Жизненные пути корейцев в исторических воспоминаниях оставшихся в живых после насильственной депортации

Пан Бен Юль

проф. исторического факультета Института

иностранных языков Кореи и директор 2-ого

отдела фонда истории СВА

Жизненные пути корейцев в исторических воспоминаниях оставшихся в живых после насильственной депортации.

(на основе автобиографического очерка Ли Ин Сопа, революционера антияпонского движения (1888-1982)

Введение

Сталинский режим своевольно проводил политику ареста, исключения из партии, ссыл­ ки, казни по отношению к руководящим работникам корейского происхождения почти од­ новременно с насильственной депортацией корейцев в 1937 году. Репрессия по отношению к корейцам, начатая до насильственной депортации, продолжалась и после. Были случаи, когда освобожденные от наказания вновь арестовывались и подвергались новому наказанию в виде ссылок или казни. Большей частью это были члены компартии, руководящие работники, которые верно служили советской власти в правительственных органах, в рядах армии.

Но среди корейцев, непосредственно участвовавших в революционном и коммунистическом движении, были те, которые вовсе не подвергались репрессии сталинского режима или остались живыми после ареста по беспочвенному обвинению в «шпионаже в пользу Японии», в «антисоветской контрреволюционной деятельности» или в «фракционной деятельности». Они, благодаря политике десталинизации общества, проводимой Хрущевым после XX съезда КПСС и частичной либерализации общества, смогли оставить нам письменные свидетельства относительно истории корейских переселенцев, исторических событий, прямыми свидетелями которых были они сами. Кроме того, они обменами писем и материалами, газетными публикациями давали своеобразное видение и своеобразную оценку по поводу истории антияпонского движения.

В данной работе мы за основу брали работы революционера антияпонского движения Ли Ин Сопа (1988-1982), который был арестован в марте 1936 года на волне сталинской репрессии и, к счастью, случайно оставшегося в живых — «Записки эмигранта» и его пере­писки с коллегами-революционерами. Цель настоящей работы — упорядочение исторических воспоминаний прямых участников революционного антияпонского движения, приве­дение конкретных примеров сталинской репрессивной политики, упорядочение работ по реабилитации патриотов антияпонского движения и исторических дискуссий, развернувшихся в конце 1950-ых годов.

 

1. Жизнь и революционная антияпонская деятельность Ли Ин Сопа .

Жизненный путь и антияпонскую революционную деятельность Ли Ин Сопа составили на основе его автобиографических «Записок эмигранта», газетных материалов. Ли Ин Соп родился 14 сентября 1888 года в Пхеньяне, в семье крестьянского бедняка. Его настоящее, первоначальное имя — Ли Ен Ен, его почетный псевдоним — Ок Чон (31 Ж), а в эмигрантской революционной жизни в России — Иван. В 1895 году в разгаре японско-китайской войны, когда ему исполнилось 7 лет, родители нашли свое убежище в местности Менсан, где он провел свое детство. Там в храме Кильчжин прошел традиционный курс обучения конфуцианству, затем он переехал к родственникам в Пхеньян, где окончил школу «Тэсон». В 1905 году после окончания названной школы он получает направление в Менсан, где он работал учителем средней школы. В Пхеньяне он часто наведывал христианскую церковь «Чандэчже». В 1907 году он подвергается домашнему аресту японской полицией из-за причастности его отца к повстанческому движению, ведомому конфуцианским полководцем Ким Гван Су, и его увольняют с работы как неблагонадежный элемент. В феврале 1908 года Ли Ин Соп лично примкнул к повстанческому движению Ким Гвансу и до 1911 года, рабо­ тая в качестве секретаря, объездил все районы повстанческого действия: Менсан Южной провинции Пхенандо, Яндок, Енххын, Едок.

В 1910 году, когда Япония насильственно аннексировала Корею. Ли Ин Соп вместе с отрядом повстанцев перешел границу вдоль реки Амноккан, но сразу же отряд был разору­жен китайскими властями. Так началась эмигрантская жизнь в Китае (местность Ханбенха провинции Имган близ гор Пэктусан). Во время китайской эмигрантской жизни он ради собственной безопасности принимает новое имя по фамилии матери — Кан Бо Гук. Под этим новым именем он устроился у японского хозяина на лесосплаве по реке Амноккан до Синыйджу, но вскоре был арестован китайскими властями и выдворен из страны.

Итак, в сентябре 1911 года он вновь оказался на Родине. Однако, уже в октябре вновь он пересекает границу вдоль реки Туманган и начинает эмигрантскую жизнь в китайском городе Хунчунь (Щ#), пройдя долгий путь через города Самсу, Пукчон, Синчхан, Танч- хон, Кильчу, Мёнчхон, Кёнсон, Нанам, Кёнхын. В Хунчуне он активно участвует в мис­сионерской работе церкви Кансодан по антияпонскому патриотическому просвещению населения, проводимой патриотами Хван Бёнгилем, Ан Сончжэ, Хон Гюсонем и др.

В феврале 1913 года он прибыл в российское Приморье по приглашению Чан Гиена и Ким Сонму из Ассоциации корейских предпринимателей Владивостока. Однако, по подозрению отсутствия вида на жительство (паспорта) его арестовывают и три месяца он проводит в тюрьмах Владивостока, затем Уссурийска. Местная глава китайских хунхузов Ван Долиьн помогает ему в получении вида на жительство в Генеральном консульстве Ки­ тая во Владивостоке и в освобождении от тюрьмы. Вид на жительство был выписан на имя Ли Ин Сопа (с постоянным местожительством в китайском Ундине). С этого момента он уже не Кан Бо Гук и действует под именем, закрепленным на всю жизнь, — Ли Ин Соп.

Сразу после освобождения Ли Ин Соп в Уссурийске встречается с местными руководителями антияпонского движения — Ли Гап, Ю Донель, Ан Конгын, Ким Ичжик. Осенью 1913 года по приглашению Чжу Пхёсуля (родом из Хамхына, после окончания коммерческой школы вернулся в Хамхын, затем переехал в Россию и работал учителем в корейской

эмигрантской школе поселка Хвангоу), с которым познакомился в Уссурийской тюрьме, он переезжает в поселок Хвангоу (Крауновка). По рекомендации Ли Гапа, Ю Донеля, Чан Киёна устроился учителем в частную корейскую школу Чапигоу. Местные богачи Никольск-Уссурийска, такие как Мун Чанбом и другие, оклеветали местных учителей перед русской администрацией в «шпионаже в пользу Японии», в результате чего были закрыты все местные корейские школы и начали арестовывать учителей (в частности, был арестован учитель из корейской школы поселка Хвангоу — Чу Чжинсу). Ли Ин Сопу удалось скрыться во Владивостоке и в 1914 году вместе с Цой Гванпхеном, Ча Дэхеном и др. уст­ роиться рабочим в рыболовецкое хозяйство и все лето провести в лососевых промысловых зонах Камчатки.

В 1915 году по совету О Сонмука, Мэн Хуна, Цой Ёнхуна из Уральского города Надеж- динска он переехал в Омск, где он встретился впервые с Ким Александрой, прибывшей из Екатеринбурга в качестве директора корпункта газеты «Ханин Синбо» (1917 год, ул. Ардилеска, 14). После февральской революции появился Союз Уральских рабочих городов Перми, Екатеринбурга, Омска, председателем которого назначили Ли Ин Сопа по рекомендации Ким Александры.

Он вместе с Александрой Ким был откомандирован в Хабаровск для подготовки Октябрьской революции, где распространял Программу и Устав РСДП, переведенные на корейский язык в Омске. В начале 1918 года Ким Александра, Ли Донхи, Ким Рип созвали совещание корейских политических эмигрантов и приступили к созданию пробольшевистской революционной партии. 28 апреля 1918 года учреждается Корейская социалистическая партия, где Ли Ин Соп занимает должность начальника отдела пропаганды и члена центрального комитета по финансовым делам. Партия организовала Красную гвардию из национальных вооруженных формирований (венгры, поляки, чехи, корейцы, китайцы — 1200 чел.), которая сражалась на уссурийском фронте против белогвардейцев.

