Трагедия корейского колхоза «Томми» в Горном Алтае

Пишет Светлана Николаевна Ку-Дегай: Владислав Викторович, здравствуйте. В недавних комментариях вашего сайта прозвучал  вопрос Валерия   «…знают ли на сайте «Коре сарам»… о 39 корейцах, расстрелянных в 1938 году  в Ойрот — туре (Горный Алтай)?…»

Посылаю несколько извлечений из книги седьмой серии «Корейцы — жертвы политических репрессий в СССР, 1934 — 38 г.г.», изд-во «Возвращение», Москва, 2006 год, стр.106 — 109, 264 — 267, 305

На месте расстрела 44-х построили гардинно-тюлевую фабрику, во дворе которой местным отделением «Мемориала» в 1992 году был установлен памятник с гласящей надписью «Жертвам сталинских репрессий»

Томми – пригород города Ойрот-Тура, ныне Горно-Алтайск – административного центра Горного Алтая, расположенного в предгорьях Алтая на берегу реки Маймы, в семи километрах от Чуйского автомобильного тракта – торгового пути в Монголию.

Чуйский тракт построен в 1903–1913 годах как гужевой тракт в Западную Монголию, пересекает долины рек Катунь и Чуя.

На 1 января 1927 года село Улала, затем Ойрот- Тура, ныне Горно-Алтайск насчитывал 1236 дворов с населением 4709 человек, из них 2250 мужчин, 2480 женщин человек. Жители занимались сельским хозяйством, пчеловодством, кустарным промыслом, извозом и плотницкими работами.

С приобретением статуса города в 1928 году бывшее захолустное село Улала быстро развивается.

В планах города – превращение проселочных дорог в автомобильные с гравийным покрытием, намечено строительство кирпичного завода, решаются проблемы будущего городского хозяйства, создаются различные промышленные кооперации – артель портных, обувная артель («Пимокат»), масло-сыровая, колбасная артели…

Эти обстоятельства определяли довольно интенсивный приток численности населения в этот район.

Потянулись туда в поисках работы и трудолюбивые корейские мужчины, в большинстве своем выходцы из Кореи, гонимые нищетой из своей исторической родины, оккупированной японскими колонизаторами, – это видно из протоколов допросов архивно-следственных дел.

У всех были местные русские жены, а название сельхозартели «Томми», по всей вероятности, происходит от корейского слова «тонму» – друг. Но теперь остается только размышлять над симпатичным непонятным названием бывшего корейского колхоза в центре Западной Сибири в двадцатых годах прошлого века.

Год основания корейского колхоза на Алтае, как это значится в годовых отчетах за 1935 и 1936 гг. – 1929 год. Основал его один дальневосточник с русской фамилией – Карпинский Николай Иванович (Отдел хранения спец документов РА, ф. Р-37, оп. 1, дело 1271). Создал колхоз и уехал неизвестно куда в том же году. По годовому отчету колхоза за 1935 год (к сожалению, отчеты по другим годам в архивах производственного управления сельского хозяйства Горно-Алтайского облисполкома не сохранились) по состоянию на 1 января 1936 года в колхозе было 29 дворов, всего душ населения – 93, из них трудоспособных – 38. В каждом дворе были коровы, свиньи, овцы. Только три дома без всякой живности.

С/артель «Томми» занималась выращиванием картофеля, огородных и бахчевых культур – капусты, огурцов, моркови.., зерновых культур – пшеница, овес, просо, вика, бобовые, а также технической конопли. Была своя пасека. Доходы от продажи меда в 1935 году составили по государственным ценам 425 тыс. руб. Колхоз имел в своем хозяйстве 27 лошадей и много прочего хозяйственного инвентаря.

В отчете о работе этого колхоза на 1 января 1937 года (источники те же самые) число дворов уже 31, выросло и население до 112 человек, родились дети, работоспособного населения стало теперь 45 человек. Заметно выросли и доходы сельхозартели.

В разделе ХIII «культурно-бытовые учреждения колхоза» значатся детские ясли вместимостью до 16 детей, изба-читальня на 25 человек и баня на 10 человек.

Председателем колхоза в то время был Ли Чер Тиги, уроженец Кореи. В 1912 году, после того как Корея стала колонией Японии, он бежал в Китай, где жила его родная сестра. Из архивно-следственного дела Ли Чер-Тиги: «В 1915 году после 4-х летней жизни в Китае я бежал на территорию старой России, с тех пор безвыездно проживаю на территории СССР».

В 1915 году по пути из Китая он останавливался в Никольск-Уссурийске, через год переехал в Верхнее-Удинскк, где жил до 1919 года, затем снова в поисках работы уехал сначала в Новосибирск, а с 1923 года уже безвыездно проживал на Алтае. В колхозе «Томми» он состоял с 1929 года, со дня его организации и до дня своего ареста 27 июля 1937 года. Женился. Жена Матюшина Александра Ивановна, сын Борис 16-ти лет от первого брака и сын Михаил 3-х лет от второго брака. В хозяйстве своем держал корову, телку, телка, имел свой дом.

