Опубликовано в кн.: Вестник Центра корейского языка и культуры. Вып. 11. СПб., 2009. С. 76-104.
Ан Чунгын в русских публикациях (1909-2009)
Симбирцева Т.М.
РГГУ (Москва)
13 октября (26 октября по новому стилю) 1909 г. на железнодорожном вокзале в Харбине произошло событие, которое вошло в историю Кореи как «подвиг Ан Чунгына», а в мировую — как убийство князя Ито, «архитектора» современной Японии. Задача настоящей статьи — дать обзор того, что написано об этом событии в российской печати и историографических трудах за минувшее с тех пор столетие и проследить, как менялись его оценки в зависимости от периода в истории России и российско-корейских отношений. Это может представить определенный интерес, если вспомнить, что в России в ХХ веке государственная система и, соответственно, идеология, менялась коренным образом дважды: в 1917 и 1990 гг. Автор будет опираться на те публикации, что вошли в считавшуюся в советский период наиболее полной «Библиографии Корею. 1917-1970» (1981), а также вышедшие в поздний советский (1971-1990) и постсоветский периоды труды и учебники по истории Кореи и Азии, в том числе на единственную в нашей стране специальную книгу по данной теме — «Возмездие на Харбинском вокзале» (1999) [1] старейшего исследователя истории национально-освободительного движения российских корейцев и истории русско- корейских отношений Б.Д. Пака (род. в 1931 г.).
Введение
Моим первым учителем корейской истории был знаменитый российский историк, ныне уже покойный, М.Н. Пак (1918-2009), чьи лекции я слушала в МГУ в 1975-1980 гг. Он был большим поклонником Ан Чунгына, и мы, его студенты, естественно воспринимали корейскую историю его глазами. Михаил Николаевич не раз вспоминал на занятиях о том, что свою знаменитую, подписанную кровью клятву бороться за независимость Кореи и осуществить покушение на Ито Хиробуми, Ан Чунгын дал, находясь в его родной деревне Нижнее Янчихэ Приморского края, которая таким образом стала местом вынесения Ито смертного приговора. М.Н. Пак гордился тем, что его родители были хорошо знакомы с Ан Чунгыном, о чем ему не раз рассказывала его мать. Они называли его Ынчхиль — по его детскому имени, что у корейцев было допустимо в общении самых близких людей. В 2002 г. М.Н. Пак повторил этот рассказ и в интервью журналу «TheReviewofKoreanStudies», подчеркнув, что частые рассказы родителей об Ан Чунгыне существенно повлияли на формирование его как личности[2].
В самом крупном труде по истории Кореи советских времен «История Кореи» (1974)[3], по которому мы занимались в 1970-х годах, Ан Чунгыну была посвящена почти страница, как одному из крупнейших фигур. Автор раздела «Национально-освободительное движение в 1904-1910 гг.» Ю.В. Ванин, подчеркнув, что князь Ито был «злейшим врагом корейского народа, воплощавшим в себе самые мрачные черты японского колонизатора», назвал Ан Чунгына «активным участником движения сопротивления», «прославленным в песнях и легендах мужественным патриотом», выстрел которого «услышали передовые люди всего мира». В качестве подтверждения своих слов Ю.В. Ванин приводил цитату из самого авторитетного автора советской эпохи — В.И. Ленина, у которого в «Тетрадях по империализму» было записано: «[Восстание в Корее — 1907 — 9]. Япония усмиряет Корею (1907-1909) (1909: убит Ито, наместник)». На этом основании он делал вывод, что «самоотверженную борьбу корейского народа против японских колонизаторов, в том числе и покушение на Ито Хиробуми, В.И. Ленин упоминал среди важнейших событий начала ХХ в.»[4]. В советскую эпоху это было вершиной признания.
В 2007-2008 гг. я читала курс истории Кореи в РГГУ. На одной из лекций я рассказала и об Ан чунгыне, опираясь в значительной мере на «Историю Кореи» 1974 г. Результат оказался неожиданным. Под впечатлением от лекции один из студентов, совершенно самостоятельно, написал большой, проникнутый восхищением и сочувствием очерк об Ито Хиробуми и разместил его в Интернет-энциклопедии (Википедия). В нем он подчеркнул бессмысленность поступка Ан Чунгына, который «рассчитывал, что смерть Ито принесёт Корее независимость, но, по иронии судьбы, напротив, его смерть послужила предлогом для окончательной аннексии Кореи Японией»[5]. Этот эпизод побудил меня на примере Ан Чунгына и русской литературы проследить, каким образом восприятие исторических личностей может меняться в зависимости от исторической эпохи.
Русская литература об Ан Чунгыне в 1909-1910 гг.
В библиографии Л.М. Володиной[6]указаны три журнальные публикации по этой теме, относящиеся к периоду 1909-1910 гг. Одна из них — очерк «Судьба современной Кореи. По поводу убийства князя Ито» в журнале «Природа и люди» (С.-Петербург) за ноябрь 1909 г.[7] Этот журнал был рассчитан на студентов, учителей, сельских священников, то есть многочисленную небогатую публику с образованием.
«Трагическое убийство князя Ито, этого выдающегося государственного деятеля новой Японии, — убийство, совершенное в Харбине интеллигентным корейцем, невольно привлекает общее внимание к злополучной Корее, порабощенной непрошенными гостями из-за моря. Жертвой великой несправедливости стала эта кроткая нация под бесчеловечным игом японцев!» — пишет автор этой статьи. «Интеллигентный кореец» — эта характеристика весьма красноречива и сразу определяет отношение автора к событию. Надо пояснить, что слово «интеллигент» означает в русском языке в первую очередь человека умственного труда, но ему нередко придается и моральный смысл, предполагающий наличие у человека высоких духовно — нравственных устремлений, обостренного чувства долга и чести. Автор, хотя и не называет имя Ан Чунгына, но явно сочувствует ему и называет порабощение Кореи и нежелание корейского населения смириться с японскими «чудовищными бесчинствами», главной причиной, толкнувшей его на покушение.
Ссылаясь на только что опубликованные на Западе «поучительные сведения», он описывает зверства японской военщины в Корее и выражает мнение, что убийство Ито было вызвано тем, что для жителей Кореи «нет возможности добиться где бы то ни было справедливости против ненавистных угнетателей». Главную причину он видит в японском лицемерии, в «усиленных стараниях скрыть от людей белой расы свою истинную подоплеку». «Хитрые граждане «Страны Восходящего Солнца», тщательно наблюдая Европу, легко научились всевозможным покушениям на самые священные права, прикрывая их лицемерными фразами о культуре…, — пишет Бердяев. — Вот почему и горькая участь Кореи осталась совершенно неведомой широким кругам мировой публики. И нас не удивляет, когда заговорщик покушается на убийство того, кто в устах корейцев носит название палача их родины!».
Она, видимо, многое говорила тем, кто следил в те годы за событиями в Корее. Возмездие за убийство королевы японцами было одним из главных пунктов в обвинительной речи Ан Чунгына на суде в Порт-Артуре.
Главный вывод статьи — предостережение «культурного человечества» (т.е. европейцев) от чрезмерного доверия «хитрому» Востоку. «Современные армии и флоты, вроде нынешних японских или завтрашних китайских., вовсе еще не служат доказательством цивилизованности, а являются новыми орудиями для распространения своей власти. Убийство знатного японца, который держал себя в Стране Утреннего Спокойствия с беспощадной строгостью, напоминает нам о необходимости заранее оградить себя против этих роковых возможностей. Зорко присматриваться к техническим успехам Китая и проискам Японии — для нашего отечества обязательно!» — так завершается статья. Думается, в ней автор выразил несогласие с достаточно многочисленными в то время публикациями, где превозносилось миролюбие князя Ито и его стремление к «тесной дружбе между Японией и Россией»[8].
Совсем иначе охарактеризован Ан Чунгын в журнале «Вестник Азии»[9], который выходил в Харбине в 1909-1927 гг. и был органом Общества русских ориенталистов. В нем он был назван «фанатиком, чья рука лишила мир государственного деятеля величайшей величины». Как самую большую заслугу Ито автор указал создание японской конституции., где выразилось «преклонение Ито перед императором, как перед божеством, источником добра и мудрости» (С. 134). Дальнейшее содержание статьи не оставляет никаких сомнений в том, что в ней подразумевается не столько японская, сколько российская действительность, что автор таким образом выражает свои верноподданнические чувства Николаю IIи высказывает осуждение принятой в 1906 г. по время революции первой русской конституции, по которой власть императора была ограничена в пользу Государственного Совета и Государственной Думы. Автор оправдывает деятельность
Ито в качестве резидента в Корее. «Когда ему ставят в вину, что он дал разрешение подчиненным ему военачальникам подавлять всякие национальные демонстрации, то забывают, что Ито смотрел на таковые как на революционные эксцессы, вредящие делу реформы страны; железная рука Ито ложилась с такой же тяжестью на “mauvaissujets” (подданных) японской национальности, как и корейской», — заключает он, выражая тем самым в завуалированной форме надежды консервативных кругов тогдашней России на то, что беспорядки в России, как и Ито, русское правительство будет подавлять беспощадно.
