Валерий Хан, старший научный сотрудник отдела этнологии и культурной антропологии Института истории Академии наук Узбекистана и кафедры социологии и социальной работы Национального университета Узбекистана и автор многих работ по вопросам этнокультуризма в Центральной Азии, разъясняет разницу между мультикультурализмом и интеркультурализмом, как они проявляют себя в нашем регионе, а также разбирает существующую национальную политику республик Центральной Азии и возможные последствия.
О глобализации этничности
Последние десятилетия характеризуются повсеместным ростом национального самосознания или национализма. Они, помимо конкретных причин, имеющих отношение к тому или иному их проявлению, связаны с феноменом, который я называю глобализацией этничности. В эпоху глобализации все значимые явления — а этничность относится к таковым – обретают глобальную форму. После распада СССР и Восточного блока единение на основе классовой солидарности, а в иных случаях и даже гражданства, стало заменяться единством на основе этнической принадлежности. Стали формироваться международные (глобальные) этнические организации — Всемирный еврейский конгресс, Всемирный армянский конгресс, Всемирный конгресс финно-угорских народов, Всемирный конгресс российских соотечественников, Всемирный конгресс татар, Всемирный конгресс украинцев, Всемирный курултай казахов, Всемирный курултай башкир, Всемирный курултай кыргызов, Конгресс лидеров корейских общин и т. д.
Голос крови стал столь значимым, что стали возникать бизнес-ассоциации по этническому признаку, научные ассоциации и т. д. Это становится предпосылкой для становления мета-наций. Мета-нация это интегральная совокупность генетически схожих, но культурно различающихся этнических общностей (материнского этноса и субэтнических образований), исторически принадлежащих к одной нации, но проживающих в различных государствах, основанной на сочетании общих и особенных черт.
Что касается радикальных и агрессивных форм национализма, то, как показывает история, они являются результатом кризиса системы власти, ценностей и сбоев в социально-экономической области. Сегодня к этому добавилась массовая миграция с Ближнего Востока, азиатских и африканских стран.
Автор: Monisha.pushparaj CC-BY-SA-3.0
О кризисе мультикультурализма
Сегодня часто можно слышать о кризисе мультикультурализма и провале политики его реализации. Сначала такие заявления мы услышали несколько лет назад из уст лидеров государств Западной Европы, где, казалось, толерантность является важнейшим принципом. Действительно, принцип мультикультурализма это исторически важная ступень и весомый индикатор демократизма национальных политик в мире. Однако, как мне представляется, этот принцип (хотя во многих странах он так и не реализован) уже не отвечает новым реалиям и современной (или будущей) прогрессивной этнополитической конструкции государственного устройства.
Что такое мультикультурализм? Это понятие фиксирует наличие множественности этнических групп и культур в данном социуме, а также государственную политику толерантного отношения к данным группам и культурам (как правило, зафиксированную в Конституции), а в ряде случаев и государственную помощь (льготы для этнических меньшинств, частичное финансирование программ по их развитию и т. д.).
Однако сосуществование различающихся культурных групп не означает конструктивного взаимодействия и гармоничных отношений между ними. Как показывает мировая практика, в государстве могут мирно сосуществовать различные этноконфессиональные группы, но у них разная степень адаптированности и не все они интегрированы в социально-политическую жизнь данного общества, что становится источником напряжения в межэтнических отношениях. Сегодня уже очевидно, что можно говорить о различных типах и уровнях этнической стратификации, под которой я понимаю социальное расслоение или неравномерное распределение этнических групп в социальной иерархии в полиэтническом государстве. Разность социального положения в этой иерархии (престиж, статус, место и т. д.) создает и неравные возможности доступа к различным ресурсам (образованию, престижным профессиям, должностным позициям и т. д.).
В связи с этим рядом ученых вводится понятие интеркультурализма как концепта и политики, направленных на интеграцию различных культурных составляющих государства в единое целое. Интеркультурализм в снятом виде уже содержит в себе мультикультурализм. Но он придает новое, активное измерение толерантности и демократизма в межэтнических отношениях и национальной политике.
