Бремя дожития. Пьеса в двух действиях

                                                               Юрий Хван ( Москва), Александр Ин (Сеул)       

                                                 Бремя дожития

                                            Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Вон Сан  Мо, 65 лет (ремарка: по ходу действия кашляет кашлем курильщика)

Ким Ён Хи,  57 лет

Хва Ун, ее сын , 37 лет

Гиль Хо, друг Вон Сан Мо,63 года

Ан Хак Ку, сотрудник  отделения Красного креста, 32 года

Ча Ин Хо, председатель Совета пенсионеров, 70 лет

Хан Чжон Хи, член Совета пенсионеров, 65 лет

Действие первое

На сцене  — зал, совмещенный с кухней. На авансцене с правой стороны – стол, электроплита, кухонные шкафы, холодильник,  с левой – тахта, кресло, столик, телевизор. В глуби сцены – две двери, ведущие в комнаты.

  Из левой кулисы  в зал входят  Ан Хак Ку с ключами, за ним — Вон Сан Мо и Ким Ён Хи. В руках у них потрепанные чемоданы, клетчатые челночные сумки. Они ставят их на пол, с волнением осматриваются. 

 

  Ан Хак Ку. Ну, вот, это ваша квартира. Это зал с кухней, а там — две спальные комнаты, там – туалет и  ванная. Пожалуйста, вы можете все осмотреть.

Вон Сан Мо открывает двери в другие комнаты, входит, выходит, сопровождая осмотр восклицаниями, типа «Ой-Гу», «Цота»!. Ким Ён Хи, напротив, ходит спокойно, трогает обои,  щупает занавески, отворачивает накидки на кресле и тахте. Вон Сан Мо подбегает к ней, порывисто обхватывает  ее и приподнимает над полом.

Вон Сан Мо. Манура! У нас все получилось! Мы- на Родине!

Ким Ён Хи. Мне больно…  Отпустите…

Вон Сан Мо ставит ее на пол, поднимает взор к потолку.

Сан Мо.   Отец, мама, если вы видите меня сейчас оттуда, с небес!   Вы так мечтали  умереть на родине, а теперь, смотрите, здесь, в этой квартире я  встречу свой последний час!

Рыдает. Ан Хак Ку, усевшийся на тахту, встает, подходит к  Сан Мо.

Ан Хак Ку.   Ну, зачем вы, господин Вон, в такой день о  своем последнем часе? Надо радоваться!

Сан Мо бросается  на грудь к   Ан Хак Ку.

Сан Мо.   Так я  радуюсь, радуюсь! ( оборачивается в жене)   Манура, давай, что у нас есть, на стол! Будем праздновать!

Бежит к сумкам, приносит, начинает открывать и ставить на стол банки, пакеты, свертки. Ким Ён Хи, помедлив, раскрывает вторую сумку.  Сан Мо достает две бутылки водки, одна – в праздничной упаковке, другая – простая. Протягивает бутылку в праздничной упаковке Ан Хак Ку.

 

 Сан Мо. Примите, господин Ан Хак Ку, этот скромный подарок. Это русская водка…

Ан Хак Ку встает, принимает подарок.

Ан Хак Ку. Спасибо.

Сан Мо берет вторую бутылку, трясет ею.

Сан Мо. А это мы сейчас оприходуем, по случаю  нашего праздника! Прошу, садитесь, где вам удобно!

Ким Ён Хи разворачивает пакеты.  Сан Мо открывает кухонный шкафчик.

 

 Сан Мо. Ой гу, Ён Хи, посмотри, здесь все есть: посуда, вилки-ложки! Чайник,пабсот!

Ан Хак Ку. Там должен быть рамён. Вы можете сразу поесть горячего.

 Сан Мо находит и вытаскивает упаковки с рамёном.

Сан Мо.  Боже мой! Нас ждали, о нас думали!

Отворачивается, вытирает навернувшиеся слезы.

Сан Мо. Извините, не могу сдержать чувства… Манура, ставь чайник!

Ким Ён Хи бросает на него возмущенный взгляд, но затем  наливает воду в чайник, включает его.

Ким Ён Хи. Скажите, а  все квартиры одинаковые?

Ан Хак Ку.  Да, одинаковые.

Ким Ён Хи. И мебель везде  одинаковая?

Ан Хак Ку. И мебель.

Ким Ен Хи ( обращаясь к  Сан Мо). Вы бы посмотрели, все ли в порядке в санузле…

Сан Мо. Да, верно! Пойду посмотрю!

(Выходит из кухни)

 

Ким Ён Хи. А холодильник работает?

Ан Хак Ку. Его нужно только подключить.

Ким Ён Хи. Вроде новый…

Ан Хак Ку.  Не сомневайтесь! Здесь все новое!

Находит шнур, вставляет вилку в розетку. Холодильник начинает работать.

 

Ким Ён Хи. И телевизор работает?

Ан Хак Ку. Конечно. Можете попробовать. Вон там – пульт.

Ким Ён Хи включает и выключает телевизор. Входит  Сан Мо.

 Сан Мо. Манура, там и пылесос есть!  Живи и радуйся!  Вот только жизни уже осталось совсем немного…

Ан Хак Ку. Да что вы все время об этом?

Ким Ён Хи.   Вы посмотрели сантехнику?

Сан Мо. Да, сантехника здесь! (обращается к Ан Хак Ку) У нас в в советское время ценилась чешская сантехника. Дефицит был страшный, все за нею гонялись!  Но она в подметки корейской не годится!

Ан Хак Ку. Рад это слышать.

Сан Мо. Ну, давайте  выпьем за наш приезд?..( откручивает пробку, разливает водку)

Манура, тебе налить?

 Ким Ён Хи(опять бросает на него возмущенный взгляд). Вы же знаете, я не пью.

Сан Мо. Знаю, конечно… Но если я тебе не предложу, что  господин Ан Хак Ку подумает? Что я средневековый феодал… Ладно. Ну, господин Ан Хак Ку, пожалуйста, скажите несколько слов…

Ан Хак Ку берет рюмку, поднимается из-за стола.

 

 Ан Хак Ку. Я скажу то, что говорю всем сахалинским корейцам, вернувшимся на Родину: пусть каждый день, каждый час вашей жизни будет здесь радостным! Вы к этому так долго стремились!

Сан Мо. Спасибо!

Ким Ён Хи. Спасибо!

Они чокаются, выпивают.

 

 Сан Мо. Вы закусывайте…

Ким Ён Хи. Извините, что на скорую руку…

Мужчины закусывают.  Сан Мо берет бутылку и разливает.

Сан Мо. И по второй. Как говорят в России, чтобы первой рюмке одной в животе  не было скучно! Как вам русская водка?

Ан Хак Ку. Очень нравится. Жена, правда, считает, что  я на этой работе скоро  алкоголиком стану. Но как вам, сахалинцам, откажешь. Ведь у вас такая радость.

Сан Мо. Спасибо! Ну, выпьем!

  (чокаются, выпивают, закусывают. Ким Ён Хи с поклоном молча выходит из-за стола, подходит к плите, рассматривает ее).

 

Вон Сан Мо. (говорит по-русски) Эх, хорошо сидим.

Ан Хак Ку  удивленно  смотрит на Вон Сан Мо.Вон Сан Мо запевает один куплет «Шумел камыш …». Ан Хак Ку с интересом слушает его. Ким Ён Хи демонстративно закрывает уши, после окончания песни открывает уши.  

 

Ан Хак Ку. Кстати, на ваше имя, господин Вон, завтра будет  открыт счет в банке, и наш Красный крест будет ежемесячно переводить на вашу семью 850 долларов.

Сан Мо. Спасибо!

Ким Ён Хи (оглядывается). Простите, господин Ан Хак Ку,а я слышала, что в Корее зарплата мужей переводится на счет жен, не так ли?

Ан Хак Ку. Ну, в общем, да…

Сан Мо. Неужели это так?

Ан Хак Ку.  Поскольку  именно жены ведут хозяйство… Правительство  приняло такой порядок для семейных…

Ким Ён Хи. А нельзя ли в нашем случае открыть счет на мое имя? ( смотрит на  Сан Мо). Вы ведь не возражаете?

Сан Мо. Ну, в общем-то… Если в Корее такие порядки… Я согласен.

Ан Хак Ку. Хорошо, мы так и сделаем. Если для вашей семьи  так удобнее…

Сан Мо.  А  давно у вас  зарплата мужей  переводится на счет жен?

Ан Хак Ку.   Уже несколько   лет…  (со вздохом). ) Нельзя, правда,  не признать, что все-таки  жены более разумно подходят к расходованию  семейного  бюджета…

Ким Ён Хи.   Это потому, что   вы, мужчины, очень часто находитесь в плену ваших вредных привычек и пристрастий!

Сан Мо.  На то мы и мужчины!   Если мы курим, пьем и гуляем, то… у этого  есть  и немало положительного!

Ким Ён Хи.  Не смешите меня! Что может быть положительного  в ваших пьянках, гулянках  и курении табака?

 Сан Мо. Ну, например… Пока мы гуляем,   вы, жены,  освобождены от нашего присутствия… И…   тоже можете заниматься собой!  А если мы пришли домой пьяными,  то вы можете нас…пилить!  А вы представьте, если бы  все было бы наоборот? Тогда бы не вы  нас постоянно пилили, а мы вас?

Ан Хак Ку.  Ой гу!   А ведь верно! Теперь я знаю, что мне говорить своей  жене!  А то она у меня настоящая пила!

Сан Мо.    А я думал, это только у нас, в России…  Значит, и  в Корее  теперь жёны   пилят своих  мужей…

 Ан Хак Ку.  Да, в том-то и дело! Теперь это у нас сплошь и рядом!

 Сан Мо. Эх, а ведь были времена, когда мужчины были небом, а женщины землей!  Когда жены были тибсарами,  а мужчины  проводили свое свободное время в сультиби, и это было нормально, и никто их за это не пилил!

Рю Ха Ку. Это американцы во всем виноваты! Это они довели эмансипацию женщин до крайнего абсурда, а мы за ними безрассудно  тянемся!

Ким Ён Хи. У нас, у корейцев, есть одна черта: мы виним в своих бедах всех, кроме себя…

Сан Мо. Тут я абсолютно  согласен!

Ан Хак Ку.   Мы  все дальше отходим  от заветов Конфуция, а ведь он не зря в своих канонах   заповедал мужьям поменьше быть со своими женами, поменьше любить их. А знаете почему?

Ким Ён Хи. И почему?

Ан Хак Ку. А потому, что тогда жены обязательно подчинят себе мужчин, поскольку они хитрее и  изощреннее их!

 Сан Мо. ( Разливает водку) Так давайте же выпьем за то, чтобы Америка перестала быть нам  указом хотя бы в этом вопросе , и на нашей Родине  вернулись  к заветам  великого Конфуция! Чтобы  мужчины были небом, а женщины – землей!

Ан Хак Ку. Я с большим удовольствием выпью за это!

Выпивают.

Ким Ён Хи.  Мечтать не вредно…

Ан Хак Ку. Ну, мне пора! Спасибо за угощение!

Сан Мо берет бутылку – подарок, вручает ее. 

 Сан Мо. Вот, пожалуйста, не забудьте

Ан Хак Ку. Спасибо. Но… А можно, я оставлю ваш подарок у вас?

Сан Мо. Простите… Не по-о-онял… Почему?.. Вам не нравится русская водка?

Ан Хак Ку. Очень нравится! Но… Все сахалинские корейцы дарят мне водку, а  моя жена… Она считает, что я могу спиться… Она уже несколько раз  водку выливала в раковину… Поэтому пусть она будет у вас, а? А  я иногда , если можно, буду приходить к вам… Вместе с  вами… будем выпивать?

Сан Мо. Ну, конечно, господин Рю!

Ан Хак Ку. Большое спасибо!  Вот ваши ключи.(Кладет ключи на стол).Извините, мне пора!

Сан Мо. Большое спасибо вам, господин Ан Хак Ку, за ваши хлопоты!

Ан Хак Ку. Не стоит благодарностей, это моя работа.

Сан Мо и  Ён Хи провожают  его. Возвращаются на кухню.

Сан Мо.   Это ужас, до чего Америка довела Корею!  Как это так – выливать водку в раковину? Да русский мужик просто  убил бы жену, если бы она это сделала,  и в России в любом суде его  бы оправдали!

  Сан Мо смеется, обнимает за плечи Ким Ён Хи.

Сан Мо. Ну, что, манура, ты довольна?

Ким Ён Хи возмущенно сбрасывает его руку.

Сан Мо. Не п-о-нял… Чем это вы недовольны?

Ким Ён Хи.  Вы, я вижу, уже пьяный…

 Сан Мо. Ну, что вы, это не от водки, а от радости! Знаете, я,  когда был молодым, уже от  100 грамм отрубался. Русские думали, что я притворяюсь. Им было невдомек, как это так, от 100 граммов отрубаться? Ну, постепенно я приучил организм к новой норме — к 200 граммам… Потом – к 300. Это было, знаете, не просто…

 Ким Ён Хи. Ну, да, поняла, вы если и выпивали, то с отвращением!

Сан Мо ( заливается смехом). Абсолютно точно! С  огромным отвращением! Но, знаете, если русские после выпивки в драку лезут, то я — пою. Мои русские соседи, верите, говорили: слушай, Вон, ты после выпивки как соловей, заслушаться можно.

Сан Мо запевает  песню.

Ким Ён Хи.  Они вам просто льстили. Я вас умоляю – не надо.

Сан Мо. Вам что, не нравится, как я пою? Странно… Ну, ладно…  Вы будете рамён?

Ким Ён Хи. Нет, не буду.

Сан Мо. Кстати, вы заметили, как  в спальных комнатах  расставлены  кровати? Для одного человека. По- моему, их нужно объединить, а свободную комнату можно сделать кабинетом?

Открывает одну упаковку, берет чайник, наливает кипяток в упаковку, прикрывает крышкой.

Ким Ён Хи.  Ни в коем случае!

 Сан Мо. Ну, не знаю…  Вы так думаете?

Ким Ён Хи.  Да, я так думаю! Я устала и пойду спать.

 Сан Мо. Спокойной ночи! А я поем.

Ким Ён Хи берет свои вещи и уходит.  Сан Мо открывает упаковку рамена. Поразмыслив, наливает водку в чашку.

Сан Мо. Ну, за возвращение на Родину!

Выпивает. Начинает есть. Свет гаснет.  В луче прожектора появляется Ким Ён Хи. Она в ночной сорочке. Подходит к телефону, вытаскивает из портмоне телефонную карточку, стирает защитный слой, набирает номер телефона.  Прожектор высвечивает  ее сына-наркомана  Хва Уна, который сидит, прислонившись к стене .  Он худой и изможденный, с нечесаными волосами,    одет в потрепанную одежду, у него бессмысленный взгляд.  Слышен телефонный звонок.  Хва Ун пытается подняться, встает, падает. Снова пытается подняться. Добирается до телефона. Снимает трубку.

Хва Ун. Алло?

Ким Ён Хи  держит трубку у уха. 

Хва Ун. Алло? Кто это? Говорите! Кто это?