В сентябре 1918 года, когда белогвардейцы вместе с японскими интервентами оккупи­ ровали Хабаровск, Ли Ин Соп вместе с членами Красной гвардии (Лю Доннель, Ким Рип и др.) искали убежище в Амурской области, однако по пути они были схвачены белогвардейцами под командованием Калмыкова. К счастью, его выпустили на свободу, однако Ким Александра была казнена. В ноябре 1918 года в Шуйфене ( Suifen ) состоялось закрытое совещание Корейской социалистической партии при участии Ли Донхи, Ким Рипа, где при­няли план действия. В соответствии с этим планом действия Ли Ин Соп был откомандирован в Омск. По решению закрытого совещания партии, созванного в начале мая 1919 года, он занимался подготовкой канала перехода в Москву для Ли Ханёна, Пак Чжинсуна, Пак Э, избранных представителями 3 Коминтерна, в зоне, занятой Колчаком.

В ноябре 1919 года Ли Ин Соп в Омске вступает в компартию России и ведает корейским отделом Сибирского бюро ЦК РКП(б). Затем работал в Сибирской рабочей группе при иркутском наркоме по внешним сношениям (Председатель рабочей группы по Корее, Китаю, Монголии, Японии — Гольчхо, зампредседателя — Чойбалсан, Лю Яо, Ли Ин Соп, секретарь — Чэ Сонрен).

По предложению представителя корейской социалистической партии в Коминтерне Пак Э при Коминтерне создается секретариат по делам Востока, и в связи с этим приостановлена была деятельность Сибирской рабочей группы и его функция передана в Москву. В октябре 1920 года Ли Ин Соп назначается военным инспектором Чрезвычайной комиссии и начальником отдела пропаганды при московском комитете партии. В 1921 году направляется на работу ответственным кадровым работником информационного бюро наркома по иностранным делам Дальневосточной республики, одновременно занимая должность при штабе народно-революционной армии, где прошел полный курс по военно-политической подготовке.

С ноября 1921 года по октябрь 1922 года участвовал в боях (Волочаевка, Хабаровск) за освобождение Дальнего Востока, затем был членом политбюро китайского и корейского партизанского движения. 25 октября 1922 года, после окончания сибирской войны, демо­билизовался и в 1923 году получает советсткое гражданство. СССР стал для Ли Ин Сопа второй Родиной. После этого Ли Ин Соп работал ответственным административным и партийным работником в регионе Шуйфен ( Suifen ): с декабря 1923 года по январь 1924 года — полномочным членом налоговой комиссии Никольск-Уссурийска, с января 1924 по декабрь 1925 г. — ответственным секретарем совместной корейско-китайской партийной ячейки при Уссурийском комитете партии и начальником отдела национального меньшинства.

С декабря 1925 года по январь 1930 года работал членом районного комитета партии при отделе пропаганды КПСС по работе с корейцами и организовывал передвижную партийную школу для деревенских активистов во всех корейских поселениях Владивостокского региона.

В 1929 году во время событий с КВЖД он вновь на военной службе и работал в штабе Приморской группы ОКДВ. С января 1930 года по апрель 1936 года — главный инспектор политотдела пограничной службы Гродеково при НКВД.

2. Сталинская репрессия

Начатая Сталиным в конце 1928 года и в течение 1929 года антибухариновская кампания, а также «чистка партии», проведенная дважды в 1933 году, оказали своеобразное влияние и на корейских руководящих работников. В течение 1932-34 годов в Москве по подозрению в «предательстве», «саботаже», «подготовке террористической деятельности» и т.д. были схвачены и казнены Ким Енман, Ким Гюель, Ю Донсик, Канн Хэрён, Чан Сун, Пак Чжихак. Осенью 1936 года был арестован и затем казнен секретарь районного комитета партии и начальник политотдела МТС Посьета Ким Афанасий по подозрению, что «будучи с 1929 года японским шпионом готовил восстание против советской власти по прямому указанию ставки Квантунской армии». Примерно в то же время по статьям о «контрреволюции», «шпионаже в пользу Японии», «антисоветской деятельности» и т.п. ^-‘ были арестованы и казнены Ким Михаил, Хан Борис, Огай Петр, О Сонмук.щой Хорим^) /Пак Илья^СарлТгоношч^Лим Мончун, Цой Сону, Ким Чжин, Ли Гюсон, Пак Енмин, Пак Э и др. Указ Сталина и Молотова от 21 августа 1937 года о массовой депортации корейцев в Среднюю Азию был издан в разгаре репрессии по отношению к корейским руководителям. Протоколы ареста, допроса, казни по отношению к вышеуказанным жертвам сталинской репрессии отрывочны, фрагментарны. В этом плане автобиографические записки с живы­ми воспоминаниями Ли Ин Сопа. оставшегося в живых после репрессии, не могут не быть интересным и ценным историческим материалом. На основе этих записок мы попытаемся привести несколько примеров репрессии по отношению к тем, кого он встретил в тюрьмах Хабаровска, Средней Азии и Казахстана, о ком слышал в своей жизни.

(1) Случаи , происшедшие лично с Ли Ин Сопом

25 марта 1936 года ЦК КПСС официально объявила, что завершена проверка партийных билетов. Однако, чуть раньше, 20 марта Ли Ин Соп получил повестку Главного Управлег » ния НКВД Дальневосточного округа и лично явился в Хабаровск, где был арестован: В то время члены Шанхайской фракции подвергались заключению в Хабаровской тюрьме,»» члены Иркутской группировки — в Никольско-Уссурийской тюрьме, а члены Народного парламента — во Владивостокской тюрьме. Ли Ин Сопу пришлось более 10 дней не то,. что подвергаться допросу, а скорее вести дискуссию с проверяющим по имени Безродный: Проверяющий был уверен, что с таким давним партийным стажем он не мог не относиться* 4 к какой-нибудь партийной группировке, и настаивал, чтобы он назвал фракционную принадлежность. На это Ли Ин Соп ответил, что «партийные кадры, основавшие в 1918 году корейскую социалистическую партию, такие как Ли Донхи, Ким Рип. Ли Ханнен ушли из жизни, а в 1920 году, когда началась фракционная борьба между корейцами, он работал не в корейском обществе, а в партии, под руководством русских коммунистов.

Проверяющий инспектор утверждал, что корейская социалистическая партия была по своей сути контрреволюционной партией, что она лишь при помощи советской власти хотела освободить Корею, для чего организовала Красную гвардию и участвовала в Уссу­рийских боях. На что Ли Ин Соп ответил: «можно подумать, что более ста корейских трудящихся, павшие в боях под Уссурийском, или наш руководитель Александра Ким-Станкевич, зверски измученная Калмыковскими белогвардейцами, стали жертвами того самого стремления воспользоваться Советской властью».

Все логические оправдания были тщетны. 11 апреля 1936 года проверяющий инспектор объявил ему об исключении из партии. В это время в погранчасти, где служил Ли Ин Соп, три пограничника и 6 красногвардейцев пали от рук японских лазутчиков. Ли Ин Сопу было предписано оставаться в Хабаровске до получения соответствующего решения из Москвы. 21 апреля 1936 года к нему явились особисты из НКВД и объявили ему об увольнении из армии, и велели сдать оружие.

Ли Ин Соп был заключен в камеру, находившуюся в подвале Дальневосточного Глав­ного политического управления. Подвальные камеры были предназначены для бывших ответственных работников данной службы, поэтому заключенным предоставлялись некоторые льготы: получать газеты и журналы, проводить время за шахматами или домино, свободно ходить в туалет, совершать прогулку на воздухе в течение одного часа. Кроме того, могли заказать обед из офицерской столовой. В камере, куда доставили Ли Ин Сопа, находились бывший участник антияпонской борьбы Чон Хиен и один бывший партийный работник еврейского происхождения.

Через три дня его вызвали на первый допрос и посоветовали ему «не врать, а признать все как есть». Основанием ареста служила записка, составленная в 1930 году неким Лим Хо. Последний сообщает: «что был некий Чон Хо, который работал парикмахером в Уссу рийске, затем удрал в Китай. Скорее всего, он был японским шпионом. В данное время Ли Ин Соп проживает вместе с его бывшей женой. Как можно такого неблагонадежного человека принимать на работу в НКВД?»

Ли Ин Соп дал подробное разъяснение по поводу автора записки Лим Хо, который ско­рее сам является японским ставленником: в 1929 году, во время кампании по партийной чистке Лим Хо перед народом признал, что он является активистом фракции Народного парламента, действовавшего в провинции Хамггён, был разоблачен в фальсификации био графических данных. Выдавал себя в качестве одного из основателей корейской социалистической партии, но впоследствии был разоблачен. В 1918 году во время японской интервенции Лим Хо был рекомендован японцами на должность председателя Общества местных корейцев Спасска, затем в Николаевск-на-Амуре присоединился к отряду Пак Ильи. А в 1921 году он сопровождал японца, выдававшего себя членом японской социалистической партии, до Иркутского восточного секретариата Коминтерна.