Когда я говорю о кризисе мультикультурализма, я имею в виду не ксенофобию, возникшую в результате наплыва мигрантов, а о кризисе идеологии мультикультурализма как таковой. Но этот кризис усугубляется и теми процессами, которые сегодня происходят на Западе.
Таким образом, мультикультурализм направлен на реализацию идеи мирного сосуществование различных этнических и конфессиональных групп и правовое обеспечение этой идеи. Он же лежит в основе абстрактного равенства, закрепленного в основополагающих правовых документах, прежде всего, в Конституции. Интеркультурализм направлен не только на мирное сосуществование различных групп, но и на их интеграцию в целое. И это движение от абстрактного равенства к реальному (мы должны учитывать, что это длинный и кропотливый путь).
Что из них ближе отвечает сегодняшней глобализации?
Что касается сегодняшней глобализации, то это противоречивое явление, имеющее как сторонников, так и противников — в лице анти-глобализма (выступающего против глобализации), альтер-глобализма (предлагающего альтернативу неолиберальной глобализации), глокализма (добавляющего к идее глобализации идею локализации). Если под глобализацией (не в ее частной, современной форме) понимать историческое движение к общей спаянности различных составных частей человечества, движение к его интеграции и единству, то, конечно же, ей ближе интеркультурализм.
Можно провести параллель. Идее и практике мирного сосуществования различных культур (мультикультурализм) соответствуют идея и практика мирного сосуществования различных государств. Правовой основой первого являются национальные Конституции, а второго — международное право. В обоих случаях мы имеем дело больше с абстрактным правом, формальным признанием принципов равенства и справедливости, нежели с конкретным, работающим механизмом реализации этих принципов.
Достаточно взглянуть на многочисленные внутренние и международные конфликты, которые не сходят с полос газет и экранов телевизоров. В основе этих конфликтов — неудовлетворенность определенных этнокультурных и конфессиональных групп, социальных слоев, регионов, государств своим статусом, уровнем доступа к дефицитным ресурсам (власть, материальные блага, образование и т. д.).
Задача интеркультурализма — интегрировать разновеликие и разноправные (на практике) общности и структуры в одно целое, перевести теоретически декларируемые принципы равенства и справедливости в практику повседневной жизни. Одновременно это наполнение глобализации иным содержанием, когда это будет «единством» не под зонтиком атлантизма или «золотого миллиарда», а реальным единством, на основе учета интересов всех составных частей человечества, движением по пути его интеграции в одно целое. Таким образом, если мультикультурализм соответствует нынешней глобализации, интеркультурализм соответствует новой ступени глобализации (в ином понимании), где идея единства сопряжена с идеями гуманизма и справедливости. Это тяжелейший путь, но его надо начать.
Об интеркультурализме в Центральной Азии
После распада СССР в странах Центральной Азии резко изменились политико-экономический ландшафт и этническая стратификация, что поставило перед различными этническими группами вопрос об их дальнейшем жизнеустройстве.
С одной стороны, Конституции этих стран гарантируют равные права для всех граждан. Этнические меньшинства обладают правами, которыми не все государства могут похвастаться. А для многих развивающихся стран этническая политика в центрально-азиатских странах может быть только мечтой. Например, в Узбекистане зарегистрировано около 140 национально-культурных центров, СМИ печатаются и выходят в эфир на 7 языках проживающих в стране национальных групп, функционируют творческие национальные коллективы и религиозные организации, принадлежащие к 16 конфессиям, действуют многочисленные национальные школы или школы с изучением тех или иных национальных языков. Так, в 2016 году (по данным Министерства народного образования) в республике функционировало 836 школ с русским языком обучения, 363 — с каракалпакским, 380 — с казахским, 247 — с таджикским, 57 — с кыргызским и 56 — с туркменским. В вузах ведется обучение на узбекском, русском, каракалпакском, а по отдельным специальностям и на других языках. Среди представителей этнических меньшинств обладатели звания «Герой Узбекистана» и других почетных званий, члены правительства, нижней палаты и сената парламента, местных выборных органов, руководители республиканских организаций, послы, видные ученые, деятели культуры, предприниматели, спортсмены.
