ЦОЙ ШЕНХАК (ЦОЙ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ, «СКАНДАЛЕВСКИЙ») (1900-1938)
Указами президента Республики Корея от 15 августа и 17 октября 2006 г. 13 российских героев награждены высшим орденом «За заслуги в строительстве государства». Сегодня пойдет рассказ об одном из награжденных, Чхве Шенхаке (Цой Павле Петровиче), легендарном Паше «Скандалевском», как прозвали его за отчаянную храбрость, первом корейце-офицере ВМФ СССР.
Жить оставалось двести метров
Его вели на расстрел. Конвой шел не торопясь, видно, не впервой выполнял рядовое задание. Он прикинул — жить осталось еще метров двести, где-то за селом должны кончать.
Павла взяла белогвардейская разведка под Анучино, в местах, где, казалось, прочно обосновались партизаны. Среди бела дня ударом по голове выключили сознание. Кто-то даже видел. Пропажу обнаружили сразу, кинулись искать, организовали погоню. Но те как сквозь землю провалились.
На допросе он думал о своем. Как все нескладно получилось. Ребята, небось, уже спохватились. В отряде потери идут постоянно. Но как будет мучаться мама…
Допрашивал его усталый штабс-капитан, издерганный партизанами и вообще всей этой безнадежной войной. После нескольких вопросов, поняв, что с этим корейцем-фанатиком говорить бесполезно, коротко бросил: «Убрать». Это означало расстрел. «Куда эти-то лезут? За что воюют? Хотят обрести вторую родину? Да кто позволит инородцам? Понаехали…»
В сарае, куда его отвели до темноты, Павел стал обдумывать варианты побега. Из сарая бежать бесполезно: кругом солдаты — сразу засекут. Наверняка в селе стрелять не будут, уведут подальше, значит остается по дороге, надо только улучить момент. На нем были американские армейские ботинки на стальных подковах. Они были единственным оружием.
Незаметно опустились сумерки. Вызывают. Ну, где наша не пропадала! Он быстро расшнуровал ботинок, заложил руки за спину и покорно вышел.
Его вели, как и положено, двое: один впереди, другой сзади. На краю села тропа шла вдоль большого озера с обрывистым берегом. Лучшего места не будет, только озеро может спасти. Он хорошо плавал, нырял, к тому же темнело, прицельной стрельбы не получится. Пора. Он остановился, нагнулся, будто зашнуровывает ботинок, а когда задний наткнулся на него, то мгновенно сорвал ботинок с ноги и врезал кованым каблуком в лицо. Растерявшегося переднего сбил с ног, рванул и кинулся с высокого берега в озеро. Вынырнул он на другом берегу в камышах, выручила спортивная закалка. Он бежал по сопке всю ночь, наугад выдерживая направление. Перед рассветом сел передохнуть, и как же обрадовался, когда увидел под сопкой село, где расположился его партизанский отряд!
Между тем слухи, что Павел пропал, уже долетели до семьи. Только через месяц они узнают, что Павел жив. Мама не могла успокоиться, и решила сама воочию убедиться, что с сыном все в порядке. Несмотря на все уговоры, она с первым снегом на санях поехала в таежный партизанский край, в Анучино. Ей предстояло проехать 150 верст. Через 10 дней она вернулась домой, пробыв у сына меньше суток. Увидев сына живым-невредимым, тут же засобиралась в обратный путь, дома ее ждали еще семеро детей.
Как сына вели на расстрел, рассказывала мне сама Елена Петровна, моя бабушка. Было Павлу в ту пору всего-то 20 лет.
Он родился 5 октября 1900 г. в с. Нижнее Янчихэ четвертым ребенком в семье Цоя П. С., известного подвижника. Он рос и мужал с идеями отца. Вот как вспоминают о нем друзья юности А. Фадеев и А. Колесникова. С Александром Фадеевым Павел учился во Владивостоке в Коммерческом училище. Их связывала «коммуна»- нечто большее, чем просто дружба. Ася Колесникова была красивой девочкой из «зеленой» гимназии.