Ким Ён Хи кладет трубку. Слышны короткие сигналы. Луч прожектора, освещавший Хва Уна, гаснет.  Другой луч прожектора  освещает Ким  Ён Хи.  Лицо ее сухо и бесстрастно.  Свет гаснет.  Общий свет  зажигается. Сан Мо, заспанный, в банном халате, выходит из комнаты.  Подходит к дверям комнаты Ён Хи. Стучится.

Сан Мо. Иобосио? Вы еще спите?

Открывает дверь. Заходит и спустя некоторое время выходит.

Сан Мо. Хм… Нет ее. Это надо же, спозаранку уже ушла. Значит, не лентяйка.

Скрывается за кулисами. Слышен звук спускаемой в туалете воды.  Затем, как он  фыркает  и восклицает в  ванной комнате. Выходит с полотенцем, вытирается, входит с свою комнату. Выходит и направляется к телефону, садится возле него, достает из кармана телефонную карточку, стирает защитный слой с пин-кода. Начинает набирать  номер. Вытаскивает сигарету, закуривает.Во время разговора ходит с переносной трубкой по комнате, сбрасывает пепел от сигареты в раковину.

Сан Мо.  Иобосио? Гиль Хо, аннён!

В луче прожектора  в рабочей одежде    появляется Ким Гиль Хо. В одной руке у него – переносная телефонная трубка, в другой – малярная кисть.  Он заканчивает красить стенку.

 

 Гиль Хо. Ой гу, хенним? Как ты?

 Сан Мо.  Вчера въехал в свою квартиру!

 Гиль Хо.  Ой гу, поздравляю! Значит, все получилось?

Сан Мо. Ну, а я что тебе говорил? Эх ты, трусишка, зайка серенький!

Гиль Хо.  Согласен, хенним… Я все еще не могу поверить, что ты там, на Родине…

Сан Мо.  Да, я на Родине!   И душа моя переполнена такой радостью, Гиль Хо!  И   квартира отличная, меблированная, все для жизни предусмотрено! И природа здесь очень красивая! В общем, все прекрасно!  Так что ты не трусь, а иди по моему пути!

 Гиль Хо.  Честно говоря, я не думал, что у тебя получится…

 Сан Мо.   А теперь понял?

Гиль Хо.  Понял…

 Сан Мо.  Кстати, вчера представитель Красного креста подтвердил, что наши квартиры рассчитаны для двоих, для мужа и жены. Так что ты  приглядывай себе женщину…

Гиль Хо. Да я и так… Приглядываю…

Сан Мо. Ну и как? Приглядел?

Гиль Хо. Ты думаешь, в нашем возрасте это так просто? Я уж столько денег на  виагру потратил…

Сан Мо. Постой, а при чем тут виагра?

Гиль Хо. А как без нее женщину искать?

Сан Мо. Ну, ты даешь! Ты что, по молодушкам бегаешь?

Гиль Хо. Да нет, хенним… В основном по 50-летним. А ты что, с Ён Хи без виагры обходишься?

Сан Мо.  Да я вообще об этом не думаю! Ей ведь уже 57, вряд ли ей это нужно. А уж мне – тем более!

Гиль Хо.  Тут ты ошибаешься, хённим.  Им это  очень даже нужно…

Сан Мо.  Правда, что ли?

Гиль Хо. Нужно  для самоуважения. Что их хотят и что они еще остаются женщинами.  Уж я в этом убедился!

Сан Мо. Не знаю…  А сколько она стоит, эта виагра?

Гиль Хо.  Недешево, хённим… Но, наверное, в Корее она дешевле.

Сан Мо. Может, и вправду, надо попробовать?

Гиль Хо. Конечно, хенним!  А вообще,  как тебе  живется с  Ён Хи?

 Сан Мо. Ну, как? Все  хорошо!  Она с утра уже убежала куда-то. Видимо, хозяйственная! Вчера попросила, чтобы наше пособие поступало на ее счет в банке.

Гиль Хо. А ты что?

Сан Мо. Я согласился. В конце концов, ей вести хозяйство.

Гиль Хо. Ой, хенним… А ты не поторопился?  Сам знаешь, у кого деньги, тот и хозяин…

Сан Мо. Да брось ты! Было бы над чем хозяйничать.

Гиль Хо. А сколько вы там будете получать?

 Сан Мо. 850 долларов  на двоих.

Гиль Хо. По 425 долларов на человека. Ну, если учесть, что у вас еще русские пенсии есть… И у тебя доход от аренды…

Сан Мо. Ну, да!  Проживем!  Много ли нам на старости лет надо? А еще представитель Красного креста говорил,  что нам будут благотворительную помощь продуктами и одеждой давать, всякие  бесплатные  экскурсии по стране проводить, кружки для нас организованы. Так  что все нормально!  А  ты давай,  побыстрее себе женщину находи!  Будем здесь семьями общаться!  А по документам к Михайлову  обратись.  Таксу его ты знаешь!

Гиль Хо.  Знаю. У тебя там какой номер телефона?

Сан Мо. Сейчас скажу…99-88-234, г. Инчхон Бупхён-гу Самсан-донг  Хюменсия 305-901.

Эх, Гиль Хо, если бы ты не струсил, то поселился   бы сейчас по соседству! И жили бы как у бога за пазухой!

Гиль Хо. Тебе хорошо, ты Ён Хи сразу присмотрел… А я все еще в поиске…

Сан Мо. А ты там чем занимаешься?

Гиль Хо. Да вот, после твоего отъезда решил немного ремонтом дома заняться!

Сан Мо. Ну, ладно,   пока! Звони!

Сан  Хо кладет трубку. Луч прожектора прекращает освещать Гиль Хо.    Открывается дверь, входит Ким Ён Хи. Вдохнув, она морщится.

Ким Ён Хи. Вы что, курили в квартире?

Сан Мо. Я сейчас проветрю. Извините! Доброе утро, кстати! А где это вы с самого утра были?

Ким Ён Хи. Позвонил господин Ан Хак Ку и попросил придти в банк для открытия счета на мое имя.  Я деньги уже получила.

Сан Мо. Уже? Как у них  здесь все быстро!

Ким Ён Хи вытаскивает портмоне, вытаскивает деньги, начинает отсчитывать.

 Ким Ён Хи. Я вас попрошу впредь в квартире не курить! Я не переношу запаха табачного дыма!

 Сан Мо. Ну… Хорошо, я буду курить в туалете!

Ким Ён Хи. И в туалете тоже попрошу не курить! Все равно там запах останется!

Сан Мо. А… Где мне тогда курить?

Ким Ён Хи. Вам в вашем возрасте вообще давно пора бросить! Вот ваша доля. Пересчитайте.

Подает ему деньги. Сан Мо берет деньги, пересчитывает,  смотрит на нее.

 

 Сан Мо. Здесь 210 долларов…

Ким Ён Хи. Правильно.

Сан Мо. Это вы мне на карманные расходы даете?

Ким Ён Хи. Нет, не на карманные расходы. Это вся ваша доля, на месяц.

Сан Мо. Не понял…

Ким Ён Хи. Наше пособие составляет 850 долларов. Из них примерно половина уйдет на оплату коммунальных расходов – за воду, свет, газ, уборку. Их будут снимать со счета автоматически.  Так мне сказал господин Ан Хак Ку.

Сан Мо. Так много?

Ким Ён Хи. Да. Поэтому нам придется экономить. Особенно дорогой здесь газ.

Сан Мо. Но зачем вы мне деньги дали? Я думал, вы будете сами вести наше хозяйство…

Ким Ён Хи. О, нет-нет, какое хозяйство? Мы ведь заключали с вами брак для того, чтобы переехать в Корею…

Сан Мо. Ну, в общем, да…

Ким Ён Хи. Так какое тут может быть общее хозяйство? Вы теперь сами по себе, а я – сама по себе!

Сан Мо. А я думал… Что мы…  так сказать, притремся друг к другу… Будем жить как муж и жена, а?

Ким Ён Хи. А что вы под этим подразумеваете? Что я буду, как примерная жена,  на вас стирать, гладить, убирать, для вас готовить? А вы, значит, будете при этом, так сказать,  моим мужем?

Сан Мо. Нет, ну почему вы сразу так думаете? А я… Я же  буду вам помогать!  В магазин ходить…

Ким Ён Хи.  Я прекрасно обойдусь без вашей помощи, и в магазин схожу сама. Мне для одной много не надо!

Сан Мо.  А я думал… Поскольку вы захотели иметь счет в банке и получать наши деньги… Чтобы вам было удобнее… вести общее хозяйство…

Ким Ён Хи.  Счет в банке на мое имя – это чтобы я не зависела от вас в этом вопросе!

Сан Мо. Подождите… Но, тогда получается, что я буду зависеть от вас?

Ким Ён Хи. За это вы можете не беспокоиться! Поскольку у меня нет вредных привычек, то вы Вашу долю вы будете получать без задержки!

Сан Мо.  Спасибо хоть за это…  А вы  подумали, как к этому отнесутся люди, узнав, что  у нас…  фиктивный брак?

Ким Ён Хи.  А мы не будем это афишировать! Но здесь, между собой,  я предлагаю установить правила.

 Сан Мо. Правила? Какие еще правила?

Ким Ён Хи. Питаться мы с вами будем раздельно. Это значит, что вы готовите для себя, а я – для себя. Тем более, что я не знаю ваших вкусовых пристрастий…

 Сан Мо. Они у меня самые простые!

Ким Ён Хи. Это меня не интересует. Дальше. Вы сами себе стираете, гладите…

Сан Мо. Да? Ну… Наверное, здесь прачечная есть…

Ким Ён Хи. Ну, если вы такой богатый — пожалуйста.  Убирать места общего пользования я предлагаю  по очереди: одну неделю вы, другую – я. Мне бы хотелось, чтобы начали уборку вы.

Сан Мо. Это почему же так?

Ким Ён Хи.  Мне хочется узнать, насколько аккуратно вы будете убирать!

Сан Мо. Да… Я вижу, вы все заранее  продумали…

Ким Ён Хи. Конечно. А как иначе? Чтобы не было никаких двусмысленностей!  И я еще раз прошу вас дома не курить! Курите в коридоре!

Сан Мо. Но там везде таблички  висят  «Не курить!». А, знаете что? Вы заняли комнату с балконом… Давайте поменяемся, и я буду курить на балконе.

Ким Ён Хи.  Но мне эта комната нравится!

Сан Мо. Ну, тогда… Мне ничего не остается, как курить в туалете!

Ким Ён Хи. Ну, нет!

Сан Мо. Если вы разумный человек, то должны согласиться: на балконе я смогу курить, и для нас это  выход.

Ким Ён Хи. Но  почему я должна идти на поводу у вашей вредной привычки?

Сан Мо. Я же вам уже говорил, благодаря этой привычке  вы меня переживете, и будете потом жить в свое удовольствие!

Ким Ён Хи.  Это вы меня переживете! И вообще, вы  просто… демагог!

Ну, вот что… Тогда… Давайте бросим жребий!

Сан Мо. Жребий?

Ким Ён Хи. Да, жребий! Это будет по справедливости.

Сан Мо. Ладно, черт с вами! Пусть будет жребий!

Он вытаскивает из кармана монету.

 Сан Мо. Что вы выбираете, орел или решку?

Ким Ён Хи. Я выбираю… Решку!

Сан Мо. Хорошо. Значит у вас решка! Кто будет подбрасывать монету?

Ким Ён Хи. Я!

Сан Мо. Вы думаете, я буду возражать? Я, к вашему сведению, вообще образец покладистости! Пожалуйста!

Сан Мо вытаскивает из кармана монетку, протягивает ей. Она берет ее. Бросает. Монета подпрыгивает, катится, закатывается под стол. Ён Хи собирается подлезть, но  Сан Мо останавливает ее.

 

 Сан Мо. Стоп-стоп! Э-э, нет, так не пойдет!

Ким Ён Хи. Почему это?

Сан Мо. Потому что я уже понял: вы давно все продумали и… можете сжульничать!

Ким Ён Хи. Как вам не стыдно? Что за нелепые подозрения?

Сан Мо. Знаете, поскольку теперь каждый только за себя… И  у вас все давно продумано, то приходится быть начеку. Знаю я ваш женскую породу! Отодвигаем  стол…

Отодвигает стол в сторону.

 

 Сан Мо. Вот теперь вместе… Наклоняемся… Смотрим…

Наклоняются.

 

 Сан Мо. Ну, вот, видите, орёл! Бог меня любит. Вам помочь ваши вещи перенести?

Ким Ён Хи. Не надо, я сама!

Сан Мо. Ну, сама так сама!

Ким Ён Хи направляется в сторону своей комнаты,  Сан Мо идет в свою. Выходят с вещами, сталкиваются. Расходятся и исчезают в новых для себя  комнатах. Ким Ён Хи выходит из своей новой комнаты. В руках у нее простыни и наволочки.   Сан Мо тоже выходит из своей комнаты с простынями и наволочками.

 

Ким Ён Хи. Это – ваше.

Сан Мо. А это – ваше.

 

Обмениваются и расходятся по своим новым комнатам. Появляются в зале. Ким Ён Хи одета в куртку. Направляется к выходу.

Сан Мо. Вы уходите?

Ким Ён Хи. Да.  Пройдусь по магазинам.  А вы, надеюсь,  начнете сегодня уборку  мест общего пользования?

Уходит.

Сан Мо.  Вот тебе бабушка и Юрьев день…

Свет гаснет. Из затемнения слышен звук работающего пылесоса, а также голос  Сан Мо, распевающего песню.  Он выключает пылесос, удовлетворенно оглядывается по сторонам. Складывает пылесос, уносит его. Раздается дверной звонок.   Сан Мо идет и открывает дверь.  Входят активисты Совета пенсионеров сахалинских домов – Ча Ин Хо и Хан  Чжон Хи.

Ча Ин Хо. Здравствуйте!

Сан Мо. Здравствуйте!

Ча Ин Хо. Позвольте представиться: меня зовут Ча Ин Хо, я председатель Совета я, а это господин Хан Чжон Хи, мой заместитель…

 Сан Мо. Очень приятно… Чем обязан?

Он смотрит внимательно на  Хан Чжон Хи, а тот – на него.

Хан Чжон Хи. Что, не признаешь?

 Сан Мо. Постой…  Чжон Хи, это ты?

Хан Чжон Хи. Узнал, все таки?

 Сан Мо. Сколько же мы не виделись?

Хан Чжон Хи. Лет 35, наверное.

Сан Мо протягивает ему руку, но Хан Чжон Хи демонстративно отворачивается. Возникает неловкая пауза.

Ча Ин Хо. Господин Ан Хак  Ку из местного отделения Красного Креста сообщил, , что  вы вчера заселились и, как говорится, нашего полку прибыло. И мы пришли с вами познакомиться. Это у нас такая традиция.

Сан Мо. Очень хорошая традиция!

Ча Ин Хо.  Да, мы тоже так считаем.  Раньше такого не было, а потом мы подумали: раз нам теперь по соседству жить, то почему бы нам не проводить вечера  знакомства. Наверняка, у нас найдутся и общие знакомые, и по прежней  работе, и по прежнему месту жительства! Ведь нас, сахалинских корейцев первого поколения, в сущности, осталось не так и много.   Вы ведь принадлежите к первому поколению?

Сан Мо. Ну, а  иначе как бы я оказался здесь?

Хан Чжон Хи.  По всякому бывает… Кто-то подделывает документы, кто-то вступает в фиктивный брак… На что только не идут люди… Чтобы приехать в Корею.