Все это достижения, которыми надо по праву гордиться и которые надо оберегать. Однако жизнь не стоит на месте — развитию подлежат как национальная политика, так и комплекс межэтнических отношений в целом.
О том, что «не все так гладко в датском королевстве», говорит тот факт, что с распадом СССР в странах региона наблюдается массовая устойчивая этническая миграция. И, по мнению экспертов (Л. П. Максакова), к настоящему времени некоторые этнические группы практически исчерпали свой миграционный потенциал. В результате миграционных процессов, а также разных темпов естественного прироста у различных этнических групп национальный состав стран Центральной Азии стал трансформироваться в сторону уменьшения его количественного и качественного многообразия.
О рисках этнических конфликтов в регионе
Я думаю, что в политике лучше преувеличить риски, нежели их недооценить, особенно, в национальной политике. Конфликты (в том числе и этнические) — результат определенной государственной политики и сложившейся в результате этой политики ситуации, когда определенная часть населения чувствует себя ущемленной с точки зрения равенства прав, закрепленных в конституционных основах государства; не формального, а реального равенства. И чем выше уровень демократии в том или ином государстве, тем выше возможность открытого конфликта, поскольку недовольство тех или иных групп населения не загоняется в подполье репрессивными мерами. Ведь демократическое государство является гарантом свободы выражения интересов меньшинств, в том числе, и этнических.
И, конечно же, увеличение или уменьшение удельного веса тех или иных этнических групп в демографической структуре — повод, чтобы задуматься о последствиях этих процессов и о том, насколько проводимая политика учитывает эти процессы.
Что же означает исконность? Как определить какой народ является коренным народом определенной земли?
Многие ученые «титульных этносов» центрально-азиатского региона часто подчеркивают исконную автохтонности своих этносов? Что означает данное понятие, заселение нынешних территорий своих государств со времен Адама и Евы? Но сегодня все знают, что история человечества это история миграций, и все мы — потомки выходцев из Восточной Африки, где и зародилось человечество, и откуда пошел процесс заселения евразийского континента. Тех, кого называют автохтонным населением, когда- то, в более древние времена, были также переселенцами.
Идея исконности (исконной автохтонности) выражает устаревший, линейный взгляд на этническую историю, когда та или иная современная нация рассматривается как один и тот же народ, обитавший на этих землях тысячи лет назад, но разделенный во времени. Подобный линейный взгляд противоречит современным нелинейным представлениям об этногенезе и нациогенезе, когда этнические истории выглядят не как прямая линия, ведущая от некоего народа А к нынешнему народу А, а как ветвящиеся кусты со множеством переплетений. Это в полной мере подтверждается и этногенетикой — данными по расшифровке человеческого генома.
Понятие «коренного народа» (наряду с этим понятием часто употребляется Центральная Азия — регион, где веками шли многочисленные этнокультурные контакты. Вырезать лекалом территории, имеющие «исконный» этнический окрас, — значит встать на позицию (чисто идеологическую, в основе которой — национализм и этноцентризм), противоречащую всем данным современной науки. А в политическом смысле это мина замедленного действия.
Можно говорить о титульной этнизации социально-экономического, политического и культурного пространства всех центрально-азиатских государств (казахизации, таджикизации и т. д.).
О титульной этнизации
Это понятие я впервые ввел в 2003 году на конференции, организованной Шведским исследовательским институтом в Стамбуле. По своему объему оно пересекается с родственными понятиями «коренизация», «этноцентризм» и «национализм», но не совпадает с ними.
Если говорить о коренизации, то в Центральной Азии много этнических групп, которые считают себя коренными народами.
Понятие «коренного народа» (наряду с этим понятием часто употребляется понятие «автохтонное население») предполагает понятие «некоренных народов» или «народов-мигрантов». Однако различие между коренными народами и народами-мигрантами далеко от ясности, оно во многом является искусственным и зависит от места происхождения той или иной этнической группы, времени появления и временных рамок проживания на данной территории, национальных государственных образований в определенные периоды времени. Так, место происхождения современных этнических групп весьма непростой вопрос. Простой генетический анализ покажет, что в жилах тех, кто причисляет себя к определенной этнической группе и верит в связь между собой и «автохтонными предками», жившими на данной территории многие века назад, течет кровь самых различных групп, восходящих к разным территориям. Предки тех, кто живет сегодня на «своих территориях», когда-то были мигрантами.