Недоверием к Японии и предчувствием новой войны проникнута была статья «К убийству князя Ито» в военном журнале «Вестник русской конницы»[10], который издавался в С.-Петербурге с целью поддержания боевого духа армии. В ней нет даже упоминания об Ан Чунгыне, но убийству Ито автор придает большое значение, потому видит в нем свидетельство «больших сложностей, переживаемых соседними народами».
«Переживаемая нами эпоха более сложна, чем когда бы то ни было, — пишет он. — Барометр политической истории показывает два ярко определившихся течения: на западе Германия стремится к полной гегемонии в Европе, а на Востоке молодая Япония выступила с теми же задачами в Азии. Россия, владея половиной Европы и Азии, находится между этих двух тлеющих костров, запах дыма от которых до нас уже доносится… Грядут годы еще более тяжелые для современников».
Главная задача статьи — донести до правительства в Петербурге опасения русской общины Харбина перед значительным увеличением японских войск на Квантуне и в самой Японии «до размеров, в каких Япония еще никогда не держала своей армии». Автор цитирует письмо, где представитель русских деловых кругов в Китае, высказывает сожаление в связи со смертью князя Ито, главной целью поездки которого в Харбин было, по его мнению, «улаживание дела с Россией». «Русская колония с нетерпением ожидала этих переговоров, — пишет он, — и все надежды были на то, что, наконец, положение выяснится, и можно будет спокойно оставаться в Маньчжурии и работать. Так хорошо начавшееся дело окончилось так трагически». Автор призывает, учитывая огромные финансовые вложения, сделанные Россией в строительство КВЖД, и интересы проживающей в Харбине 45-тысячной русской общины, «сделать некоторые авансы японцам». «Если наши дипломаты отвергнут соглашение с Японией, последняя будет поставлена в такое же положение, в каком была в 1903 г. и несомненно нападение ее на Владивосток и Харбин может быть приведено в исполнение очень скоро», — подчеркивает он.
Таким образом, все три вышеприведенные статьи, хотя и были написаны в связи с покушением Ан Чунгына, были связаны с современной российской действительностью и содержали оценки, отражавшие интересы различных слоев общества. Остается вопрос: почему в России, где православие являлось государственной религией и принцип «не убий» был основополагающим, авторы не откликнулись на это событие с религиозной точки зрения? Причина в том, что в начале XX в. индивидуальный политический террор в России разросся до огромных размеров. По статистике, в первые месяцы русской революции в 1905 г. в результате террористических актов в России убиты 42 и ранены 62 представителя царской администрации и военных; с октября 1905 г. по апрель 1906 г. — соответственно 288 и 388, и т.д.[11]
По мнению русских историков, в начале XX в. индивидуальный политический террор в России — это бессильный ответ на насилие со стороны самодержавной государственной власти, которая не была в состоянии, опираясь на законы, решать социальные проблемы. Власть в те годы сама преступила законы нравственности и религии. Так, если с 1866 по 1900 г. (то есть за 34 года) в России, по официальным данным, было казнено 420 человек, то в 1905-1908 г. (за 3 года) по приговорам гражданских, а с августа 1906 г. и военно-полевых судов, было расстреляно и повешено более 10 000. Вплоть до февральской революции 1917 г. «эпидемия политического террора» с разной интенсивностью распространялась по территории империи. Число погибших с обеих сторон приблизилось к двадцати тысячам[12]. Леденящие сердце политические акты возмездия в России совершались при молчаливом одобрении людей, измученных насилием. Сложилась ситуация, когда люди содрогались от разрывов бомб террористов и вместе с тем проявляли симпатии и сострадание не столько к жертвам, сколько к погибшим или арестованным террористам[13]. С сочувствием отнеслась часть русского общества и к Ан Чунгыну, понимавшая, что у него не было иного способа воззвать к справедливости. Были у этого сочувствия не только политические и человеческие, но и патриотические причины. В значительной части российского населения сохранялось затаенно враждебное отношение к «новой» Японии, победившей Россию в войне 1904-1905 гг. и нанесшей национальной гордости россиян глубокую рану. Первая мировая война и две революции 1917 г. вытеснили события в Корее со страниц русской прессы и научных публикаций.
Период 1917-1929 гг.
С падением в 1917 г. империи и созданием советского государства в России стали выходить материалы о Востоке в целом, и Корее в частности, которые выражали интересы уже не разных слоев общества, а русского пролетариата, выступающего как лидер всех угнетенных народов в борьбе за классовое освобождение.
Новые большевистские востоковеды руководствовались решениями РКП/б/ (в частности, ее VIII съезда[14]), которые «во главу угла национальной программы поставили политику сближения пролетариев разных национальностей для совместной революционной борьбы», а позицию русского пролетариата по отношению к «просыпающемся азиатским народам Дальнего Востока» определяли как роль «примера и застрельщика, но скорее как самого активного помощника, который должен помогать, толкать вперед и ускорять начавшееся движение на Дальнем Востоке». Считалось, что «пока черный и желтый континент угнетены, европейский рабочий не может сбросить своих собственных цепей и будет оставаться рабом капиталиста»[15].
В статье «Этапы освободительного движения в Корее», которая вышла в мае 1921 г. — за несколько дней до учредительного съезда Корейской коммунистической партии («Иркутской»)[16] причиной поражения антияпонского движения корейцев после 1906 г. и Первомартовского восстания автор назвал слабость их руководства, поскольку их возглавляла «незначительная группа оппозиционного «чиновничества., чьи интересы не совпадали с интересами народа»[17]. Подлинный успех корейское национально-освободительное движение, по его мнению, могло достигнуть только тогда, когда во главе эксплуатируемых трудящихся масс встанут представители пролетариата, то есть коммунисты[18]. Таким образом, к не имевшим пролетарского происхождения лидерам корейского сопротивления отношение было выражено отчетливо, и не удивительно что об Ан Чунгыне в этот период в русской литературе не было никаких упоминаний.
В библиографии Володиной значатся 10 трудов и материалов, написанных в период 1917-1929 гг. и посвященных Корее. Конкретное упоминание об Ан Чунгыне, опять же без имени, я нашла только в одном из них: в журнале «Новый мир» за 1928 г., где автор И. Тайгин, перечисляя основные этапы процесса аннексии Кореи, указал, что последний из них начался в 1909 г. после того, как «князь Ито, первый генерал — резидент в Корее, был убит на харбинском вокзале корейским националистом. Оценивая поступок Ан Чунгына, он указывал, что «это покушение дало токийскому правительству желанный повод для полной ликвидации остатков корейской независимости» [19]. Отношение к национализму у большевиков было негативное. Они делили национализм на «воинствующий», который «составляет удел буржуазии и служит средством развращения народных масс», и «национализм угнетенных наций», который является «пережитком национальных чувств» старого времени. В отношении последнего было рекомендовано проводить «политику сугубой осторожности и особого внимания., оставаясь на исторически-классовой точке зрения».[20]
Период 1930-х годов
Время коллективизации, голода и сталинских репрессий, 1930-е годы оставили нам мало литературы по Корее. В библиографии Володиной значатся только 4 работы, написанные в этот период, и связанные с Кореей. В основном, это были разделы в трудах, посвященных Японии. Однако проведенные в последние годы Ю.В. Ваниным и Б.Д. Паком исследования показывают, что в СССР в 1920-1930-х годах было издано в книгах и журналах свыше 200 материалов о Корее, не считая газетных статей и заметок. В 2007 г. эти материалы, написанные в 1923-1934 гг. советскими корейцами-востоковедами Н. Кимом, Ли Каном, Нам Манчуном, Пак Диншунем (Чинсуном), Цой Шен У, были частично переизданы[21] . Они содержали основанные на японских и корейских источниках того времени детальные сведения о политике японских властей в Корее, состоянии ее экономики и культуры в условиях колониального гнета, положении всех
слоев общества, борьбе трудящихся за социальные права и национальное освобождение и т.д. Авторов 1930х годов в первую очередь интересовала современность, изучая которую, они пытались выяснить степень готовности своей этнической родины к решающему удару по японским колонизаторам, и об Ан Чунгыне у них не упоминается. Все эти авторы, как и многие другие советские востоковеды, стали жертвами репрессий 1930-х годов[22].