Сан Мо. Не просто в Корею, а на Родину!

Открывается дверь, входит    Ким Ён Хи. В руках у нее пластиковые пакеты.

 

 Ким Ён Хи. Здравствуйте…

Сан Мо. Познакомься, это руководители Совета пенсионеров, господа Ча Ин Хо и Хан Чжон Хи. А это – моя жена, Ким Ён Хи.

Руководители Совета здороваются с Ким Ён Хи.

 Ким Ён Хи. Очень рада встрече!

Ча Ин Хо. И мы тоже рады. Вот, пришли пригласить вас  на вечер знакомства. Это у нас такая традиция повелась – знакомиться с новичками,  рассказывать  об особенностях жизни. Ведь наверняка  у вас много вопросов…

Ким Ён Хи,  Сан Мо.  О, да, конечно! Ведь мы пока ничего не знаем!

Хан Чжон Хи.  И нам   интересно узнать, кого  бог послал в соседи!

Ча Ин Хо. Так что ждем вас сегодня в 6 часов вечера на первом этаже – у нас тут есть актовый зал. Приходите!

Ким Ён Хи. Да-да, обязательно придем! Ой, простите меня, а может быть чаю?

Ча Ин Хо. Извините, лучше в следующий раз! Нам еще предстоит людей известить о сегодняшнем вечере, да и других забот очень много! До свидания!

Направляются к двери. Пак Сан Мо и Ким Ён Хи провожают их. Гости выходят.Хан Чжон Хи на пороге останавливается.

Хан Чжон Хи. Да-с, интересно узнать, как это ты, Сан Мо, попал в первое поколение сахалинских корейцев?

Выходит.Ким Ён Хи  направляется в кухонную часть комнаты, начинает разбирать пакеты.

Сан Мо. Да… И надо же было ему оказаться здесь…

Ким Ён Хи. Что вы говорите? Я не расслышала.

Сан Мо. Да я это так, не вам…  А   вы ничего не заметили?

Ким Ён Хи. А что  я должна заметить?

Сан Мо. Ну, как же?  Я сделал уборку! Как  обещал!  Как я вам завидую !

Ким Ён Хи.  Не поняла? Чему это вы завидуете?

Сан Мо. Ну, как же!  Знаете, такие мужчины как я, на дороге не валяются!

Ким Ён Хи.  Да, вы от скромности не умрете?

Сан Мо.   Так ведь что такое скромность? Это прямой путь к неизвестности! И вообще, я давно понял: если сам не похвалишь себя, никто не похвалит тебя!

Ким Ён Хи. Сейчас посмотрю, как вы убрали…

Придирчиво осматривает комнату. Проводит пальцем по мебели, подоконнику, уходит, возвращается. У нее недовольный вид.  

 

 Сан Мо. Ну, как? Довольны?

Ким Ён Хи.А чем я должна быть довольна? Пыль на подоконниках вы не вытерли, в ванной комнате раковину вымыли плохо,  на полу остались волосы…

Сан Мо. Ну, ладно вам придираться! Все хорошо, убрал, как мог!

Ким Ён Хи. Нет, я так не согласна!

Сан Мо. Знаете, что?

Ким Ён Хи. Что?

Сан Мо. А вы… Вы мне покажите пример, как нужно убирать квартиру!

Ким Ён Хи.  Да вы… Вы хитрец!

Сан Мо.  Между прочим, хитрость – признак ума!

Ким Ён Хи. Не заговаривайте мне зубы!

 Сан Мо. Ну, подумаешь, волосы на полу… Если хотите знать, у каждого человека в течение дня выпадает больше сотни волос… Ну, и что – убиваться из-за этого? Кстати, а я ведь еще не завтракал. И все из-за вас!

Ким Ён Хи. Почему это – из-за меня?

Сан Мо.  Потому что вам старался угодить и в первую очередь занялся  уборкой! На голодный желудок, между прочим!  Все, я буду завтракать!

Идет в кухонную часть комнаты, шарит по полкам, находит упаковку рамена, наливает воду в чайник, включает его.

Сан Мо. А, кстати, вы завтракали?

Ким Ён Хи. Конечно, завтракала!

Начинает  укладывать покупки в шкафчик и холодильник.

 

 Ким Ён Хи. Давайте договоримся: в шкафчике нижние полочки мои, а верхние – ваши. А в холодильнике – наоборот.

Сан Мо. Хорошо. Все-таки, как вам со мной повезло!

Ким Ён Хи. В чем это мне повезло?

Сан Мо. Ну, как же? Я же говорю,  я очень покладистый! На все ваши условия соглашаюсь!

Ким Ён Хи. Мда…  Ну вы и хвастун!

Сан Мо смеется.

 

Сан Мо. Если сам не похвалишь себя, никто не похвалит тебя!   А что это вы купили?

Ким Ён Хи.  Рис, кимчи , стиральный порошок, мыло.

Сан Мо. Ну, и как здесь цены?

Ким Ён Хи пожимает плечами.

 

 Ким Ён Хи. Я думаю, мне моих денег хватит. А вот вам – не знаю.

Сан Мо проверяет готовность рамена, начинает есть.

 

Сан Мо. Я прикинул, что   7 долларов в день  даже  на еду – это мало.  А ведь нужны еще средства на мыло,  стиральный порошок,  туалетную бумагу, сигареты. Ну, и пивка попить…  Хорошо, я за полгода свою русскую пенсию взял.   А вы?

Ким Ён Хи не отвечает, только пожимает плечами.

 

Сан Мо. С русской пенсией получается 17 долларов в день. Уж на эти деньги-то я тоже проживу.

Сан Мо  заканчивает есть, кладет пустую упаковку в мусорное ведро. Раздается телефонный звонок. Ким Ён Хи поднимает трубку.

 

 Ким Ён Хи. Иобосио? Да-да, я вас узнала. Пораньше? К четырем часам?  Да-да, хорошо, спасибо!

Кладет трубку.

Ким Ён Хи. Нас приглашают на встречу  с земляками  не в шесть, а в четыре часа.

Сан Мо.  Тогда у меня есть время сходить  на разведку в  магазин. Присмотрюсь к ценам.

Уходит.  Ким Ён Хи уходит в свою комнату. Свет гаснет.

Свет загорается.  В квартиру входят   Сан Мо и Ким Ён Хи. В руках у них – пластиковые  пакеты. Ким Ён Хи с размаху бросает пакеты на стол. У нее очень   недовольный вид. Сан Мо напевает корейскую песню(«돌아와요 부산항에»(Вернись в Пусан)). Она, напротив, излучает недовольство от проведенного вечера.

Сан Мо. Хорошо погуляли, вам понравилось?

Ким Ён Хи.  Как мне могло  понравиться?

Сан Мо. Что с вами? Чем вы опять недовольны?

Ён Хи.   А вы не понимаете?

Сан Мо. Нет, никак в толк не возьму…

Ким Ён Хи.  Вы бы посмотрели на себя со стороны!

  Сан Мо смотрится в зеркало, оглядывает себя.

Сан Мо. Ну, посмотрел… Глаза, правда, узкие, но в целом, по — моему, вполне симпатичный мужчина…

Ким Ён Хи.  Да вы, после того, как вас угостили соджу, все время лезли ко мне с объятиями и поцелуями! И приговаривали, как это здорово, что мы здесь, вместе! Как это прекрасно! И так далее в подобном роде!  А я должна была делать вид…  Словом, все это терпеть!

Сан Мо. Но, согласитесь, для окружающих было бы странно, если бы мы были как два истукана?

Ким Ён Хи. А знаете, что  мне сказала одна соседка?

Сан Мо. Что?

Ким Ён Хи. Она сказала: «Он ведет себя как русский мужик!»

Сан Мо. Да? Она так сказала?

Ким Ён Хи. По-моему, к такому выводу пришла не только она…

Сан Мо. Ну… Я все-таки 65 лет прожил в России… Что поделаешь…  Всю жизнь работал с русскими… Водку с ними пил… Гулял… И все их повадки, конечно, впитались…  Между прочим, вы тоже много чего русского впитали!

Ким Ён Хи. Я?

Сан Мо.  Вы, а кто же еще?

Ким Ён Хи. И что же вы во мне такого русского  заметили?

Сан Мо.   А то, что… К вам  мужчины   все как мухи липли,  а вы… В общем вы вели себя не как замужняя женщина!  Строили всем глазки!

Ким Ён Хи. Я строила глазки?

Сан Мо. Да!  Особенно этому, как его…   Хан Бону!  Он ведь как юла вокруг вас  крутился…

Ким Ён Хи.   Просто он тоже жил в Долинке, и нам было что вспомнить, вот и все!  Нет, вы что? Вы ревнуете?

Сан Мо.  Очень надо!  Просто я прошу вас помнить, что вы все-таки  моя жена, и я попросил бы вас вести себя подобающе!…

Ким Ён Хи. Да что вы такое говорите?! Фиктивная жена, вы не забыли? Поэтому я как хочу, так и буду себя вести! И вы мне не указ!

Сан Мо. Ах, вот, значит,  как?

Ким Ён Хи. Да, именно так!

Сан Мо.  Ну, вот, что и требовалось доказать!

Ким Ён Хи. Что вы имеете в виду?

Сан Мо. Вы тоже  много впитали в себя русского – и ведете себя как обычная русская баба!

Ким Ён Хи.  Я – русская баба?!

Сан Мо.  Вы,  а кто же еще?  Здесь других баб нет!

Ким Ён Хи. Да вы… Да вы… Вы просто негодяй! И я больше не желаю с вами разговаривать!

Сан Мо.  Да ради бога! Очень надо!

Ким Ён Хи идет в свою комнату, хлопает дверью.

 

Сан Мо. Мегера!

Свет гаснет. Свет загорается.   Появляется  Сан Мо с ворохом сухого белья. Укладывает на гладильный столик рубашку, начинает гладить.  Раздается дверной звонок.  Сан Мо открывает дверь. Входит Ан Хак Ку. В руках у него портфель.

 

Ан Хак Ку. Здравствуйте, господин Вон!

Сан Мо. Рад Вас видеть, господин Рю! Проходите, пожалуйста!

Ан Хак Ку проходит в комнату.

Сан Мо. Присаживайтесь, пожалуйста!

Ан Хак Ку. Спасибо.

Ан Хак Ку садится.

Ан Хак Ку. А вы один дома?

Сан Мо. Да, один. Жена в поликлинику поехала. Женщин хлебом не корми, дайте им только здоровье проверять.

Ан Хак Ку. А вы почему свое здоровье не проверяете?

Сан Мо. Да ведь с этими врачами как только свяжешься, они столько болячек у тебя найдут! И здоровый станет у них больным.  Как вы смотрите на то, если мы с вами выпьем, по маленькой?

Ан Хак Ку . Нет-нет, господин Вон, я пришел по  делу…

Ан Хак Ку открывает портфель, достает бумаги.

 

 Ан Хак Ку. Поскольку вы относитесь к первому поколению сахалинских корейцев, то вы имеете право подать заявление о вступлении в корейское гражданство…

Сан Мо.  Это радостно слышать!  А что для этого надо?

Ан Хак Ку.  Ваше заявление… Ну, и  уточнить некоторые вопросы.

Сан Мо.  Пожалуйста, уточняйте!  Отвечу на все ваши вопросы!

Ан Хак Ку. Ваш отец…

Сан Мо. Мой отец Вон Дюн Сок ( 원 준석), родился в 1915 году в Кёнсан-Букто, БонгХва-гун, Югок-ри.  В 1938 был отправлен японцами на Карафуто, где работал на шахте.

Ан Хак Ку. А ваша мать?

Сан Мо.  Моя мать, 1922 года рождения,  родилась в провинции Кёнсан-Намдо, в возрасте 18 лет,   в 1940 году была направлена на  Карафуто. Работала в частной лавке посыльной у дяди. В 1943 года познакомилась с моим будущим отцом и вышла за него замуж. В 1944 году  у них родилась дочь, но она умерла через полгода от скарлатины.  А  потом родился я. Больше детей у моих родителей не было.

Ан Хак Ку.  Значит, вы родились  15 августа 1945 года?

Сан Мо. Ну, да!  Вы же видели мой паспорт?   Паспорт… Где он? Куда я его положил? Я сейчас принесу!

Торопливо направляется в  свою комнату, возвращается с паспортом.

 

 Сан Мо. Вот, пожалуйста! Здесь черным по белому написана дата рождения – 15 августа 1945 года! Пожалуйста, можете прочитать!

Ан Хак Ку просматривает паспорт.

Ан Хак Ку. Я, конечно, видел ваши документы. Скажите, а вы давно  женаты на госпоже Ким Ён Хи?

Сан Мо.  Недавно. Мы поженились  месяц назад…

Ан Хак Ку.  Вот как?

 Сан Мо.  Да. А в чем дело?

Ан Хак Ку.  Буду откровенен:  уже  бывали случаи, когда ваши сахалинские корейцы выступали в брак только для того, чтобы приехать в Корею. А потом ничего хорошего из этого не получалось. Не так давно нашли в квартире  умершего  старика.  Он пролежал  в квартире четыре дня.  Жена его фактически бросила, уехав к своим родственникам…

Сан Мо. Это ужасно…

Входит Ким Ён Хи.

Ким Ён Хи. Здравствуйте! У нас гости?

Сан Мо. Да, дорогая! ( Ан Хак Ку). Но мы  с Ён Хи давно знаем друг друга… Просто в молодости совершили ошибку… Знаете, такое бывает в молодости.  Не поняли, что мы предназначены друг для друга!  А встретились – и словно не было ничего в моей или ее жизни. Ведь так, дорогая?

Ким Ён Хи. Что случилось?

Сан Мо. И хотя  она была замужем, и я был женат, но все это растаяло как дым, стоило нам снова встретиться! Ведь так, дорогая?

Ким Ён Хи. Вы можете мне объяснить, что тут происходит?

Сан Мо. И мы решили соединить наши судьбы! Лучше поздно, чем никогда!  У нас самый настоящий, а не фиктивный брак, настоящая семья!

(  Подходит к Ким Ён Хи, обнимает ее. Она  начинает вырываться).

Ким Ён Хи. Вы можете мне объяснить, в конце концов?

Сан Мо ( Ан Хак Ку) Просто она стесняется…

Ан Хак Ку. Здравствуйте!

Ким Ён Хи. Здравствуйте!

Сан Мо.  Господин Ан Хак Ку  пришел узнать, не фиктивный ли у нас брак?

Ким Ён Хи.  Да?..  Нет, господин Ан,  у нас не фиктивный брак..

Ан Хак Ку.  Извините, я пришел не только для этого… Ко мне поступил сигнал, что господин  Вон  Сан Мо родился 16 августа, а не 15 августа 1945 года, и, таким образом, не является сахалинским корейцем первого поколения. Со всеми вытекающими последствиями…

Ким Ён Хи. Что?! Как это? Но ведь у него паспорт?..

Сан Мо. Я уже показывал господину Ан Хак Ку свои документы!

Ан Хак Ку.  Видите ли, заявитель написал, что он знает господина Вон Сан Мо с детства и точно знает  дату его рождения – 16 августа 1945 года.

Сан Мо. Да я вообще родился не в августе, а в марте 1945 года! Но  моя мать  зарегистрировала меня, когда уже  русские  открыли свои учреждения!

