Георгий КАН
Савелий доел вторую сосиску, запил яблочным соком из пакета и привычно уставился на Сонькину фотографию, висевшую над кухонным столом. За окном темнело, и пора было собираться на смену.
Минут через сорок он поднимался по рудовозной дороге, привычно ориентируясь в полумраке. Через левое плечо была перекинута сумка с инструментами, а через правое — кофр с фотоаппаратом. Впереди появилось очертание огромной согнутой руки, заслонившей собой вершину отвала.
Зеленая вспышка озарила небо, и Савелий остановился. За долгие годы он так и не привык к этому бесшумному удару света. Наверху разгорался стяг северного сияния. Он часто думал, наблюдая эту картину, а можно ли словами описать увиденное. Типа красиво, грандиозно, дух захватывает и все такое прочее. Он не поэт, но внутри всё пело и клокотало. И было стойкое убеждение, что он должен сделать так, чтобы эта красота не пропала во времени. Чтобы чувства, которые вызывает у него северное сияние, испытали другие люди.
Тем временем праздник света над головой входил в новую фазу. Изумрудные сполохи объединились в одну широкую извивающуюся ленту, которая протянулась через чёрный небосвод. У неё появилась бахрома, нити которой стали спускаться вниз. Они были разноцветными и через какое-то время гасли, оставляя после себя маленькие вспышки, похожие на звездочки. Но это сегодня. Неделю назад Савелий наблюдал другую картину. Он опустил сумку на землю, открыл кофр и вытащил свой «Никон». Фотографировать северное сияние он брал широкоугольный объектив, который обычно использовал при сложных условиях освещения.
Он сделал десяток снимков, хотя карта памяти фотоаппарата была способна вместить их тысячи. Савелий знал, что дома, когда он будет просматривать кадры, на него опять ляжет трудный выбор. От хорошего снимка к лучшему. Поэтому он стал терпеливо подкарауливать дальнейшее развитие небесного спектакля.
Гигантская согнутая в локте рука при небесном освещении превратилась в очертания стрелы карьерного экскаватора. Заснувшего здесь полярной ночью, чтобы с утра необъятным ковшом нагружать самосвалы алмазной рудой.
Савелий подошёл к электрощитовой. Подумал, посмотрел на небо и не стал пока дёргать рукоятку рубильника. Если сейчас над полигоном вспыхнут прожектора, закрепленные на металлических мачтах, то они дадут сильную засветку. Он решил ещё подождать. Поднял камеру и сделал еще три серии снимков. В последнюю неделю, с тех пор как появилось северное сияние, он каждую ночь снимал это чудо. Обычно оно возникало осенью и ранней весной. За годы работы на рудном складе таких изображений у него скопились тысячи. Но Савелий всегда с трудом заставлял себя заканчивать съемку.
Внизу и вдалеке светились огоньки поселка, на краю которого стояла алмазодобывающая фабрика. Это было самое высокое сооружение в округе, поэтому на крыше у него светился красный авиационный маяк.
Пять лет назад они с женой приехали сюда из Уфы. Их позвал брат Людмилы, который обитал в посёлке давно и работал в карьере экскаваторщиком. Савелий устроился на рудный склад по профессии – электриком. Жене тоже повезло, её как расчётчика со стажем сразу взяли в отдел труда и заработной платы горно-обогатительного комбината. Через год жизни в общежитии им выделили освободившуюся однокомнатную квартирку в пятиэтажке. Недавно жена вернулась в Уфу к родителям. Он даже не понял, почему она это сделала. Они были женаты десять лет, но детей не случилось. Савелий чувствовал, что Людмиле с ним неинтересно. Но это его как-то не волновало. В последнее время он довольно равнодушно относился и к тому, что она говорила, и к тому, что у неё под ночной рубашкой. Почему-то в их жизни всё стало скучным и однообразным.
Она улетела. А ему стало казаться, что в этой квартирке он всё время жил один.
Вскоре он познакомился с Сонькой. Это случилось через неделю после отъезда жены. Вечером после дневной смены он пошёл в «Пятёрочку». С полной корзиной продуктов Савелий подрулил к кассе и встал в очередь. Он поднял глаза и увидел перед собой длинную женскую шею, поднимавшуюся из чёрной кожаной куртки. Шею венчала рыжая головка с пучком волос на затылке, перехваченным резинкой.
— Вы крайняя? — спросил Савелий.