Тем не менее, тема национально-освободительной борьбы народов колониальных стран по-прежнему оставалась для советской системы актуальной. Она была составной частью официальной пропаганды, которая сосредотачивала свои усилия на доказательстве общего кризиса мировой капиталистической системы, вызванного Октябрьской революцией 1917 г. в России[23]. С середины 1930-х годов изучение этой темы стало в СССР практически единственным официально дозволенным направлением востоковедения, которое развивалось, главным образом, на созданных в 1934 г. на исторических факультетах ЛГУ и МГУ кафедрах истории колониальных и зависимых народов. С этой темы началось формирование новых корееведческих кадров. В 1939 г. в МГУ была защищена первая в российской науке историческая диссертация, посвященная Корее: «»Открытие» Кореи и восстание тонхаков». Ее автором был Максим Павлович Ким (1908-1996). В дальнейшем он отошел от корееведения и стал крупнейшим специалистом по истории СССР, академиком[24]. Но примечателен факт, что его блестящая научная карьера началась с изучения истории национально-освободительного движения Кореи, причем через всего два года после насильственного переселения корейцев с Дальнего Востока в Казахстан и Среднюю Азию.
В изданной в 1939 г. «Истории Японии»[25] об Ан Джунгыне было упомянуто (без имени) в кратком перечислении событий, которые привели к аннексии Кореи в 1910 г.: «В 1909 г. в Харбине Ито был убит корейским националистом, что повлекло за собой еще больший террор со стороны японцев в Корее», из чего следует, что автор видел в последствиях поступка Ан Чунгына отрицательный смысл. В 1940 г. был выпущен учебник для исторических факультетов госуниверситетов и пединститутов «Новая история колониальных и зависимых стран», где был раздел, посвященный Корее[26]. Его автор — преподаватель МГУ проф. Н.Д. Старосельцев[27] — о Ан Чунгыне не упоминал и назвал персонально только одного представителя корейского национально-освободительного движения — королеву Мин, «вокруг которой после японокитайской войны группировалась значительная часть корейских патриотов».
Период 1945-1950-х годов
Освобождение Кореи в 1945 г., в котором приняла участие советская армия, и создание в северной части полуострова союзного прокоммунистического государства сделала изучение Кореи одним из самых динамично развивающихся направлений российского востоковедения. Фактически оно начало в этот период формироваться заново, причем на новом, прежде невиданном, массовом уровне. В 1945 г. было открыто корейское отделение в Московском институте востоковедения (МИВ), в 1947 г. — в ленинградском госуниверситете, и десятки студентов начали изучать корейский язык. В это время пришло в науку большинство ученых, составлявших в последующие полвека костяк российского корееведения.
Подавляющая их часть начала свой путь в науке с изучения истории национально-освободительного движения корейцев. В 1950-х годах было защищено 12 диссертаций по этой тематике — 46% от всех защитившихся по истории Кореи [28] . Это было вновь актуально, поскольку эта история теперь рассматривалась как основа, на которой происходило в Северной Корее «новое демократическое строительство», от нее вели преемственность и на ней основывали свою легитимность новые северокорейские руководители, и пропаганда сопричастности с ней российских революционеров до 1917 г. и советского правительства приобретала существенное международное значение, становилась историческим оправданием и подтверждением закономерности советского влияния на севере Корейского полуострова. В условиях начавшейся с 1946 г. «холодной войны» особое значение в государственной идеологии СССР имел тезис В.И. Ленина о том, что Октябрьская революция в России открыла новую эру в истории человечества и стала вдохновляющим стимулом для трудящихся во всем мире к борьбе за освобождение от всех форм эксплуатации и угнетения человека человеком[29]. От корееведческих работ требовалось соответствие идеологическим задачам.
Таблица 1. Диссертации, защищенные в СССР по истории национально-освободительного движения вКорее (1950-1960-е годы)30
|
1963 | Маркс Н. Хан (1926-2002) | «Освободительная борьба корейского народа в годы японского протектората (19051910 гг.)» (Институт народов Азии АН сСсР[30]) |
Шабшина Ф.И. (1906-1998) | «Основные проблемы новейшей истории Кореи» (Институт народов Азии АН СССР), докт. дис. | |
1964 | Ким Г.Ф. (19241989) | «Рабочий класс Кореи в революционном движении и социалистическом строительстве» (Институт народов Азии АН СССР) |
1965 | Пак Б.Д. (1931-) | «Освободительная борьба корейского народа накануне первой мировой войны» МГПИ |
1967 | Пак В.К. (19201997) | «Становление марксистско-ленинской партии в Корее» (Институт народов Азии АН СССР) |
К этому времени относится и рост внимания к Ан Чунгыну в российской историографии. Связано это было, в первую очередь, с переводными книгами северокорейских историков, вышедшими в СССР в годы Корейской войны. Написанные под сильнейшим влиянием советской идеологии, они вместе с тем принесли в Россию новое содержание и свои собственные оценки.
Одна из первых в СССР книг, где упоминалось не только деяние, но и имя Ан Чунгына, были «Очерки новой истории Кореи» 1950) [31] северокорейского историка Ли Чен Вона (S^fi), выпущенные в переводе на русский язык в годы Корейской войны (1952). Особенностью книги было то, что ее автор выделил террор как самостоятельное направление национально-освободительного движения в Корее, существовавшее наряду с партизанской борьбой Ыйбён и культурно-просветительским движением. Упомянув о том, что «в октябре 1909 г. Ан Дюн Гын убил одного из крупнейших представителей японского хищнического империализма, первого генерал-резидента в Корее Ито Хиробуми», Ли Ченвон подчеркнул, в соответствии с общепринятой тогда в СССР точкой зрения, что «метод индивидуального террора не мог привести к победе над врагом. Он наоборот мешал общему успеху освободительной борьбы корейского народа: на каждый террористический акт японские колониальные власти отвечали новыми бесчинствами, при помощи которых они обескровливали освободительный фронт. Тактика индивидуального террора оставалась тактикой единиц и не получила поддержку народных масс». Одну из причин поражения «могучего патриотического движения корейского народа за самостоятельность и независимость» он видел в том, что «лишь часть ее руководителей происходили из народа (Хон Бом До,Чха До Сон ЖЖ# и др.), большинство же были из среды чиновников-конфуцианцев, которые не смогли понять исторической перспективы движения и направляли его по линии борьбы за восстановление монархии» (с. 159).
В другой переводной книге — «Очерках по истории освободительной борьбы корейского народа» [32] авторы Ким Гван Чжин, Ким Гён Ин и др. показали совершенное Ан Чунгыном покушение на Ито как неотъемлемую составную часть борьбы корейцев против угнетателей, как отражение заветных чаяний всего корейского народа, которому этот человек принес неисчислимые страдания. Высокой оценки удостоились и другие борцы из числа тех, кто «пошел по пути индивидуального террора»: О Ги Хо, На Бён Ён, Чон Мён Ун, Чан Ин Хван. «Тот факт, что эти люди, ежечасно рискуя жизнью, героически вступили в борьбу с врагами родины, нанося им жестокие удары, говорит о том, что их воодушевляло действительно высокое чувство патриотизма. Они оказали большое влияние на патриотические настроения молодежи», — подчеркнули авторы. Вместе с тем, по их мнению, их деятельность не дала существенных результатов, поскольку представляла собой «изолированные выступления одиночек, оторванные от массового движения — отчаянные действия, продиктованные жаждой личного подвига; этим людям не хватало понимания общей перспективы борьбы». (С. 176). Так впервые в русской историографии применительно к Ан Чунгыну прозвучало (хотя и с оговорками) слово «подвиг».
Ан Джунгын в этой книге был назван «молодым патриотом». На это стоит обратить внимание. В год покушения ему было 30 лет (годы жизни: 1879-1910) и у него было трое детей. Это был зрелый человек даже по современным представлениям. По нашему мнению, называя его «молодым», авторы словно призывали не судить его строго, ибо молодости простительно многое, и оправдывали свое восторженное к нему отношение, противоречившее сдержанной официальной точке зрения[33]. С этого времени эпитет «молодой» будет почти неизменно сопутствовать имени Ан Чунгына в российской литературе. «Молодым» назвал Ан Чунгына и М.Н. Пак в вузовском учебнике «Новая история стран зарубежного Востока» (1952),[34] где он был автором раздела о Корее и куда он впервые для издания такого рода включил подробные обзоры национально-освободительного движения корейского народа за каждое десятилетие, начиная с «сеульского восстания» 1882 г. и до 1917 г. В нем М.Н. Пак в духе того времени осудил поступок Ан Чунгына, поскольку «уничтожение отдельных японских колонизаторов и их пособников не могло освободить Корею от колониального рабства и только отвлекало корейских патриотов от решающей задачи — организации масс на борьбу с оккупантами» (с. 761). В брошюре «Из истории освободительного движения корейского народа» (195 5) [35], статьях по истории Кореи в «Советской исторической энциклопедии»[36] (1965) и «Большой советской энциклопедии» (1973) [37] — М.Н. Пак об Ан Чунгыне не упомянул. Если вспомнить оценки, высказанные этим ученым в конце жизни, то станет ясно, какие значительные изменения произошли в его мировоззрении с течением времени. На это он указал много лет спустя, когда написал, что «советские корейцы-коммунисты вместе с русскими товарищами допустили и немалые ошибки, связанные с недооценкой значения национального фактора и конкретных национальных условий в развертывании антиимпериалистического освободительного движения»[38].