Ан Хак Ку.    Извините, а у вас есть документальное подтверждение, что вы родились в марте?

Сан Мо. Нет…

Ан Хак Ку. Извините, тогда я все же   вынужден буду  послать запрос в  наше консульство на Сахалине, чтобы  они уточнили  дату вашего рождения в сахалинском  паспортном столе…

Ким Ён Хи. Извините… Ну, а если  даже окажется, что его зарегистрировали на 16 августа…

Сан Мо.  Меня зарегистрировали на 15 августа!  Вот же, в паспорте  эта дата!

Ан Хак Ку. Извините, мы осведомлены о коррупции в России…

Ким Ён Хи. Ведь речь идет всего об одном дне?

Ан Хак Ку. Извините, правила есть правила. К первому поколению сахалинских корейцев  относятся только те, кто родился до 15 августа 1945 года… И только они имеют право жить в этих домах и пользоваться  предусмотренными льготами

Сан Мо.  Я вот что вам скажу:  ваш заявитель просто  хочет напакостить, отомстить мне за то, что в 1965 году  я не стал его покрывать, сказал правду, и этого Хан Чжон Хи отчислили из института!

Ан Хак Ку. Извините, это к нашему делу не относится.

Ким Ён Хи.  А если вы получите с Сахалина информацию, что  господин Вон Сан Мо зарегистрирован на 16 августа… Какие могут быть последствия? Чем это может грозить?

Ан Хак Ку. Ну, как минимум, до выяснения вопроса будет отложен вопрос о получении господином Вон Сан Мо корейского гражданства…

Ким Ён Хи. А как максимум?

Ан Хак Ку. Господин Вон Сан Мо потеряет право жить в Корее…

Ким Ён Хи. А я?

Ан Хак Ку. И вы тоже… Извините, таковы правила…Мне нужно уже идти.

Сан Мо. А может, все же   выпьем русской водки, а? Ваша бутылка в целости-сохранности!

Ан Хак Ку. Извините, не могу.

Направляется в двери.  Сан Мо и Ким Ён Хи провожают его до двери. Сан Мо закрывает за ним дверь.

 

Ким Ён Хи. А теперь скажите мне правду. Вы и в самом деле подделали дату своего рождения?

 Сан Мо.   Я ничего не подделывал!  У меня все документы в порядке! Они выданы Сахалинским паспортным столом!

Ким Ён Хи.  Я должна это знать!

Сан Мо.   Вы сами сказали: это же всего один день, это пустая формальность!

Ким Ён Хи.  И вы устранили эту формальность, да?

Сан Мо.  Ну, можно и так сказать. У меня   в паспортном столе свой человек.

Ким Ён Хи. А если они все же  докопаются, что русские паспортисты  подделали вам дату рождения? Конечно, за взятку?  Что тогда будет?!

 Сан Мо. Не узнают…

Ким Ён Хи. Почему вы так думаете?

 Сан Мо.  Мне гарантировали, что все будет шито-крыто…

Ким Ён Хи.  И вы поверили в  гарантии вашего человека? Кто он?

 Сан Мо.  Он, между прочим, второй человек в паспортном столе! Для него исправить такой пустяк – раз плюнуть!   16-ое августа на  15-ое! Маленькая такая закорючка!

Ким Ён Хи. Боже мой… Вы что, не понимаете? Они в  вашем паспорте, может и исправили закорючку, но ведь есть первичные документы в архивах, метрика, наконец!

 Сан Мо. Да ну, ерунда! Кто полезет в архивы?  И потом,  я ему тысячу долларов  отдал, чтобы все было шито-крыто… Значит, и в архиве будет порядок, и в метрике…

Ким Ён Хи.  Вы что, не знаете русских взяточников? Они много обещают, но ничего не делают! Им только деньги интересны! …

 Сан Мо. Да не переживайте вы так… Все будет нормально! Я уверен…

Ким Ён Хи.   Вы просто идиот!  В чем вы  уверены?!  В порядочности русских взяточников? Боже мой, с кем я связалась! Негодяй, жулик, мошенник! Нас  депортируют!

Ким Ён Хи бросается на него, рыдает,  пытается бить. Пак Сан Мо, отбиваясь, обнимает ее, не давая ей размахивать руками.

 

 Сан Мо. Успокойтесь! Да успокойтесь вы! Все будет хорошо!

Ким Ён Хи. Негодяй, негодяй, негодяй! Отпустите меня!

 Сан Мо отпускает ее.  Она уходит в свою комнату.

Сан Мо. Истеричка!

 Свет гаснет. Из затемнения звучит  классическая музыка.  Зажигается экран телевизора.  Перед ним, в темноте, закутанная в теплую одежду сидит  Ким Ён Хи.   Входит  Сан Мо. В руках у него пластиковые пакеты.

 

 Сан Мо. Что это вы в темноте сидите? И что это у нас так холодно?

 Включает общий свет. Ким Ён Хи молчит.

 

 Сан Мо.  У вас на  этой  экономии газа и электричества бзык. Квартиру в холодильник превратили! Я же говорил вам, что буду доплачивать за электричество и газ!

 Сан Мо направляется к переключателю, включает его на полную мощность. Включает свет.  Ким Ён Хи продолжает молчать.

Сан Мо ( примирительно). А я рис принес.

Ким Ён Хи. Мне от вас ничего не надо!

Сан Мо. Это не от меня, если на то пошло. Это – благотворительная помощь. По 5 килограмм на человека. Вот, ваша доля…

Ким Ён Хи встает с дивана. Забирает у  Сан Мо пакет, вытаскивает пачку риса, вскрывает ее, проверяет на ощупь рисинки.

Ким Ён Хи. Вроде хороший…

Сан Мо. А вот помидоры, что в прошлый раз привезли,   как резиновые.  И  огурцы у них  не хрустят!

Ким Ён Хи укладывает рис в шкафчик.

 Ким Ён Хи. Дареному коню в морду не смотрят.

Усаживается на диван перед телевизором.

 

 Сан Мо.   Какие вы, женщины, все-таки, странные    существа…Вчера вы готовы были просто разорвать меня на куски, а сегодня уже полностью успокоились.

Ким Ён Хи ничего не отвечает, продолжает смотреть телевизор.

Сан Мо садится на стул, стоящий рядом со столом.

 

Сан Мо.  А то ведь  женщины как упрутся на своем, так их  трактором с места  не сдвинешь. А вы совсем другая…

Ким Ён Хи.  О чем вы говорите?  Я не понимаю…

Сан Мо.   О том,  что   если даже   нас с вами отправят обратно, то это  не конец света… Может, быть, так даже лучше…

Ким Ён Хи. Вы что,  так шутите?

 Сан Мо.  Совсем нет! Я  сегодня  ночью проснулся и  подумал: а ради чего вам  жить тут со мной, фактически с чужим человеком…  Мерзнуть,  питаться   на 7 долларов  в день… Разве это жизнь?  А вернетесь домой к своему сыну, к внукам… Будь у меня внуки, я на вашем месте  бы от них никогда не уехал! Только у меня нет внуков…

Ким Ён Хи.  Лучше замолчите!  И знайте: я  не вернусь ни при каких обстоятельствах!

 Сан Мо.  Ну, это уже от вас не будет зависеть…

Ким Ён Хи.  Это будет зависеть только от меня!

Сан Мо.  Странная вы женщина…

Ким Ён Хи. Все, я больше не желаю с вами разговаривать!

Отворачивается. Затем встает и уходит в свою комнату.    Свет гаснет. Свет зажигается.    Вон Сан Мо подходит к телефону, вытаскивает из кармана телефонную карточку, набирает номер телефона.  На лесах в луче прожектора  появляется в рабочей одежде  Гиль Хо. В одной руке у него молоток, которым он  забивает гвоздь в доску.  Он вытаскивает из кармана спецовки  звенящую переносную телефонную трубку.

Гиль Хо. Иобосио, говорите?

Сан Мо. Это я! Здравствуй, Гиль Хо!

Гиль Хо. А, Сан Мо?  Что случилось?

Сан Мо.  Слушай, Гиль Хо…  у меня к тебе две просьбы…

Гиль Хо.  Говори, хенним!

Сан Мо. Во-первых, попробуй узнать про сына   Ён Хи? Кто он, как живет?

Гиль Хо.  А что случилось?

Сан Мо.   Мне нужно разобраться. Узнаешь?

Гиль Хо. Хорошо, попробую. А вторая просьба?

Сан Мо.   Понимаешь, здесь  у меня в соседях  оказался Хан Чжон Хи…

Гиль Хо.  Ой гу… Тот самый?

Сан Мо.  Да.

Гиль Хо.  Он же тебе пакости всякие начнет строить…

Сан Мо.   Уже.  Он же знает, что у меня день рождения 16 августа, и,  уже настучал в местный Красный крест… Теперь они меня проверять будут…

Гиль Хо.    И что я должен сделать?

Сан Мо.  Сходи  в паспортный стол к Михайлову, ну, ты  знаешь, которому я взятку дал… Предупреди его, что из Кореи в отношении меня придет  запрос.

Гиль Хо.  Хенним,  твоего   Михайлова на прошлой неделе  перевели в Москву!

Сан Мо.  Вот черт! Ты это точно знаешь?

Гиль Хо.  Точнее не бывает! Я же ходил в паспортный стол, как ты советовал, по своим делам…

 Сан Мо.  Вот Россия ! Взяточники на повышение идут!  Что же теперь делать?!

Гиль Хо.  Не знаю, Сан Мо…

Сан Мо.  Понимаешь, если он  в  копии  метрики   дату  моего  рождения не  исправил…

Гиль Хо. Что тогда будет?

Сан Мо.  Тогда выдворят обратно, вот что будет!

Гиль Хо.  Неужели один день имеет такое значение, Сан Мо… Почему они с нами так, а?

Сан Мо. Не знаю, Гиль Хо…

Гиль Хо. Я читал, что японцы, наоборот, после войны всех своих привозили обратно…

 Сан Мо.  Да я тоже об этом читал… А ты теперь через кого свои документы выправишь?

Гиль Хо.  Да что, на Михайлове свет клином сошелся?  Найду другого взяточника…

Сан Мо.  Да, в этом я не сомневаюсь.

Гиль Хо.  А вообще-то я думаю, хенним. .. Если такие сложности… Ну, и…  черт с ней, с Кореей!   Вернешься  на Сахалин, и здесь жить можно!

 Сан Мо.  Да я-то вернусь!  А  Ён Хи    мне  такой скандал устроила, как узнала, что  ее тоже   могут выдворить. Такое впечатление, что ей возвращаться некуда.

Гиль Хо.  А, поэтому ты просил про ее сына    узнать?

Сан Мо. Ну, да!  Ей же нужно куда-то возвращаться….

Гиль Хо.  Слушай, хённим, но, вообще-то…  По документам  она твоя  жена… И вообще-то  ты говорил, что у тебя с ней все хорошо?

Сан Мо.  Я тоже так думал!  А знаешь, какой она  фокус выкинула?

Гиль Хо. Какой?

 Сан Мо.  После нашего с тобой  разговора  заявила:  вы, мол, теперь сами по себе, а я сама по себе!

Гиль Хо. Вот это да… Действительно, фокус… И как же ты?

Сан Мо. Ну, как…  Как… в общежитии.  Сам себе  готовлю, стираю…

Глажу. Убираем квартиру по очереди….

 Гиль Хо.  Ничего себе… Это что же тебе, на старости лет, так жить?..

Сан Мо. Да и я так думаю… Разводиться  надо.  И пусть она катится на все четыре стороны… К своему сыну!

Гиль Хо.  Да, хенним, на черта она тебе такая нужна? .

Сан Мо.  Она, правда, вчера  заявила, что  ни при каких обстоятельствах  не вернется.

Гиль Хо.  Интересно, что она придумала?

Сан Мо.  Наверное, что-то придумала. Бабы – они ведь хитроумные. Но меня  вообще-то это не касается.  Я вот сейчас подумал: ничего не узнавай! Пошла она к чертовой матери! Пусть сама как хочет выкручивается!

Гиль Хо. Правильно, хенним! Как это у русских говорится: баба с возу, кобыле легче!

Сан Мо. Ну, пока!

Гиль Хо. Пока, хенним!

Свет гаснет. Свет загорается.

В квартиру входят Ким Ён Хи и Хан Чжон Хи. В руках у него бумажный мешок, из которого торчат листья коре-пяча.

Ким Ён Хи. Пожалуйста, положите сюда. И большое вам спасибо!

Как бы я все это тащила, если бы вас не встретила…

Хан Чжон Хи кладет  мешок  на пол.

 

Хан Чжон Хи.  Да, тяжелый мешок… А  Сан Мо дома?

Ким Ён Хи. Он на экскурсию уехал.

Хан Чжон Хи.  Понятно. А вы почему не поехали?

Ким Ён Хи.   Так сегодня распродажа дешевых товаров.

Хан Чжон Хи.  А что, у Сан Мо денег нет, что он вас на эти распродажи отправляет? Он же богатый!

Ким Ён Хи.  Откуда вы знаете?

Хан Чжон Хи.  Ну, да! Он ведь  еще  в  советские времена геологом работал,  золотом занимался!  Уверен, он  с той поры припас золотишка на старость лет!

Ким Ён Хи. А вы его давно знаете?

Хан Чжон Хи.  Так давно, что лучше бы не знал!  Мы с ним и в школе вместе учились, и в  геологоразведочном институте в Иркутске… И меня из-за него  из института  выгнали!

Ким Ён Хи.  А что случилось?

Хан Чжон Хи.    Он просто  предал нашу дружбу!   Вот как вы думаете, если мы с ним корейцы, то мы ведь должны друг за друга горой, не так ли?

Ким Ён Хи. Конечно, так! А как иначе?

Хан Чжон Хи.   Ему ничего не стоило сказать несколько слов в мою защиту. Или хотя бы промолчать! А он встал на сторону русских! И меня  исключили! Он получил высшее образование, а я всю жизнь потом прожил с волчьим билетом!  И  как только вы живете с таким  человеком, да еще старости лет…

Ким Ён Хи.  Да-да…   Хотите чаю?

Хан Чжон Хи. Спасибо, не откажусь.

Ким Ён Хи включает чайник, выставляет на стол печенье, чашки.

 

Хан Чжон Хи.   Я, когда  узнал, что он приехал,  сразу  догадался: он подделал документы!   Мы ведь отмечали его день рождения именно 16-го, а не 15 –го августа! Это я хорошо помню!

Ким Ён Хи.  И вы это можете доказать?

Хан Чжон Хи. Да это все наши одноклассники знают!  Я им напишу, и они подтвердят, можете не сомневаться!  Ведь должна же быть справедливость!  Он принадлежит ко второму поколению сахалинских корейцев, и не имеет права жить здесь!  И я этого добьюсь! Чего бы это мне не стоило! А вам дам такой совет:  бегите от него, пока не поздно!

Ким Ён Хи. Да я рада бы, да вот только куда?.. Если его выдворят, то и меня – тоже…

Хан Чжон Хи.  Ничего, можно найти выход!

Входит Сан Мо.

Сан Мо. И какой же ты можешь найти выход? ( Ким Ён Хи) Что этот человек делает в нашем доме?

Ким Ён Хи.   Господин Хан Чжон Хи оказал мне любезность, донес коре-пяча до дома!

