]. Возможно, оно было дано купцам, перевозившим жителей Коре на рюкюских торговых судах. На европейских картах и в общих географических описаниях середины XVI в. встречаются названия Gor и Ghor , которые одни ученые отождествляют с Японией, а другие — с Кореей.
Лишь в эпоху великих географических открытий, когда началось проникновение европейцев на Восток, появились более реальные сведения о местонахождении Кореи. На географических картах, составленных в Европе во второй половине XVI в., по-видимому, по сообщениям португальских экспедиций в 1540-1546 гг. к берегам Японии, регион, соответствующий Корее, изображался в виде полуострова или продолговатого острова. Португальцы первыми принесли в Европу название Coria , откуда позже пошло современное написание. На карте мира Ф. ВасДоурадо (1571 г.) в северной части Китая изображен выступ, названный «Coste Courai ». Это и было началом обозначения Кореи на европейских картах. Правда, еще сравнительно долго Корея изображалась либо как остров, либо как полуостров. В 1593 г. голландец П. Планцио поместил на карте азиатского материка название Согау (видимо, от японского чтения Корай). Такое же название встречается в сообщениях и письмах испанских иезуитских миссионеров, обосновавшихся в Японии в конце XVI в. Грегорио Сеспедес, например, считается первым из европейцев, ступившим на землю Кореи. Он участвовал в одной из захватнических операций войск Хидэёси во время Имджинской войны (1592- 1598 гг.). В письмах другого иезуитского миссионера Луиса Фройса (или Фроэ) 1590-1594 гг. упоминается название Chosen [Gompertz, 7-10].
На карте голландского гидрографа Я. ван Линсхостена, приложенной к записям морского путешествия на Восток, Корея изображена в виде круглого острова и названа «Hbade Corea » «о. Корея». С тех пор и укрепилась за Кореей эта форма написания.
Голландский мореплаватель Хендрик Гамель, путешествовавший в 1653-1666 гг., достиг о. Чеджудо и оставил ряд географических названий королевства Соегее, которое иначе именуется Tyocen -koeck [Gompertz, 18-22].
В 1709 г. иезуиты Регис, Жарту и Фридель составили карту Кореи, в которой впервые были более или менее правильно определены очертания Корейского полуострова [Du Halde, т. 4. 529-560]. На ней основывались почти до конца XIX в. европейские картографические представления о стране [«Описание Кореи», ч. 1, 62].
В описаниях путешественников XVIII — первой половины XIX в., посетивших страну в период ее внешнеполитической изоляции, таких как Лаперуз (1785- 1788 гг.), Уильям Броутон (1795-1798 гг.), Джон Маклеод (1816 г.), Безил Холл (1816 г), Карл Гютцлаф (1832 г.), Эдуард Белчер (1843-1846 гг.), уже устойчиво употребляется современное европейское название Кореи, различающееся в зависимости от языка (англ. Согеа, франц. Согёе, нем. Korea и т. д.). Иногда оно встречается вперемежку с Tchosen или Tchao Sian . Как отголосок прошлого выглядит название Koorai у Ф. Зибольда [Siebold].
261
В русском языке название Корея появилось, видимо, в середине XIX в. До этого страна называлась по-китайски Чаосянь и Гаоли [Бичурин].
Во второй половине XIX в. в литературе на европейских языках возникают образные названия Кореи. Например, из-за политики изоляции страна получила названия: Уединенное государство. Государство-отшельник, Запретная страна, Забытая нация и т. п. И в то же время с целью экзотической окраски начинают бытовать в различных языках названия, являющиеся калькамиЧосон: Страна утренней прохлады (или свежести). Страна утреннего спокойствия и т. д. Начало этому, как нам представляется, положил американский историк Кореи Уильям Гриффис [Griffis, 50, 76]. Эти названия до сих пор имеют широкое хождение.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1-3. М-Л., 1950-1953.
БутинЮ.М. Древний Чосон (историко-археологический очерк). Новосибирск, 1982.
Бутин Ю. М. Корея: от Чосона к Трем государствам (II в. до н.э. — IV в.). Новосибирск, 1984.
Басил евич Г М. Эвенки (к проблеме этногенеза тунгусов к этнических процессов у эвенков). Автореф. докт. дисс. Л., 1968.
Воробьев М. В. Древняя Корея. Историко-археологический очерк. М., 1961.
Воробьев М. В. Корея до второй трети VII века. Этнос, общество, культура и окружающий мир. СПб., 1997.
