Валерий Ким. Истина всегда рядом

Ким Ван Ген (село Дмитриевка, конец 1920-х  г.)

Валерий Ким

Для того, чтобы разобраться в происхождении своего корейского деда, я послал запрос в два тюменских архива с просьбой найти документы, подтверждающие жизнь Ким Ван Гена (Он Гена) в Тюмени. Весной 2021 г. копии этих документов пришли по электронной почте [1,2,3,4,5].

Оказывается, в 1921 году Ким Он Ген жил в Тюмени и имел удостоверение личности, выданное Корейской революционной организацией. Правда, в этом удостоверении он записан как Ким Вон Ген. Но это ошибка писаря. Дело в том, что писарь записал имя моего деда со слов корейца, очень плохо говорившего по-русски. Поэтому для писаря что «Он», что «Вон», что «Ван» были одним и тем же именем. Но русская жена моего деда  знала мужа как Ким Ван Гена. Поэтому я буду придерживаться именно такого варианта корейского имени.

В удостоверении личности было сказано, что Ким Вон Ген родился в северокорейской провинции Хамгён-до и имел возраст 35 лет. То есть он родился в 1886 году. В этом документе были также записаны жена Любовь Александровна и сын Владимир. Это подтверждает, что в данном удостоверении личности идет речь о моем деде (см. фото 1).

Фото 1. Копия удостоверения личности Ким Вон Гена, выданное в 1921 г. в Тюмени (из архива ГАТО)

Этот документ подтверждает мои выводы о том, что мой дед Ким Ван Ген (Он Ген) родился на прииске Коктол в провинции Хамгён-до. Почему год рождения Ким Ван Гена – 1886, а не 1882 (как записано в его следственном «деле»), можно только предполагать. Возможно, что мой дед хотел выглядеть в глазах русской жены более молодым человеком. Но более верное объяснение этого заключается в том, что корейское летоисчисление очень сильно отличается от христианского. И революционные корейцы, выдавшие Ким Ван Гену удостоверение личности, легко могли ошибиться в дате его рождения.

То, что ошибок в тюменских документах Ким Ван   Гена   было    много, подтверждается тем, что в одних документах он был записан как Ким Ван Кен, в других – как Ким Вон Геи, а в третьих – как Ким Вон Гей. И только сравнение всех документов между собой показало, что речь идет об одном человеке. Тем более, что в удостоверении личности правильно были записаны его русская жена Любовь Александровна и сын Владимир.

Кром того, сохранился мандат Ким Ван Кена, в котором сказано, что он в 1923 году состоял коммунаром (добровольцем) в 1 взводе роты особого назначения тюменского батальона ГПУ и имел при себе револьвер системы «Наган» за № 6691 (см. фото 2).

Фото 2. Копия удостоверения коммунара роты ОСНАЗ Ким Ван Кена (Ван Гена) (из архива ГАСПИТО)

Ким Ван Кен (Ван Ген) был записан в 1 взвод роты ОСНАЗ. Это подтверждает мои предположения о том,  что  дед  Ким  служил  в  корейской армии, имел чин унтер-офицера или младшего офицера и военный опыт. Ведь в 1 взводе рот ОСНАЗ служили инструкторами начальной военной подготовки, как правило, бывшие младшие офицеры и унтер-офицеры (сержанты) русской и иностранных армий [6].

Помимо этого, Ким Ван Ген с 1920 по 1923 годы членом  партии РКПб (см. фото 2)

Фото 3. Копия приложения к личному листку члена партии РКПб Ким Ван Гена (из архива ГАСПИТО)

С 1921 по 1923 годы Ким Ван Ген был также депутатом Городского совета Тюмени с правом решающего голоса и  членом Союза корейских рабочих – с января 1922 года по август 1923-го.

Как видим, Ким Ван Ген был образованным по-корейски человеком, разбиравшимся в политике и даже в социализме.

Но в документах, хранящихся в двух тюменских архивах, нет информации о том, каким образом Ким Ван Ген и другие корейцы и китайцы попали в Тюмень. Поэтому я обратился к известному тюменскому писателю и бывшему офицеру КГБ Александру Петрушину, много занимавшемуся изучением истории создания тюменской Губчека [7].