Головка обернулась, посмотрела на него огромными фиолетовыми глазами, сияющими над медицинской маской, внимательно оглядела Савелия, кивнула и снова повернулась к кассе.
— Молодой человек, выкладывайте на ленту свои покупки, — как сквозь сон услышал он голос кассирши.
Он встрепенулся. Перед ним давно уже никого не было. Рыжая ушла, а он со своей неразгруженной тележкой столбом врос в проходе. Девушка поразила его. Когда он с пакетами выскочил из магазина, след её простыл. Ночью фиолетовоглазая ему снилась. Она смотрела на него, улыбалась, а за её спиной почему-то стояло северное сияние.
С утра всех работяг из ремонтной службы собрали в актовом зале ГОКа. Тех, у кого не было масок, поднимали со своих мест и выпроваживали из зала. Люди возвращались к входу в здание, толпились как бараны перед вахтёром, расхватывали голубые маски из общей коробки и возвращались в зал.
— В общем, так, — открыл собрание начальник службы Тарасов, – все вы несознательные. В мире пандемия, а вы плевать хотели на индивидуальную защиту. Чтобы в здании ГОКа я больше никого без маски не видел. Это первое. Второе. Сегодня с десяти утра и до восемнадцати все должны сделать прививки от ковида в процедурном кабинете больницы. В остальные дни недели колят ребят из других подразделений. Вопросы есть?
— Василий Нилович, а по телевизору выступала актриса Маша Шукшина, так она сказала, что прививки от ковида — это происки мирового закулисного правительства.
— Так, хорошо, что ты, Булыгин, задал этот вопрос. Во-первых, пошёл ты со своей Машей на хрен. Во-вторых, без сертификата о прививке никто до работы не допускается. Прогулы не оплачиваются. Кто недоволен, можете написать этой артистке письмо и попросить материальной помощи.
Чувствовалось, что начальник после такой длинной речи устал. Он поискал на столе стакан, не нашёл его, поднял графин и припал к горлышку.
Савелий любил порядок. Умничать может каждый. Но если такой, как их Тарасов, чего-то требует, то рано или поздно это придётся сделать. Поэтому в процедурный кабинет он вошёл пятым, вслед за Булыгиным. Пожилая медсестра одним пальцем стала забивать его фамилию в компьютер, а другая, стоя спиной, склонилась к огромному ларю-холодильнику. Она вытащила ампулу с вакциной и повернулась к пациенту. Это была рыжая из «Пятёрочки». У Савелия внутри радостно ёкнуло. Он уставился на девушку со шприцом и заулыбался. Она сделала укол и ласково сказала: «Закрой варежку, боец. А то я тебя ещё и в задницу уколю». Ему показалось, что такого нежного голоса он никогда в жизни не слышал.
— Ну, чего ты расселся? – проворковала она ему на ухо, — там другие в коридоре ждут. Сразу не уходи. После прививки полагается минут пятнадцать подождать.
— А вы до скольки работаете?
— А тебе зачем? Ну до половины седьмого. Вас же, ремонтников, сегодня всех вакцинировать нужно.
— Понял, — сказал Савелий, встал и вышел.
В коридоре сидел Булыгин, потирал через рубашку место прививки и, наклонившись к Савелию, доверительно буркнул: «Если рыжую к себе поведешь, возьми шампанского и коньяку. Она их любит».
Он направился в сторону «Пятёрочки». В магазине купил по паре бутылок шампанского и коньяка. Взял копчёной колбаски, сыр, баночку красной икры и торт. В ларёчке на выходе выбрал букет поярче. Дома выгрузил на кухне продукты и поставил букет в вазу, которую когда-то купила жена.
В здании ГОКа на первом этаже он повернул налево и постучал в кабинет с пластмассовой табличкой: «Ремонтно-механическая служба. Тарасов В.Н.»
Грузный дядя, который сегодня проводил инструктаж по прививкам, аккуратно ставил какие-то крестики и нолики в большой таблице, лежащей перед ним. Он посмотрел на Савелия и снова переключился на заполнение табеля.
— Василий Нилович, дай мне два дня отгулов.
Тарасов поднял глаза и сказал:
— Кого другого бы на хрен послал, но тебе дам. У тебя, как жена уехала, этих переработок до…. матери накопилось. Оно и понятно. Дома делать нечего, — хмыкнул начальник. — А тебе вообще-то зачем?