Горский В. Начало и первые дела Маньчжурского дома. — «Труды членов Российской духовной миссии в Пекине», т. 1, 1854.
Гребенщиков А. В. Маньчжуры, их язык и письменность. Владивосток, 1912.
Джарылгасинова Р. Ш. Историческая трансформация древнекорейского мифа о Тан-гуне. — «Симпозиум «Роль традиций в истории Китая». Тезисы докладов». М., 1968.
Джарылгасинова Р. Ш. Соотношение северного и южного компонентов в этногенезе корейца. М., 1964 (VII Международньй конгресс антропологических и этнографических наук, Москва, август 1964 г. Доклады).
Зайчиков В. Т. Корея. М., 1951.
«История Кореи». Пер. с кор. яз. Т. 1. М., 1960.
«Книга Марко Поло». М., 1955.
КонцевичЛ.Р. Материалы для диахронического изучения корейской топонимии.- «Топонимика Востока. Новые исследования». М., 1964.
Ким Бусик. Самкук саги. Изд. текста, пер., вступит, ст. и комм. М. Н. Пака. Т. 1. М., 1959; Т. 2. М., 1995.
КюнерН.В. Статистико-географический и экономический очерк Кореи… Вып. 1. Владивосток, 1912.
КюнерН.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.
«Описание Кореи». Изд. министерства финансов. Ч. 1-3. СПб., 1900.
Палладий (Кафаров), Попов П. С. Китайско-русский словарь. Т. 1-2. Пекин, 1868.
Рубрук В. Путешествие в Восточные страны. СПб., 1911.
Рю Хакку. О месте Древнего Чосона (по материалам «Ши цзи» Сыма Цяня). — «Топонимика Востока. Исследования и материалы». М., 1969.
Старостин С. А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М., 1991.
Фань Вэньлань . Древняя история Китая. М., 1958.
Du Halde. Description geographique, historique, chronologique, politique et physique de l’Empire de la Chine et de la Tartarie chinoise… Vol. 4. Paris, 1735.
Griffis W. E. Corea: the hermit nation. Yokohama, 1895.
Gompertz G. Bibliography of Western literature on Korea from the earliest times until 1950. — «Transactions of the Korea Branch of the Royal Asiatic Society», vol. 40, Seoul, 1963.
KarlgrenB. Analitic dictionary of Chinese and Sino-Japanese. GOteborg, 1923.
Kontsevich Lev R. Reconstructing the text of the Tan’gun myth and its proper names.- «Perspectives on Korea». Sydney, 1998.
Li Ogg. La Coree — des origines a nos jours. Seoul-Paris, 1988.
Siebold Ph. Fr. von. Nippon: Archiv zur Beschreibung von Japan und dessen Neben- und Schutzlandern… T. 3. Leyden, 1832.
(«Сборник дискуссионных статей о Древнем Чосоне»). Пхеньян, 1963.
Квон Доккю. Наброски о забытом).- «Фг»» («Хангыль»), т.7,№ 1,1939, с. 14-17.
(КвонСанно. Исторический обзор корейских топонимов). Сеул, 1961.
(«Высочайше утвержденное исследование о происхождения маньчжур»). [Б. м.], 1777.
(«Большой корейский энциклопедический словарь»). Т. 1-7. Сеул, 1959-1960.
(Ян Джудон. Исследование древних песен Кореи). Сеул, 1954.
(«Собрание сведений о народах, живших в различные исторические эпохи»). Т. 1; Т. 2, Ч. 1 и 2. Пекин, 1958.
(Ли Джирин. Исследование Древнего Чосона). Пхеньян, 1963.
(«Летопись правления короля Седжона», т. 154. «Географическое описание»). — » («Летописи династии Ли»). Кн. 11. Токио, 1957.
(Син Чхэхо. Великая битва драконов). Пхеньян, 1966.
(«Живописное обозрение земель Восточного государства». Новое доп. изд.). Т. 1-3. Пхеньян, 1959.
(Чон Ёльмо. О китаизмах в корейском языке). — («Чосон омун»), № 2, 1960, с. 22-31.
(«Введение в изучение древнекорейской исторической географии»). — («Сборник статей по истории»). Т.2. Пхеньян, 1958, с. 1-80.
Источник: Корееведение. Избранные работы. — М.: Муравей-Гайд, 2001. — 640 с., ил.
p style=»text-align: justify;»Чхднънюк ‘Страна, находящаяся влево (т. е. на восток) от моря’ [Квон Санно, 322], а также в упомянутом выше Kooraip style=»text-align: justify;»
Комментирование закрыто.