Главная заслуга М.Н. Пака в 1950-х годах состояла в том, что он, защитившись одним из первых после освобождения Кореи[39], добился признания официальных кругов, какого не имел до того в СССР ни один другой его соплеменник. Благодаря его исследованиям и усилиям, история Кореи вошла во все основные справочные и учебные издания того времени и стала важной составной частью вузовского образования, причем не только в СССР, но и за рубежом. Упомянутый учебник 1952 г. был переведен на украинский, польский, венгерский, японский и корейский языки. В учебнике для вузов 1954 г. он довел историю национально-освободительного движения в Корее до 1939 г.[40] В 1959 г. в Ленинграде вышел еще один вузовский учебник, где рассматривалась национально-освободительная борьба корейского народа. Имя Ан Чунгына также не упоминалось[41]. Учебники для вузов по истории Востока, изданные в 1950-х и начале 1960-х годов, регулярно переиздавались с незначительными исправлениями вплоть до 1990 г.[42]
В научных трудах 1950-х годов происхождение «из народа» и связь с революционным движением в России были главным критерием в оценке лидеров корейского национального движения. Характерным было мнение, высказанное ведущей исследовательницей Института востоковедения АН СССР Ф.И. Шабшиной, которая писала: «Всем своим существом освободительное движение 1905-1911 гг. отражало демократические устремления корейского народа. В первую очередь, это относится к тем выступлениям, во главе которых стояли такие его преданные сыны как Хон Бом До, Ча До Сон и вернувшиеся из России корейские эмигранты. В этих отрядах особенно сильна была демократическая струя, они имели самую широкую массовую базу, выступления их носили наиболее упорный, длительный и, что особенно важно, наступательный характер… То обстоятельство, что именно Северная Корея, граничащая с Россией, стала центром наиболее организованной, упорной и длительной партизанской борьбы, является одним из убедительных свидетельств большого прогрессивного влияния первой русской революции на освободительную борьбу корейского народа»[43]. Имя Ан Чунгына Ф.И. Шабшина не упоминала.
В 1950-х годах советские корееведы впервые обратились к изучению национально-освободительного движения корейского народа на основе русских архивных документов. Опираясь на них, историк из Томска С.С. Григорцевич впервые рассмотрел покушение на Ито как действия целой организации, действовавшей в России и группировавшейся вокруг выходившей во Владивостоке газеты корейцев-сторонников восстановления монархии в Корее «Тэдон конбо»[44]. Это было первое из обнаруженных мною в русской литературе указаний на монархические убеждения Ан Чунгына и на его связь с Россией. Причину покушения на Ито Григорцевич видел в том, что корейские националисты «не верили в народ». Указывал он и на то, что они надеялись покушением на Ито «не только устранить одного из главнейших организаторов колониального порабощения страны, но и не допустить подписания соглашения между Японией и царской Россией, на поддержку которой в деле освобождения Кореи члены этой организации рассчитывали». Признав таким образом, что событие это шло в разрез с интересами российского государства, Григорцевич оценки этому факту не дал. Речь шла о царском режиме, а важнейшей темой всей исторической науки советского периода была критика «царизма», доказательство его антинародной сущности и закономерности победы пролетарской революции. О попытках живших в Приморье корейских монархистов организовать бегство экс-императора Кореи Коджона во Владивосток в 1908 г. рассказала ленинградский историк Л.В. Зенина, которая также основывалась на материалах русских архивов[45]. Можно предположить, что отношение к этому имел и Ан Чунгын, хотя подтверждений пока не обнаружено.
В 1945-1950-х годах были заложены основы советского востоковедения, сохранявшие свое значение вплоть до развала СССР в 1990 г. Исследования этого времени по истории национально-освободительного движения в Корее, независимо от того, упоминали они имя Ан Чунгына или нет, подготовили почву для тех изменений, которые произошли в русской историографии этого вопроса в 1960-х годах. Существенную роль в них сыграло и изменение внутриполитической обстановки в СССР, связанное с разоблачением культа личности Сталина на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 г. и реабилитацией (до 1991 г.[46] она была неофициальной) российских граждан корейской национальности.
Период 1960-1990 гг.
В 1965 г. с защиты диссертации «Освободительная борьба корейского народа накануне первой мировой войны» (МГПИ им. Ленина) началась научная карьера Б.Д. Пака, который впервые обратился к изучению на основе документов русских архивов роли российской корейской диаспоры в российском революционном и корейском национально-освободительном движении. В этой работе, которая в 1967 г. была опубликована,[47] Ан Чунгыну было посвящено пять страниц (с. 43-48), которые стали главным источником представлений о нем в СССР. Б.Д. Пак видел в нем не террориста, а патриота-партизана[48], действия которого нельзя рассматривать в отрыве от общей обстановки в Корее. По его мнению, харбинский инцидент был «не изолированный от борьбы масс акт индивидуального террора, а составная часть борьбы, в ходе которой корейские партизаны уничтожали японских захватчиков, поработивших их родину» (с. 47).
Б.Д. Пак подчеркнул ту важную роль, которую играла корейская община русского Дальнего Востока в освободительной борьбе всего корейского народа в 1909-1914 гг. (с. 158) и показал, что Ан Чунгын был тесно связан с русским Приморьем и боролся с японцами в контакте с его партизанскими лидерами Ли Бом Юном (Ж®Ж, 1856-1940), Чхве Джэхёном (ШЙЖ, 1858—1920) и др. Он рассказал о его подвиге на основе воспоминаний русских очевидцев, донесений русских дипломатов и русской прессы 1909 г. и показал, с каким уважением и восхищением относится к Ан Чунгыну корейский народ, который слагает о нем песни, где поется, что «подвиг его вечно жить в памяти народа и воспитывать тысячи новых борцов» (с. 46). Утверждение связи легендарного героя Кореи с корейской диаспорой в России способствовало укреплению национального самосознания российских корейцев, которому был нанесен сильнейший удар в годы сталинских репрессий. С этой точки зрения важно было и то, что в этой книге национальноосвободительное движение рассматривалось как составная часть борьбы русских трудящихся против самодержавия, подчеркивалась их роль в установлении советского государства (С. 111). Книга Б.Д. Пака показала, насколько широкое поле деятельности представляют русские архивы для корееведов. Однако последователей у Б.Д. Пака в их изучении не нашлось. В годы «застоя» (1966-1985) интерес к истории национально-освободительной борьбы в Корее в нашей стране резко снизился: по ней было защищено всего 2 диссертации. Это, видимо, объясняется весьма сдержанными отношениями СССР с КНДР при полном отсутствии связей с Республикой Корея в тот период, а также «закрытостью» советских архивов.
Таблица 2. Диссертации, защищенные в СССР и России по истории национально-освободительного движения____________________ вКорее(с1970г.до2004г.) |
Год | Автор | Название, место защиты |
1983 | Гайкин В.А. | «Корейское население Маньчжурии в освободительной борьбе против империалистической агрессии Японии (1905-1945 гг.)». ИДВ |
1985 | Тягай Г.Д. | «Формирование идеологии национально-освободительного движения в Корее (ранний период)». ИВ АН |
1991 | Усова Л.А. (1942-1996) | «Американская историография о корейском коммунистическом движении 1918-1945 гг.». ИВ АН |
1993 | Чан Джэён |
(Республика
Корея)«Значение взаимоотношений между церковью и Первомартовским движением для истории протестантской церкви в Корее» ИСАА при МГУ1994Кирмасов Б.А.«Общественные движения и организации молодежи Китая, Кореи и Монголии (1919-1939 гг.)». Институт молодежи (Москва).1994Куликова Л.В.«Закрытые издания японской администрации как источник изучения корейского освободительного движения». ИВ РАН.1994Чун Чхольхун
(РК)«Участие корейского населения в революционном движении на Дальнем Востоке (19171919 гг.)». Дштакадемия МИД РФ1995Хегай В.В.Крестьянское движение в колониальной Корее (1910-1945 гг.). ИВ РАН2001Кузин А.Т.Корейская эмиграция на русском Дальнем Востоке, 1860-1937. Владивосток, ДВО РАН2004Низенко А.А.Китайские и корейские граждане в Советской России и их деятельность в 1917-1922 гг.: Проблемы интернациональной солидарности. Российская экономическая академия им. Плеханова (Москва).