Несмотря на подробное разъяснение, было зачитано решение, согласно которому Ли Ин Сопу вменялась вина в «обмане государства и партии». Ему разрешалось оставаться в камере политотдела до получения окончательного решения из Москвы. Однако Ли Ин Соп просил его перевести в общую тюрьму: там была возможность общаться с большим количеством людей, возможность больше находиться на воздухе во время работы, возможность получить весточку из внешнего мира и т.д. Просьба была удовлетворена и в конце мая 1936 г. на машине его привезли в Хабаровскую тюрьму. В камере №21, куда его определили, на­ходились 4 политзаключенных. Это были бывшие партизаны, которые во время гражданской войны проводили операции в горных районах Бодайбо, затем работали в лесохозяйстве Дальнего Востока. Все они обвинялись в связи с заграницей. Двое из них работали в продовольственном складе, а остальные двое — в столовой. Затем его перевели этажом выше — в камеру № 14. Там был единственный русский, остальные сокамерники были корейцы: представители Шанхайской фракции, из фракции Пак Юнее. В тюрьму были заключены в основном представители Шанхайской фракции: Ли Мун Хон, Ким Афанасий, Ким Михаил, Цой Тхэ Ёль, Ли Гю Сон, Пан Док Бо, Ли Сын, Ли Минхван, Пак Илья и двое молодых, работавших в свое время с Ли Гюсоном, по подозрению в принадлежности Шанхайской фракции. Активист из фракции «Народный парламент» Хван Хаир был ошибочно при­ числен к этой фракции и находился в этой тюрьме. Ли Чжонлим и Ли Клара представляли фракцию Эм-Эл, туда был причислен и На Хон, поскольку в свое время он в Никольск-Уссурийском предоставлял ночлег Пак Юнее.

Ли Мун Хон, Ким Афанасий, Ким Михаил и др. были арестованы по подозрению в участии похорон руководителя Шанхайской фракции Ли Донхи, умершего 31 января 1935 года. Бывший начальник политотдела МТС Корсаковки Ли Гю Сон был арестован по подозрению в принадлежности к Шанхайской группировке, а Цой Тхэель и двое молодых люднй только из-за того, что они работали вместе с Ли Гю Соном. Пан Хак Бо, работая в Чите, не примкнул к Иркутской группе, значит, его можно было причислить к Шанхайской группе.

Ким Афанасий рассказывал сокамерникам о своей антияпонской, революционной деятельности после Первомартовского события 1919 г. Во время первомартовской демонстра­ции он вместе с О Сон My ком распространял первомартовскую декларацию независимости среди иностранных консульств. Затем переехал в Благовещенск и работал в корейском отделе комитета комсомола Амурской области. В мае 1921 года, во время учредительного съезда корейской компартии в Иркутске, выступил с критическими замечаниями и был изгнан в Сибирь. В Москве он работал переводчиком и секретарем представителя корейской компартии (Шанхайской фракции) в Коминтерне Ли Донхи. В этом качестве ему довелось встретиться и с Лениным. Вспоминал свое выступление на 17 съезде партии (1935), как после окончания Красной профессуры работал начальником политотдела МТС Посьета и получил орден Ленина.

В начале сентября 1936 года Ли Ин Сопа после шестимесячного пребывания в тюрьме вызвали в кабинет начальника тюрьмы, где полномочный представитель Дальневосточного политического управления НКВД зачитал решение НКВД от 13 августа 1936 года. Данным решением ему вменяется преступление в шпионаже в пользу Японии и предписывается наказание в виде 5 лет ссылки в Казахстан. Полномочный представитель заставил его расписаться, что он ознакомлен с решением. При этом он вручил ему литеру сроком на 10 дней, в течение которых он сам должен решить семейный вопрос: или взять с собой семью, или провести несколько дней в кругу семьи. В это время Ли Ин Соп вспомнил одного еврея, с которым довелось делить камеру в здании политотдела НКВД. Бывший ответственный секретарь партийной организации погранслужбы НКВД также в свое время получил пред­писание отправиться в Казахстан на три года, но не успел выйти из тюрьмы, как его снова арестовали по подозрению в попытке перейти границу. Ли Ин Соп боялся нового подвоха — быть вновь арестованным под тем или иным предлогом. Поэтому он ответил полномочному представителю, что «нет необходимости навещать родных в течение 10 дней, нет и желания отправиться в Казахстан, желал бы быть конвоированным до Алма-Аты вместе с другими заключенными». Полномочный представитель ответил, что он передает только решение, что он не уполномочен предпринимать какие-либо меры наказания. Предоставив начальнику тюрьмы свободу действий, он уехал. Начальник же тюрьмы сообщил, что он не имеет права задерживать освобожденного Ли Ин Сопа. Ли Ин Соп попросил начальника тюрьмы оставить его в тюрьме до встречи с женой, которой он отправит сегодня же теле­грамму, на что начальник тюрьмы дал добро. Ким Афанасий из камеры №14 предложил собрать деньги на телеграмму и приступил к составлению её текста. Начальник тюрьмы сообщил, что отправил телеграмму в погранслужбу, где служил Ли Ин Соп.

На другой день Ли Ин Сопа перевели в камеру, где находились уже осужденные судом заключенные. Перед расставанием Ким Афанасий подарил ему на память меховую шапку. Через три дня приехала жена Ли Ин Сук с сыном на свидание. На другой день он вместе с другими заключенными, отправляющимися в Сибирь, покинул станцию Хабаровска. По прибытии в Иркутск он дал телеграмму жене и перешел под надзор другого надзирателя. Знакомых по Хабаровской тюрьме Ким Алексея и бывшего директора корейской школы поселка Самара Ан Чан Дыка (арестованого по самой банальной причине, что является сыном торговца) этапировали дальше в Омск для отбывания наказания сроком 5 лет на Урале.

А Ли Ин Соп продолжал свой этап на поезде, который направлялся в Семипалатинск Казахстана. В поезде он познакомился с русским стариком, который был соучастником покушения на Александра I , предпринятого братом Ленина Ульяновым Александром Иль ичем (во время покушения он срезал электропроводку в церкви). Из-за отсутствия полных улик он избежал казни и получил пожизненное заключение. Во время Февральской революции 1917 года он был освобожден. Но в 1936 году вновь был арестован по подозрению в принадлежности к «народникам».

После освобождения из Алма-Атинской тюрьмы Ли Ин Соп некоторое время оставался в полуземлянке, служившей общежитием для освобожденных ссыльных, затем перебрался в Алма-Ату, где нашел Ким Давида, зятя корейского врача и борца антияпонского движения Ли Чан Су. Они познакомились, когда Ли Чан Су работал директором корейской школы Шкотова, а Ли Ин Соп работал в 1926-27 гг. районным партийным работником. Ли Чан Су после участия на Совещании Всероссийской ассоциации корейцев, созванном в Омске осенью 1920 года, отправляется вместе с членом восточного комитета Коминтерна Пак Чжин Суном в Корею для проведения тайной операции в районах Кенхын, Кенвон и в Кандо. В будущем эта операция станет предметом подозрения. Его арестовали в Спасске и заключили в Никольско-Уссурийскую тюрьму. Не выдержав издевательств, он ушел из жизни голодовкой.

Ли Ин Соп провел всего одну ночь в доме Ким Давида и на другой день отправился в НКВД Казахстана и убедительно просил направить его в Кзыл-Орду, на что получил согласие. Посоветовали ему Кзыл-Орду, где есть корейские колхозы «Казрис» и «Интернационал», Ким Давид с женой.

Как-то ему довелось ехать в Чимкент. По пути в Чимкент он познакомился с русской женщиной, работавшей машинисткой в отряде Красной армии. Она была арестована по подозрению, что ее брат, который провел несколько дней своего отпуска у нее, имеет связь с заграницей. И сейчас она находится в ссылке в Чимкенте.

Чимкент стал своеобразным городом для многих корейцев. Многие корейцы «добро­вольно», без решения суда, приехали в Казахстан. После исключения из партии местные «НКВД указали им такое «безопасное» место проживания. Однако, ограничения в пере­движениях привели к тому, что Чимкент для них стал местом бессрочного отбывания ссылок. Среди них был Пак Чан Ик (бывший офицер Красной армии) и Ан Тхэ Гук (бывший партийный работник в Имане). которые изготовлением чемоданов сводили еле-еле концы с концами. Более десяти корейцев занимались строительством домов. Ли Ин Соп остановился у Ан Тхэ Гука, который жил с женой Ким Нак Вон, исключенной также из партии, с двумя сыновьями и дочерью.