В Центральной Азии нет этнически «чистых» территорий, являющихся эксклюзивным и в этом смысле сакральным местом происхождения только данного «этноса». Мало того, образование современных центрально-азиатских «этносов» включает в себя этнические компоненты, возникшие за пределами Центральной Азии. Что касается исторических государственных образований в регионе, то они всегда были полиэтническими. И современные границы центрально-азиатских государств возникли только в ХХ веке.
Коренизация предполагает, что именно «коренным» народам принадлежит преимущественное право на занятие должностных позиций в управленческом аппарате (или в том или ином секторе социума). Вопрос в том, кого считать «коренным» или «наиболее коренным» (автохтонным) народом на той или иной территории?
И мы знаем, что данный вопрос постоянно дебатируется в центрально-азиатских странах; и не просто дебатируется, но и имеет политические последствия. С формальной точки зрения, можно говорить о равной коренизации, селективной коренизации и доминантной (эксклюзивной) коренизации. Титульная этнизация является одним из видом коренизации — с точки зрения перспективы и доминирования титульного этноса. Другие «коренные» народы становятся «иностранцами» или «меньшинствами» в данном государстве, порой на их «собственной» земле.
Другой часто используемый термин — этноцентризм. Нужно иметь в виду, что на этноцентризме могут быть основаны не только идеология и политические практики доминантной этнической группы, но и других этнических групп, меньшинств. Таким образом, понятие титульной этнизации также уже, чем понятие этноцентризма, поскольку является частным видом этноцентризма, когда центром, ядром оказывается титульный этнос.
В чем основные черты титульной этнизации?
Это понятие отражает как концептуально-идеологическую конструкцию, так и определенные политические практики (национальную политику). Титульная этнизация выражается в:
- новой концепции прошлого, ядром которой является признание безусловного исторического права титульного этноса на доминирование (политическое, экономическое и культурное) в данном государстве;
- абсолютном и относительном росте численности титульного этноса и снижении удельного веса этнических меньшинств в структуре населения страны;
- придании языку титульного этноса статуса государственного языка;
- титульной этнизации административных органов;
- сужении жизненного пространства (политического, социального-экономического, культурного и языкового) и возможностей для социальной мобильности этнических меньшинств.
Титульная этнизация сформировала политические, социально-экономические и духовно-идеологические реалии, которые поставили перед этническими меньшинствами центрально-азиатских государств проблему выбора: а) пассивной адаптации; б) активной интеграции в новое социальное пространство; в) миграции за пределы страны.
Конечно, этот выбор во многом связан с национальной политикой государства. И если последнее нуждается в активном вовлечении этнических меньшинств в государственное строительство и максимальном использовании их потенциала, оно должно вносить коррективы в национальную политику.
Если существующая политика будет продолжаться, на повестку дня может встать вопрос о том, останутся ли центрально-азиатские страны полиэтническими государствами или в перспективе превратятся в гомогенные? И здесь многое зависит от государства, поскольку именно от него зависит практическая реализация статей Основного Закона страны, в том числе, статьи о равноправии. Точнее, государство должно занять более активную и заинтересованную позицию. Ведь, что происходило в 1990-х? Когда русскоязычное населения массово стало покидать центрально-азиатские страны, государственные органы этих стран заняли позицию стороннего нейтрального наблюдателя, не сделав ничего, чтобы удержать своих граждан. Сегодня необходима выработка новой национальной политики, которая позволит снять ощущение дискомфорта по этническому признаку и миграционные настроения, а в результате — достичь более высокого уровня интегрированности всех этнических групп в одно целое.
Что для этого должно делать государство?
Во-первых, можно и нужно говорить о разной степени интегрированности этнокультурных групп в новое социально-политическое и культурное пространство, сформированное после обретения независимости. Причем, говорить об этом открыто и на разных уровнях.