Бухгалтером колхоза был Им-Дин-То Николай Павлович, уроженец г. Сеула, 1888 года рождения (20 мая), японский поданный до 1932 года, затем гражданин СССР. На вопрос следователя рассказать о себе, он сказал следующее: «Мой отец Ин (так в тексте архивно-следственного дела) Джю-Хен состоял управляющим при дворе корейского князя Ли Пон Дина, проживающего в то время в г. Сеуле. Получив образование, я в 1903 г. был назначен младшим сотрудником, а позднее атташе императорского корейского посольства в Петербурге при посланнике князя Ли Пом-Дина. В качестве атташе я работал до ликвидации корейской миссии, т. е. до 1909 года. После чего в течении двух лет исполнял обязанности личного секретаря Ли Пом-Дина…, я вращался в различных общественно-политических кругах, бывал на приеме у Николая II, ездил представителем на Гаагскую конференцию по корейскому вопросу…»

В дальнейшем ему не раз ещё напомнят его бывшее высокое положение. Во всех следственных делах по 44 арестованным имя Им Дин-То будет упоминаться неоднократно, так как ему вменялось вина руководителя корейской повстанческой организации в Горном Алтае, ставящей своей целью отделение Ойротии от Советского Союза.

На момент ареста он жил с женой и восьмимесячным сыном. В Ленинграде у него был сын Леонид 28 лет, с которым вот уже десять лет не было никакой связи, а в Сеуле остался брат Им-Ткей 38 лет.

Жизненные пути других же членов колхоза во многом сходны с биографией председателя колхоза Ли Чер Тиги. В поисках работы люди тянулись туда, где была потребность в рабочих руках – этим объясняется появление небольших по численности корейских колоний на окраине России, в основном в близлежащих пограничных районах Дальнего Востока, Монголии и Китая. Ими двигало естественное желание всех людей на земле – просто жить: иметь свой кров, работу, растить детей. У всех были полные семьи: жена, дети, чаще всего, много детей от двух до шести лет, зачастую на иждивении ещё были отец, мать, брат или сестра…

Из 44 арестованных корейцев в колхозе «Томми» и окрестностях Ойрот-Туры в основном люди малограмотные или неграмотные совсем. Только два человека с высшим образованием – инженер шоссейных дорог, работавший на Чуйском тракте, и врач, заведующий Базовой лабораторией в городе (так в документе) после окончания Иркутского медицинского института. Два человека со средним образованием – дорожный мастер по грунтовым дорогам и совработник (так в документе), сельхозработники, трое работали на золотых приисках, рабочий-каменщик, асфальтировщик, два фотографа, парикмахер, три продавца, повар с городского ресторана, сторож с кожевенного завода, кустарь-одиночка.

Аресты в колхозе «Томми» начались в январе и продолжались по ноябрь 1937 года. Пик арестов пришелся на 28 июля 1937 года. Тогда было арестовано всё мужское население. В колхозе остались одни женщины и дети.

 «…К моменту ареста этих лиц органы НКВД не имели никаких доказательств их виновности в их антисоветской деятельности. Не доказана их виновность и в ходе проверки…» (Из определения Военного трибунала Сибирского военного округа №13 от 27 января 1959 года).

Их обвиняли в самых невероятных преступлениях, порой даже несуразных: «…являясь агентом японской разведки, по заданию последней, в Ойротской автономной области из корейцев и враждебно настроенных по отношению к советской власти элементов создал контрреволюционную шпионскую организацию, занимающуюся шпионажем в пользу Японии. Собирал сведения, имеющие секретный характер, как-то: о количестве работающих машин, проходящих экспортных и импортных грузов в Монгольскую народную республику и обратно и о политико-экономическом состоянии Ойротии…»; «…являясь советником японской миссии в г. Ленинграде и т. д., и т. д…» В протокол обыска были внесены словари на английском, французском, китайском, японском, корейском языках (семь штук), это ли не есть доказательство международного шпионажа… (из архивно-следств. дела Им Дин-То).

Продавец из артели инвалидов Хан Чи-У, оказывается, имел задание производить подсчет арестованных, которых работники НКВД ежедневно препровождали в местную тюрьму мимо его ларька.

Следователи, сочиняя ответы арестованных в протоколах допросов, не ведали, что творили. Впоследствии некоторые из них были привлечены к ответственности за фальсификацию уголовных дел.

Им Дин-То умер в тюремной больнице 16 июля 1938 года в час ночи от туберкулёза легких, а спустя два месяца придет приказ о его расстреле, как руководителя повстанческой мифической организации. Его же односельчане были расстреляны 12 января 1938, все в один день. Ян Шо-Ле будет расстрелян несколько позже, 4 октября 1938 года.

Протокол № 197 от 26 декабря 1937 года о расстреле 44 человек пришел из Москвы за подписью Генерального комиссара Госбезопасности Ежова и прокурора СССР Вышинского. В расстрельном списке значились: 39 корейцев, 4 китайца, один украинец (по другим документам болгарин).

Так закончил существование корейский колхоз с непонятным названием «Томми».

Сегодня на месте расстрела 44-х построили гардинно-тюлевую фабрику, во дворе которой местным отделением «Мемориала» в 1992 году был установлен памятник с гласящей надписью «Жертвам сталинских репрессий».

Схема пригородов г. Ойрот-Тура в Горном Алтае, была приложена к годовому отчету с/х  артели «Томми» за  1935 год.

Основание: архив производственного управления сельского хозяйства Горно-Алтайского облисполкома (ф.42, д.13, лист 12). 

 

 Автор и составитель серии   Ку–Дегай Светлана  

***

Мы в Telegram

Telegram