«Это была очень смелая, независимая, веселая компания»
А. Фадеев в «Повести нашей юности» писал: «Я вспоминаю, как складывалась наша «коммуна» (как окрестили мы ее в 1917-18 учебном году). Юность, тем более такая ранняя, очень редко объе-диняется и разъединяется по заранее обдуманному сознательному намерению, она не задумывается над тем, что у нее есть и воспитательные задачи, обязанности друг к другу, — юность отбирает из окружающей среды крайне непосредственно то, что отвечает ее душе, — по своеобразному естественному отбору… Ися Дольников, Женя Хомяков, Гриша Билименко, Петя Нерезов, Лёва Гринштейн, Паша Цой, Саня Бородкин, Шура Голомбик, я. Это была очень дружная, независимая, буйная, смелая веселая компания. Почему именно такое сложилось ядро, — так сказать, «душа коммуны»? Потому, что мы были самой демократической, низовой, близкой к народу частью своих сверстников по училищу. С Пашей Цой мы очень дружили, это был отчаянной смелости парень, прекрасный футболист и хоккеист.
Вы, конечно, помните ученическую забастовку в Коммерческом училище, работу нашей «коммуны» в городском «Союзе учащихся» в газете «Вестник учащихся» и влияние, оказываемое нами на многие круги учащихся вне нашей школы. Как велико было влияние наше на всех окружающих нас молодых людей, можно судить по тому, что большинство из них встало на тот же путь, что и мы… В Благовещенске мы встретили попавшего туда проездом Пашку Цой. Он был в корейской части, сражавшейся в рядах Красной Армии. Дальнейшая судьба его мне неизвестна».
А вот что вспоминает А. Колесникова в книге «Обычная дорога российская»[1]:
«В городе были две женские гимназии: «зеленая» и «коричневая». В «коричневой» учились в основном дети состоятельных людей. Мне сшили зеленое платье. На средства мепенатов-коммерсантов на террасе горы, вокруг и по склонам которой раскинулся Владивосток, было построено Коммерческое училище. Облицованное светлосерыми плитками, с большими окнами, без всяких там колонн, лепных украшений, оно и сейчас выглядит вполне современным. В нем были оборудованы отличные учебные кабинеты, актовый зал, сшловая, зал для гимнастики. Блестящие стержни прижимали ковровые дорожки к ступенькам лестницы. И вот нас, гимназисток «зеленой» гимназии, пригласили в гости к «коммерсантам», учащимся Коммерческого училища. Были отработаны приседания и полупоклоны, заготовлены подобающие слова и прочие, как впоследствии мы называли, «китайские церемонии». Мальчиков, разумеется, вышколили тоже. Среди представленных нам мальчиков были: Саша Фадеев, Петя Нерезов, Саша Бородкин, Гриша Билименко, Паша Цой. В тот вечер нас очень сблизили общие веселые игры в нижнем коридоре. Шалости на пути домой и простое обращение сразу вызвали желание встречаться еще и еще. Позже, когда мы шагнули из детства в юность, между нами развилась настоящая, большая дружба. Пока «сердца спали», встречи не вызывали особых симпатий к кому-нибудь конкретно. Нам Саша, Петя, Паша, Гриша, Саня, Яша были симпатичны совершенно одинаково. Да и были они похожи: все дружили с книгами, все занимались спортом. Все придерживались определенного нравственного кодекса: «лежачего не бьют. Двое на одного не нападают, слабого не обижают. Девочек в обиду не дают». Они не только огораживали нас от приставаний шалопаев. Попробуй, пристань, когда, если не все пятеро, так трое обязательно нас сопровождают. Они отвлекали нас от неправильных настроений и мыслей. Избегали мы из-за своих рыцарей и сомнительных знакомств.
… Я стала понимать, что наши мальчики знают куда больше, чем знаем мы. Я прислушивалась к разговорам, чувствовала, догадывалась, что есть какие-то скрытые, тайные силы, которые противостоят. И все-таки мы не думали, что наши друзья связаны с подпольем. Но кто-то, видимо, догадывался. И, как я думаю, от них решили избавиться. (Так началась та самая знаменитая забастовка учащихся Приморья 1917-18 учебного года. Поводом послужило, по воспоминаниям Ольги, сестры Павла, исключение из училища ядра коммуны как «опасных и дерзких в поведении» — они организованно потребовали извинений от классного наставника, назвавшего Павла «желтомазым». — Сост.)