В своем ответе Александр Петрушин написал, что 49 батальон ВЧК в Тюмени был создан в 1919-1920 годах из бывших военнопленных колчаковского концлагеря. В этом лагере находились интернационалисты, воевавшие в разных частях Третьей Красной армии. В том  числе  китайцы  и корейцы из разгромленного в конце 1918 года под Пермью 225 Китайского полка. Концлагерь находился на территории так называемого Табора и   был   создан еще во время мировой войны для пленных немцев, австрийцев и других солдат вражеских армий. Перед этой войной там размещалась городская скотобойня.

Из ответа Петрушина следует, что Ким Ван Ген в 1918 году воевал в корейском интернациональном отряде 225 Китайского полка. Командиром этого отряда был Ли Хан Чин. Судя по его фамилии, он происходил из королевского рода и был бывшим офицером корейской армии.

История создания 225 Китайского полка весьма интересна [8].

225 Китайский полк Третьей Красной армии под командованием бывшего китайского офицера и коммуниста Жэнь Фу Чэна был создан весной 1918 года на Урале для борьбы с белогвардейцами. В нем воевали  маньчжурские китайцы, набранные из рабочих, строивших на Среднем Урале железную дорогу. К ним присоединились китайцы и корейцы с Мурманской железной дороги, набранные в Петрограде осенью 1918 года. Среди последних был и мой дед Ким Ван Ген.

В конце 1918 года на Урале разгорелись ожесточенные бои с колчаковцами, стремившимися  выйти   на   соединение   с   войсками английских  интервентов, наступавших со стороны Архангельска.

225 Китайский  полк  под  командованием  Жэнь Фу Чэна  сражался с белыми в районе Нижнего Тагила. Но белые перехитрили красных и окружили их. Между ними завязались очень тяжелые   бои,   в   результате   которых   от большого интернационального полка осталось не более  430  красноармейцев.

Им пришлось выходить из окружения, пробивая себе дорогу штыками. Из этого кровопролитного боя живыми вышли только 62 человека. Среди них уже не было китайского командира полка , отдавшего свою жизнь за советскую власть.

Для меня представляет интерес происхождение второго командира 225 Китайского   полка  Третьей армии – корейца Ли  Хан  Чина. Может,  его  следы найдутся   в списках расстрелянных и репрессированных?..

Так оно и оказалось! Правда, вместо одного человека с очень похожими именами на сайте «Открытый список» нашлись сразу двое.

Во-первых, в 1941 году в иркутской тюрьме был расстрелян Ли Хан Чен 1879 года рождения. Родился он в южнокорейском Пусане – как и ойротский кореец Ли Пён Сик. После Гражданской войны в России проживал в поселке Качуг Иркутской области (на границе с Якутией). Имел довольно высокую должность уполномоченного Якутского союза кооператоров. Арестован 23 августа 1938 года, но осужден только 7 апреля 1940 года и расстрелян 29 января 1941 года.

Очень странно на первый взгляд! Почему НКВД так долго решал судьбу этого человека? Может, потому что это был герой Гражданской войны и заместитель знаменитого командира Жэнь Фу Чэна?..

Во-вторых, нашелся кореец Ли Хан Сен 1889 года рождения. Родился в Южной Корее в городе Саун-Чин (Сунчхон). В СССР проживал на станции Вревская Ташкентской области. Арестован в 1938 году, но данных о наказании на сайте не имеется.

Судя по этим данным, Ли Хан Чен из Иркутской области и являлся командиром корейского отряда, вступившего в 225 Китайский полк осенью   1918     года     и     сражавшегося     с     белогвардейцами   на   Среднем   Урале.

Один из китайцев 225 полка, оставшийся в живых, в 1931 году рассказал писателю Павлу Бажову о том, что с ним произошло в последнем бою у станции Выя. Этого китайца звали Ли Си Фу. Часть китайцев попала в плен и была отправлена в верхотурскую тюрьму. Оттуда их отправили в концлагерь, находившийся в Тюмени.

В результате обморожений рук и ног Ли Си Фу остался на   всю   жизнь инвалидом. После 6-месячного заключения в концлагере пленных   китайских красноармейцев отправили из Тюмени в Томск, а оттуда   –   в   Мариинск.   В декабре 1919 года Мариинск был взят красными и китайские пленные были освобождены.

