Раиса Мороз. Надо чтобы

Андрей Югай и Раиса Мороз на V Форуме ОКБК

Недавно Клуб «Koryoin» участвовал в форуме Объединения Корейских Бизнес Клубов (ОКБК) во Владивостоке, откуда приехали с большими впечатлениями о земле наших предков, побывали на месте первого корейского поселения «Тизинхе», посетили памятные места борьбы корейцев с японскими милитаристами, встречались с интересными людьми, одна из которых очень сильно впечатлила молодых людей, это — поэтесса Раиса Мороз, кореянка, главный редактор альманаха «Литературный Владивосток», один из секретарей правления Союза писателей России. Раиса Мороз подарила Клубу «Koryoin» свою книгу избранных стихотворений «Надо чтобы». Действующий куратор Клуба Андрей Югай любезно предоставил сайту книгу Раисы Мороз для ознакомления, откуда выбрал для публикации корейскую тему, главу «Праздник». Но прежде несколько слов о поэтессе, о её творческом вечере.

Приморская краевая публичная библиотека имени А.М. Горького приглашает всех желающих на поэтический вечер Раисы Мороз.

Трудно поверить, но известной поэтессе из Владивостока уже 70. Она по-прежнему активна, выпускает на общественных началах альманах с советским ещё названием, но заметно преображённый, – «Литературный Владивосток». Ведёт большую работу в корейской диаспоре Приморья, является одним из секретарей правления Союза писателей России.

Раиса Николаевна родилась в Приморье, в бухте Мелководная, Соколовского, ныне Лазовского района. Окончила Дальрыбвтуз и даже не думала, и не мечтала, что её жизнь будет связана со Словом, а не с рыбой, как у большинства родственников. Всему виной, наверное, литературное объединение «Мастерская» (1978-83 годы, руководитель – легендарный ныне Юрий Кашук). Одна за другой у неё выходят три книги: «Отчий дом» (Владивосток, 1982), «Ночные цикады» (Владивосток, 1985), «Песни Побережья» (Москва, 1986). Она – автор многочисленных публикаций в периодике, московских альманахах, журналах, сборниках.

Конец 80-х – начало девяностых как человек твёрдой воли и трезвого ума ушла в бизнес. Чем только ни пришлось заниматься! Особняком стоит издательство «Уссури», где она работала директором. На рубеже веков несколько лет прожила в Южной Корее, на исторической родине. Всячески пыталась продвигать «русский хлеб», но в итоге вернулась в Приморье, где родственники и друзья, где её настоящая родина и родной язык.

В 2010 в издательстве «Валентин» у Раисы Мороз вышла книга избранных стихотворений «Надо чтобы». По-женски изящно оформленная, с предисловием Александра Лобычева и послесловием Александра Белых. На сегодня – это лучшая её книга, но, как говорится, «ещё не вечер», публика ждёт. Реально, у поэта Раисы Мороз есть поклонники.

Вот одно из стихотворений, написанное после книги «Надо чтобы»:

Кукушка

Я уйду от тебя, как уходят из жизни,
ранним утром, как только забрезжит рассвет,
недопев, недоплакав – за столько-то лет! –
дверь тихонько закрыв за собою.

Скажи мне –
есть ли в жизни иной с земляникой опушка,
хор лягушек и жаркое пенье цикад,
есть ли дачка в лесу, где в полнеба закат,
где кому-то сто лет нагадает кукушка?

Я в полёте ночном над землёю в огне,
над тобой, над уснувшей в росе деревушкой.
Пусть же год, отведённый мне пёстрой кукушкой,
оборвётся не больно, не страшно – во сне.

***

ПРАЗДНИК

У корейцев есть обычай — отмечать 60-летие — хангаб. Жизнь прожи­та, впереди — старость. Мамин день рождения, 60 лет. Все дети съеха­лись. По обычаю каждый накрывает маленький столик и вносит ссо к праздничному столу именинницы. Я накрываю свой столик: ставлю миску с рисом и чашку с холодной водой, городской торт, вино, закуску.

На столик свой кимчи кладу,
чесночный запах ноздри дразнит.
Кимчи — простейшую еду —
едят и в будний день, и в праздник.