В 1971 г. следующее упоминание об Ан Чунгыне было включено в академическое справочное издание «Современная Корея»: «На всю страну прозвучал выстрел молодого патриота Ан Джунгына (1879-1910), который в октябре 1909 г. убил первого японского генерального резидента в Корее князя Ито Хиробуми»[49]
Самым значительным событием 1970-х годов был выход уже упоминавшегося двухтомного труда «История Кореи» (1974), куда были включены и сведения об Ан Чунгыне. Изложенная в нем точка зрения на инцидент в Харбине в 1909 г. как на «крупнейший акт возмездия» японским колониалистам, свершенный «мужественным корейским патриотом», оставалась неизменной вплоть до окончания советской эпохи.
Период 1990-х годов
В связи с распадом СССР в 1990 г. и последовавшими за ним экономическими и социальными потрясениями, а также в связи со сменой поколений, приведшей к уходу из науки старой «гвардии», направленность востоковедческих исследований коренным образом изменилась. Начался отказ от марксистского взгляда на историю человечества как историю борьбы классов и поиски новых подходов. Итоги переосмысления исторического процесса в первое постсоветское десятилетие нашли отражение, в частности, в обширном 6-томном труде «История Востока», выпущенном ИН РАН в 2000 г. В его предисловии среди наиболее существенных изменений было указано «изменение нашего отношения к насилию в истории». В нем в частности говорилось:
«К. Маркс как-то сказал, что насилие — повивальная бабка истории. Сегодня мы понимаем: это неверно. Профессия повивальной бабки — одна из самых гуманных. Акушерка не убивает мать, чтобы освободить ребенка. Ее задача — чтобы оба выжили. Отвергая историотворческую функцию насилия в современную нам эпоху, миссию «повивальной бабки» мы мысленно передаем не революциям, а реформам. Часть проблемы насилия в истории — вопрос о роли классовой борьбы. Классы имеют разные интересы, и потому борьба между ними идет. Однако, будучи функционально связаны друг с другом, классы не только борются, но и сотрудничают друг с другом… Более взвешенной оценки заслуживает и такое явление, как колониализм, а также национально-освободительная борьба против него. Колониализм — великое столкновение формаций и цивилизаций, в котором пострадали многие, в том числе и метрополии, но из которого родилось человечество нового и новейшего времени. В то время «диалог цивилизаций» мог идти только под аккомпанемент пушек. Народы Азии, Африки и Америки, конечно, пострадали в большей мере, чем народы Западной Европы, но расхожее мнение о том, что Европа убыстрила свое развитие и обогнала страны Азии благодаря их ограблению, в ходе исследований не подтвердилась. Теория «империализма», выдвинутая В.И. Лениным в начале ХХ века, не подтвердилась. Колониализм сошел со сцены в результате действия ряда политэкономических, политических и психологических факторов, среди которых национальноосвободительная борьба была не единственным, а может быть, и не главным»[50].
Стали выходить новые учебники, где Корея больше не занимала сколько-нибудь значительного места. Характерным примером является учебник для вузов «История Востока» 1994 г.[51], где особое внимание было обращено на роль религиозно-цивилизационной традиции в развития Востока, и где раздел по Корее отсутствует. Поскольку в советское время исследования по религии Кореи не велись, а число культурологических работ было невелико, специалистов, которые могли бы сказать свое слово в русских учебниках и трудах общего содержания новой эпохи, оказалось крайне мало.
Однако именно в этот период интерес к Ан Чунгыну стал возрождаться в России вновь. Связан он был с активизацией корейской диаспоры, выступившей на волне «перестройки» конца 1980-х годов за сохранение своей этнокультурной идентичности и возрождение национальных ценностей. Возрос и ее интерес к своим историческим корням. Значительно способствовала движению официальная реабилитация российских корейцев. Как указывает казахстанский ученый Г.Н. Ким, «в итоге за последние два десятилетия вышло в свет книг и статей по истории советских корейцев намного больше, чем за предыдущие полвека»[52]. Утверждение себя как неразрывной части многонациональной семьи народов бывшего СССР, определение своего места в истории России путем обращения к героическому прошлому диаспоры и ее экономическим и культурным достижениям, с одной стороны, и укрепление сознания своей национальной самобытности и чувства связи с этнической родиной, с другой, — приобрели в этих условиях особую важность. Образ Ан Чунгына, как приехавшего в Россию одним из первых (в 1907 г.) из Кореи политического эмигранта, который принял участие в борьбе российских корейцев за независимость своей этнической родины, как нельзя лучше отвечал этим задачам. Одной из первых книг, показавших двойственность судьбы российских корейцев, взаимодействие в ней национального и интернационального, стала вышедшая в 1994 г. с предисловием М.Н. Пака книга Б.Д. Пака «Корейцы в Российской империи»[53]. Автор полностью включил в нее раздел об Ан Чунгыне из своей книги 1967 г., с некоторыми дополнениями.
В 1997 г. в Петербурге была опубликована статья «Выстрелы Ан Чун Гына в Харбине: взгляд из России» профессора Н. А. Самойлова[54], написанная по материалам Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге, которые ранее не были затронуты Б.Д. Паком, и сообщений прессы, вышедших в России сразу после покушения. Проведенный Самойловым анализ показал, что «не только российская пресса, но и представители властей пытались разобраться в причинах, толкнувших Ан Чун Гына на совершение террористического акта, и проанализировать будущие последствия этой акции для Кореи. Большинство газет осудило этот акт индивидуального террора, однако многие публикации были проникнуты сочувствием к судьбе корейского народа и пониманием причин, толкнувших патриотов Кореи на этот радикальный шаг. Большое уважение вызывали мужество и самообладание Ан Чун Гына, пожертвовавшего своей жизнью ради спасения родины» (с. 243). Откликом на статью Н.А. Самойлова стала опубликованная в 2001 г. в Москве статья венгерского корееведа К. Фендлера[55], знакомившая с дипломатическими донесениями по делу Ан Чунгына, которые хранятся во внешнеполитическом архиве Австро-Венгерской монархии в Вене, а также с откликами на него венгерских газет.
В 1999 г. Б.Д. Пак выпустил книгу «Возмездие на харбинском вокзале», посвятив ее 120-летию со дня рождения и 90-летию подвига Ан Чунгына. Она до сих пор остается единственной в России книгой, написанной об исторической фигуре Кореи ХХ века. В ней он не только существенно дополнил то, что писал об Ан Чунгыне ранее, но и привел сведения, до того русской публике неизвестные. В частности, он рассказал о его родителях и семье, об образовании, о том, что Ан Чунгын был глубоко верующим человеком, католиком, о его участии в культурно-просветительской работе и причинах, побудивших его перейти в вооруженной борьбе против японских колонизаторов; о его последних днях перед покушением, о его мужественном поведении в тюрьме, о его соратниках — как корейских, так и русских подданных, и пр. Включив в книгу составленный Ан Чунгыном во время следствия список причин, побудивших его совершить покушение на князя Ито, и полный текст его речи на суде в Порт-Артуре, он показал этого человека как убежденного монархиста, верноподданного, пожертвовавшего собой во имя своего императора; что Ан Чунгын был сторонником пан-азиатизма, поклонником императора Мейдзи и не верил, что Япония хотела колонизовать Корею; что он был убежден, что Япония воевала с Россией во имя сохранения независимости Кореи и потому «корейский народ радовался победе Японии над Россией, как своей собственной» (с. 95-96). Сведения о том, что Ан Чунгын был настроен враждебно по отношению к России, оказались для русского читателя особенно неожиданными.
Во вступлении к книге на них откликнулся Ю.В. Ванин, который отметил, что «Ан Чунгын, к сожалению, был одним из многих деятелей корейского освободительного движения, кто под воздействием японской пропаганды поверил в то, что Япония борется с Россией исключительно ради сохранения независимости Кореи. Тем горше и острее было их прозрение, когда ясны стали подлинные цели Японии. Но и сейчас распространено в Корее мнение о «захватнических планах» России в отношении нашей страны. Между тем российские ученые документально доказали, что таких планов не было… Большой вклад в восстановление исторической истины внес автор данной книги Б.Д. Пак» (с. 3). Книга Б.Д. Пака 1999 г. представила Ан Чунгына как национального героя Кореи, одного из тех, «о ком благодарная память передается из поколения в поколение, укрепляя в народе дух патриотизма, воспитывая молодежь на прекрасным образцах самоотверженного служения своей стране и своему народу».