Ли Си Фу родился в Пекине в 1894 году. В Свердловске работал в артели инвалидов «Интруд» продавцом. Арестован 15 декабря 1937 года. Расстрелян 15 января 1938-го.

Красноармейцы 225 полка, вырвавшиеся из окружения, были отправлены  на  переформирование в город Чусовой. Там командиром отряда был назначен Ли Хан Чин, а сам отряд прибыл в Пермь, где вошел в состав китайского батальона под командованием Ля Цзе Хена. Этот батальон принял участие в боях за станцию Пермь-2 и был почти весь уничтожен в результате уличных боев. Русские красноармейцы, набранные из уральских крестьян, предали китайцев и сбежали с места боя, сдавшись колчаковцам. За это колчаковцы отпустили красноармейцев по домам или взяли в свои части. А китайцев и корейцев отправили в Тюмень в качестве военнопленных.

Итак, последний маршрут оставшихся в живых китайских и корейских интернационалистов из 225 полка проходил через Тюмень, где они сидели в белогвардейском концлагере на территории Табора. Весьма возможно, что не все из них были расстреляны или отправлены через Томск в Мариинск по причинам тяжелого ранения. Некоторые  могли встретить свое освобождение в Тюмени. Например, ойротский кореец Ти Та Е, который после колчаковского плена лечился в Тюмени целых 9 месяцев, а потом переехал оттуда в Томск.  Вместе с Ти Та Е оказались в плену в Тюмени и другие ойротские корейцы: Ким Ван Ген, Ли Ки Ха, Хо Бо Ни и, возможно, Ли Пён Сик.

После освобождения из колчаковского концлагеря Ким Ван Ген в 1919 году работал в Тюмени набивщиком папирос в китайской артели и снимал комнату в частном доме на улице Орловской, 6. Двухэтажный деревянный дом, кстати, до сих пор сохранился и в нем живут его нынешние владельцы. Поэтому я надеюсь когда-нибудь этот дом посетить и рассказать о своем корейском предке.

В 1920 году Ким Ван Ген и другие бывшие военнопленные-иностранцы пошли   служить   в   49   батальон ВЧК, организованный для охраны города и борьбы с контрреволюцией. Там мой дед вступил кандидатом в партию РКПб и его направили работать на станцию Тюмень.   Именно   поэтому   на   своем допросе в ноябре 1937 года он сказал, что в   Тюмени   работал   на   железной дороге   чернорабочим.   На   самом   же   деле он служил сотрудником дорожно-транспортного   отдела   Губчека   в   чине   младшего   командира  (сержанта). Это подтверждается его фотографией 1922 года, на которой он снят в форме сотрудника ГПУ в чине младшего командира (сержанта).

В 1921 году 49 батальон ВЧК принимал активное участие в подавлении крестьянского восстания в Тобольском уезде. Поэтому можно сказать, что в Тобольске пересеклись духовные пути мои и моего корейского деда. Мне даже довелось пожить на территории бывшей   пересыльной   тюрьмы,   в   которой когда-то сидели многие инакомыслящие царской и советской России. Бывал в этой тюрьме – наверняка! —  и мой дед, но не как заключенный, а как начальник охранной команды.

Судя по документам, хранящимся в тюменском архиве ГАСПИТО, летом 1923 года Ким Ван Ген и другие корейцы из батальона ВЧК-ГПУ были уволены в результате «чистки». Мой дед попытался найти работу в Мурманске, где несколько лет назад он работал на строительстве Мурманского порта. Он поехал в Мурманск с командировочным удостоверением от Северо-Западного бюро РКПб, выданным ему в Петрограде, но… устроиться на работу в Мурманске   не   сумел.   Китайского языка для работы с мурманскими   китайцами   он   не   знал,   а   большинство корейцев выехали в 1920 году в Сибирь на войну с японцами. В мурманскую милицию его не взяли  по  причине  «незнания  правил  строевой  службы»,  а работать в коммунальном хозяйстве города Ким Ван Ген не захотел. То есть не захотел быть простым дворником и ассенизатором…

Вернувшись в Тюмень, мой дед сильно запил с отчаяния. По этой «уважительной» причине был исключен из РКПб осенью 1923 года. Но… по рекомендации своих русских товарищей из ГПУ он поехал вместе со своей семьей в Бийск для трудоустройства в Бийской золотопромышленной конторе.