Через три дня вышел приказ, согласно которому все корейцы, включая Ли Ин Сопа. должны покинуть Чимкент. Исходили из того, что держать много ссыльных в промышленном городе опасно. Ли Ин Соп отправил официальное прошение в политическое отделение НКВД г. Кзыл-Орда. Начальник политотдела оказался знакомым, который работал вместе с Ли Ин Сопом в политотделе 58-ого Дальневосточного погранпоста. Он посоветовал Ли Ин Сопу отправить заявление в ЦК КПСС о восстановлении в партии. Кроме того, он велел всем ссыльным один раз в месяц перерегистрироваться, всегда иметь при себе справку о том. что является ссыльным и проживать в Чайхане. Ссыльные так и поступили. Когда слухи о том, что чимкентские ссыльные переехали и компактно проживают в Кзыл-Орде. дошли до Акмолинска и до Восточно-Казахстанской области, то тамошние ссыльные корейцы написали письмо председателю Президиума Верховного Совета СССР Калинину с просьбой разрешить переселение в Кзыл-Орду. Итак, центр Сырдарьинского региона Кзыл-Орда стал местом компактного проживания более 100 корейских ссыльных.

27 декабря 1936 года Ли Ин Соп получил телеграмму от жены, что семья выехала к нему. 15 января 1937 года он встретил жену Ли Ин Сук и троих детей. Узнал от них, какая тяжелая доля выпала его семье. Многие не хотели или боялись даже поздороваться с членами семьи ссыльного. Многие отвернулись от них. Им пришлось даже оставить прежний дом. Нашли ветхий дом. Жена устроилась в пошивочную мастерскую при военном гарнизоне. Именно военные выписали бесплатный проездной билет и отправили их в эшелоне, в котором ехали офицеры в отпуск домой. Многие, включая родителей и братьев, друзей семьи, отговаривали ехать туда, где невозможно просто выжить.

Ли Ин Соп нашел дом в колхозе имени «Интернационал». В обустройстве жизни помогали Ко Сон Нам, начальник хозяйственного отдела колхоза Ким Оломан, парторг Чо Гу Бон и др. Жена устроилась на работу в швейном кооперативе, а Ли Ин Сопу удалось полу­чить при помощи начальника городского землеустройства Ко Бенхо участок земли площа­дью 0,5 га, где он выращивал картофель, дыни, огурцы, кукурузу и т.д.

Не успел вылечиться Ли Ин Соп от малярии, как заболела жена малярией… Сыновья заболели корью и младший после 3-месячного мучения умер… Осенью 1937 года переселяются в массовом порядке корейцы из Дальнего Востока…

Летом 1938 года местный политотдел НКВД проводит всеобщую перекличку ссыльных. Многие прошли повторную проверку, но так и не были освобождены от статьи, иные были арестованы. Через три дня Ли Ин Соп подвергся допросу полномочными представителями, прибывшим из Алма-Аты.

Зачитали «дело Ли Ин Сопа»: «Ли Ин Соп, 1888 года рождения, прибыл в Царскую Рос­ сию в качестве корейского политэмигранта и участвовал в Октябрьской революции 1917 года. Во время Гражданской войны 1918-1922 гг. числился красным партизаном. В 1929 году участвовал в событиях КВЖД, затем остался в политотделе Уссурийской пограничной службы. Член партии с 1919 года, в 1920 году — член Чрезвычайный комиссии». «В 1936 году решением Чрезвычайной комиссии Москвы получил 5 лет ссылки по подозрению в связи с японской разведкой. Во время пребывания на месте назначения нарушения режима не было замечено. Занимается садоводством, проживает вместе с семьей». На сей раз, ему удалось гладко пройти освидетельствование.

В 1938 году многие ссыльные попали под новый арест, прежде всего арестовывали тех, кто писал заявления о восстановлении в партию. Поэтому Ли Ин Соп решил прожить ос­таток ссылки как глухонемой и заниматься только огородом. Его ссыльная жизнь закончилась в 1941 году.

До апреля 1946 года работал кадровым работником в Кзыл-Ординском профессиональном союзе «Дальневосточник», затем до марта месяца 1953 года работал в Кзыл-Ординском колхозе «Огородник».

В 1953 году переехал в Андижан и ушел на пенсию. После 1957 года работал внештатным корреспондентом газеты на корейском языке «Ленин Кичи». Несколько лет работал заведующим массово-культурной работы Совета ветеранов Красной армии и Красных партизан. Кроме того, в сентябре 1964 года был избран секретарем первичной партийной организации подсобного хозяйства «Водхоз» при Андижанском машиностроительном заводе, отвечая за организацию соцсоревнования, за выпуск стенной газеты, за партийный контроль над работой хозяйства.

(2) Политзаключенные, с которыми он встретился в камере предварительного следствия Хабаровского НКВД .

Чон Хы Ен является первым заключенным, с которым встретился Ли Ин Соп в камере предварительного следствия. Чон Хы Ен работал более 10 лет в аппарате НКВД и был заключен в камеру собственного ведомства. Ли Ин Соп знал и раньше товарища по оружию Чон Хы Ена, хорошо владеющего японским языком. Они встречались во время Волочаевских боев. Он тогда работал секретарем при штабе Пак Ильи, который мобилизовал партизанский отряд для фронта.

Чон Хы Ен рассказал об истории его ареста. Летом после отпуска в Крыму он провел несколько дней в Москве и вернулся в Хабаровск. На вокзале его встретил заместитель заведующего политическим отделом Дальневосточного НКВД и велел срочно прибыть в контору, где его и арестовали.

При Дальневосточной Республике (1920-1922), служившей буферным государством, Чон Хы Ен работал председателем Иманского (Дальнереченского) отделения «корейского народного собрания», распространял среди местного корейского населения газету «Утренний колокол» и журнал «Коммуна» Шанхайской корейской коммунистической партии. Организовывал безопасные переходы революционных оперативников между Китайскими провинциями и советской территорией. Он принимал активное участие, когда Хан Ун Ён. Ли Ён, Лим Пхё организовывали Иманский партизанский отряд.

Вменяли ему вину в том, что «корейское народное собрание», председателем которого был он, является логовом японской разведки. Несмотря на то, что «корейское народное собрание» явилось легальной организацией при Дальневосточной Республике, работаю­ щей под руководством корейской коммунистической партии, его бывший председатель Чон Хы Ён был осужден и должен был отбывать наказание — три года ссылки в Северной окраине.

Ли Ин Соп в камере предварительного заключения встретился еще с одним заключенным — евреем, работавшим ответственным секретарем партийной организации НКВД Камчатской погранслужбы. Летом 1931 года он проводил отпуск в Крыму, где имел неосторожность взять работу Троцкого. Один из коллег рассказал друзьям об этом. Этого достаточно было. В 1935 году его исключают из партии как троцкиста. Его жену также уволили с работы, одиннадцатилетнюю дочку исключили из школы. К счастью, его жена доводилась родственницей Кагановича, что помогло восстановить его дочь в школе, самому получить пенсионное содержание. Осталось решить вопрос о восстановлении в партию в Москве, в Центральном комитете партии. Для этого прибыл в Хабаровск и купил билеты для всех членов семьи. Но на платформе его ждали полномочные представители местного НКВД и арестовали его там же. Семья уехала в Москву без него.

 (3) Корейские политзаключенные , с которыми он встретился в Хабаровской тюрьме .

В камере № 21 Хабаровской тюрьмы Ли Ин Соп встретился с Ким Алексеем. 5 апреля 1920 года, когда японские интервенты напали на русскую революционную армию Ким Алексей вместе с русскими партизанами воевал против японцев. Когда он получил ранение в плечо, работники Красного Креста привезли его именно в камеру № 21 Хабаровской тюрьмы. Когда японцы напали и на тюрьму, его одели в арестантскую одежду, тем самым спасая жизнь. В 1921-22 гг. Хан Алексей участвовал в боях под Волочаевском, в боях за освобождение Хабаровска и Имана. Долгие годы работал в районе Имана. Во время кампании по проверке партийных билетов ему вменили шпионаж в пользу Японии и арестовали. Итак, он вновь оказался в камере № 21.