Сан Мо. Спасибо ему за эту любезность, а теперь пусть выметается!

Ким Ён Хи. Это не только ваш дом, но и мой! И я не позволю вам выгонять моих гостей!

Сан Мо. Нет, он уйдет! Иначе я  с ним сейчас такое сделаю!

Оглядывается по сторонам, хватает первый попавшийся предмет – предположим, зонт.

 

 Хан Чжон Хи. Я уйду! Но не потому, что боюсь… А потому, что не хочу, испортить настроение госпоже Ён Хи. До свидания, госпожа Ён Хи. Не беспокойтесь, я что-нибудь придумаю!

Ким Ён Хи. Извините, господин Хан!

Хан Чжон Хи уходит. 

Сан Мо. Иди-иди! И чтобы я тебя больше не видел!  ( Ён Хи) Он такое придумает, что потом горько пожалеете…

Ким Ён Хи.  Замолчите! Если бы вы знали, как вы мне омерзительны! Я теперь все про вас знаю!

Сан Мо.  Что он вам тут наплел?

Ким Ён Хи. Это ведь из-за вас  его отчислили из института!

СанХо. Из-за меня?! Ну, негодяй! Да если хотите знать,   он…

Ким Ён Хи. Не хочу вас слушать! Вы не сможете изменить мое мнение о вас!

Сан Мо. Да ради бога! Вы думаете, меня волнует ваше мнение? Мне на него – тьфу! Наплевать и растереть! Жил я раньше без вас – и дальше проживу! Но если я его еще раз увижу в этом доме… Вы увидите, что я сделаю с ним! И с вами!

Сан Мо уходит в свою комнату, хлопает дверью.

Ким Ён Хи. Нет, какой мерзавец! Боже мой… Что же делать? Что делать?…

Свет гаснет.

Конец первого действия

 

 

Второе действие

 

Ким Ён Хи, в теплой куртке,   пылесосит квартиру. Раздается дверной звонок. Ён Хи  направляется к двери, открывает ее. Входит Хан Чжон Хи.

 

Хан Чжон Хи. Здравствуйте!

Ён Хи. Здравствуйте! Рада видеть вас!

Хан Чжон Хи.  Я видел, что Сан Мо уехал на экскурсию…И поэтому пришел… Но не потому, что я боюсь его!

Ён Хи. Да, конечно. Вы что-то хотели?

Хан Чжон Хи.  Я нашел для вас вариант,  при котором вы останетесь  в Корее, когда  Сан Мо депортируют.

Ён Хи. А вы уверены, что его депортируют?

Хан Чжон Хи. Обязательно!

Ён Хи.  Неужели из-за одного дня?…

Хан Чжон Хи. Ну, и что? А для чего тогда  правила? Эдак все могут свои доводы привести: а у меня два дня, а у меня – три дня? И что получится? Нет, это вам  не Россия – это  Корея,  и здесь – порядок!

Ён Хи. Да, наверное, вы правы… А  какой у вас вариант?

Хан Чжон Хи.  У меня даже два варианта!

Ён Хи. Вот как? И какие же?

Хан Чжон Хи. Первый вариант такой: у меня есть дядя.  Он жил в Кимпхо. У него   полгода назад умерла жена…

Ён Хи. А сколько вашему дяде лет?

Хан Чжон Хи. Ему 83. Но он еще довольно крепкий! Так вот, если вы разведетесь с Сан Мо и оформите с ним брак, то вы сможете остаться в Корее на законных основаниях!

Ён Хи.  Значит, вы говорите, он еще крепкий?

Хан Чжон Хи.  Вполне!   Ну, конечно, есть разные возрастные  болезни, но в целом…Он еще может сам себя обслуживать.

Ён Хи.  Это пока.  А  через год-два… А второй вариант?

Хан Чжон Хи.  Да, я  вас понимаю… Во втором  варианте  разница в возрасте  всего 7 лет. И мужчина еще крепкий.  Не курит. Не пьет. И вообще… Словом, со всех сторон положительный.

Ён Хи. Да? И кто же  он?

Хан Чжон Хи. Вообще-то это… Я!

Ён Хи. Вы?

Хан Чжон Хи. Да, я…

Ён Хи. Но… Вы же женаты?

Хан Чжон Хи. А, так вы мною интересовались?

Ён Хи. Нет, что вы?  Вы же на вечере знакомства  были с женой! Вот я и запомнила.

Хан Чжон Хи.  Да, я был с нею. Но, понимаете, дело в том…

Ён Хи. Нет-нет, что вы! Ни в коем случае! Извините, ваш вариант мне не подходит!  Разбивать семью я ни при каких обстоятельствах не  буду!

Хан Чжон Хи. Дослушайте меня, прошу вас! Дело в том, что недавнее обследование показало, что моя жена – больна!

Ён Хи. Тем более!

Хан Чжон Хи.  Но у нее  началась  болезнь Альцгеймера!   Старческое слабоумие! Вы не представляете, что это такое…

Ён Хи. Ну, приблизительно, представляю…

Хан Чжон Хи. Нет, вы не можете это представить!  Это – ужас что такое… Человек превращается в животное! И самое страшное, что болезнь Альцгеймера не лечится! Поэтому  ее  направляют  в специальную клинику. Понимаете?   Жить с таким человеком  совершенно невозможно!

Ён Хи. Я сочувствую вам… Но…

Хан Чжон Хи. Не торопитесь отказываться! Вы не пожалеете!    Со мной у вас продлится ваша женская жизнь!

Ён Хи. Стоп-стоп! Мне уже 57 лет, и  моя женская жизнь уже закончилась! Мне уже ничего не надо!

Хан Чжон Хи. Вам это только кажется!  Мы с вами  еще сможем быть счастливы!  Ён Хи, как только я увидел вас…

Пытается обнять ее. Ён Хи решительно вырывается.

 

Ён Хи. Простите меня, господин Хан, но вам лучше уйти!

Хан Чжон Хи.  Извините меня… Я вас прошу, вы подумайте! Лучшего варианта у вас все равно не  будет! Ведь здесь в основном  старики, которым за 70-80, а те, кто моложе, те все при женах!  Подумайте ! Ведь вас  все равно   депортируют. Вместе с этим негодяем Сан Мо.

Ён Хи. Меня не депортируют, успокойтесь!

Хан Чжон Хи. Почему вы так уверены? А! Так у вас уже  есть свой вариант?

Ён Хи.  Можно сказать и так!

Хан Чжон Хи. Ну, так сразу бы и сказали!  А я тут перед вами распинаюсь… А, у вас, наверное  местный кореец кандидат в мужья? Ну, тогда, конечно…

Ён Хи. Вы извините,  вам лучше уйти.

Хан Чжон Хи пожимает плечами.

 

Хан Чжон Хи. Ну, что ж… Мда… Я смотрю, вам палец в рот не клади. До свидания.

Свет гаснет. Свет зажигается. Сан Мо сидит перед телевизором и смотрит телепередачу. Раздается дверной звонок. Сан Мо поднимается и идет открывать дверь. Входит Ча Ин Хо.

 

Ча Ин Хо. Здравствуйте, Вон-сонсеним!

Сан Мо. Здравствуйте, хведянним! Очень приятно видеть вас!

Ча Ин Хо. А вы один дома?

Сан Мо. Да. Жена в поликлинику пошла. На обследование.

Ча Ин Хо. А вы почему же не обследуетесь?

Сан Мо. Да ведь с этими врачами как свяжешься, они столько болячек обнаружат, что и жизни будешь не рад!

Ча Ин Хо. Вот все вы, мужчины, одинаковы! Не следите за своим здоровьем, а потом оказывается, что поздно!

Сан Мо. Ну, скажем, я фаталист: сколько Бог отвел срока, того и достаточно. Остальное доживу в следующей жизни!

Ча Ин Хо. А, так вы буддист?

Сан Мо. Наверное, все мы корейцы – немножко буддисты. А вы по какому вопросу пришли?

Ча Ин Хо.  Я пришла предупредить вас… Мой заместитель господин Хан Чжон Хи распускает слухи,  что вы   не относитесь к первому поколению   сахалинских корейцев.  Я пыталась его  урезонить, но он словно с цепи сорвался, и никого не слушает.  Я просто возмущена его  поведением! Негоже нам, сахалинцам, друг на друга писать кляузы! Нас ведь совсем мало, мы должны быть  дружными и сплоченными!

Сан Мо. Желательно было бы, конечно…

Ча Ин Хо. Но, как ни странно, у господина Хана есть и  сторонники…Которые считают вас мошенником…

Сан Мо. Я понимаю….

Ча Ин Хо. А вы и вправду родились 16 августа?

Сан Мо.  Мать говорила, что я родился в марте. Но она  смогла зарегистрировать  меня  уже после ухода японцев с Сахалина, то есть через  год после моего рождения, когда Советы  создали свои учреждения.   И почему-то выбрала этот день, 16 августа.

Ча Ин Хо. В том-то и дело, что на Сахалине так поступали многие родители!  Я вот  родилась зимой  1944 года, а   моя  мать  зарегистрировала меня  на полгода позже, чем я родилась. Я ее спрашивала, зачем она так сделала? И она сказала: тебе придется жить на чужбине,  чтобы не была слабее   своих сверстников. Они  о нас думали,  наши родители!  А кроме русских  документов у вас никаких подтверждений, что вы родились в  июне, у вас нет?

Сан Мо. К сожалению…Только русские документы…

Ча Ин Хо.  Я считаю: если вас  из-за одного дня  депортируют, это – безобразие!

Сан Мо.  Спасибо вам за поддержку.

Ча Ин Хо. Если хотите, я поставлю на заседании  нашего совета пенсионеров  вопрос…

Сан Мо. Какой вопрос?

Ча Ин Хо. О том, что наш совет ходатайствует, чтобы вам разрешили остаться в Корее!  Хотя бы в порядке исключения!

Сан Мо. Вы думаете, вы получите поддержку совета?

Ча Ин Хо.  Ну… Я надеюсь.

Сан Мо.  А если не получите? Вы же знаете, среди наших есть немало ревнителей правил… Мне не хочется ставить вас под удар… На чужой роток не наложишь платок… Будут потом говорить, что вы поддерживаете мошенника. Ведь с формальной точки зрения они правы…

Ча Ин Хо. Возможно… Но все равно есть варианты, чтобы вы остались на Родине!

Сан Мо. И какие это варианты?

Ча Ин Хо. Например, если вы с вашей женой   разведетесь, то я  вам подберу подходящие кандидатуры, из числа тех сахалинцев, кто после смерти своих супругов вынужден был перейти в дом престарелых.  У  нас, к сожалению, уже  немало вдов и вдовцов! И тогда  все будет по закону!

Сан Мо.  Вот как?

Ча Ин Хо. Да! И вас тогда не депортируют!

Входит Ким ЁнХи. Она слышит последние слова Ча Ин Хо.

Ким Ён Хи. Здравствуйте! Рада вас видеть! Извините, я услышала ваши слова… У вас хорошие новости?

Сан Мо. Госпожа Ча Ин Хо пришла рассказать, что  Хан Чжон Хи написал на меня  кляузу…

Ча Ин Хо. … И сказать вам, что не все потеряно! Что есть варианты, при котором вы сможете на законных основаниях остаться в Корее!

Ким Ён Хи.  Ко мне уже приходил господин Хан Чжон Хи с одним таким вариантом…Даже с двумя…

Сан Мо.  Я же просил тебя не общаться с ним!

Ким Ён Хи пожимает плечами.

 

Ким Ён Хи. А я вот пообщалась!

Ча Ин Хо. Погодите… Он, наверное, предлагал вам своего дядю?

Ким Ён Хи.  Вы угадали.

Ча Ин Хо. Да  он же полная  развалина! Вы с ним только намучаетесь! Мы вам подберем  гораздо более дееспособных  кандидатов! Знаете, в домах престарелых есть очень хорошие варианты…

Сан Мо. Госпожа председатель, я благодарю вас…   Я лучше вернусь на Сахалин… Позвольте, я  покину вас…Извините…

Уходит.

Ча Ин Хо.  Он зря не дослушал… Можно еще среди местных кореянок поискать кандидатуры… Не обязательно из дома престарелых… Я думаю, на него и местные дамы клюнут. А что, он мужчина симпатичный…

Ким Ён Хи. Вы так думаете?

Ча Ин Хо.  Да,  он очень симпатичный! А вы разве так не считаете?

Ким Ён Хи. Мне как раз-таки так не кажется.

Ча Ин Хо. (недоуменно) Вот как? Ну, вам, конечно, виднее… Но вы не сомневайтесь, и  для вас  тоже найдутся варианты… Ведь вы очень хорошо выглядите для своих лет. Вам сейчас сколько?

Ким Ён Хи. Мне – 57.

Ча Ин Хо. Ну, тем более! При вашей внешности вам нечего беспокоиться!

Ким Ён Хи. Вы думаете?

Ча Ин Хо. Я просто уверена в этом, дорогая!

Свет гаснет. Свет загорается.

Сан Мо готовит пищу – например, солит капусту, или готовит куктяй.  Раздается телефонный звонок. Сан Мо  подходит к телефону. Поднимает трубку.

Сан Мо. Иобосио?

Луч прожектора высвечивает Гиль Хо, сидящего в кресле на антресоли. Он одет в новый спортивный костюм и весь излучает довольство.

Гиль Хо. Хённим, аннён!

Сан Мо. А, это ты? Аннён! Как дела?

Гиль Хо.  У нас снегу навалило три  месячные нормы! Хорошо, я укрепил стропила, а то бы точно крыша бы не выдержала.

Сан Мо.  Да я вроде бы перед отъездом смотрел…

Гиль Хо.  Ты просто не представляешь, хённим,  что  у нас творится! Все завалено снегом, во многих  частных домах  крыши обваливаются.  Это ужас!

Сан Мо. Ну, ладно, молодец!  А ты чего звонишь? Не про крыши  же  сообщить?

Гиль Хо. Конечно, нет, хённим. Хоть ты в прошлый раз и сказал, чтобы я не узнавал, но тут как раз  приехали знакомые из Хабаровска, а они про семейные дела  твоей Ён Хи в курсе…

Сан Мо.  И что там?

Гиль Хо.  Оказывается, у нее  сын наркоман.   Она все практически продала, чтобы вылечить его. Но все оказалось бесполезно!

Сан Мо. Теперь все понятно. Поэтому она сказала, что ни в каком разе не вернется.

Гиль Хо.  Ой, слушай,  хённим,  а если  она что-то нехорошее задумала?

Сан Мо. Что ты имеешь в виду?

Гиль Хо. Ну, например… Если она…  повесится!  Ты представляешь?  Это же на тебя грех  на всю жизнь…

Сан Мо.  Ну, чего ты придумываешь?  К ней уже приходил Хан Чжон Хи и предлагал выйти замуж за его  дядю.

Гиль Хо. Правда, что ли?

Сан Мо.  Ну, что я тебе, врать буду? Вчера сама сказала.  Ему правда, уже за 80, но, вряд ли это ее остановит, если уж она  решила во чтобы то ни стало остаться в Корее!

Гиль Хо. Да, она у тебя  специалист по  фиктивным бракам…

Сан Мо. Получается.

Гиль Хо.  Хотя с таким стариком ей жизнь  будет не сахар…

Сан Мо.  А вот это меня совсем не касается. Пусть делает, как хочет!