Друзей — Сашу, Петра, Пашу, Саню и Яшу — исключили из училища. Об этом узнали в гимназиях и школах Владивостока, и непонятно быстро в учебных заведениях Хабаровска и Никольск-Уссурийского.
Мальчики поселились в заброшенной казарме. Как сказали нам, организовали коммуну.
— Вас мы считаем членами нашей коммуны, — сказали нам. Званием этим мы с Лией очень гордились. Стали думать, как выручать друзей. Единственное решение: забастовка! На одном из собраний учениц нашей гимназии говорить о необходимости забастовки поручили мне. Я, не колеблясь, выступила. А наутро меня вызвали к начальнице Анне Гавриловне:
— Тебя бесплатно учат. Учат Христа ради, а ты подбивать других на забастовку? Чтобы немедленно пришла мать и внесла деньги!
Деньги у нас были только на хлеб насущный. Я была готова расстаться с гимназией. Но подруги сказали:
— Аська, выше нос! За тебя уплачено.
Я так никогда и не узнала, кто это сделал. Скорее всего, подружки организовали складчину. Удивлялась я и другому: как стройно, умело, оперативно, уверенно ведется забастовка.
Позже Фадеев рассказал мне, что исподволь руководили ею, направляли ее владивостокские большевики-подпольщики. Преподаватели-реакционеры сдались. Наших друзей вернули в училище. Мы победили».
«Он сыграл выдающуюся роль в партизанском движении»
Павла исключили-таки из училища. На следующий учебный год он поступает в Реальное училище в Никольск-Уссурийском. И оттуда его исключают за участие в известных мартовских событиях 1919 г. С мая 1919 г. он вступает в активную национально-освободительную партизанскую войну.
Он сражается в Корейском батальоне в Китае, в Полтавском районе в отряде прославленного Хон Бомдо комроты, начальником разведки в отряде Воскобойникова, в феврале 1921 г. назначается начальником штаба Сахалинского партизанского отряда, объединившего все корейские партизанские отряды Приморья.
Ильюхов И., командующий 1-м дальневосточным советским полком, писал о Павле: «Знаю Павла как человека, который сыграл выдающуюся роль в партизанском движении в Приморье и в организации революционных масс корейских тружеников южного Приморья. Корейская масса выдвинула группу замечательных руководителей, а именно: Афанасий Ким, Григорий Хан, Ли Ен Шен, Цой Хорим, Цой Шен Хак и др. Он занимал в этой славной группе выдающееся место».
Хван Хаир, командующий ряда партизанских отрядов Приморья, профессиональный красный командир, рассказывал: «Паша Скандалевский, как называли его за несгибаемую волю, партизанил в Анучино Яковлевского района. Анучино был центр партизанского движения в ДВК и Приморье…»
Эту страницу боевой биографии Павла еще предстоит раскрыть вам, молодое поколение. Впрочем, как и всю историю корейского партизанского движения в Приморье. У нас она рассматривается и трактуется как составная часть гражданской войны. А ведь они сражались за родину, это было движение национально-освободительным…
«Прекрасный управляющий огнем»
С января 1924 по 1926 г. Павел Петрович — слушатель Военно-морского училища им. Фрунзе в Петрограде. Дальше идет морская служба: вахтенный командир монитора «Свердлов» Амурской флотилии, артиллерист канонерской лодки «Ленин» Каспийской военной флотилии, флагарт штаба флотилии. Вершина карьеры — командир артсектора на линкоре «Марат» Балтийского Краснознаменного флота.
И морским офицером он был блестящим. Вот его «Аттестация за аттестационный период 1932 г. на флагманского артиллериста штаба Каспийской военной флотилии, находящегося в должности с 20 мая 1931 года».