Савелий молча смотрел на начальника.
— Ладно, иди, — сказал тот и поставил в табеле какую-то закорючку.
Уже стемнело, когда рыжая вышла из больницы. Увидев Савелия, она остановилась, весело оглядела его с ног до головы и сказала:
— Ну, и что мы будем делать?
— Меня вообще-то Савелием зовут.
— А меня Софьей. Можешь Сонькой.
— Я торт купил и шампанское с коньяком. Пойдём ко мне в гости.
— А кто тебе сказал, что я сходу с тобой пойду.
Савелий пожал плечами.
— Я тебе северное сияние покажу.
— Это шампанское с коньяком?
— Не только.
В комнате столик, стоявший около дивана, был накрыт. Когда они вошли в комнату, Сонька увидела цветы в вазе и весело сказала:
— Ну, ты серьёзно приготовился. Мне нравится.
Справа от дивана на столике поменьше стоял ноутбук и мультимедийный проектор Xiaomi.
— Я тебе хочу показать северное сияние, — повторил он.
— В один бокал? А вообще-то давай. Я сегодня от вас с этими прививками устала.
— В какой бокал? – удивленно переспросил Савелий.
— В стеклянный. Тебе сколько лет? – расхохоталась девица. – Давай разливай . Один к одному.
— Я водку с пивом иногда мешал, а шампанское с коньяком не пробовал.
— Вот и попробуем.
Напиток получился приятный. В голове стало тепло. Минут десять они закусывали.
— А ты молодец, — сказала она, положив на кусочек хлеба чайную ложку красной икры, — я сегодня в процедурном так и проторчала без обеда. Васильевна угостила пирожком, я его с чаем сразу схомячила.
Они вплотную сидели перед журнальным столиком, и Савелий почувствовал, какая она тёплая. Внезапно он захотел её. А она, будто почувствовав это, прижалась своим бедром к нему.
-Давай ещё выпьем?
— Давай.
Теперь он знал, что шампанское с коньяком — это хорошо. Северное сияние. Надо же придумают.
Напротив дивана была стена. Савелий включил проектор, и заставка с приложениями заполнила огромный экран, в который превратилась белая поверхность перед ними. Он щёлкнул мышкой, комната наполнилась музыкой, а на экране вспыхнуло буйство красок. Огромные волны северного сияния переливались, извивались, рассыпались на сотни искр. Гасли и снова вспыхивали. Слайд-шоу длилось десять минут и, когда оно закончилось, ошеломленная Сонька сидела и молчала.
-Ты где этот фильм взял? — спросила она.
— Я сам снял. У меня таких слайдов много.
Он хотел ей рассказать, как по ночам во время смены охотится за самыми красивыми кадрами. Но она обняла его за шею и подставила свои губы.
Ночью он проснулся. Сонька стянула одеяло, завернулась в него, как в кокон, и откатилась к стене. Голова сильно болела, хотелось пить, и на теле от холода выступили мурашки. Он встал, снял с вбитого с обратной стороны двери гвоздя халат и пошёл на кухню. Напившись, он вернулся в комнату. Раскалывались виски, подташнивало, но он чувствовал, что никогда в жизни не испытывал такого удовлетворения. Он был пустой и счастливый.
С женой Савелий прожил десять лет, из них пять здесь, в посёлке. В жизни супружеской было всё, кроме того, что испытал он сегодня с Сонькой. Оказывается. Но почему? Он не понимал, да и вникать не хотелось. Однако твёрдо знал, что женщина, лежащая на его раскладном диване, для него теперь такая же важная часть жизни как еда, вода, работа. Как северное сияние.
Когда у них с женой появились деньги, он купил себе цифровой фотоаппарат «Никон» с набором объективов. Раньше он никогда не фотографировал, но когда впервые в жизни увидел северное сияние, то понял, что должен его запечатлеть. Коробка из интернет-магазина с камерой и прочими причиндалами пришла через полтора месяца. Скупая инструкция на русском языке, а потом пошаговые советы на дисплее фотоаппарата учили, как нужно пользоваться этой техникой. За несколько дней Савелий разобрался с фотокамерой и стал регулярно брать её с собой. Затем целыми днями сидел с ноутбуком, куда перегонял еженощный фотоулов и монтировал слайд-шоу. Подбирал к видео музыку.