Ким Алексей является корейским представителем второго поколения. Ли Ин Соп не успел переступить порог камеры, услышал как Ким Алексей проклинал этот свет: «Где же справедливость! Белые заключали меня в тюрьму как красного, а сегодня красные обвиняют меня беляком! Нет справедливости в этом мире, этот мир бездушен!». Ким Алексей получил 5 лет каторги на Урале. Он вместе с Ли Ин Сопом прибыл до станции «Новая Си­ бирь», затем был этапирован в Омск для отбывания наказания.

В камере № 14 были заключены представители Шанхайской фракции. 31 января 1935 году, когда умер Ли Донхи, редакция газеты «Сонбон» (авангард) организовала комиссию по похоронам. Ли Мун Хен будучи сотрудником данной газеты опубликовал передовицу газеты вместе с портретом покойного, где вкратце описывались его заслуги перед нацией. Затем по поручению той же комиссии отправил телеграмму о смерти Ли Донхи в Коминтерн. Этого достаточно было, чтобы его считать членом Шанхайской группировки.

Ким Афанасий лично не смог принимать участие на похоронах, поэтому в качестве ответственного партийного секретаря Посьетского района отправил телеграмму соболезнования, где сказано было, что «мы должны продолжить и завершить дело, начатое Ли Донхи». Вот и он в качестве члена Шанхайской группировки оказался в камере. Ким Михаил будучи парторгом совхоза имени Сунь-Ячтсена приехал в поселок Синан близ Владивостока и, несмотря на замечания со стороны областных властей, участвовал в церемонии похорон. И он был арестован как член Шанхайской группировки. Ким Афанасий и Ким Михаил отбывали наказания в Уфе, позже они были вторично арестованы и казнены.

Цой Тхэ Ель познакомился с Ли По Сеном в 1925 году на семинаре партийных активис­тов Дальнего Востока. Затем Цой Тхэ Ель переехал к нему в Корсаковку, где он работал начальником политотдела МТС. Когда Ли Гю Сен был арестован по обвинению в принадлежности Шанхайской фракции, то все работавшие вместе с ним также обвинялись по той же статье. Что касается Цой Тхэ Еля, то в 1920-21 гг. он в Благовещенске и в Иркутске выступал против беспринципных фракционных действий членов «Народного собрания» — Иркутской фракции, за что тогда еще его причисляли к Шанхайской группировке. Кроме того, он естественно сблизился с деятелями Шанхайской фракции, включая самого Ли Донхи. Еще два молодых специалиста были направлены в командировку районным комитетом комсомола Владивостока для работы с Ли Гю Сеном. Они также были арестованы по обвинению в принадлежности к Шанхайской группировке.

Пан Док Бо в течение с 1915 по 1920 год вместе с Ко Сон Самом. Квон Хва Суном занимался картофелеводством в пригородах Читы и участвовал в освободительном движении Кореи. Однако, в 1921 году, когда он не проявил сочувствие по отношению к Иркутской фракции, последовали преследования со стороны фракции. Он вынужден был покинуть Читу и отправиться в провинцию Ляохо (Китай). Затем он снова приехал на советский Дальний Восток, где был арестован как представитель Шанхайской группировки.

1925-26 гг. Хон Пха (он же Ли Мин Вон, Ли Шин) по рекомендации Ли Донхи был откомандирован в корейскую деревню вблизи восточно-китайской железной дороги и вместе с прибывшим из Москвы Пак Чин Суном вел революционную деятельность. В то время был некий Чан До Чжон, который брал деньги в сумме 200 вон у местно­ го японского резидента, за что был приговорен к смертной казни решением «Гвардии Красного знамени». Чан До Чжон убежал во Владивосток и у Ли Донхи просил прощения за свои грехи. Ли Донхи простил его, как утверждает инспектор, как члена Шанхайской фракции. Инспектору было достаточно этого факта, чтобы признать Шанхайскую группировку логовом японской разведки. Хон Пха осужден к 5 годам лишения свободы. В начале 1920 года Пак Илья организовывал партизанские отряды в Николаевск-на-Амуре из сахалинских переселенцев и воевал вместе с русским отрядом против белогвардейцев и японцев. Стал объектом преследования со стороны Иркутской группировки — «народное собрание». Во время организации очередного партизанского отряда в Благовещенске был арестован как контрреволюционный элемент. После Хабаровской тюрьмы он был осужден к ссылке в Уфу. Арестован был вторично и был казнен.

Уроженец провинции Пхеннам На Хон во время эмигрантской жизни примыкал ко многим антияпонским движениям. В жизни он был педагогом. Как физик издал учебник по физике. Работал преподавателем в Корейском педагогическом институте и в отделении корееведения Хабаровского коммунистического института. Несмотря на мирную профес­сию, он был арестован только за то. что в 1924-25 гг. у него дома бывал Пак Юн Се. руководитель фракции Эм Эл.

Как-то в сердцах сказал Ли Ин Соп: «если так, то всех стар и млад, сочувствующих Ли Донхи, нужно причислить к контрреволюционерам. Как так получилось, что под советской властью творили такое беззаконие?»

(4) Ссыльные корейцы в Казахстане

В автобиографических записях Ли Ин Сопа осталось много строк насчет корейских по­ литзаключенных, ссыльных корейцах, с которыми ему довелось встречаться. В то время более 100 ссыльных, прибывших из разных мест, компактно проживали в Кзыл-Орде. Сре­ди них был Ли До Иль, уроженец Йонхына южной провинции Хамген. После первомартовского события он эмигрировал в Китай. Был руководителем коммунистической ячейки в корейском поселке Сосуифун вблизи восточно-китайской железной дороги. В 1930 году как организатор вооруженного восстания подвергался преследованиям со стороны китайской военной клики и вынужден был эмигрировать в СССР. В корейской школе поселка Сидинск работал преподавателем, где был арестован и получил наказание в виде ссылки. Через Ли До Иля и Ли Ин Сопа узнал, что его давний боевой друг О Сон Мук находится в Восточном Казахстане, и завязалась между ними переписка.

Среди тех. с которыми встречался Ли Ин Соп, был и Цой Мён Ок. В 1918 году после окончания военного училища в Китае он приехал в Хабаровск в качестве офицера-преподавателя военного училища при Ассоциации корейцев. Но к тому времени руководство корейской ассоциации покинуло Хабаровск, избегая прямого столкновения с белогвардейцами и японскими интервентами. По прибытии он был арестован. После освобождения вместе с Ким Рипом вернулся в Китай, где занимался революционной деятельностью. После первомартовского события он в Корее собирал фонд для покупки оружия и был арестован японской полицией. По «делу о Ким Ир Сене» он был приговорен к тюремному заключению. После освобождения из тюрьмы города Тэгу вновь занимался революционной деятельностью в регионах китайской провинции и российского Приморья. После освобождения Приморья активно подключился к работе по организации колхозов. Затем поступает во Владивостокский корейский педагогический институт, но не смог окончить — был исключен из партии.

Ко Ун Ён был давним знакомым для Ли Ин Сопа. Они вместе работали в партийной организации Омска. После окончания военного училища он назначается командиром объединенного национального полка при 5 Красной армии.

Чжи Сан Ха более 12 лет отдал службе в Красной армии, но был исключен из партии только за то, что тесть, который является и отцом Цой Кэ Рима, останавливался у него. Это рассматривалось как связь с заграницей.

Цой Хо Рим был арестован по пути в Москву.

(5) Корейские ссыльные, вторично арестованные.

Многие корейцы, проживавшие в поселениях для ссыльных, были вторично арестова­ ны. Пак Тимофей в свое время работал судьей Гродеговского района Дальнего Востока. Был исключен из партии и отбывал ссылку. Он вновь был арестован в здании УНКВД. Бывших офицеров, служивших более 10 лет в Красной, армии таких как Чжи Сан Ха, Пак Чан Ик не миновала та же участь. Коммунист Ли Гю, который вел подпольную революционную работу в Хамхыне, руководил коммунистической ячейкой в корейском поселке Сосуифун (Китай) также исчез, как и многие другие.

В начале августа 1937 года бывший ректор Владивостокского корейского педагогичес­кого института Огай Петр приехал сюда, к жене, чтобы отбывать 3 года ссылки. Он был исключен из партии за агитацию среди членов фракции «Народное собрание». По пути в Москву, в ЦК КПСС для восстановления в партию он встретил Цой Ко Рё, одного из ру­ководителей фракции «Народное собрание». Он тогда сказал ему в лицо: «если говорить о фракционерах, то с тебя надо было начинать — исключать из партии». По возвращении во Владивосток он был арестован и на допросе также повторял свои утверждения: «Цой Ко Рё является заправилой фракции «Народное собрание», зачем же наказывать таких, как я?». Вот и результат — он получает наказание в виде 3 лет ссылки. Он пробыл в Кзыл-Орде не более месяца, вновь был арестован и этапирован на Дальний Восток.