Во-вторых, в целях снижения миграционных настроений, равно как и большей интегрированности этнических меньшинств в современное пространство центрально-азиатских государств, последним необходимо выработать целевые государственные программы по интеркультурному развитию, направленных на: а) переход к политике расширения реализации прав этнических меньшинств; б) консолидацию всех этнических слоёв социума и в) вовлечение их в решение государственных задач и активизацию их потенциала на благо страны и всех её членов.
Важной частью этих программ должны стать следующие меры.
1. Создание единой языковой среды и формирование активного многоязычия как существенной особенности этой среды (билингвизма, трилингвизма и т. д., в зависимости от региональных особенностей). Политика многоязычия только-только начинает формироваться в Казахстане — как равного освоения казахского, русского и английского языков. Этот вопрос поднимается и учеными других стран (в Узбекистане можно обратиться к работам К. Ханазарова, А. Файзуллаева, Р. Назарьяна).
Что сегодня происходит? Например, русскоязычные жители Узбекистана живут в двух, практически не связанных информационных пространствах. Находясь на работе, они связаны с местными новостями (если это государственная служба), а возвращаясь домой, они погружаются в мир российского телевидения. Значительная часть русскоязычных жителей центрально-азиатских стран не знает многих местных политиков и государственных чиновников, деятелей культуры, зато прекрасно знает российских «звезд»; она редко смотрит местные телевизионные программы (а как известно, ТВ — важнейший канал информации и формирования общественного мнения), поскольку большинство из них на государственном языке.
Языковой вопрос — важнейший, и должен стать приоритетным в государственной политике. Например, в социологических исследованиях, проводимых в Узбекистане, русскоязычные респонденты указывают на недостаточность именно государственных мер по помощи в освоении узбекского языка.
2. Это отказ от политики титульной этнизации и создание системы критериев выдвижения на государственные посты по деловым качествам, а не по национальному признаку.
3. Это государственная политика интернационального и толерантного воспитания на всех этапах системы образования (начиная с детских садов) и последовательная реализация данной политики в СМИ.
4. Это возможность защиты этническими меньшинствами своих политических прав. Разница в защите национальных интересов титульных этносов и этнических меньшинств особенно ярко проявляется в политике национального возрождения, популярного во всех странах Центральной Азии. Если задача национального возрождения титульных наций по существу ставится в политическом ключе, то национальное возрождение этнических меньшинств рассматривается в культурном ключе: как возрождение национальной культуры, языка, обычаев и традиций.
Это нашло отражение даже в названии наиболее массовых национальных организаций — национально-культурных центров.
Деятельность национальных культурных центров фактически свелась к лубочному воспроизведению этнографических картинок — традиционным праздникам, концертам национальных песен и танцев и т.д. Это то, что М. Ларуэль и С. Пейрус назвали фольклоризацией национального вопроса. Но праздничные застолья и гуляния, кокошники, веера и барабаны отнюдь не тождественны содержанию национального возрождения. К сожалению, выражение реальных и насущных интересов диаспор, защита их прав, прогнозирование экстремальных ситуаций, программы по экономическому и духовному развитию и многое другое — все это осталось за рамками данных образований.
Ограниченность национальных центров культурными запросами нельзя рассматривать как исключительно внутреннюю проблему данных центров. В современных условиях на всем пространстве постсоветской Центральной Азии, политическая активность в этой сфере усложнена.
Реализация подобной программы усилит вклад каждого члена общества в процветание страны, еще больше сблизит народы, проживающих в одном государстве, станет дополнительным фактором межнационального согласия. И это важно для трансформации современной формулы этнического устройства центрально-азиатских государств (доминирующая этнонация + этнические меньшинства) в единые гражданские нации.
Формирование таких наций станет новым типом межэтнической интеграции. Данный процесс будет свидетельствовать не только о более прогрессивных формах локального государственного строительства, но и о их синхронизации с общемировыми процессами. Сегодня становится всё более очевидным, что становление такого рода наций будет одной из ведущих тенденций в развитии человечества в XXI веке.
***
Источники:
Комментирование закрыто.