Гиль Хо. Значит, ты приедешь обратно?

Сан Мо.  Приеду. А ты что, не рад?

Гиль Хо. Да ведь может получиться, что ты вернешься, а я –то уеду!

Сан Мо. А… А ты что, документы выправил?

Гиль Хо.  Да мне не нужно ничего выправлять!

Сан Мо.  Как это? Почему?

Гиль Хо.  Ну, в общем, эта женщина, которую я нашел, она  — из  первого поколения сахалинских корейцев.

Сан Мо. И сколько же ей лет?

Гиль Хо. Ну, в общем, она на три года старше меня. Но по виду совсем не скажешь!

Сан Мо. Так  ты в качестве ее  мужа приедешь?

Гиль Хо. Ну, да! Все по закону!

Сан Мо. Ну, ты даешь!

Гиль Хо.  Да я сам не ожидал, что так выйдет… Но женщина она хорошая… Во всех смыслах!  Слушай, Сан Мо, а ты с Ён Хи что же,  сексом не занимался?

Сан Мо.  Каким сексом?  Ты бы видел ее, когда она разозлится – ну чистая ведьма!

Гиль Хо.  Ну и что?  Ведьма тоже женщина… Ты  виагру  принимал?

 Сан Мо.  Ну, попробовал один раз…

Гиль Хо. Ну, и?

Сан Мо.   И – ничего!  Я как посмотрю на нее – у меня не то что виагра, а и подъемный кран мой член не поднимет!  Зря только деньги потратил. А все ты виноват!

 Гиль Хо. Хенним, я же хотел как лучше! Исходя из своего опыта… Потому что секс,  оказывается  – это путь  к сердцу женщины! У нас, мужчин, желудок,  а у них – секс.  Тут такая последовательность: вначале —  секс,  потом расположение,  а потом… В общем, она мне теперь и  варит, и стирает, и гладит!

Сан Мо. Ну, и ну, Гиль Хо…

Слышен женский голос « Гиль Хо, иди обедать!»

Гиль Хо. Извини, хенним, она зовет обедать!

Сан Мо. Ладно, пока!

Кладет трубку.  Прожектор, освещавший Гиль Хо, гаснет. 

 

Сан Мо.  Ну,  Гиль Хо! Это надо же…

Свет гаснет.

Из –за кулисы выходит  Ён Хи. В руках у нее пылесос. Она включает его и начинает уборку. И тут  на нее нападает приступ  жестокого радикулита.

Ён Хи. Ой гу… Да что же это такое?…

Она  выключает пылесос,  ковыляет, охая и стеная, к креслу. Садится.

Свет гаснет. В темноте входит Сан Мо. Включает свет.  Смотрит на скрюченную Ён Хи.

 

Сан Мо. Опять вы газ экономите?  Холодно же!

 

Идет к переключателю,  увеличивает  нагрев комнаты. Ён Хи молчит.

 

Сан Мо. Отдыхаете? А зря вы на экскурсию не поехали. Интересная была экскурсия. Э, да вы еще квартиру не убрали? Что это с вами?

Ён Хи. Я… Сейчас…

Пытается встать. Стонет.  Снова садится.

Сан Мо. Заболели?

Ён Хи. Радикулит…

Сан Мо. Так, может, врача вызвать?

Ён Хи. Не надо… Там у меня… В чемодане… Мазь… С медвежьим жиром.

Сан Мо. Сейчас принесу.

Уходит. Возвращается  с баночкой мази. Подходит к ней.

 

Сан Мо. Давайте, я вам намажу.

Ён Хи. Не надо, я сама…

Пытается встать. Сан Мо помогает ей подняться. Ён Хи пытается снять куртку. У нее это не получается.

 

Сан Мо. Давайте, я помогу.

Помогает. Ён Хи стонет, кряхтит.

Сан Мо. Это у вас от холода в квартире. Говорил же я вам, что не надо на тепле  экономить…

Ким Ён Хи.  Выйдите, пожалуйста…

Сан Мо.  Я,  конечно, могу выйти, но как  вы намажете мазь себе на спину?

Ким Ён Хи. Ничего, я попробую.

 Сан Мо. Давайте, я все же  вам помогу?

Ким Ён Хи. Я сама! Выйдите, пожалуйста!

 Сан Мо. Ну, хорошо!

Выходит.  Скрюченная  Ким Ён Хи пытается снять  куртку и халат, это у нее не получается, она со стоном садится на стул. Входит Сан Мо.

 

 Сан Мо.Ну, вы же видите, что  у вас без меня не получается!

Ким Ён Хи. Получится…

 Сан Мо. Нет, я таких невозможных женщин еще не видел. Не упрямьтесь.

Ким Ён Хи. Я справлюсь!

 Сан Мо.  Придется применить насилие…

Наклоняется к ней, берет ее  под мышки. Поддерживает Ким Ён Хи. Она со стоном встает со стула. Сан Мо снимает с нее куртку.

 Сан Мо. Так, с этим порядок… Что будем делать с халатом? Тоже снимем?

Ким Ён Хи. Нет-нет!

Сан Мо. Ладно… Пока идем к дивану…

  Сан Мо ведет ее к дивану.

 

  Сан Мо. Так… Садимся…

Ким Ён Хи все время стонет.

 Сан Мо. Потерпите немного… Так… Чтобы намазать вашу поясницу, нужно приподнять   халат…

Начинает приподнимать   халат. Садится рядом.

 

Ким Ён Хи. Не смотрите!

 Сан Мо. Не смотрю!

 Он  демонстративно отворачивает голову, открывает баночку, зачерпывает пальцем мазь, наносит на поясницу, начинает втирать.

 Сан Мо. Здесь болит?

Ким Ён Хи. Да… Ой, болит!

 Сан Мо. А здесь?

Ким Ён Хи. Везде болит…

Сан Мо. Хорошо-хорошо!

 Сан Мо снова зачерпывает пальцем мазь,  наносит на поясницу Ким Ён Хи, она все время стонет и произносит корейские междометия. 

 

Сан Мо. Наверное, тут тоже надо намазать.

 

Заглядывает ей на спину. И, изумленный,  смотрит в лицо Ким Ён Хи.

Ким Ён Хи. Ну, что вы остановились? Что вы смотрите на меня?

 Сан Мо. Да-да, сейчас…

Начинает втирать мазь. Качает головой. Спускается по телу ниже.

Сан Мо. А здесь болит?

Ким Ён Хи. Там не болит, не лезьте туда!

Сан Мо. Не буду, все-все! Сейчас одеяло ваше принесу.

Направляется к ней в комнату, возвращается с подушкой и одеялом, покрывает  Ён Хи одеялом, кладет подушку на диван.

 

Сан Мо. Давайте, я помогу вам лечь.

 

Помогает ей устроиться на диване.

 

Ким Ён Хи. Спасибо…

 Сан Мо. Не за что.  Как, начало греть?

Ким Ён Хи.  Да…Горит…

Сан Мо. И у меня  ладони горят… Ну у вас и  мазь…

Ким Ён Хи. Охотничья…

Сан Мо.  Скажите, а вашу мать случайно звали  не  Сон Ок?

Ким Ён Хи.  Да… Сон Ок… А откуда вы знаете?

 Сан Мо.  Ой гу… А тебя звали в детстве Ёня?

Ким Ён Хи. Да… А откуда вы знаете?

Сан Мо. Ой-гу, а  это, оказывается,  ты?…

Ким Ён Хи.  Я вас не понимаю…

 Сан Мо.   Твои отец и  мать постучались к нам в дом ночью…

 Ты  была тогда  совсем маленькая… Сколько тебе было тогда? Наверное, года полтора? Или два…

Ким Ён Хи. А ваш дом?  А где был ваш дом?

Сан Мо. В Победино.

Ким Ён Хи. Да-да… Мама говорила, что  когда мы бежали из-за угрозы ареста отца, нас приютили добрые люди в Победино…  Так это был ваш дом?

 Сан Мо.    Я утром проснулся, а у нас  – ты и твои родители.  И меня заставили за тобой следить. Не помнишь?

Ким Ён Хи. Нет, не  помню…

Сан Мо.   Вот я тогда с тобой намучился! Все мальчишки на улице в войнушку играют, а  я с тобой таскаюсь. А ты хитрая была, все время на руки просилась. Оптя-оптя! Вот тогда я  и запомнил  родимое пятно на твоей  спине… Под лопаткой…

Ким Ён Хи.  А я … вас… тебя  совсем  не помню.

Сан Мо. Ну, конечно, где тебе  было запомнить…  Вы у нас две недели прожили, а потом ушли…

Ким Ён Хи.  Просто не верится…  Мои родители всегда   с большой благодарностью вспоминали твоих родителей.

Сан Мо. Да, они были очень добрые… Последней чашкой риса готовы были поделиться…

Встает, направляется в ванную. По пути поднимает и складывает  пылесос.

Ким Ён Хи (вслед). Когда мне станет лучше, я уберусь.

Сан Мо. Само собой. Раз ваша очередь. Но вообще–то, по-моему, и так чисто.

Ким Ён Хи. Это вам только кажется…

 Сан Мо  направляется к выходу.

 

Ким Ён Хи. Сан Мо?

 

Сан Мо оглядывается.

 

Сан Мо. Да?

Ким Ён Хи. Спасибо!

Сан Мо. Не за что!

 

Уходит.  Свет гаснет. Свет загорается.

 

Пак Сан Мо везет тележку –поднос  на колесиках к дивану. На подносе – еда. Смотрит на  задремавшую Ким Ён Хи. Сан Мо кашляет.  Она открывает глаза.

 

Ким Ён Хи. А? Что?

Пак Сан Мо. Я приготовил. Покушайте…

Ким Ён Хи. Я и в самом деле проголодалась.

Сан Мо придвигает поднос к дивану, подает ей  чашки и палочки. Ким Ён Хи начинает есть.

Ким Ён Хи.  Ой, как вкусно! Вы хорошо готовите!

Пак Сан Мо. Спасибо.

Ким Ён Хи. И как это вы  научились?

Пак Сан Мо. Нужда заставила.

Ким Ён Хи. И какая?  Вы же говорили, что были женаты

 Сан Мо. Мне же  в экспедиции приходилось ездить.

Ким Ён Хи. А вы по профессии кто?

Сан Мо.  Я  геолог, закончил геологоразведочный институт в Иркутске. Потом  работал в Узбекистане, Казахстане, Киргизии, Таджикистане. Поварихи готовили только русскую пищу. А хотелось корейской еды. Ну, и  стал сам себе  готовить. Русские друзья  шутили: лук, чеснок и перец – это есть кореец.

Ким Ён Хи.  А они как относились к тому, что вы ели корейскую пищу в одиночку?

Сан Мо. Да в том-то и дело, что русские как распробовали нашу еду, так потом лопали в обе щеки! Мне потом приходилось на весь коллектив куктяй готовить, корейскую капусту  солить, разные корейские панчан… Очень русские нашу пищу уважали, особенно под водку. Я их даже к собачатине приучил. Вначале они, конечно, нос воротили, а потом под водку – за уши было нельзя оттащить!

Ким Ён Хи.  А что у вас  с Хан Чжон Хи произошло?

Сан Мо.  А он не рассказывал?

Ким Ён Хи.  Он говорил, что  ты… вы предали вашу  дружбу. Вы ведь еще в школе вместе учились?

Сан Мо.  Учились. Но  он врет: друзьями мы никогда не были.

Ким Ён Хи.  А почему?

Сан Мо.   У него  отец работал на складе, а мать – продавщицей. По тем советским временам они  жили богато. А мы – бедно. Сытый голодному не товарищ.  Во   время учебы в институте  мы, конечно, с ним  немного сблизились. Все-таки нас, корейцев, во всем институте тогда было всего трое.  Одна девушка-кореянка еще училась… Ну, вот…

Ким Ён Хи.  А, понятно, вы из-за нее поссорились?

Сан Мо. Да нет, она была из Алма-Аты, и  у нее  парень был, тоже из Алма-Аты, только он учился в другом  институте.  Я застукал Чжон Хи  на толчке, когда он  продавал   болоньевый плащ  одной нашей однокурсницы. Ей отец привез из Германии, он военный был. До этого у нас в группе пропадали разные  вещи,  но по мелочам: перчатки, шарфы… А тут – плащ, он по тем временам  модный и дорогой был… Я   сказал Чжон Хи, что он должен подкинуть плащ обратно.  Что я никому не скажу.  А он, гад, все же плащ продал, а  мне  стал предлагать половину выручки. Я, конечно,  отказался  и все однокурсникам рассказал. Ну, и его исключили из института. Вот и вся история про преданное сахалинское братство.

Ким Ён Хи.  Вот, значит, он какой…

Сан Мо. А у тебя как жизнь сложилась? Ты почему  одна была, когда нас познакомили?

Ким Ён Хи.  А ты почему?

Сан Мо. Ну, ладно, не хочешь говорить – не говори. А у меня история…. У меня жена  русская  была…

Ким Ён Хи. И как это тебя  угораздило?

Сан Мо. Она у нас учетчицей работала. Молодая, симпатичная была. А у меня – гормоны… Мы же по молодости их кипение воспринимаем как любовь…

Ким Ён Хи.  И сколько вы прожили?

Сан Мо.  18 лет.

Ким Ён Хи. А почему расстались?

Сан Мо.  Дочка нас развела…

Ким Ён Хи. Как это?

Сан Мо.   Я  же по полгода в экспедициях.  А она все время с матерью.  Моего влияния практически не было. Ну, и выросла она по воспитанию русской. Стала  стесняться.  Своей внешности, моей фамилии…  Фамилия у меня, сама знаешь,  для русского восприятия  смешная. Вон. По – русски: иди отсюда! Уж сколько она от своих одноклассников из-за фамилии вынесла…  Как-то случайно  услышал ее упреки к  матери, мол,  зачем  замуж за корейца  вышла…Не могла найти русского?

Ким Ён Хи. А что же ваша жена?

Сан Мо. Она, конечно, что-то ей отвечала… Но пришло время паспорт получать, дочка  и говорит: не буду я корейскую фамилию носить! Взяла материну.  Русскую. Да хоть бы фамилия была путная. А то – Мерзликина!

Ким Ён Хи.  И давно вы развелись?

Сан Мо. Дочка поехала учиться в Томск. Ну, жена под предлогом, что она там голодает, холодает, с дорожки может сбиться,  заявила, что должна поехать  с ней. Ну, я ее отпустил.   Думал: я все равно по полгода в экспедициях.  Посылал  им деньги, конечно… А потом узнал, что дочка замуж вышла, за русского, а на свадьбу даже не позвала… Стыдно ей было отца-корейца…

Ким Ён Хи.  И ты это не простил…

Сан Мо.  А кто бы простил?  Ну, и   подал на развод. Тут перестройка началась,  отец заболел, потом мать.  Вернулся  на Сахалин, слава богу, успел до полного развала Союза. Потом родителей похоронил.  Да так и остался на Сахалине.