Современный период (с 2000 г.)
В отличие от периода 1945-1999 гг., когда в СССР было опубликовано всего два обобщающих труда по истории Кореи (в т.ч. одна — переводная[56]), в 2000-2009 гг. вышло сразу четыре книги такого содержания на русском языке. В 2000 г. Культурным обществом «Первое марта» был издан перевод на русский язык знаменитой книги Ли Ги Бэка «История Кореи: новая трактовка»[57]. Об Ан Чунгыне в ней упоминания не было, а в числе «общепризнанных патриотических вожаков» народного ополченского движения конца 1900х годов были названы Мин Гынхо, Хо Ви и Ли Ганнён (с. 332).
В изданном в Санкт-Петербургском университете «Курсе лекций по истории Кореи» С.О. Курбанова[58] Ан Чунгын был упомянут одним предложением: «Среди террористических актов самым известным (в освободительной борьбе корейцев начала ХХ в.) является убийство бывшего японского генерального резидента Ито Хиробуми на вокзале в Харбине 26 октября 1909 г. одним из лидеров партизанского сопротивления Ан Чжунгыном». В сноске автор упомянул, что «по следам харбинских событий в современной Корее были написаны картины, созданы фильмы» (с. 354). В 2009 г. этот учебник был переиздан в расширенном виде[59], содержание об Ан Чунгыне в нем осталось прежним.
В коллективном вузовском учебнике «История Кореи (Новое прочтение)»[60], выпущенным МГИМО (У), автор раздела по истории освой борьбы в Корее в начале ХХ в. доктор исторических наук Вл. Ф. Ли (Ли Ухё) об Ан Чунгыне не упомянул, но привел довольно подробные сведения о таких партизанских вожаках как Хон Бомдо и Хо Ви (с. 277). При этом Ли Ухё подчеркнул, что «лидирующую роль в этот период продолжали играть представители патриотического янбанства, под влиянием которых массовая борьба за изгнание японских интервентов органически соединялась с призывами к восстановлению суверенной власти императора Кореи». Из этого можно заключить, что умолчание об Ан Чунгыне уже не связано в наши дни с его дворянским происхождением или монархическими убеждениями, как это было в 1950-е годы.
Содержание изданных в последние годы учебников по истории Кореи свидетельствует о том, что отношение к Ан Чунгыну в официальной историографии в России и русских историков некорейской национальности по-прежнему остается сдержанным. Об этом свидетельствуют и материалы единственной в России конференции, посвященной Ан Чунгыну. Она состоялась в Дальневосточном госуниверситете в октябре 2001 г.[61] В ней принимали участие семь южнокорейских историков (Ким Чхансу, О Ёнсоб, Пак Хван и др.) и четыре русских исследователя. Если содержание докладов первых имело непосредственное отношение к жизни и деятельности Ан Чунгына, то вторые выступали по общей тематике, связанной с антияпонским освободительным движением корейского народа накануне аннексии Кореи, социальноэкономическим положением корейцев на Дальнем Востоке России и пр. Причины этого, как представляется, имеют не только академический характер и связаны с укреплением в России православной веры, резким изменением отношения к террору в обществе и государстве и ростом «исторического патриотизма», когда ощущение своего наследия стало распространяться не только на советский период, но и на предшествующие эпохи.
Вместе с тем идеологи корейской диаспоры продолжают считать Ан Чунгына одним из своих наиболее ярких героев. Примером тому служат публикации, вышедшие в связи с 140-летней годовщиной начала переселения корейцев в Россию, отмечавшуюся в 2004 г. Содержание о нем, повторяющее в то, что было написано Б.Д. Паком в предшествующие периоды, было включено в книгу «140 лет в России. Очерк истории российских корейцев» (2004)[62], изданную Общероссийским объединением корейцев совместно с ИВ РАН. Краткая справка о нем вошла в «Энциклопедию корейцев России»[63], также изданную в связи с этой датой. Как свидетельствуют эти и другие публикации последнего времени, участие российских корейцев в борьбе за установление советской власти, по-прежнему считается в диаспоре заслугой, в то время как немало россиян считают сегодня победу большевиков в 1917 г. национальной трагедией.
Заключение.
Настоящее исследование показывает, что хотя связанные с Ан Чунгыном исследования в России систематически никогда не велись (за исключением работ Б.Д. Пака), в русском обществе сохраняется к нему стабильный интерес. Пики этого интереса приходятся на 1909-1910 гг., 1950-е годы и конец ХХ в., что связано с существенными изменениями в русско-корейских отношениях и процессами в корейской диаспоре, вызванными аннексией Кореи в 1910 г., освобождением Кореи в 1945 г. и распадом СССР в 1990 г. В зависимости от эпохи в российской литературе высказывались разные взгляды на личность и деятельность Ан Чунгына. Наиболее единообразны они были в советский период, когда существовала жесткая цензура и содержание публикаций по Корее определялось требованиями «большой политики» и государственной идеологии. В царское время они были весьма разноречивы, ибо отражали как государственные интересы, так и личные убеждения и интересы авторов различного социального и имущественного положения. В постсоветский период, когда разброс взглядов и мнений опять стал чрезвычайно велик, Ан Чунгын вновь воспринимается различными слоями российского населения по-разному.
Проведенный анализ позволяет выделить четыре типа восприятия: сдержанность официальной науки; восхищение у одних идеологов корейской диаспоры (Б.Д. Пак, Н.Ф. Бугай) и игнорирование у других (Ли Ухё); неприятие в среде русских патриотов, считающих, что покушение на Ито шло вразрез с русскими интересами на Дальнем Востоке, а также в среде почитателей Ито Хиробуми, которых, судя по сайтам в Интернете, в нашей стране немало. В условиях неудовлетворенности, которую испытывает значительная часть населения России, опыт Ито Хиробуми по успешному строительству «новой» Японии вызывает уважение и интерес, как это показал случай со студентом, упомянутый в начале данной статьи. Трудно предугадать, какие тенденции проявятся в дальнейшем, однако можно сказать, что сегодня Ан Чунгын — одна из самых известных в России корейских исторических фигур ХХ века, и если в «Большой советской энциклопедии» сведения о нем отсутствовали, то в первом издании «Большой российской энциклопедии», статья «Ан Чунгын» уже имеется (Т. 1. С. 717. М., 2005).
Использованная литература:
1909-1910 годы
Бердяев П. Судьба современной Кореи. По поводу убийства князя Ито. Очерк // Природа и люди (СПб.),1910,№ 4.
Багратион Д., Князь. К убийству князя Ито // Вестник русской конницы (С.-Петербург). 1909, № 22. С. 1012-1017.
Норман В. Ито, его жизнь, деятельность и влияние на национальную политику Японии // Вестник Азии (Харбин), 1910, № 5 (июнь). С. 131-137.
Ленин В.И. Тетради по империализму // Полное собрание сочинений. Т. 28. М.: Изд-во политической литературы, 1967. С. 492.
1917-1929
ВиленскийВл. В когтях японского империализма. Борьба корейского народа за независимость. Москва, 1919.
Гранд Н. Этапы освободительного движения в Корее // Народы Дальнего Востока. Иркутск. № 5, 1921. С. 613-622.
Кауфман Л. Японский империализм и Корея // Новый Восток (Москва). 1924, № 5. С. 86-100.
Тайгин И. Японский империализм и Китай // Новый мир, М., 1928, № 8. C. 156-165; № 9. C. 221-232.
1930-1940
Колониальная Корея. Из публикаций в СССР 1920-1930-х гг. Сост. Ю.В. Ванин, Б.Д. Пак. М., 2007.
ЖуковЕ.М. История Японии. Краткий очерк. М.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1939].
Старосельцев Н.Д. Корея // Новая история колониальных и зависимых стран / Институт истории АН СССР. В 2х тт. Т. 1. М.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1940. С. 648-665.
1950-1959
Ли Чен Вон. Очерки новой истории Кореи. Пер. с кор. А.М. Пака. Под ред. и с предисловием М.П. Кима. М.: Изд- во иностранной литературы, 1952. 192 с.
Пак М.Н. Корея [80-е гг. XIX в. — первые десятилетия XX в.] // Новая история стран Зарубежного Востока. Т. 1-2. Т. II. М.: МГУ,1952. С. 105-135]. 2-е изд.: Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. М.: Вост. лит, 2003. С. 742-765.
Очерки по истории освободительной борьбы корейского народа. Пер. с кор. М.Н. Пак, Н.С. Ким, Ю.Н. Мазур. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1953.
Нихамин В.П. Корея. История // Большая советская энциклопедия. 2-е изд. Т 22. М., 1953. С. 600-620.