Кимчи

Кимчи готовят в ноябре.

Ледок на лужах тонкий, хрусткий.

Гора капусты во дворе.

Вот мама, взяв вилок капустный,

тугой, как шар, большой кочан,

погладив, складывает в чан.

 

А я прокручиваю жгучий

багровый перец и чеснок,

закутавши лицо в платок,

до самых глаз, плотней, получше,

чтоб перец больно так не мучил,

когда случайно брызнет сок.

 

Морковку сладкую и лобу

шинкую тонко-тонко, чтобы

смешать в начинке их потом

с толченым перцем, с чесноком.

 

Начинкой кочаны набьем,

уложим в кадку их рядами,

посолим, камнем их придавим.

Теперь — бежать скорее в дом,

чтоб руки, ломящие болью,

водою теплой отогреть

и на огонь в печи глядеть,

и думать, кутаясь в ночи:

— Ну, вот и сделали кимчи.

 

Без хлеба стол любой нелеп.
И я кладу на столик низкий,
тесня тарелочки и миски,
на ярком блюде удар-хлеб.

Удар-хлеб

В сентябре

рис в котлах чугунных парят.

Ждут, покуривая, парни

во дворе,

сплошь навесами укрытом.

В деревянное корыто

рис кладут горячий, вязкий.

Деревянным молотком

разбивают риса ком.

Словно в дружной крепкой связке —

раз-два, раз-два!

Лишь одна устанет пара,

как другие сменят парни —

раз-два, раз-два!

Ну-ка, кто здесь самый сильный?

Ну-ка. кто здесь самый прыткий?

Пар клубится над корытом,

пот блестит на смуглых спинах —

раз-два. раз-два!

Что же держишься едва?

Потягаться вздумал с нами?!

 

Рис готов.

Он словно камень.

тяжкий, плотный.

Нету сил.

Уноси!

 

Мой стол готов. Хватило места
для сыра. риса, пирога
и пахнущего светлым детством
и поздней соей творога

Соевый творог

 

Молочно-желтою икрою

лежит в тазах огромных соя.

 

Девчонкой восьмилеткою стою

и мясорубке в жадный рот сую

железкой ложкой сою.

Поздним летом

готовит мама соевый творог.

Из мясорубки соя мятой лептой

мне кажется, сползает за порог.

 

Вог я с отцом иду на берег е ведрами.

Резиновых сапог носами мокрыми

вздымаю пыль дороги вдоль причала.

А над причалом суматоха чаек.

От сейнера домой уходят парни.

И пахнет свежей стружкой из бондарной.

 

Мы ведра с чистою морской водой

(«Чтоб соевый творог заквасить», —

отец толкует дяде Васе из комбинатской проходной)

приносим, наконец, домой.

 

Творог в двойном мешке из марли мама

прижмет решеткой деревянной, камнем.

Вот сок стечет, и мама мне отрежет,

помощнице, кусочек теплый, нежный.

 

Я вношу этот столик к столу твоему.

Над букетами роз

.мне навстречу улыбке твоя

с фотографии.

Год, как тебя нет со мной.

 

По обычаю старому

я становлюсь на колени,

трижды кланяясь,

мама, тебе.

становлюсь на колени.

 

Я хотела поклясться тебе

о чем-то очень высоком и светлом.

но торопят меня и уводят —

ведь нас пятеро взрослых детей

и еще много-много родственников.

И задерживать долго нельзя.

Праздник.

 

***

 

Ну вот в дома я.

Под окнами

на сливах листья облетели.

Воспоминаньями далекими

тревожат белые метели.

 

Сквозь низкий переплет оконный

луна склонилась. Сядем рядом.

Как лунный свет ночей бессонных

посеребрил родные пряди!

 

На теплом кудури¹ разложим

наш низкий столик. Чай поставим.

Присядем, как с пуги положено,

закрыв соломенные ставни.

 

Циновка под ноги, подушка.

Под коммунго ты, мама, спой мне.

Я столько, .мама, не дослушала,

не расспросила я о стольком….

 

Такая смутная надежда!

Зима пройдет, и ветер южный

нам принесет тепло, как прежде…

Я оглянулась: темень. вьюжно.