Ким Ён Хи.  А почему не женился?   Ты  же еще молодой был…

Сан Мо.  В  90-е годы, сама знаешь, что стало твориться. Тут  одному бы выжить,  а как ответственность за другого человека  брать…     Вот мы с Гиль Хо – это друг мой, с детства – и скооперировались.  Он вдовец, дети все на материк уехали,  я – разведенный.  Ничего, выжили. Ну, вот я тебе все про себя рассказал. Ты, если не хочешь, не рассказывай…

Ким Ён Хи.    Нет, я расскажу…   Я вышла замуж сразу после школы. За северного корейца. Их в те годы прислали на работу на Сахалин, он рыбак был.   С ним плавал  мой двоюродный брат, ну, и этот северный кореец часто к нам домой приходил.

Сан Мо. И ты в него влюбилась?

Ким Ён Хи. Да в том-то и дело, что нет! Брат сказал, что Дэ У хотят отправить  обратно, а если он женится, то его оставят. И уговорил  меня оформить с Дэ У фиктивный  брак…

Сан Мо. Оказывается, ты у нас специалист по  фиктивным  бракам… Извини…

Ким Ён Хи. Я же просто хотела  помочь ему остаться на Сахалине!

Сан Мо. Извини…

Ким Ён Хи. Я молодая была тогда, глупая, ничего не понимала… А они, оказывается, сговорились.  Вечеринку устроили… Подпоили меня… А наутро проснулась, а Дэ У  – рядом…  Муж.

Сан Мо. И долго ты с ним прожила?

Ким Ён Хи. На  Сахалине – 5 лет.  А потом в Северной Корее – 8.

Сан Мо. А потом?

Ким Ён Хи.  А потом заболела моя мать, и я под этим предлогом  уехала с сыном. И  уже не вернулась.  Дэ У, конечно, догадывался, что я не вернусь. И, скорее всего, даже был рад этому.

Сан Мо. Почему?

Ким Ён Хи. Потому что… Мне было с ним плохо, а ему – со мной. Каждый день у нас был…каторгой!

Сан Мо.  Значит,  так и не смогла… полюбить его?

Ким Ён Хи. Не смогла….

Сан Мо.  Ты же молодая еще была, когда вернулась? Ведь были, наверное, ухажеры?

Ким Ён Хи. Были. Но мне было не до них.  Из-за сына.  У него как раз переходный возраст начался… Но самое страшное потом началось…

Сан Мо. Да, я знаю…

Ким Ён Хи. Ты знаешь? Откуда?

Сан Мо.  Гиль Хо недавно узнал от знакомых из Хабаровска. Все-таки, нас, сахалинцев, не так много…

Ким Ён Хи.  Он по отцу, оказывается , тосковал… Но я  не  думала, что настолько!  А потом, когда он пристрастился к наркотикам, я начала понимать:  так он глушил свое страдание по своему отцу!  Понимаешь?

Сан Мо. Мне кажется, да, понимаю…

Обнимает Ён Хи.

Ён Хи. Что я только ни делала, чтобы излечить его от этой дряни, куда только ни возила его! Он клялся, божился, что преодолеет! Я даже вены себе резала – на его глазах! Но  он снова и снова срывался!  Это был ад…  И я… Я уже не могла видеть, как он гибнет на моих глазах… А я ничего не могу сделать!  Понимаешь? Он уже перестал быть человеком!

Сан Мо. Я все понимаю, Ён Хи.

Ким Ён Хи. Я не могла в Северной Корее остаться!  Это было  невозможно – сплошная муштра, повсеместный контроль за всем, даже за твоими мыслями! После работы – каждый вечер собрания… То мы изучали труды  Ким Ир Сена, то осуждали  провинившихся!  Не жизнь, а казарма! А в России у сына начались проблемы с учебой…  Ему трудно давался русский язык, он стал  отставать в учебе, замкнулся…

Ён Хи плачет.

 

Ён Хи.  И что за жизнь у меня… Я словно прокаженная, нигде мне нет места… И здесь, выходит,  тоже…   Только там, на небе, мне место…

Сан Мо.   Погоди…   Но ты же говорила, что  Хан Чжон Хи предлагал тебе своего дядю…

Ён Хи. Он и себя предлагал…

Сан Мо. Вот, негодяй… Ну, а в принципе… Он  мой ровесник…И вполне еще крепкий…

Ён Хи.   Ты что, смеешься? Он свою больную жену в клинику помещает… А я за него замуж  пойду? Ну, уж нет!

Сан Мо.  Так как же ты тогда останешься в Корее?

Ён Хи.  Останусь… У меня есть вариант…

Сан Мо. Ну, что ж…

Смотрит на нее. Свет гаснет. Свет гаснет. Свет зажигается.   Раздается дверной звонок.  Сан Мо выходит из своей комнаты, открывает дверь  Входит Ан Хак Ку.

 

Ан Хак Ку. Здравствуйте!

Сан Мо. Здравствуйте, господин Ан! Рад вас видеть!

Ан Хак Ку. А вы один дома?

Сан Мо. Да. Госпожа Ён Хи ушла в поликлинику.

Ан Хак Ку. А что случилось? Она заболела?

Сан Мо.  На прогревание — радикулит долечивать. А  вы к ней пришли?

Ан Хак Ку   Я, собственно… Боюсь, я вам принес неприятное известие, и она могла бы расстроиться. Да, к сожалению…

Сан Мо. И какая же это новость? Впрочем, я догадываюсь…

Ан Хак Ку. Да… Я получил из Сахалина ответ на наш запрос…Я очень опечален. Но в официальном ответе говорится, что дата вашего рождения – 16 августа 1945 года.  Эта дата в документах Сахалинского областного архива… Я очень сожалею…

Сан Мо. Значит, придется уезжать?

Ан Хак Ку. Извините,  я пытался убедить руководство , но … Вы все же  относитесь ко второму поколению сахалинских корейцев…

Сан Мо.  А в течение какого срока мы должны выехать?

Ан Хак Ку. В принципе, вам предоставляется  полгода.

Сан Мо.  Полгода? А зачем так долго тянуть?

Ан Хак Ку.  Ну, может быть… Вы за это время  как-то сможете устроиться.

Сан Мо. Что вы имеете в виду?

Ан Хак Ку. Ну, например, и вы, и госпожа Ён Хи разведетесь… И  найдете себе новую пару…Может, из числа сахалинских земляков, которые овдовели… А может, из числа наших, местных. Такое ведь тоже возможно…

Сан Мо. Вы думаете, за полгода это возможно?

Ан Хак Ку.  Откровенно говоря… Я не знаю.

Сан Мо. И это  все из-за того, что в моей русской метрике стоит 16 августа?

Ан Хак Ку. Извините… Таковы правила… Их никто не может нарушать…Это – Корея…

Сан Мо. Да, вы говорили… Ну, да ладно, что поделаешь… Успокойтесь, господин Ан, я думаю, мы  не доставим вам неприятностей.

Ан Хак Ку веселеет.

Ан Хак Ку. Слава богу! Я сразу понял, что вы хорошие люди! Спасибо вам, спасибо!

 

Хватает Сан Мо за руку, начинает ее трясти в благодарном порыве.

 

Сан Мо. Да ладно вам! А знаете, господин Ан, а давайте выпьем по этому случаю! Ваша бутылка ведь осталась целой, а тут такой повод! По случаю приезда мы с вами выпивали? По случаю отъезда надо тоже!

Ан Хак Ку. Ну, я не знаю…

Сан Мо. Вы ведь уже закончили работу?

Ан Хак Ку. Ну, вообще-то, да…

Сан Мо. Ну, так в чем дело? Прошу вас, не отказывайтесь!

Ан Хак Ку. Ну, хорошо, давайте выпьем! Я понимаю, как вам грустно!

Сан Мо открывает холодильник, достает бутылку, закуски, накрывает стол, открывает водку, разливает по рюмкам.

 

Сан Мо. А вы знаете, мне совсем не грустно!

Ан Хак Ку. Как это? Я вас не понимаю…

Сан Мо.  Нет, конечно, мне  жаль, что  придется  уехать… Ведь мы все об этом мечтали… Но… Благодаря  всему тому, что со мной тут произошло… Я, кажется,  полюбил  женщину! Я, правда, еще не полностью уверен в этом, но мне кажется…

Ан Хак Ку. Какую женщину? Что вы имеете в виду?

Сан Мо.  Я хочу вам признаться!   Да, я дал взятку русскому чиновнику, чтобы он исправил мне в новом паспорте дату рождения! И я заключил  фиктивный брак с госпожой  Ён Хи!  Иначе бы мы не смогли бы  переехать сюда, на родину своих предков!

Ан Хак Ку. Погодите… Вы здесь нашли себе другую женщину? Ну, вы шустряк… Извините…  Она местная, да? Ну, тогда  вы   сможете остаться в Корее. Правда, в этом случае  на вас не будут распространяться те льготы, которые положены сахалинским корейцам…

Сан Мо. Да нет,  Вы меня неправильно поняли! Эта женщина – госпожа Ён Хи!  Я только здесь понял, что такое любовь, понимаете? Я   ее нашел, я ее открыл для себя! Как женщину, как жену!

Ан Хак Ку.  Простите, но при этом варианте… В этом случае вам придется уехать из Кореи…

Сан Мо.    Пусть!  Теперь это не самое главное! Главное, что я на старости лет нашел свою женщину! Понимаете?  Свою,  близкую, родную до самой последней клеточки! Давайте же выпьем за это!

Сан Мо поднимает рюмку. Ан Хак Ку, неуверенно, тоже. Они чокаются, выпивают.

Сан Мо. И по второй, чтобы первой в желудке не было одиноко!

Разливает водку по рюмкам, поднимает свою рюмку. Ан Хак Ку следует его примеру. Они чокаются и выпивают.

 

Сан Мо. И по третьей, чтобы  в желудке была хорошая компания!

Разливает водку. Они выпивают.

Сан Мо. А теперь закусываем, закусываем!

Они начинаю закусывать.  

Сан Мо. Так в России русские пьют.

Ан Хак Ку. Но, от этого  можно быстро опьянеть?

Сан Мо. А для чего еще водку пьют? Как раз для этого!

Ан Хак Ку. Вообще-то верно…  ( он уже начал хмелеть ). До меня сейчас только дошло… Значит, у вас был с госпожой Ён Хи фиктивный брак, а  за этот месяц вы  ее полюбили?

Сан Мо. Ну, да! До вас дошло, наконец!

Ан Хак Ку. А разве так бывает? Тем более, в вашем возрасте?

Сан Мо. Оказывается, бывает!  Я тоже в это не верил!   Я думал, такое бывает только в молодости! Когда словно летаешь, внутри тебя переполняют  такие светлые чувства!

Ан Хак Ку.   … А меня жена не любит…

Сан Мо. Почему вы так решили?

Ан Хак Ку. Я  своей жене сказал то, чему вы меня  в прошлый раз научили?

Сан Мо. А чему я вас научил? Напомните, пожалуйста…

Ан Хак Ку. Вы тогда сказали, что  наши недостатки есть продолжение наших достоинств! Что  для жен  даже лучше,  если мы курим, пьем, гуляем… Потому что они в это время могут делать что хотят, могут  жить для себя, а потом пилить нас, пилить… И потому еще, что  мы, мужчины  раньше них  умираем, а  уж тогда они могут жить в полное свое удовольствие…

Сан Мо.  Ну, в общем, так оно и есть.

Ан Хак Ку.  И знаете, что она мне сказала? Моя жена? Она сказала… Что не будет больше  пилить  меня за то, что я пью, курю и гуляю… И вот я теперь думаю,  с чего это, а?

Сан Мо.  Ну, может быть, она поняла, что мужчина должен время от времени расслабляться?

Ан Хак Ку. А я подозреваю другое…

Сан Мо. Да? А что именно?

Ан Хак Ку.   Если она не хочет больше меня пилить… Не значит ли это, что она хочет моей быстрой  смерти?  Чтобы потом, без меня,  пожить в свое удовольствие?

Сан Мо. Ну, зачем так мрачно  смотреть на жизнь…

Ан Хак Ку.  Нет, жена меня  совсем не любит… И я не знаю, что мне делать, как жить…

Сан Мо. Вы, главное, не отчаивайтесь! Вы давно  женаты?

Ан Хак Ку. Уже 8 лет… Я поздно женился.  В 32 года. Знаете, у нас в Корее мужчины поздно женятся. Пока институт закончишь, потом  на квартиру деньги зарабатываешь, потом на машину копишь, на свадьбу… И чтобы обязательно было кольцо с бриллиантом… Много денег на все это нужно… Вы вот говорили о своих чувствах, что вы словно летаете… А, знаете, у меня ничего такого не было… Надо было жениться – вот мы и женились. Надо было детей завести – завели… А вот было ли у меня такое, как у вас, чтобы я летал? Нет, не было…

Сан Мо.   Значит, все у вас еще впереди!

Ан Хак Ку. Почему вы так думаете?

Сан Мо.  Я уверен в этом!   Знаете, обычно после  7  лет совместной жизни у мужчин и женщин  происходит переоценка ценностей. И знаете, почему?

Ан Хак Ку. Почему?

Сан Мо.  Потому что  за 7 лет  организм у людей практически полностью обновляется… В вас все становится новым: кровь, органы чувств, восприятие! Вот вроде бы вы с женой в прежнем  обличье, а внутри-то вы совсем изменились! В вас все уже другое!

Ан Хак Ку. И что же делать?

Сан Мо.    Заново открывать  друг  друга! Смотреть друг на друга новыми глазами!  Раньше у вас была друг другу только сексуальная тяга! А сейчас вам предстоит открывать друг в друге человеческие качества!

Вот как  я в Ён Хи их открыл!

Ан Хак Ку. Вы правда уверены, что у меня с женой все будет хорошо?

Сан Мо. Я в этом просто уверен! Давайте выпьем за это!

Ан Хак Ку. Давайте! Позвольте, я вам налью!

Ан Хак Ку  разливает водку по рюмкам. Они чокаются и выпивают.

 

Сан Мо. И закусываем, закусываем!

Ан Хак Ку. А может быть, она и вправду поняла, что у меня бывают стрессы по работе, и что мне и вправду нужно иногда расслабляться?

Сан Мо. Ну, конечно! Я же говорю, она тоже  внутри кардинально изменилась!

Ан Хак Ку. Спасибо, вам, господин Вон! Вы открыли мне глаза! Я понял все!  Спасибо! И, если позволите, я пойду домой!

Сан Мо. А на посошок?

Ан Хак Ку. Нет-нет, я уже достаточно расслабился, мне больше не нужно.

Сан Мо. Ну, вам виднее.

Ан Хак Ку, пошатываясь, направляется к двери. Сан Мо провожает его.  Рю Хак  останавливается.

Ан Хак Ку.   Хороший вы человек, господин Вон… Знаете… Если можете, простите за все…

Сан Мо. О чем вы?

Ан Хак Ку. Я имею в виду эти правила… Из-за которых вам придется уехать… Они бесчеловечные… Это правда… Что такое один день?  Это же всего один день…  Но я… Я не знаю, как  вам помочь… Простите…

Ан Хак Ку выходит.  Сан Мо убирает со стола. Поет грустную корейскую песню (타향살이 – жизнь на чужбине).  Входит Ким Ён Хи. Сан Мо заканчивает первый куплет. Ким Ён Хи запевает второй куплет. Затем вместе они поют третий куплет. Заканчивают. Ким Ён Хи смотрит на Сан Мо.

 

Ким Ён Хи.  Что-то случилось? У тебя такое выражение лица…

Сан Мо. Да… Приходил господин Ан Хак Ку…

Ким Ён Хи. Да? И что он сказал?