«За аттестационный период Цой выработал в себе хорошего организатора артиллерийской службы на кораблях и своей личной непрестанной работой с командирами и специалистами артиллерийской службы поднял артиллерийскую подготовку кораблей на должную высоту. Пользуется большим авторитетом среди артиллеристов, обучение производит личным рассказом и показом. Добился на кораблях плановости в артподготовке, доведения плана до каждого бойца. Прекрасный управляющий огнем. По характеру т. Цой упрям, вспыльчив, иногда несдержан… Политически развит удовлетворительно, но особой активности в политической и общественной работе не проявляет. Выводы: 1. Должности вполне соответствует. 2. После небольшого стажа на линкоре может быть рекомендован также как старший артиллерист. 3. В будущем желательно направление в Военно-морскую академию. Начальник штаба Каспийской военной флотилии Селянин».
Вот такая удивительная аттестация. Сквозь революционные канцеляризмы и казенный слог прорывается искренняя доброжелательность и восхищение личностью. Особенно это — «прекрасный управляющий огнем»! Каким он был, какими качествами обладал этот кореец, чтобы вот так, с восхищением, войти в элитную среду российских морских офицеров! За отличную службу был награжден золотыми часами, именным оружием.
Ему было всего 38 лет
Ну а закончил он, как и многие выдающиеся личности того времени. Он был из первого поколения корейцев, народившихся в России, ровесник самого кровавого века во всей истории Руси, когда счет убиенных шел на десятки миллионов.
«… 13 июня 1938 г. Цой Шен-Хак Павел Петрович был арестован по обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьей 58-1 «а» УК РСФСР, а 17 октября 1938 года Особой Тройкой при УНКВД по Кзыл-Ординской области приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение 26 октября 1938 г. в г. Кзыл-Орде. Зам. Начальника У КГБ по Кзыл-Ординской области А. Гитенко».
В 1938 г. ему исполнилось всего-то 38 лет. Какие горы он мог бы еще своротить! Какие немыслимые утраты понесла страна, как расплачивается народ… «Дело по обвинению Цой Шен Хака, он же Павел Петрович, пересмотрено в Президиуме Кзыл-Ординского областного суда 31 мая 1956 года. Решение бывшей Особой Тройки УНКВД по Кзыл-Ординской области от 17 октября 1938 года в отношении Цой Шен Хак, он же Павел Петрович — отменено и дело производством прекращено. Председатель Кзыл-Ординского обл. суда С. Елыпенбаев».
И это все? Безумны те, из Особой Тройки. Но не безумие ли отменять решение спустя 20 лет после его свершения?
Не безумие ли компенсировать расстрел льготами по коммунальным услугам?
В 1994 г. мы с Неоном, сыном Павла, по запросу Республики Корея послали длинные анкеты на представление к награждению Чхве Джэхёна (Цоя Петра Семеновича), нашего деда, и Чхве Шенхака. Орден Петра Семеновича нам передали в 1995 г., Указ о его награждении был еще в 1962 г., 30 лет они не знали, что в России есть потомки, времена были другие.
Прошло еще 12 лет. И вот 1 марта 2007 г. нас приглашают в Посольство Республики Корея и Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Ким Джэ Соб торжественно вручил нам высокую награду Чхве Шенхака. Сын его Неон, к сожалению, не дожил до этого часа.
«Удостоверение № 2190. ЦОЙ ШЕН ХАК (посмертно). Согласно конституции Республики Корея награждается орденом «ЗА ЗАСЛУГИ В СТРОИТЕЛЬСТВЕ И РАЗВИТИИ ГОСУДАРСТВА».
2006. 11. 07. Президент НО МУ ХЁН. Госсекретарь ЛИ ХЭ ЧАН»
Так чтит память своих героев историческая родина!
«Корё синмун», 07(71), 11.4.2007
Российский Государственный
архив Военно-морского флота
РГВМФ
191065, Санкт-Петербург
Миллионная ул. 36
Тел 315-90-54
10. 09. 93. Исх 411
Уважаемый Валентин Петрович!
При этом направляем письмо со сведениями о службе П. П. ЦОЙ Шен-Хака.
Также сообщаем, что архив располагает личными делами П. П. Цой Шен-Хака, содержащими его автобиографии, характеристики, аттестации, анкеты и др. документы. При Вашем желании с этих документов за плату 300 руб. за предоставление на копирование одного дела и 45 руб. за один лист ксерокопии, могут быть сняты ксерокопии.
Приложение: письмо на 2 л.
Приложение
Уважаемый Валентин Петрович!