Летом 1938 года политотдел УНКВД приказал всем ссыльным явиться на перекличку. Многие были вновь арестованы во время пересмотра дел.

В районе Чимкент-Манкет за одну ночь арестовывали почти все взрослое мужское на­селение. Среди арестованных был и Пак, бывший редактор газеты «Сонбон». Он известен как активный участник антияпонского движения: будучи в Пхеньяне вел подпольно-революционную работу и на Дальнем Востоке вел активную революционную деятельность.

В шахтерском поселке Уланск Восточного Казахстана были арестованы все мужчины корейского происхождения. Среди них были О Сон Мук и его сын О Киль Мён.

Вторично были арестованы Ким Афанасий и Ким Михаил, отбывавшие ссылку в Уфе. В корейском колхозе Узбекистана, где нет железной дороги за 500 ли, среди бела дня по­ явились на грузовых машинах уполномоченные районного политотдела. Устроили пере­ кличку по списку колхозников и увезли почти половину взрослого мужского населения, которые так не смогли вернуться обратно домой.

В Кзыл-Ординскую тюрьму заключили ответственного партийного работника колхоза «Интернационал» Чо Гу Бона, члена партии с 1919 года, бывшего начальника объединенного национального полка при 5 Красной армии Ким Ол О, председателя колхоза «Казрис» и др. по неизвестной статье преступления.

Арестовывали и беспартийных. В частности, преподавателей Корейского педагогического института Ли Павла, Огай Тихона. Правда, они были позже оправданы выездным судом.

Цой Павел, сын Цой Чжэ Хена, отбывал ссылку в районе Аральского моря. Здесь же вновь был арестован. Он — участник партизанского движения на Дальнем Востоке, будучи командиром батальона, принимал участие в боях за освобождение Имана. После окончания гражданской войны служил офицером военно-морского флота Ленинграда.

Бывший командир Юн Чоль Гю работал бригадиром рисоводческого хозяйства в колхозе имени «Утренняя заря» Ханкаиского района. Во время допроса над ним издевался его же соотечественник. Не выдержав издевательств, он решил покончить с собой голодовкой. Врачи спасли ему жизнь, и во время выездного суда он был освобожден вместе с Ли Пав­ лом, Огай Тихоном.

3. После реабилитации — движение за восстановление исторической справедливости .

(1) Движение за восстановление исторической справедливости оставшимися в живых .

Первый исторический сборник, составленный на основе воспоминаний и записей участников антияпонской, революционной борьбы, вышел в 1927 году — «10-ая годовщина Октябрьской революции и советские корейцы». Данная книга была задумана как подарочное издание для корейских трудящихся, освещающее историю партизанского движения ко­рейцев во время гражданской войны. Книгу планировали вручить во время празднования 10-ой годовщины Октября. Эта книга составляла часть той работы, которую планировали отделом по составлению и редактированию истории партии при Дальневосточном краевом комитете КПСС. Отдел по составлению и редактированию истории партии должен был собрать необходимые письменные материалы, а редакция газеты на корейском языке «Сонбон» — организовать редакционную коллегию. Туда вошли 15 ответственных работников: Ли Донхи, Ли Ин Соп, Ге Щон У, Ли Чжун Чжип, Ким Ха Сок, Нам Манн Чун, О Сон Мук, Пак Ген_Чор, Ко Мен Су и др. Остальным 15 работникам (Хан Чан Голь, Ким Ген Чон, Пак Илья, Хван Вон Хо, Ли Сон Чон, Цой Чу Сон и др.), проживающим в разных местах, поручили сбор соответствующих материалов. Это была своего рода коллективная работа российских корейцев и по форме, и по содержанию: каждый участник гражданской войны писал о своем участке борьбы. К примеру, Цой Ко Рё писал статью о корейском батальоне «Свободный город», Ли Чжун Чжип — о Корейской революционной армии, действовавшей в Приморье, Пак У — о боях гражданской войны под Иманом и т.д. (1) Эта книга, выпушенная в 1927 году в честь десятой годовщины Октябрьской революции, «является единственной исторической работой, написанной на корейском языке». (2)

В условиях, когда корейские руководители подвергались всяким гонениям, таким как лишение гражданских прав, исключение из партии, ссылка, расстрел и т.д. по обвинению в «шпионаже в пользу Японии», в «контрреволюционной деятельности», держать при себе какие-то материалы прошлых лет о революционной или партизанской деятельности корейцев было очень рискованным делом. Поэтому корейцы уничтожали частные дневники, воспоминания, фотографии, предметы личного пользования и т.д., которые так или иначе могли бы «компрометировать» их. (3) Ко Сан Чжун вспоминает, как он «из-за опасения сжигал в 1937 году личный дневник, который вел с 1919 года» (4).

Но, несмотря на суровую сталинскую действительность, не останавливались усилия ос­тавить после себя исторические записи. Кан У Гон начал писать в 1930-ые годы свою авто­ биографическую работу — «Записки, передаваемые сыну Илье» (30 марта 1930, 1 февраля 1949 г .). (5) Ли Ин Соп также в 1939 году начал писать свою автобиографическю хронику «Записки эмигранта». (6)

Известный историк и участник антияпонского движения Ге Бон У завершил свое авто­ биографическое изложение «Сон во сне» в феврале 1944 года.

Начиная с 1957 года оставшиеся в живых участники антияпонского движения актив­но подключаются к работе по восстановлению исторической правды об их борьбе. Это стало возможным благодаря 20 съезду партии 1956 года, когда Хрущев объявил политику десталинизации. Вместе с политической оттепелью началась работа по реабилитации тех корейцев, которые были расстреляны в сталинские времена. Наряду с материалами исследования и свидетельскими показаниями появляются воспоминания, автобиографические записки, доклады лиц, в прошлом участвовавших в революционном движении. Одним из тех, кто активно подключился к работе по восстановлению исторической спра­ведливости, оказался оставшийся в живых революционный боец антияпонского движения Ли Ин Соп.

Реабилитированный в 1957 году Ли Ин Соп приступает к сбору материалов в Хабаровском Архиве партийных документов, в Институте истории при ЦК Трудовой партии Корея, в Томском отделении Института истории КПСС (1958), в отделе ветеранских дел Хабаровского комитета партии (1958), во Владивостокском краевом музее Приморья име­ни Арсентьева (1963). Собирал материалы антияпонского движения, развернувшегося на советском Дальнем Востоке и в Манчжурии. В письме, адресованном редакторам газеты «Ленин Кичи» (от февраля 1958 года) Нам Хэ Рён и Ем Дон Ук, он подробно описывает процесс поиска.

«В 1939 году в Кзыл-Орде начал писать записки, напоминающие политический, революционно-исторический роман… Конечной целью моей «записки» является то, чтобы наше следующее поколение научилось тому, как не быть народом порабощенного государства. У порабощенного нет места на земле. В 1957 году я связался с партийным архивом Хабаровского крайкома партии и Институтом истории партии при ЦК Трудовой партии Кореи. На сегодня круг расширился, со многими товарищами наладил отношения. Можно сказать, что подготовлены все внешние условия выпустить плод на свет.. .Ким Пен Ха по­мог восстановить 80-летнюю историю корейцев в Кандоне…21 января этого года Ким Пен Ха поехал в Пхеньян… Ким Гю Мен, Ким Пен Ха, проживающие в Москве, берут на себя историческую часть… Понял, что относительно полностью завершить задуманное можно только при содействии со стороны бывших партизан. Насколько я знаю, в разных местах действовали корейские партизанские отряды… Отряды Хан Чан Голля в Анутине, отряды Ким Чжон Ха в Шкотове, армия компартии в Солбальгване, армия Пак Ильи в Никола­ евске, коммунистический батальон в Иркутске, отряд Лим Бен Гыка в Олдогоу, батальон «Свободный город» и т.д… (6)

3 мая 1957 года по поручению зам. председателя ЦК ТПК Пак Чон Э Институт истории партии при ЦК ТПК отправил письмо на имя Ли Ин Сопа. 22 августа того же года началь­ ник отдела науки и школьного образования ЦК ТПК Ха Ан Чон прислал письмо с просьбой собрать материалы о жизнедеятельности Ким Александры. 26 октября того же года Ха Ан Чон прислал еще одно письмо по поручению Ким Ир Сена с просьбой о сборе материалов об отрядах добровольцев, действовавших в Корее, в Китае и в России, материалов и воспоминаний участников партизанского движения во время гражданской войны.