Пак М.Н. Корея [1918-1929 гг.] // Новейшая история стран Зарубежного Востока. Вып. 1: (1918-1929 гг.). — М.: МГУ,1954. С. 83-114.
Пак М.Н. Из истории освободительного движения корейского народа. М.: Знание, 1955.
Шабшина Ф.И. Освободительное движение корейского народа в 1905-1911 гг. // Первая русская революция 19051907 гг. и международное революционное движение. Ч. 2. М., 1956. С. 472-473.
Григорцевич С. С. Участие корейцев русского Дальнего Востока в антияпонской национально-освободительной борьбе (1906-1916 гг.) // Вопросы истории. М., 1958, № 10. С. 139-151.
Новая история зарубежной Азии и Африки. Ч. 1. Л.: ЛГУ, 1959. С. 316-352. Изд. 2-е, испр. и доп. Л.: ЛГУ, 1971.
Зенина Л. В. Из истории национально-освободительного движения в Корее в 1900-1917 гг. Отклики на революционную борьбу кит. народа. (По материалам Архива внешней политики России) // Ученые записки ЛГУ. 1959, № 281. Серия востоковедных наук, вып. 10. С. 52-64.
1960-1969
История Кореи (£^^х}). Т. 1 / Пер. с кор . яз. Ким Дю Бон, М. Xан, Ю.Н. Шувалов. М.: Иностр. лит., 1960.
417с.
Новая история стран Азии и Африки. Учебник для ист. фак-тов пед. институтов. М.: ГРВЛ, 1961. Изд. 3 — 1981. Раздел по Корее из этого учебника был почти без изменений повторен в учебнике: «История стран Азии и Африки в новое время». Ч. 2. Москва: Изд-во МГУ, 1991. С. 50-65.
М.Н. Пак. История Кореи (до 1910 г.) // Советская историческая энциклопедия. Т. 7. М., 1965. С. 911-954.
Пак Б.Д. Освободительная борьба корейского народа накануне первой мировой войны / Институт народов Азии АН СССР. М.: ГРВЛ, 1967. 166 с.
1970-1989
Современная Корея. Справочное издание / ИВ АН СССР. М.: ГРВЛ, 1971. С. 104.
М.Н. Пак. [История Кореи] // Большая Советская Энциклопедия. Изд. 3-е. Т. 13. М., 1973.
История Кореи (с древнейших времен до наших дней). В 2 тт. М.: ГРВЛ, 1974. (Об Ан Чунгыне — Т. 1. С. 413). Библиография Кореи. 1917-1970 / Сост. Л.М. Володина. М.: ГРВЛ, 1981.
Указатель литературы по новой истории. Ч. 2. Второй период новой истории. 1871-1918 гг. Вып. 2. М.: Изд-во Московского ун-та, 1988. (Корея — №№ 7061-7071; 11 назв.).
1990-1999
Корея // «История стран Азии и Африки в новое время». Ч. 2. М.: МГУ, 1991. С. 50-65.
Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. Иркутск: Иркутский ГПИ, 1994.
Самойлов Н.А. Выстрелы Ан Чун Гына в Харбине: взгляд из России // Вестник Центра корейского языка и культуры. Выпуск 2. СПб.: СПбГУ, 1997. C. 236-243].
Пак Б.Д. Возмездие на Харбинском вокзале. Документально-исторический очерк. Иркутск: Иркутский гос. пед. ун-т, 1999. 158 с.
2000-2009
История Востока. Т. 1. М.: Вост. лит., 2000.
Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. Пер. с кор. Тё Ён Гир, Ли Иль Тин и др. Ред. С.О. Курбанов. М.: Первое марта, 2000.
Корейско-российская международная конференция, посвященная 92-й годовщине подвига Ан Чжун Гына “Ан Чжун Гын и антияпонское освободительное движение на территории России”. 17 октября 2001 г. Дальневосточный государственный университет. — Владивосток, 2001.
Фендлер К. Выстрелы Ан Джунгына: взгляд из Австро-Венгрии // Российское корееведение. Альманах. Вып. 2. М.: Муравей, 2001. С. 157-163.
«^ЛМ А^». ®^. 2002.842p.
(Сборник документов, имеющих отношение в Корее и хранящихся в русских государственных архивах — в сокращенном изложении. Сост. ПакЧонхё. Сеул: Корейскийфонд, 2002).
An Interview with Mikhail N. Pak / Prepared and transl. by V.M. Tikhonov // The Review of Korean Studies. Vol. 5. Seoul, 2002, № 2. Pp. 136-137.
Курбанов С.О. Курс лекций по истории Кореи»: с древности до конца ХХ в. Спб.: СПбГУ, 2002. 626 с.
ПакМ.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. М.: Вост. лит, 2003.
Энциклопедия корейцев России. Сост. Броня Цой. М.: РАЕН, 2003.
Энциклопедия корейцев России. 140 лет в России. Под ред. Цой Брони. М.: РАЕН, 2003. С. 804.
История Кореи (Новое прочтение). Под ред. А.В. Торкунова. М.: МГИМО (У), РОССПЭН, 2003. 430 с.
Пак Б.Д., Бугай Н.Ф. 140 лет в России. Очерк истории российских корейцев / Общероссийское объединение корейцев. М.: ИВ РАН, 2004. 464 с.
Ан Джунгын // Большая российская энциклопедия. Т. 1. М., 2005. С. 717-718.
Курбанов С.О. История Кореи с древности до начала XXI века. СПб.: СПбГУ, 2009. 680 с.
Подвиг Ан Джунгына и его место в истории антияпонского движения // Пак Б.Д. Борьба российских корейцев за независимость Кореи. 1905-1919. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2009.
30 Таблицы 1 и 2 составлены на основании сведений, любезно предоставленных автору библиографом Ф. Шульманом (США), по готовящейся к изданию рукописи: RussianLanguageDoctoralDissertationsonKorea (1903-2004). A Classified, Indexed and Annotated Bibliography of 501 Dissertations // A Century of Doctoral Dissertations on Korea, 19032004. An Annotated Bibliography of Studies in Western Languages. Compiled, Annotated, Translated and Edited by Frank Joseph Shulman (manuscript).
[1]Пак Б.Д. Возмездие на Харбинском вокзале. Документально-исторический очерк. Иркутск: Иркутский гос. пед. университет, 1999. 158 с.
[2]An Interview with Mikhail N. Pak / Prepared and transl. by V.M. Tikhonov // The Review of Korean Studies. Vol. 5. — Seoul, 2002, № 2. Pp. 136-137.
[3]История Кореи (с древнейших времен до наших дней) / Институт востоковедения АН СССР. В 2-х тт. М.: ГРВЛ, 1974. Т. I. С. 382-418.
[4] Там же. С. 413.
[6] Библиография Кореи. 1917-1970 / Сост. Л.М. Володина. М.: ГРВЛ, 1981. По истории нового времени в Корее — №№ 389-481, всего 92 названия. Из них национально-освободительной борьбе корейского народа посвящены в той или иной степени 28 названия, т.е. 32,6%.
[7]Бердяев П. Судьба современной Кореи. По поводу убийства князя Ито. Очерк // Природа и люди (СПб.), 1910, № 4.
[8] Об этом писала, в частности газета «Приамурье» от 15 октября 1909 г.
[9]Норман В. Ито, его жизнь, деятельность и влияние на национальную политику Японии // Вестник Азии (Харбин), 1910,
№ 5 (июнь). С. 131-137.
[10]Князь Д. Багратион. К убийству князя Ито // Вестник русской конницы (С.-Петербург). 1909, N° 22. С. 1012-1017.
[11]Малиновский И.А. Кровавая месть и смертные казни // Известия императорского Томского ун-та. Кн. 33. Вып. 2. Томск, 1909. С.53, 72.
[12]Лурье Ф.М. Индивидуальный политический террор: что это? https://www.memo.ru/history/terror/lurje.htm
[13]Пушкарева И.М. Российское общество начала ХХ в. и индивидуальный политический террор https://www.memo.ru/history/terror/pushkareva.htm
[14] VIII съезд РКП (б) состоялся в Москве 18-23 марта 1919 г.
[15]Павлович М. Ленин и народы Востока // Новый Восток. 1924, № 5. С. 4-5.
[16] «Иркутской» эта компартия называлась по месту своего создания. Она состояла в основном из родившихся на российской территории этнических корейцев — в большинстве своем российских граждан и членов РКП(б) и была создана в противовес Партий корейских социалистов (Ханин сахведан), организованной в июне 1918 г. в Шанхае.
[17]Гранд Н. Этапы освободительного движения в Корее // Народы Дальнего Востока. Иркутск. № 5, 1921. С. 613-622.