На Ваше письмо от 16. 07. 93 г. сообщаем следующие сведения:
ЦОИ Шен-Хак Павел Петрович родился 25 ноября 1900 г. в с. Янчихэ Никольско-Уссурийского уезда Приморской обл. Кореец, из крестьян.
По данным автобиографии, в 1914-18 гг. учился в коммерческом училище в г. Владивостоке, а в 1918-19 гг. — в реальном училище в Никольске-Уссурийском, откуда был исключен за участие в демонстрации (в некоторых документах имеются записи об окончании реального училища экстерном).
С мая по август 1919 г. находился в китайском г. Харбин в составе формировавшегося там корейского национального батальона, предназначавшегося для переброски в Приморье с целью участия в партизанском движении против войск белогвардейцев и интервентов. В сентябре 1919 г. вернулся в Приморскую область и вступил в корейский партизанский отряд, в составе которого принимал участие в боевых действиях с японскими и белогвардейскими войсками.
После занятия в марте 1920 г. Никольск-Уссурийского партизанами участвовал в создании в городе комсомольских организаций, был секретарем газеты «Начало», издававшейся командованием войск Никольско-Уссурийского района.
После захвата в ночь на 5 апреля 1920 г. Никольск-Уссурийского японцами вновь вступил в один из партизанских отрядов в качестве начальника разведки, а в августе 1920 г. сформировал и возглавил корейский партизанский отряд, влившийся в феврале 1921 г. в состав так называемого Особо-Сахалинского партизанского отряда, в котором П. П. ЦОЙ Шен-Хак был назначен исполняющим должность начальника штаба.
В июне 1921 г. за подстрекательство личного состава отряда к неповиновению командованию, в составе которого, по утверждению П. П. ЦОЙ Шен-Хака в его автобиографии, оказались бывшие белые офицеры, был арестован, содержался под следствием в Иркутском доме заключенных.
В ноябре 1922 г. был освобожден по постановлению Корейской комиссии Коминтерна и направлен Корейской секцией Далькрайкома на работу среди корейцев в Нерчинский район Забайкалья, где до августа 1923 г. работал председателем трудовой артели.
Направленный Союзом корейских рабочих на учебу, 8 февраля 1924 г. был зачислен курсантом в Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, по окончании которого был назначен 5 ноября 1926 г. вахтенным командиром монитора «Свердлов» Амурской военной флотилии.
26 ноября 1927 г. был принят слушателем в артиллерийский класс Курсов усовершенствования командного состава флота. После их окончания был назначен 13 октября 1928 г. командиром артиллерийского сектора канонерской лодки «Ленин» Каспийской военной флотилии. С 19 мая 1931 г. — флаг-артиллерист штаба Каспийской военной флотилии, с 28 ноября 1933 г. — старший артиллерист линейного корабля «Марат» Балтийского флота.
В 1924 и 1925 гг. участвовал в заграничных плаваниях в Норвегию и Швецию, в 1934 г. на линкоре «Марат» побывал в польском порту Гдыня.
Награждался за призовую стрельбу: в 1929 г. — золотыми часами, в 1930 г. — револьвером.
С 1927 г. был кандидатом в члены, с 1932 г. — членом ВКП/б/. В 1935 г. был исключен из партии за «скрытие социального происхождения» (отец до 1917 г. занимался торговлей) и 17 декабря того же года уволен из рядов РККФ. С 20 декабря 1935 г. по 3 декабря 1936 г. находился под следствием, но дело было прекращено.
В аттестационном листе, заполненном Василеостровским рай-военкоматом и датированном 11 апреля 1937 г., имеется запись: “во флоте использован быть не может. Подлежит снятию с учета вовсе”.
Основание: РГАВМФ, ф. р-2192. оп. 2, д. 1696, л. 1-3 об., 6-9 об., оп. 5, д. 4290, л. 1-4 об.
Других сведений не обнаружено.
Директор архива В. Г. Мишанов
Из личного архива В. В. Цоя
[1] Колесникова А. Ф. Обычная дорога российская. Волгоград, 1986. 158 с.
Источник: Чхве Джэхён (Цой Петр Семенович) Москва 2010
Комментирование закрыто.