Начиная с ноября 1957 года по март-апрель 1958 года Ли Ин Соп собирал воспоминания участников партизанского движения в различных уголках страны. Среди них есть воспоми­нания Ли Хэ Рена, основателя коммунистической армии в районе «Сольбат», воспоминания Рю Хак Гвана, который еще будучи в Корее сражался в рядах добровольцев, воспоминания Ко Сан Чжуна, участника партизанского движения в Сучоне (позже на основании материа­лов, предоставленных начальником штаба партизанского отряда Пак Ген Чора данное вос­поминание было дополнено новыми деталями). Ли Ин Соп нашел в Намангане Ли Семена Ивановича (воевавшего в отряде Чапаева против поляков) и записал его воспоминания. Встретился и с О Сон Тхэк (О Семен Семенович), который воевал на украинском фронте в составе Объединенного национального отряда при 9 дивизии Красной армии. В Китае в провинции Ляохо он разыскал бывших боевых друзей по партизанскому движению Ли Хак Манна, Чхвэ Сое Чона (он же и Цой Ен Ген), в Манчжурии коммуниста Вон Су Сана, потерявшего левую ногу в боях провинции Ляохо, Пак Чора, который будучи офицером ко­ рейского отряда при Манчжурийской армии убил 7-ых японских офицеров и эмигрировал в СССР. Всех их он просил прислать ему свои воспоминания (7). А также попросил у Рю Хак Гвана собрать воспоминания Ли Чан Сика, Цой Чин Ира, Пак Чун Бона, Ким Юрия и т.д.(8) Ким Юрий, Кан Гын и др. сразу же приступили к составлению воспоминаний.

Ли Ин Соп планировал выпустить «Воспоминания партизан» в 1958 году в Хабаровском отделе ветеранских дел. Для этого просил Пак Мён Рака, проживающего в Сырдарьинском районе Ташкентской области, собрать материалы относительно Рю Хак Гвана, Цой Чин Ира, Пак Чун Бона, Ким Рюри, Ли Чан Сик, проживавших в близлежащих районах. Просил, прежде всего, прислать фотографии, биографические данные и записать их воспоминания. (9) Примерно в это время Ли Ин Сопу удалось найти сборник «10 годовщина Октябрьской революции и советские корейцы». И он продолжил работу над завершением «Записок эмигранта». (10)

Ли Ин Con оказывал содействие в передаче более 10 работ и соответствующих научных материалов Ге Бон У Институту партийной истории Северной Кореи: «История Кореи», «Алмазные горы», «Классовая борьба». «Корейская литература» и т.д. Для этого он организовал поездку в КНДР для его дочери Ге Хварим и предложил корейскому правительству непосредственно с ней связаться. (11) Все эти работы были хорошо знакомы Ли Ин Сопу, поскольку он зачитывался ими, когда жил (до 1952 года) по соседству с ним. (12)

Он просил соответствующего содействия по сбору материалов у работников корейского театра, показывая им для солидности письма от Института истории партии при ЦК ТПК, Архива партийных документов при Хабаровском крайкоме партии, отдела ветеранских дел Хабаровска. При этом просил прислать по 2 фотографии, по два материала относительно биографических данных или воспоминаний. (13)

В результате такой интенсивной работы Ли Ин Сопу уже 23 июля 1958 году удалось, отправить материалы о жизнедеятельности Ким Александры, составленные на русском языке. Институту партийной истории. Чуть позже данному институту переданы материалы относительно участников корейского партизанского движения, об отрядах добровольцев. (14)

В мае 1957 года Елизарова от имени Хабаровского краевого комитета партии и Хаба­ровского архива партийных документов просила прислать материалы о жизни Ким Алек­сандры в виде воспоминаний. Ли Ин Соп выполнил эту просьбу, он написал книгу «Био­графия Ким Александры». (15) Позже он написал в форме опровержения книгу по поводу «Автобиографии» Цой Ко Рё, одного из руководителей Иркутской фракции — фракции «Народного собрания» под названием «Мои впечатления от автобиографии Цой Ко Рё: только для сведения».(27 октября 1961 г.) Кроме того, он заканчивал свои «Записки эмигранта» и приступал к составлению и редактированию «Сборника воспоминаний старых партизанов».

Среди автографических воспоминаний можно назвать значительными, такие как «Дневники Хомбомдо»(16 апреля 1958), «Из записной книжки ветерана Ким Гю Мона» (20 июня 1963), «Военный отряд, готовый к бою» Хон Пха (8 октября 1957, «Воспоминания о Гражданской войне 1918-1922 года» Рак Но Сунна, «Записки партизана Ким Нак Хена» (он же Ким Иннокентий, февраль 1967 г.), «Автобиография» Ким Иль Су, «Моя короткая биография по революционной деятельности» Чан Чора (он же Чан Хэ У, 1957), «На перепутье антияпонской вооруженной борьбы» (1958) и «Партизанское движение корейцев на Дальнем Востоке»( 1980) Ким Сын Бина. (17)

В воспоминаниях, газетных заметках, научных статьях, исторических романах ос­ тавшиеся в живых борцы антияпонского движения высказывают различные точки зрения, видения, оценки. Естественно история антияпонского движения, история коммунистичес­ кого движения, история становления и строительства советской власти может освещать­ ся по-разному в зависимости от фракционной принадлежности того или иного участника тех событий. В основном они спорили по поводу и вокруг следующих тем: Шанхайское временное правительство, События вокруг 400 тыс. вон. Учредительный съезд корейской компартии (Иркутская фракция). Степень вклада в освобождение Дальнего Востока, Действия и позиция в строительстве советской власти после гражданской войны. Шанхайская фракция, фракция «Народного собрания», фракция Эм Эл, а также персонально о Ли Донхи, Хом Бом До, Ким Гю Мене, о фракционной деятельности Цой Ко Рё, о возможной прояпонской ориентации_Ким Ха Сика, Ким Чва Чжина,Ким Гю_Сика, Ли Бом Сока, Пак Ду Хи и т.д.

(2) Увековечивание памяти борцов антияпонского движения .

Для Ли Ин Сопа Ли Донхи и Хом Бом До были самыми представительными борцами антияпонского движения. Особенно уважительно он относился к Хом Бом До. Биография Хом Бом До во многом напоминала ему его собственную: оба родом из Пхеньяна, оба вое­ вали в отряде добровольцев против японцев. В 1942 году в разгаре Второй мировой войны умер Хом Бом До и его похоронили скромно во временной могиле. В 1952 году Ли Ин Соп посетил могилу: зрелище было ужасное — могильный холм совсем осел. Он посетил редак­цию газеты «Ленин Кичи». Вместе с главным редактором Нам Хэ Рёном и зам. главного редактора Ем Са Илем решили создать комиссию по благоустройству могилы. В состав ко­ миссии вошли боевые друзья Хом Бом До — Пак Сон Тхэ, Сим Сан Вон, Ли Ин Соп и работ­ ник редакции Ли Ин, которые почти нелегально собирали пожертвования среди горожан Кзыл-Орды, среди колхозников колхоза имени «Сонбон» (авангард) и обустроили могилу.

В 1962 году по случаю 40 годовщины освобождения Дальнего Востока, Ли Ин Соп пишет докладную записку в ЦК КПСС, где он предложил установить памятник в честь Ким Александры, обелиски в честь павших на Дальнем Востоке корейских революционеров. Дальневосточные друзья Ко Сан Чжун, Ким Пен Ха и др. активно поддержали данное предложение.

30 августа 1962 года ЦК КПСС ему сообщила через Андижанский областной комитет партии, что даны соответствующие распоряжение всем местным партийным организациям. Также дали распоряжения собирать для музея материалы относительно корейских партизан и выпустить воспоминания ветеранов.

В письме от 23 октября 1962 года секретарь исполнительной администрации Хабаров­ска сообщил, что в честь 40-летия освобождения Дальнего Востока в здании городского партийного комитета будет установлена мемориальная доска Ким Александре. Чуть позже в письме от 27 февраля 1963 года сообщалось, что в июле отправят фотографию мемориальной доски. Из Имана и из Ольгина также прислали фотографии обелисков. В Приморье насчитывается более 100 мемориальных памятников, посвященных партизанам, но обелис­ ков корейским партизанам всего только два.