Жена сначала с недоумением, а потом с равнодушием поглядывала на эти его занятия. Когда он с гордостью предлагал ей новое творение, молча гремела посудой на кухне. Впрочем, в последние месяцы перед её отъездом, они практически не разговаривали. Молча встречались после работы, молча ужинали, а потом также молча расходились по углам своего жилища. Ночью на многострадальном диване она располагалась у стены, а он поворачивался на левый бок. Как женщина она его не интересовала. Да и он её, судя по всему, тоже. Редкие их телесные упражнения были быстрыми и монотонными. Он сразу же засыпал, а она с открытыми глазами лежала до утра.
Как-то, путешествуя по ютубу, он наткнулся на ролик, в котором любитель-геммолог показывал возможности ультрафиолетового фонарика. Оказывается, с его помощью можно заставлять люминисцировать в темноте драгоценные камни. Бородатый энтузиаст облучал фонариком ювелирные изделия с мелкими бриллиантиками, и некоторые из них действительно светились в полумраке. На следующий день Савелий зашёл на сайт Амазона и заказал пару таких китайских фонариков. Ему просто-напросто было любопытно. Несколько лет он топчет отвалы алмазоносной породы и ни разу не встречал даже намёка на драгоценные камушки среди рукотворных гор кимберлита. Отвалы эти назывались рудными складами. Сюда из карьера большегрузные самосвалы свозили породу, которую впоследствии отправляли для обогащения на алмазодобывающую фабрику. Склады эти, в зависимости от заключения геологов, имели различное содержание алмазов. На складе так называемой богатой руды на тонну кимберлита приходился целый карат драгоценной продукции. Породы с немного более скудным содержанием хранились на балансовом складе. Ну, а руда, которая считалась бедной, вообще называлась забалансовым запасом. Но это временно. Поскольку технология обогащения на фабрике постоянно улучшалась, то с годами балансовые склады занимали место богатых и так далее. Складским рудным хозяйством на ГОКе ведал производственный отдел со своей ремонтно-механической службой, техникой и специалистами. Савелий работал электриком и знал здесь каждый закоулок.
Уже через неделю, просвечивая породу, он нашёл первую блестящую пылинку. Подобрал его и завернул в бумажку. Дома Савелий, сидя на кухне, в который раз освещал этот крохотный полупрозрачный осколок своим волшебным фонариком. Тот начинал радостно светиться в ответ.
На следующий день Савелий достал из аптечки пластмассовый цилиндрик с витамином С, вытряхнул из него большие таблетки и положил легкую трубочку в нагрудный карман рабочей куртки. Подумал, покопался в коробке с безделушками жены и вытащил старый пинцетик для бровей. Теперь у него было куда складывать алмазики и чем.
Его любимым временем были ночные смены. Он в одиночестве бродил по отвалам, фотографировал при случае северное сияние, очень редко находил светящиеся в ультрафиолете камешки и складывал их в трубочку из- под витаминов. За несколько лет пробирка наполнилась, поэтому Савелий завёл вторую. Первую запихал в разошедшийся сварной шов на полу в углу щитовой.
Сонька теперь бывала у него раз в неделю. И каждая встреча с ней становилась для Савелия событием. Савелий даже предложил ей выйти за него замуж. Она удивленно посмотрела на него и весело сказала: «У меня женихов много».
Как-то ночью она нагишом вполоборота сидела на подоконнике и смотрела в окно. На фоне слабого света от фонарей с улицы её обнажённый контур напомнил Савелию гравюру. Он взял «Никон» и сделал снимок. За пару дней до этого он снимал диск Луны, висевший в окне. Савелий перегнал изображение Соньки на ноутбук и с помощью фотошопа совместил оба изображения. Теперь женская фигура на подоконнике была на фоне огромного ночного светила. На следующий день он в фотомастерской отпечатал с флешки снимок, купил рамку со стеклом и повесил свой шедевр на кухне перед столом.
На последнем их свидании он показал Соньке содержимое контейнера от витаминов. Высыпал на белый лист бумаги крошечные кристаллики, погасил свет и осветил их своим фонариком. В голубоватом свете кучка алмазов стала играть разноцветными бликами.
— Ты их где взял? — спросила Сонька.
— На отвалах.
— А где продавать собрался?
— Я их и не собираюсь продавать.
— А зачем они тогда нужны?
— Для красоты.