Таким образом Ким Ван Ген и Любовь Александровна Ким оказались в Горной Шории на Алтайском прииске, а в 1927 году в селе Дмитриевке Ойротской автономной области. Там мой дед занимался организацией старательской артели на речке Ушпе.

Когда Ким Ван Ген работал в Горной Шории и в Горном Алтае, он не стал менять свой партизанский псевдоним. Ведь сначала он был заместителем бригадира старателей Ли Пён Сика, а потом сам стал бригадиром большой старательской артели, а Ли Пён Сик – ее председателем. Поэтому мой дед по-прежнему назывался во  всех   документах   Ким   Ван   Геном.   Единственное,   что   он поменял, так это для общения с русскими стал называть  себя   Николаем   Петровичем Кимом. Ведь он имел не столько корейские черты лица, сколько   тюркские   –   как   некоторые   корейцы   из    Северной    Кореи

Фото 4. Ким Ван Ген (село Дмитриевка, конец 1920-х  г.)

Ведь там испокон веков жили разные племена. Не только корейские, но и тюркские, монгольские, маньчжурские и тунгусские [9]. К тому же Ким Ван Ген (Он Ген) неплохо говорил и писал по-русски. По этим причинам он своим некоторым детям дал русское отчество Николаевич и Николаевна. Но самым младшим сыну и дочери дал корейские отчества: Вангенович и Вангеновна. Вероятно, надеялся, что когда-нибудь они окажутся в Корее и расскажут всему корейскому народу о партизанах, воевавших в Маньчжурии с японцами, а в России с белогвардейцами…

Весьма возможно, что во время партизанской войны с японцами,  в ссылке на зейском прииске и на строительстве Мурманского порта Ким Он Ген носил все тот же псевдоним – Ван Ген.

Попытаюсь объяснить это следующим образом.

Помимо командиров партизанских отрядов в «Армии Справедливости»   были главнокомандующие: Хо Ви, Ли Ин Ён, Ли Бом Юн,  Хон  Бом До и Чхве

Джэ Хён. В партизанской табели о рангах они считались генералами. А командиры партизанских   отрядов   являлись   заместителями генералов (полковниками). В императорской корейской армии чин генерала назывался «тэджан», а полковника – «чонин». Называли ли так себя партизанские генералы и полковники – неизвестно. Весьма возможно, что для них были придуманы другие звания. Но вот какие?

Один из командующих «Армии  Справедливости» — Хо Ви – имел псевдоним Ван Сан. Он был начальником Главного штаба. То есть первым заместителем главнокомандующего. Выходит, что «вансан» — это   его партизанский чин? Весьма возможно!

А первым главнокомандующим «Армии Справедливости» был Ли Ин Ён. Он и Хо Ви в результате заговоров  были  схвачены  японцами  и  казнены:

Ли Ин Ён в 1908 году, а Ван Сан Хо Ви – в 1909-м… Остатки партизанских отрядов, действовавших в южной и центральной части Кореи, ушли в Маньчжурию и в Приморскую область России…

С помощью Интернета и онлайн-переводчика я выяснил, что корейское слово «сан» переводится на русский язык как «гора» или «вершина». Выходит, что партизанское звание «вансана» — это аналог звания генерала. Да не просто генерала, а генерала армии!..

Весьма возможно, что словосочетание «ванген» тоже относится к партизанскому   чину.   Слово «ген» или «хен» переводится как «младший брат». Слово «ван» — «начальник, командир, царь». То есть «ванген» можно перевести как «заместитель командира или начальника». Могли так называть командира партизанского отряда, который по своему положению являлся полевым офицером (полковником)? Могли! Ведь он тоже являлся заместителем командуюшего партизанской армии, но уже в более низком (офицерском) звании.

Выходит, что Ким Ван Ген был партизанским полковником?!

В списке корейцев, работавших в 1919 году в   Тюмени   в   папиросной артели, мой дед записан как Ким Вон Гей. Но год его рождения тот же, что в удостоверении личности, выданном в августе 1921 года. Отсюда можно сделать вывод о том, что Ким Ван Ген, находившийся в Тюмени с января 1919 года по осень 1923-го, свой псевдоним не менял. Разночтения же его связаны с тем, что русские писари,   составлявшие   документы   со   слов   корейцев, с  трудом понимали их произношение.