 

А моя мама так далеко —

на солнечной лесной опушке. И там, когда ей одиноко,

кукует пестрая кукушка.

 

Все неувиденные сны

туда слетаются и кружат,

и две корейские сосны

зеленое качают кружено

 

МАМА

Брату Эдику

Бросила трёхлетнюю меня…

Я не помню как, по нынче знаю —

в пятьдесят втором, в начале мая.

потихоньку, не прощаясь, не обняв.

 

Крик мой догонял её в пути

лесом от посёлка до посёлка.

Я не знала, сколько в плаче толка,

чтоб не дать ей от меня уйти.

 

И она, боясь глядеть назад,

рядом — шестилетняя сестрёнка —

задохнувшись, прилегла в сторонке,

ей стеречь подводу наказав.

 

Никла и дурманила полынь.

Наливались ноги кровью тяжкой.

И сквозь сон шепнула мне:

— Бедняжка!

Успокойся, не кричи, остынь.

 

А сестра таращила глаза

и к земле прикладывала ушко.

Вот сорока крикнула с опушки,

а на кашку села стрекоза.

 

Чешуей скрипел в траве горбыль…

Маму разбудил, ужалив, овод.

От давно проехавшей подводы

на дорогу оседала пыль.

Помню этой памятью второй.

В первой памяти моей далёкой самой —

Бросила меня когда-то мама —

брата нам рожать ушла с сестрой.

 

МЕНВОЛЬ — ПОЛНАЯ ЛУНА

1

На луне растет дерево коричное.

А под деревом сидит лунный заяц.

Он толчёт волшебное снадобье.

2

У .меня глаза круглые, блестящие,

А походка легка и спокойна.

И голос звонкий приятен.

 

Полная Луна — моё имя.

Лицо белое улыбкой сияет.

Когда вижу тебя, милый мой.

3

Ты приди, когда тебе плохо.

Ты приди, когда тебе больно.

Отгоню от тебя все напасти.

 

Гром гремит, но всё ж утихает.

Дождь шумит, но всё ж перестанет.

Туча черная пройдет и растает.

 

Орхидеей серебристой

Полная луна засияет

В час, когда ты должен прийти.

4

Тень метнулась по плетню —

то не милый ли пришёл?

Нет, качает мой фонарь

Хитрый ветер-безобразник.

 

Шорох слышу во дворе —

То не милого ль шаги?

Нет шуршит сухой листвой

Ветер — старый злой обманщик.

5

Длинная-длинная ночь

Сегодня.

Только лучик луны

Скользит по спине подоконника.

 

Как обещала вчера,

Жду тебя.

Как обещала всегда

Жду тебя.

Всем отказала я —

И друзьям и поклонникам.

 

Ну, почему не пришел ты ко мне

К своей Минволь — полной луне?

6

На луне растёт дерево коричное.

А под деревом сидит заяц яшмовый.

Он толчёт бессмертия снадобье.

7

Лунным холодом веет в душу мою.

О печали поведает тихо тростник мне.

Я на лунного зайца расставлю силки.

Но зачем мне бессмертия волшебное снадобье,

Если милый забыл все дороги ко мне?

Клён ко мне протянул свои листья прекрасные.

 

По кленовому мосту взберусь на луну.

Буду в лунном дворце я одна тосковать

И заглядывать в окна твои в полнолуние.

 

БУХТА

Прибой затихнет, и заря потухнет,

последний блик размножив но волне…

Как стынет медленно темнеющая бухта,

как замирает жизнь её на дне!

 

Как раковины тихо засыпают,

и рыбины, водоросли нить…

И вот снежинки, падая, не тают.

Песок устало морскую воду пить.

 

Лизнет волну припай — зимы преддверье,

как языком студёного огня.

Лишь камни — вымирающие звери —

хранят тепло уже скупого дня.

 

Взойдёт луна.

Вода не серебрится,

а отливает ртутью, тяжела.

Умолкнет бухта.

Вспоминаю лица

не помнящих, когда я здесь ждила.

 

***

Источник: Раиса Мороз. Надо чтобы. Владивосток, издательство «Валентин», 2010

Мы в Telegram

Telegram