Утром она собралась и ушла. Прошёл месяц, но в гости медсестра больше не приходила. Один раз он даже пришёл к ней в больницу, но девушка сделала вид, что торопится. Он схватил её за рукав халата, но она резко отдёрнула руку и крикнула: «Отвали! У меня жених вернулся».
Как Савелию рассказал всезнающий Булыгин, женихом этим оказался новый участковый Недойбайло Игнат Васильевич. В Мирном у него были жена, двое детей, гараж и дача.
Недойбайло, квадратный рыжий с длинными волосатыми руками капитан милиции, попался на поборах. Которые он раз в неделю на местном рынке устраивал сельчанам, привозившим на продажу рыбу и мясо. Блюститель вкрадчивым голосом требовал у испуганных фермеров санитарные книжки, разрешения на торговлю от администрации города, ещё какие-то документы, название которых выдумывал экспромтом. Деньгами он не брал. Только продуктами. Мясо, рыба, мороженые печень, языки складывались бедолагами в один большой куль, который стоял в подсобке рынка и который вечером в пятницу увозили домой близнецы Ванька и Степка, тринадцатилетние сыновья Игната Васильевича.
Но однажды в Мирный приехал продавать мясо своей коровы племянник начальника милиции. Вечером за чаем у дядюшки он рассказал, что участковому пришлось отстегнуть здоровенный кусок говяжьей вырезки и грудинку. За что, он и сам не знал. Тот требовал какие-то бумажки.
В следующую пятницу близнецов у своего гаража встречал папаша. Как был в форме после службы. В этот момент сюда же подъехал и начальник милиции со своим замом по общественной безопасности – прямым руководителем Игната. В гараже, кроме замерзшей Нивы и испуганного капитана, вдоль стен стоял десяток здоровенных мешков с рыбой и мясом. В этот же вечер, уже в кабинете начальника милиции, было принято соломоново решение. Обнародование художеств Недойбайло прямиком может ударить по руководству. А время такое, иногда за сотрудника- коррупционера погон и должностей лишаются его руководители. Поэтому с утра Игнат Васильевич загрузил свою «Ниву» мешками с замороженными яствами и поехал на рынок. К огромному удивлению крестьян, он начал с бухгалтерской скрупулёзностью раздавать куски мяса и мороженые рыбины всем, у кого их ранее экспроприировал. Причём делал он это с отеческой улыбкой и извинениями за беспокойство, приговаривая загадочную фразу: «Экспертиза показала, что вашими продуктами можно торговать». Конечно, будь это в Якутске, о таком доброхоте, возможно, сообщили бы в прокуратуру. Но Мирный городок маленький, и все подумали, что всё так и надо. Троих фермеров не было, и Игнату, чтобы вернуть продукты, пришлось ехать к ним в село за сто километров.
А ещё через день Недойбайло положил на стол начальника рапорт с просьбой перевести его на службу в отдалённый посёлок алмазодобытчиков. Там уже полгода не было второго участкового. До пенсии оставалось пять лет, и Игнат Васильевич, ещё не веря, что так легко отделался, уже во дворе повернулся и перекрестился на окно кабинета начальника.
С Сонькой Игнат Васильевич познакомился в первую же неделю. Вместе с личным составом поселкового отделения милиции он пришёл в процедурный кабинет больницы прививаться от гриппа. Недолго думая, Недойбайло пригласил Соньку к себе в опорный пункт правопорядка милиции, расположенный в двухкомнатной квартире на первом этаже пятиэтажки. Вторая комната была оборудована под жилое помещение для участкового. Чем поразил медсестру процедурного кабинета новый участковый, никто не знал. Похожий на орангутанга, он сразу завладел её мыслями. В своей комнате на покрытом газетами столе он разложил нехитрую закуску: солёные огурцы, крупно нарезанное сало, хлеб, бутылка водки и какое-то сладкое вино. Сонька презрительно сморщила носик и сказала:
— У вас стол, как в бытовке у работяг накрыт. А ещё женщину пригласили.
— А вот мы и посмотрим, какая ты у нас женщина, — хохотнул Недойбайло и звонко хлопнул Соньку по попе.
Этот сильный наглый мужик в несвежей милицейской рубашке притягивал её как магнит. И как только они оказались в постели, Сонька поняла, что никуда ей от этого мента не деться.