Ким Ван Ген вступил в Петрограде в интернациональный отряд осенью 1918 года под этим же псевдонимом. И под этим же псевдонимом он женился на русской девушке-сироте Любови Смирновой. Поэтому можно с уверенностью считать, что во время работы на зейском прииске и в Мурманске он носил все тот же псевдоним – Ван Ген. И этот псевдоним являлся партизанским!

Доказать это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Ведь и другие ойротские корейцы могли жить в СССР под псевдонимами, а не под настоящими именами.

Например, ойротский кореец Ким Чун Ха подписался в своем протоколе допроса с помощью корейской азбуки «хангыль». Прочитать эту подпись мне помогла переводчик и преподаватель Томского университета Ольга Юрьевна Т. И эта подпись читается как… Чун Ун Ман [10].

К сожалению, Ольга Юрьевна не смогла перевести слоги этого имени. Но по первому слогу «Чун» видно, что этот человек являлся незаконнорожденным сыном дворянина (чунъином). Судя по всему, отец Чун Ун Мана принадлежал к роду Кимов из Андона. Ведь именно     этот     род     принял       самое активное участие в национально-освободительном движении в Корее. Тем более, что Ким Чун Ха (Чун Ун Ман) родился в Кильчу – в одном из северокорейских центров этого движения.

Наличие у Ким Чун Ха псевдонима косвенно  подтверждает  то,  что  он являлся партизанским командиром. Тем более, что в Госархиве Дальнего Востока хранится донесение корейского разведчика, в котором говорится об отряде «ыпенва» (повстанцев) под командованием Ким Чюн Ха, захвативших в апреле  1908 года город Мусан и два месяца удерживавших его в своих руках [11].

Ким Чун Ха (Чун Ун Ман) был вынужден носить псевдоним в целях безопасности своих родных и своей семьи. Точно также, как корейский партизанский командир Ким Сон Чжу, воевавший с японцами в Маньчжурии, взял сначала китайский псевдоним Цзинь Жи Чэн (Восходящее солнце), а потом переделал его на корейский лад и стал Ким Ир Сеном…

Ойротский кореец Ли Ден Сиби в своем протоколе допроса  подписался китайскими иероглифами. Ольга Юрьевна обратилась за помощью в переводе этого имени к знакомому преподавателю корейского языка из Сеула. И тот легко прочитал эти иероглифы и перевел их на русский язык. Оказывается, этот кореец звал себя Ли Джон Сопом. Джон – прямодушный, преданный, верный. Соп – огонь, гармония, примирение. Возможно, что это имя также было  псевдонимом.

Как видим, трое из тридцати расстрелянных в Ойротии корейцев носили партизанские псевдонимы. Они и по возрасту были старше других. Значит, могли быть командирами партизанских отрядов, а  не  простыми  повстанцами или беженцами.

Немного расскажу и о том, сколько интернированных корейцев работали на строительстве Мурманского порта и Мурманской железной дороги.

По документам, хранящимся в Госархиве Мурманской области, всего в Мурманском крае в 1920 году работало 372 корейца. Все они по происхождению были из Кореи, а не из Маньчжурии. Их отправили на Кольский полуостров как заподозренных в германском шпионаже и бывших инсургентов – злейших врагов Японии (союзницы России в мировой войне).

Маньчжурские корейцы сразу после окончания строительства Мурманской железной дороги и после Октябрьского переворота выехали из Мурманского края в Петроград и в Москву. Остались только корейцы корейского происхождения, так как они в японской Корее считались политическими преступниками, приговоренными к казни.   Поэтому     они     были   вынуждены   работать   сначала   на   царское правительство, потом на большевиков, затем на белогвардейцев и англичан, а с марта 1920 г. снова на большевиков. Но почти все они в конце 1920 г. выехали из Мурманска на войну с японцами. Сначала в Тюмень для лечения, потом в Иркутск для военной подготовки, а затем на Восточный фронт [12,13,14,15].

Среди тех, кто успел покинуть Мурманск до оккупации его англичанами, был мой корейский дед Ким Ван Ген (Он Ген). Но он уехал не для того, чтобы сбежать от своих товарищей-инсургентов, а для того, чтобы узнать обстановку в Петрограде и в России в целом. Ведь он был образованным человеком, окончившим военную школу в Сеуле, младшим офицером корейской армии и командиром корейского партизанского отряда «Армии Справедливости». Весьма возможно, что он вернулся бы в Мурманск, если б обстановка в России повернулась в лучшую сторону. Но… вышло все по- другому.