3. Заключение

В первой половине данной статьи мы приводили примеры сталинской репрессии 1930- ых годов по отношению к корейским борцам антияпонского движения на основе данных, взятых из «Записок эмигранта» Ли Ин Сопа. Вместе с Ли Ин Сопом мы прошли долгий путь: камеры предварительного заключения УНКВД, Хабаровская тюрьма, поселения для ссыльных политзаключенных Алма-Аты, Чимкента, Кзыл-Орды.

Во второй части мы рассматривали процессы реабилитации, восстановления исторической справедливости, начатые в 1957 году политикой десталинизации.

Оставшиеся в живых после сталинской репрессии вносят свой вклад в восстановление исторической справедливости своими воспоминаниями, письмами, газетными статьями, историческими романами. Они возводят обелиски в честь павших борцов.

Оставшиеся в живых свидетели описывают исторические события, исторические лица, реальные бои, исторически существовавшие организации революционного периода исходя из личностного, собственного опыта. Возможно данная тематика в чисто политическом плане была очень остра для коммунистического режима. Но все они были едины в одном: необходимо упорядочивать собственную революционную историю. И стремились к этому. Для этого обменивались воспоминаниями, письмами, мнениями, обсуждали те или иные вопросы из прошлого.

Прошло много времени, но их воспоминания, письма, газетные статьи, дневниковые записи останутся ценными историческими материалами для полного, ясного понимания самой истории антияпонского движения, партизанского действия корейских патриотов на территории России и Китая. Эти исторические материалы нуждаются в более полном анализе, более полном упорядочении.

Мнения по тому или иному событию были различны. Даже по отношению к Хом Бом До, одного из зачинателей партизанской борьбы против японских колонизаторов, сущес­твовали разные, порой противоположные, оценки среди оставшихся живых свидетелей. Фракционная борьба в корейском коммунистическом движении сказалась и на оценке тех или иных событий, тех или иных личностей. Хоть их мнения, их оценки разительно отличались друг от друга от партийной принадлежности, они необходимы сегодня для упорядочения собственной истории антияпонской революционной борьбы.

Ли Ин Соп с особой любовью относился к личности Хом Бом До. Не удивительно, что он организовал комиссию по благоустройству могилы Хом Бом До и привел ее в порядок.

Конкретные примеры сталинской репрессии, приведенные в автобиографических за­ писках, имеют высокую достоверность, поскольку они опираются на личный опыт самого автора. Фракционная борьба между корейскими революционерами, в конечном счете, стала решающим основанием для сталинской репрессии по отношению к ним. Существование партийных фракций дало репрессивному сталинскому аппарату возможность неразборчи­во проводить массовые аресты с последующим исполнением приговора. Подозрения на­ счет того, что «связанные с Квантунской армией местные корейцы готовили контрреволюцию внутри страны» далеки от истины. Необходимо изучить все материалы, составленные в период сталинской репрессии, чтобы выяснить ее суть и причину. Но это уже отдельная исследовательская тематика, к которой нужно вернуться в будущем.

Исторические споры, которые произошли между оставшимися в живых в водовороте сталинской репрессии, также не освещались в данной статье, хотя суть и форма дискус­ сии также заслуживают большого интереса. Это также предстоит рассматривать в другой статье.

Литература

«Сборник материалов по истории освободительного движения Кореи — Хом Бом До» Институт духовной культуры Кореи. 1995

Работы Ли Ин Сопа

1. «Записки эмигранта»

2. «Клятва, проект, Ли ДонХи»

3. «Ю Чжингу (История осмысления)»

4. «Полководец Хом Бом До» (незавершенная работа)

5. «Вспоминая легендарного героя корейского народа Хом Бом До»

6. «Командир корейского партизанского движения Хом Бом До — к 15-летию его смерти» «Ленин Кичи», 25 октября 1958 г.

7. «Выдающийся партизанский командир Хом Бом До» «Корейский рабочий» от 25 октября 1958 г. Ст. 3

8. «Вспоминая товарищей Цой Чжэ Хена, Ким Ри Чжика, Ом Чжу Пхиля»

9. «40-летие события вокруг Восточно-китайской железной дороги»

10. «Корейская социалистическая партия — Конференция корейской компартии — важнейшие решения, принятые центральным аппаратом»

11. Ли Ин Соп «Мои впечатления по поводу автобиографической записки Цой Ко Рё — только для сведения» 27 октября 1961

12. «Уральский союз рабочих» Поражение Белогвардейской армии Колчака. Появление коммунистической партии Кореи в Шанхае, (год неизвестен)

13. «Дополнительные материалы по социалистической партии Кореи»

14. «Воспоминания о Ким Александре Петровне члена комитета по делам внешней политики Дальневосточного народного комиссариата»

15. Собственноручно написанная автобиография Ли Ин Сопа (на русском языке) 25.05. 1959

16. «Классовая борьба в корейском обществе на Дальнем Востоке при царской России»

Письма

<Письмо Цой Ге Рипа Ли Ин Сопу >, 5.2. 1957 <Письмо Ян Манчуна Ли Ин Сопу >, 5.6. 1957 <Письмо Рем Саиля Ли Ин Сопу >, 2. 8 .1957 <Письмо Ли Ин Сопа Ким Сын Бину >. .20. 12.1957 <Письмо Ли Ин Сопа Пак Чору>, 9.1.1958 <Письмо Ли Ин Сопа Ким Вону>. 15.1.1958 <Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>, 17.2.1958 <Письмо Рю Хак Гвана Ли Ин Сопу>, 3.3. 1958

<Письмо Ли Ин Сопа Пак Мен Наку>, 12. 3 1958 <Письмо Ли Ин Сопа корейскому театру>, 14.3.1958 <Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину>, 4. 6. 1959

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину>, 23. 6. 1958

<Письмо Цой Ге Рипа Ли Ин Сопу>, 28. 7.1958

<Письмо Ли Ин Сопа У Владимиру>, 20. 8. 1958 <Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу >, 30. 5.1958

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу >, 30. 9. 1958

<Письмо Ким Юри Ли Ин Сопу >, 19. 3. 1958

<Письмо Ли Ин Сопа начальнику отдела науки и школьного образования при ЦК ТПК Ха Ян Чхону>, 23. 7. 1958

<Письмо Цой Ге Рипа Ли Ин Сопу>, 24 . 8. (1958)

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину >, 3. 9. 1958

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину >, май 1958

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину >, 8. 12.1958

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>. 11. 1.1959

<Письмо Кан Гына Ли Ин Сопу>, 12. 1.1959

<Письмо Ли Ин Сопа послу Ли Сон Уну>, 1959

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>, 17.2 1959

<Письмо Ли Ин Сопа Цой Ен Гону>, 4.3.1959

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу* пП h >, 11. 1.1959

<Письмо Ли Ин Сопа Сергею Хану>, 15.5. 1959 <

Письмо Ли Ин Сопа Ли Мин Хвану>, 29.12.1959

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину>, 22.2.1960

<Письмо Цой Герипа Ли Ин Сопу>, 9.3.1960

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Ген Ину>, 13.4. 1960

<Письмо Ли Ин Сопа Институту истории партии при ЦК ТПК>, 25.9. 1960 <Письмо Ли Ин Сопа Ким Се Иру>, 2.14.1961

<Письмо Ким Се Ира Ли Ин Сопу>, 16.4.1961

<Письмо Ким Се Ира Ли Ин Сопу>, 23.4.1961

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>, 5.6.1961

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Се Иру>, 10.8. 1961 .

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>, 25.5. 1962

<Письмо Ким Се Ира Ли Ин Сопу>, 13.9. 1962

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>, 9.12.1962

<Письмо Ким Се Ира Ли Ин Сопу>,25.4.1963

<Письмо Ким Се Ира Ли Ин Сопу>, 28.6.1963

<Письмо Хон Пха Ли Ин Сопу>,25.7.1963

<Письмо Кан Сан Дина Ли Ин Сопу>, 3.5. 1964

<Письмо Кан Сан Дина Ли Ин Сопу>, 18.9. 1964

<Письмо Ким Се Ира Ли Ин Сопу>,20. 12. 1964

<Письмо Ли Ин Сопа Ен Сон Ену>, 1. 2. 1965

<Письмо Ли Ин Сопа Ким Се Иру >, 18.9. 1965

Telegram