Они встречались уже несколько месяцев, и Соньке стало казаться, что участкового она знала многие годы. В её довольно сумбурной жизни мужчин хватало, но здесь она почувствовала, что этот человек заслонил всех. Он мог позвать её в любое время, даже в обеденный перерыв. Быстро справив нужду и хлопнув по попке, выставлял её из опорного пункта правопорядка на улицу. Она считала это животное, над которым посмеивался весь посёлок, своим лучшим мужчиной и постоянно ждала встречи. Когда он на несколько недель уехал в Мирный к семье, Сонька очень переживала. В это время как раз и подвернулся Савелий. Но стоило Недойбайло снова оказаться в посёлке, как Сонька вернулась к своему рыжему повелителю.
Игнату, между прочим, нравилось в постели расспрашивать Соньку о её мужиках. И она рассказывала ему о каждом. Пришла очередь Савелия.
— Ты уехал к своим, а про меня забыл. А сам говорил, что я тебе уже как невеста. Я даже кое-кому сказала об этом.
Участковый покосился на её головку, пристроившуюся на его бицепсе, и весело спросил:
— И кому же?
— Савелию. Смотри, уведёт он меня.
— Это кто ещё такой?
— Да есть один. Электрик на рудном складе. Он, между прочим, говорил, что любит меня. Фотографии красивые делает и алмазики собирает!
— Любит, говоришь? Убью я тебя, Сонька, — делая свирепую рожу зарычал Недойбайло и засмеялся. — А что за алмазики у него?
— Да так. Мелочь всякая. Он вроде ночью фонариком каким-то породу освещает, а если есть в ней алмазик, то он светится. Он их уже вторую пробирку насобирал, в нагрудном кармане куртки носит.
Утром Игнат Васильевич вытолкал Соньку на работу. Потом взял телефон и позвонил начальнику управления милиции в Мирный.
На следующий день в посёлок вылетели сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом драгоценных камней.
Савелия задержали на работе около щитовой. У него попросили выдать алмазы, которые он таскал с собой. В присутствии водителя самосвала и экскаваторщика, которые стали понятыми, он вынул из нагрудного кармана пробирку из-под витаминов и протянул её сотрудникам. Потом отдал и орудия своего преступления: фонарик и пинцет. На вопрос, есть ли у него ещё похищенные алмазы, кивнул головой и извлёк из щели в щитовой свою первую пробирку.
Экспертиза установила, что алмазики потянули почти на миллион рублей.
Поскольку Савелий добровольно выдал похищенное и всячески содействовал следствию, его не закрыли в ИВС, а назначили домашний арест. Через месяц уголовное дело было передано в районный суд. Савелий ранее не был судим и собирал алмазы без цели получения от их продажи материальной выгоды. В общем, на удивление всем, бедолаге дали два года условно и оштрафовали на пятьдесят тысяч рублей.
После суда он вернулся домой, сел на кухне и упёрся взглядом в Сонькину фотографию. Он встал, вытащил её из рамки, скатал в трубочку, накинул куртку и вышел на улицу. В больнице Савелий подошёл к процедурному кабинету, открыл дверь и позвал Соньку. В дверях появилась пожилая медсестра и сказала, что у Софьи сегодня выходной.
Савелий развернул фотографию нагой Соньки, порвал её пополам и бросил на пол. Потом повернулся и вышел. У процедурного, дожидаясь своей очереди, сидели пенсионеры.
— Это что, — спросила бабуля, показывая палочкой на обрывки фото.
Пожилой мужик, нагнувшись, подобрал половинки, сложил их и авторитетно произнёс: «Это ню».
Савелий шёл по заснеженной улице. В голове было пусто. Ни обиды, ни грусти, ни сожаления.
Дома он открыл ноутбук и увидел в электронной почте письмо. Людмила писала, что у неё умерла незамужняя двоюродная сестра. Что пора заканчивать валять дурака, надо жить снова вместе, и что пятилетняя дочка сестры теперь у неё. На фото черноволосая девочка сидела на коленях у Людмилы и серьёзно смотрела в объектив.
Он весь вечер просидел у экрана. Потом вывел крупным планом фотографию Людмилы с племянницей. Открыл приложение фоторедактора и заменил фон их уфимской квартиры на северное сияние.
Деревня Долгое Лёдово.
20 марта 2023 года.
***
Источник: https://literra.online/publications/authors/georgiy-f-novikov/severnoe-siyanie-rasskaz
Мы в Telegram
Комментирование закрыто.