Ким Ван Ген устроился на работу в одно из железнодорожных депо Петрограда и снял жилье на окраине Лиговской улицы. Советские власти города железнодорожным рабочим хорошо платили за  работу   продуктами,  а потому с проживанием в революционном Петрограде у Ким Ван Гена не  было больших проблем.

Однажды он подобрал на улице  Мойке больную тифом бездомную русскую девушку и привез ее в свой дом. Долго лечил корейскими средствами и снадобьями и… вылечил. За это дочь купца и круглая сирота Любовь Смирнова вышла за Ким Ван Гена замуж в 1918 году. Именно за Ким Ван Гена, а не за Он Гена! Возможно даже, что он и его русская жена зарегистрировали свой брак в городской управе. Осталось только эту запись найти.

«Медовый месяц» молодых супругов продлился недолго. Осенью 1918 года обстановка на всех фронтах Гражданской войны стала критической. Поэтому советское правительство обратилось ко всем гражданам   России – в  том числе и к иностранцам – с призывом  вступать  в революционные войска и дать отпор разным интервентам, белогвардейцам, белочехам и колчаковцам.

Ким Ван Ген отправил жену к ее родственникам в Ярославскую губернию, а сам записался в интернациональный отряд. Этот отряд, сформированный   из   китайских   и   корейских   железнодорожных   рабочих, отправлялся в конце 1918 года  из Петрограда на Урал для помощи 225 Китайскому полку Третьей Красной армии, понесшему очень большие потери в боях с колчаковцами.

Так бывший корейский партизан стал участником Гражданской войны в России. Он надеялся на то, что большевики помогут корейцам в освобождении его родины от японцев или, хотя бы, разрешат создать на юге Дальнего Востока Корейскую советскую социалистическую республику в составе РСФСР. И в этом была его трагическая ошибка. Ведь Сталин считал иначе. Он приказал создать на территории Дальневосточного края Еврейскую автономную область в 1934 году. А чтобы оправдать такой политический шаг перед всем советским народом, Сталин объявил советских корейцев «японскими шпионами и диверсантами». Такова была политика коммунистов в отношении всех «интернационалистов», объявленных Пятой колонной в СССР.

«Мавр» сделан свое дело и поэтому должен был умереть!

 

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ:

1. ГАСПИТО: Ф. П.1. Оп. 1 Д. 326
2. ГАСПИТО: Ф. П.4. Оп. 13 Д. 761
3. ГАТО: Ф. Р-44 Оп. 1. Д. 1. Л.183.
4. ГАТО: Ф. Р-63. Оп. 1. Д. 20. Л. 1
5. Деятельность корейско-китайской секции иностранных коммунистов при Тюменском губкоме РКПб. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http: //archiv.72to.ru.
6. Фирсов И.С. Формирование частей особого назначения на территории Тюменской губернии (1919-1924 г.г.). [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://izron.ru. (10.02.2015)
7. Петрушин А.А. Тюмень без секретов, Или как пройти на улицу Павлика Морозова / Александр Петрушин. – Тюмень: Мандр и Ка, 2011. – 320 с.
8. Сильченко И.С. Красноармейцы из Поднебесной. Из истории 225 Китайского полка. URL:http: //www. uspu.ru
9. Бутин Ю.М. К проблеме происхождения корейцев и маньчжур / Сб. научн. ст. «Проблемы реконструкции в этнографии» — Новосибирск: СО АН СССР, 1984, с. 38-55.
10. Ким Валерий. Тайна имени Чун Ун Ман. [Электронный ресурс] — // Корё Сарам: электронный сайт. – Режим доступа: http: // www. Koryo-saram ru. (15.06.2020).
11. ГИАДВ: Ф. 128. ОП. 1. Д. 265. Л. 23
12. ГАМО: Ф. Р-54 ОП. 1 Д. 42. Л. 1
13. ГАМО: Ф. Р-54 ОП. 1 Д. 16. Л. 13
14. ГАМО: Ф. Р-54 ОП. 1 Д. 16. Л. 14
15. ГАМО: Ф. Р-54 ОП. 1 Д.16. Л. 18

***

Мы в Telegram

Telegram