Сан Мо. Ну… В общем… Из Сахалина пришла информация… Что дата моего рождения – 16 августа…

Ким Ён Хи. Ну, что ж…

Сан Мо. Ён Хи… Ты прости меня, что так получилось…

Ким Ён Хи. Ничего… Что поделаешь?

Сан Мо. Ён Хи, ты не переживай! Мы и на Сахалине хорошо проживем! У меня там с  Гиль Хо общий дом, на два входа, у него четыре комнаты, и у меня четыре, а еще  у нас магазин, мы, правда, его в аренду сдали, но если  захотим, то можем и сами начать торговать. Еще джип  у нас есть!

Ким Ён Хи.  Я не поняла… Ты что, делаешь мне предложение?

Сан Мо. Вот именно: я делаю тебе предложение стать моей женой!

Ким Ён Хи. Но вообще-то,  формально я и так твоя жена.

Сан Мо. А я тебе предлагаю стать настоящей женой! Ты согласна?

Ким Ён Хи.  Я пока не знаю. Я должна подумать…

Сан Мо.  Подумать? !   Ну, хорошо-хорошо, подумай! В общем, я не знаю,  как ты… Но… Я… Хотелось бы, конечно, определенности…

Ким Ён Хи.  Значит, ты так ставишь вопрос?

Сан Мо.  Ну, в общем… Да.

Ким Ён Хи.  Хорошо, я все обдумаю и приму решение.

 

Уходит в свою комнату.  Сан Мо смотрит ей вслед. Разводит руками. Свет гаснет. Свет загорается. Раздается телефонный звонок. Сан Мо поднимает трубку.

 

Сан Мо. Иобосио?

 

Луч прожектора высвечивает Гиль, стоящего на антресолях. У него радостный вид.

 

Гиль Хо. Хённим, это я!

 Сан Мо. Здравствуй, Гиль Хо! Что случилось?

Гиль Хо. Хённим, я говорил со своей манурой…

Сан Мо. Так ты что, уже женился?

Гиль Хо. Пока еще нет, но заявление мы уже подали!

Сан Мо. Поздравляю! Значит, скоро вы переедете в Корею?

Гиль Хо. Да я не поэтому звоню! Слушай меня и не перебивай, Хенним.

Сан Мо. Ладно, слушаю…

Гиль Хо. Так вот, манура говорит, что был такой Пак Но Хак. Так вот, поскольку он был женат на японке, то его в 1953 году отпустили вместе с женой  в Японию.

 Сан Мо. Ну, и что?

Гиль Хо. Так вот, этот Пак Но Хак в Японии поднял волну в защиту сахалинских корейцев, дошел до японского парламента! А  когда японцы согласились, что виноваты перед нами, то стал собирать от сахалинцев заявления и документы. Это было в  60-е годы. Она точно помнит, что  ее родители посылали  Пак Но Хаку сведения о себе и своих детях. И таких заявлений было много!  Так вот, манура говорит, может, твои родители тоже к нему обращались?

Сан Мо. Не знаю, Гиль Хо. Я же тогда учился в Иркутске. Может, и посылали…

Гиль Хо. А может, как-то можно узнать? Пак Но Хак уже скончался, но у него наверняка архив-то остался?

Сан Мо. Я попробую… Но… Это займет много времени. А мы через  полгода уже должны  выехать из Кореи.

Гиль Хо. А ты через  Красный крест попробуй сделать запрос! У них же в Японии тоже есть Красный крест! Тогда все получится быстрее!

Сан Мо. Ладно, я попрошу господина Ан Хак Ку. Спасибо, Гиль Хо!

Гиль Хо. Дай бог, чтобы твои родители обращались к Пак Но Хаку, хенним…А то я как подумаю, что мы с манурой переедем в Корею, а ты вернешься на Сахалин – так у меня желание пропадает.

Сан Мо. Ладно, я  попрошу господина Ан Хак Ку. Мы с ним в хороших отношениях. Надеюсь, он не отложит запрос  в долгий ящик.

Гиль Хо. Ну, тогда будем ждать…

Сан Мо. Будем ждать.

Кладет трубку. Луч прожектора, освещавший Гиль Хо, гаснет. Общий свет тоже гаснет. Общий свет зажигается. Ким Ён Хи выходит из своей комнаты, стучится в дверь Сан Мо. Сан Мо появляется на пороге. Вопросительно смотрит на Ён Хи.

 

Сан Мо. Да?

Ким Ён Хи.  Я обо всем подумала…

Сан Мо. Да? Ты согласна?

Ким Ён Хи. Это зависит от того, согласен ли ты на мои условия…

Сан Мо. Я слушаю тебя внимательно.

Ким Ён Хи. Во – первых, ты должен бросить курить…

Сан Мо. Так…

Ким Ён Хи. Да, мне не нравится твой кашель. И вообще, в твоем возрасте уже пора заканчивать с вредными привычками.

Сан Мо. Ты, конечно, права… Это трудно… Но я попытаюсь…

Ким Ён Хи. Нет. Ты должен дать мне слово, что бросишь курить.

Сан Мо. Хорошо… Я даю тебе слово.

Ким Ён Хи. Во-вторых, ты до нашего отъезда  сдашь здесь все анализы, потому что у них здесь  медицина  на порядок надежнее, чем  в России.

Сан Мо. Ён Хи, мне эти медицинские учреждения…

Ён Хи. А мне нужно знать, с кем я связываю свою жизнь? Я хочу, чтобы мы с тобой жили долго и счастливо…

Сан Мо. И умерли в один день?

Ён Хи. Я об этом предпочитаю теперь не думать. Так ты сдашь анализы? Мне кажется, ты здесь похудел.  Сан Мо, надо провериться, я прошу…

Сан Мо. Хорошо, я сдам эти чертовы анализы! Это все твои условия?

Ён Хи. Пока да.

Сан Мо.  Слава богу, хоть выпивку ты не включила в свои условия!

Ён Хи. Это – пока.

Сан Мо. Ничего себе! Это что же, потом твои условия будут расширяться?

Ён Хи. А как ты думал? Все же течет и все меняется! Настанет время, когда и выпивка тебе будет противопоказана. И жирное, жареное тоже будет нельзя.

Сан Мо. Мда… Тут поневоле задумаешься, а нужна мне такая жена-пила?

Ён Хи.  Решай  сам.

Сан Мо. Ладно! Нужна! Так уж и быть! Пили меня!

Обнимает ее, целует.

 

Сан Мо. Ах, Ён Хи!  А хочешь, я тебе скажу, когда я подумал о тебе, как о женщине?

Ён Хи.  А разве не с  того дня, когда нас познакомили?

Сан Мо. Нет, что ты, тогда у меня  таких мыслей  вообще не было…

Ён Хи. Ах, вот как?

Сан Мо. Ты не обижайся, но тогда у меня было только одно желание – уехать в Корею.

Ён Хи. Ну, и когда же? Когда ты меня мазал мазью и тайком рассматривал меня?

Сан Мо.  Нет, что ты!

Ён Хи. Совсем не смотрел?!

Сан Мо.  Нет, ну, конечно, я тебя рассматривал, не буду врать… Но все же это случилось раньше…

Ён Хи. Когда – раньше?

Сан Мо. Как ни странно — когда ты накинулась на меня,  и вынужден был тебя обнять, чтобы ты не исцарапала мое лицо.

Снова целует ее. Свет начинает медленно гаснуть. Сан Мо, не отрываясь от губ   Ён Хи, ведет  ее в свою комнату. Ён Хи отводит голову.

Ён Хи. Что ты делаешь? Куда ты меня ведешь?

Сан Мо. К себе…

Ён Хи. Но… Разве ты можешь?

Сан Мо. А ты не чувствуешь?

Ён Хи. Ой гу… Чувствую… Чувствую!

Они подходят  к двери, ведущей в комнату Сан Мо.  Свет гаснет.

 

 Зажигается общий свет. Ён Хи с хорошим настроением  возится на кухне, что-то готовит. Поет корейскую песню. Раздается  дверной звонок. Ён Хи открывает входную дверь. Входит Ан Хак Ку. У него торжественный вид.

 

Ён Хи. Здравствуйте, господин Рю. Рада вас видеть…

Ан Хак Ку. Здравствуйте, есаним.  Как вкусно пахнет! А Вон сонсеним дома?

Ён Хи. Его нет, он в медицинский центр ушел, анализы сдавать. А у вас какие-то новости?

Ан Хак Ку.   Замечательные новости, самоним! Я хочу обрадовать и его, и вас!

Мы получили от японского Красного креста выписку из архива господина Пак Но Хака! В этом архиве сохранились документы, которые прислали родители господина Вона! Так вот, его родители в родовом документе написали подлинную дату его рождения – 1 марта  1945 года!

Ён Хи. Ой гу!

Ан Хак Ку. И хотя это не официальный документ, но наши государственные учреждения приняли решение: считать именно 1 марта днем рождения вашего мужа!

Ён Хи. Значит, нас не депортируют!

Ан Хак Ку. Ни в коем случае! Более того, господин  Вон получит корейское гражданство! Ну,  а вам все же придется подождать три года… Увы, таковы правила…

Ён Хи. Это – ничего! Самое главное – мы остаемся жить в Корее! Прошу вас, садитесь за стол, я вас покормлю!

Ан Хак Ку. Спасибо, но никак не могу! Меня жена к обеду ждет! Я забежал к вам, чтобы только сказать о том, что все ваши проблемы решены! До свидания!

Ён Хи. До свидания! Спасибо!

Ан Хак Ку уходит. Ён Хи накрывает на стол. Поет радостную корейскую песню(분위기 좋고 –Хорошее настроение). Входит Сан Мо. Слушает песню. Смотрит на Ён Хи.  Она чувствует его взгляд.

Ён Хи. Ой, ты пришел? А я не заметила! И давно ты так стоишь?

Сан Мо. Со второго куплета.

Ён Хи. А что же ты тогда не подпел мне?

Сан Мо. Ты так замечательно пела, не хотел мешать!

Ён Хи. А у нас радость! Только что приходил господин Ан Хак Ку и сказал, что  в Японии в  архиве господина Пак Но Хака нашлись твои родовые документы! Ты родился 1 марта 1945 года и абсолютно точно относишься к первому поколению сахалинских корейцев!

Сан Мо. Этому господину Пак Но Хаку памятник нужно поставить!

Ён Хи.  Иди мой руки! Я тебя кормить буду!

Сан Мо уходит, возвращается, усаживается за стол. Ён Хи приносит фарфоровую супницу, наливает ему в тарелку суп, открывает накрытые закуски.

Ён Хи. Ешь!

Сан Мо. А ты?

Ён Хи. А я, пока готовила, перекусила.

Сан Мо начинает есть. Ён Хи умильно смотрит на него.

Сан Мо. Как вкусно! Кстати, вот…

Вытаскивает из кармана портмоне, протягивает ей.

Ён Хи. Что это?

Сан Мо. Это – деньги. Ты же теперь  хозяйка в доме, деньги должны быть у тебя.

Ён Хи открывает портмоне, пересчитывает деньги.

Ён Хи. Да ты богач, оказывается!

Сан Мо. Мы с тобой богачи!

Ён Хи кладет портмоне в карман передника.

Ён Хи. А  ты  анализы сдал?

Сан Мо.  Часть сдал, а чтобы остальные сдать, нужно  на пару дней лечь в стационар.

Ён Хи.  Вот и хорошо! Пусть тебя тщательно обследуют. А когда тебя положат?

Сан Мо.  Сказали, как место будет, позвонят.

Ён Хи.  Давай чай пить.

Ён Хи встает, приносит чайный поднос. Наливает ему и себе чай. Они сидят напротив друг друга.

Ён Хи.  Я даже не мечтала, что  буду вот так, сидеть со своим мужем и пить чай.

Сан Мо. А я, между прочим, в самом начале тебе предлагал: давай будем жить как муж и жена! Но ты же отказалась!

Ён Хи. А знаешь, почему?

Сан Мо. Почему?

Ён Хи. Потому что тогда ты  не жену хотел рядом иметь, а домохозяйку!

Сан Мо.  Это правда…  Прости меня…

Он обнимает Ён Хи.

Сан Мо. Счастье ты мое ненаглядное… Как поздно я тебя нашел…

Ён Хи. Главное – что нашел! И я нашла!

Сан Мо. Да, ты права.А давай споем?

Ён Хи.  Давай!

Начинает песню(당신뿐이요— только ты).  Ён Хи подхватывает. И так они  поют. Свет медленно гаснет.

 

Свет загорается.  Сан Мо укладывает в пластиковый пакет полотенце, зубную пасту, зубную щетку, мыло, майку, трусики. Затем усаживается за стол, достает бумагу, ручку. Что-то пишет. Запечатывает в конверт. Кладет на стол. Начинает  надевать куртку.  Входит, одетая в верхнюю одежду, Ён Хи. В руках у нее пластиковый пакет и  пластмассовая бутылка с маслом. Раздевается.  Удивленно смотрит на Сан Мо.

 

Сан Мо. Хорошо, что ты пришла.

Ён Хи.  А что случилось? Ты куда собрался?

Сан Мо.  Позвонили из клиники, сказали, что место освободилось.

Ён Хи. Так  ты  что, хотел уйти, не попрощавшись?

Сан Мо. Я письмо тебе написал. Но если ты пришла, зачем письмо…

Берет письмо со стола, хочет положить в карман.

Ён Хи. Нет, если уж написал, оставь – я потом прочитаю.

Забирает у него письмо, кладет в карман.

Ён Хи. Подожди, я тебя покормлю!

Сан Мо. Да я не хочу.

Ён Хи. Что значит, не хочу? Там неизвестно когда кормить будут…

Сан Мо. Нет, правда, Ён Хи, я сыт.

Ён Хи. Я все равно тебя некормленого не пущу! Садись за стол!

Сан Мо. Ах ты моя пила!

Усаживается за стол, Ён Хи начинает хлопотать вокруг него.

 

Ён Хи. Ешь, пожалуйста.

Сан Мо. Очень вкусно.

 

Смотрит на нее.

 

Ён Хи. Что, Сан Мо?

Сан Мо.  Я вот подумал, как хорошо, что у тебя случился приступ радикулита! А то бы я так и не узнал, что это ты…

Ён Хи. Нашел о чем вспомнить!

Сан Мо встает, подходит к ней,  обнимает ее, целует.

Сан Мо. Жаль только, что жизни осталась горсточка…

Ён Хи. Ну что ты об этом! Надо думать о хорошем… Что мы все равно встретились в этой жизни! И будем счастливы!

Сан Мо. Да, ты права… Будем думать о хорошем. Ну, я пошел…

Ён Хи. Я тебя провожу.

Сан Мо. Ну, проводи.

 

Они одеваются и выходят. Свет гаснет.  Свет зажигается. Входит Ён Хи. У нее счастливый вид. Она снимает куртку, вытаскивает из кармана конверт. Открывает его, начинает читать. Улыбается про себя.

 

Свет начинает медленно  гаснуть.

 

Голос ВЕДУЩЕГО:

 

Больше они не виделись… Сан Мо не сказал Ён Хи, что у него рак , и ему предстоит  операция. После его  смерти Ён Хи вернулась на Сахалин.  Будучи   вторым  поколением сахалинских корейцев, она  не имела права  остаться в Корее…

 

 

Конец