[18] Аналогичное мнение было высказано в статье: Кауфман Л. Японский империализм и Корея // Новый Восток (Москва). 1924, № 5. С. 86-100 и др.
[19]Тайгин И. Японский империализм и Китай // Новый мир, М., 1928, № 8, с. 156-165; № 9, с. 221-232.
[20]ХодоровА.Е. Ленин и национальный вопрос // Новый Восток. 1924, № 5. С. 29.
[21] Колониальная Корея. Из публикаций в СССР 1920-1930-х гг. Сост. Ю.В. Ванин, Б.Д. Пак. М., 2007.
[22] Подробно о репрессиях см. «Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917-1991)». Спб.: Петербургское востоковедение, 2007.
[23]Пак М.Н. Проблемы развития стран Азии и Африки после второй мировой войны // Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. М.: Вост. лит, 2003. С. 170.
[24] О М.П. Киме см. «Энциклопедия корейцев России. 140 лет в России». М.: РАЕН, 2003. С. 937.
[25]ЖуковЕ.М. История Японии. Краткий очерк. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1939.
[26] Новая история колониальных и зависимых стран / Институт истории АН СССР. В 2-х тт. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1940. Раздел «Корея» — Т. 1. С. 648-665.
[27] Н.Д. Старосельцев, видимо, был вторым ученым, защитившимся в нашей стране по истории Кореи (МГУ, 1941). Тема его кандидатской диссертации — «Колониальная политика Японии в Корее от «открытия» ее до японо-китайской войны (1876-1894)».
[28] Всего, по данным американского библиографа Ф. Шульмана, в 1950-х годах в СССР было защищено 83 диссертации по различным отраслям, имевшим отношение к Корее. Из них примерно 30 (36%) — гражданами КНДР. По истории — 26 диссертаций (в т.ч. 5 были защищены гражданами КНДР).
[29]Пак М.Н. Октябрьская революция в России и Корея // Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. М.: Вост. лит, 2003. С. 447.
[30] Название Института востоковедения в 1960-1970 гг.
[31]Ли Чен Вон (Ли Чхонвон). Очерки новой истории Кореи. Пер. с кор. А.М. Пака. Под ред. и с предисловием М.П. Кима. М.: Изд-во иностранной литературы, 1952. 192 с.
[32] Очерки по истории освободительной борьбы корейского народа. Пер. с кор. М.Н. Пак, Н.С. Ким, Ю.Н. Мазур. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1953.
[33]Как указывает доктор исторических наук О.В. Будницкий (https://www.irex.ru/press/pub/polemika/10/bud/), «тема терроризма была длительное время табу для советских историков, преимущественно по вненаучным причинам». Причин он конкретно не назвал, но можно предположить, что они писали в условиях, когда большевизм стал правящим режимом и терроризм рассматривался как нечто, что могло быть направлено уже против самого советского режима.
[34]Пак М.Н. Корея [80-е гг. XIX в. — первые десятилетия XX в.] // Новая история стран Зарубежного Востока. Т. 1-2. Под ред. И. М. Рейснера и Б. К. Рубцова. Т. II. М.: МГУ,1952. С. 105-135; То же, испр. // Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. М.: Вост. лит., 2003. С. 742-765.
[35]Пак М.Н. Из истории освободительного движения корейского народа. М.: Знание, 1955; То же, испр. // Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. М.: Вост. лит., 2003. С. 821-853.
[36]М.Н. Пак. История Кореи до 1910 г. // Советская историческая энциклопедия. Т. 7. М.: Сов. энциклопедия, 1965.
С.911-954.
[37]М.Н. Пак. Ст. [История Кореи] // Большая Советская Энциклопедия. Изд. 3-е. Т. 13. 1973. Во 2-м издании БСЭ автором статьи по истории Кореи до 1918 г. был В.П. Нихамин (т. 22. С. 600-620). Он также не упоминал об Ан Чунгыне.
[38]Пак М.Н. Предисловие // Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. Иркутск: Иркутский ГПИ, 1994. С. 6.
[39] М.Н. Пак защитил кандидатскую диссертацию «Очерки из политической истории Кореи во второй половине XIX века» на историческом факультете МГУ в 1947 г.
[40]Пак М.Н. Корея [1918-1929 гг.] // Новейшая история стран Зарубежного Востока. Вып. 1: (1918-1929 гг.). — М.: МГУ,1954. С. 83-114; Его же. Корея [1929-1939 гг.] // Новейшая история стран Зарубежного Востока. Вып. 2 (19291937). — М.: МГУ,1955. С. 57-81; То же, испр. // Пак М.Н. История и историография Кореи: Избранные труды. — М.: Вост. лит., 2003. С. 766-807. В советские годы начало новейшей истории отсчитывали с Октябрьской революции 1917 г. в России.
[41] Новая история зарубежной Азии и Африки. Ч. 1. Л.: ЛГУ, 1959. С. 316-352. Изд. 2-е, испр. и доп. Л.: ЛГУ, 1971.
[42] Например, учебник для исторических факультетов пед. институтов: Новая история стран Азии и Африки. М.: ГРВЛ, 1961. Изд. 3 — 1981. Раздел по Корее из этого учебника был почти без изменений повторен в учебнике: «История стран Азии и Африки в новое время». Ч. 2. Москва: Изд-во МГУ, 1991. С. 50-65.
[43]Шабшина Ф.И. Освободительное движение корейского народа в 1905-1911 гг. // Первая русская революция 19051907 гг. и международное революционное движение. Ч. 2. М., 1956. С. 472-473.
[44]Григорцевич С. С. Участие корейцев русского Дальнего Востока в антияпонской национально-освободительной борьбе (1906-1916 гг.) // Вопросы истории. М., 1958, № 10. С. 139-151.
[45]Зенина Л. В. Из истории национально-освободительного движения в Корее в 1900-1917 гг. Отклики на революционную борьбу кит. народа. (По материалам Архива внешней политики России) // Ученые записки ЛГУ. 1959, № 281. Серия востоковедных наук, вып. 10. С. 52-64.
[46] 26 апреля 1991 г. в России был принят «О реабилитации репрессированных народов». 1 апреля 1993 г. было принято Постановление Верховного Совета РФ «О реабилитации российских корейцев».
[47]Пак Б.Д. Освободительная борьба корейского народа накануне первой мировой войны / Институт народов Азии АН СССР. М.: ГРВЛ, 1967. 166 с.
[48] Партизаны в России пользуются уважением еще со времен наполеоновских войн.
[49] Современная Корея. Справочное издание / ИВ АН СССР. М.: ГРВЛ, 1971. С. 104.
[50] Предисловие // История Востока. Т. 1: Восток в древности. М.: Вост. лит., 2000. С. 12.
[51]ВасильевЛ.С. История Востока. В 2-х тт. М.: Высшая школа, 1994.
[52]Ким Г.Н. За Власть Советов Или За Свободу Кореи? https://world.lib.ru/k/kim_o_i/ssssss.shtml
[53]Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. Иркутск: Иркутский гос. пед. ин-т, 1994. 238 с.
[54]Самойлов Н.А. Указ. соч. С. 236-243.
[55]Фендлер К. Выстрелы Ан Джунгына: взгляд из Австро-Венгрии // Российское корееведение. Альманах. Вып. 2. М.: МЦК МГУ — Муравей, 2001. С. 157-163.
[56] История Кореи (£^^х}). Т. 1 / Пер. с кор. яз. Ким Дю Бон, М. Xrn, Ю.Н. Шувалов. М.: Иностр. лит., 1960. 417 с.
[57]Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка / Ред. С.О. Курбанов. Пер. с кор. Тё Ён Гир, Ли Иль Тин и др. М.: Первое марта, 2000. 464 с.
[58]Курбанов С.О. Курс лекций по истории Кореи»: с древности до конца ХХ в. Спб.: СПбГУ, 2002. 626 с.
[59]Курбанов С.О. История Кореи с древности до начала XXI века. СПб.: СПбГУ, 2009. 680 с.
[60] История Кореи (Новое прочтение) / Под ред. А.В. Торкунова. М.: МГИМО (У), РОССПЭН, 2003. 430 с.
[61] Корейско-российская международная конференция, посвященная 92-й годовщине подвига Ан Чжун Гына “Ан Чжун Гын и антияпонское освободительное движение на территории России”. 17 октября 2001 г. Дальневосточный государственный университет. — Владивосток, 2001.
[62]Пак Б.Д., Бугай Н.Ф. 140 лет в России. Очерк истории российских корейцев / Общероссийское объединение корейцев. М.: ИВ РАН, 2004. 464 с.
[63] Энциклопедия корейцев России. Под ред. Цой Брони. М.: РАЕН, 2003. С. 804.
Источник: РАУК — Симбирцева Т.М. Ан Чунгын в русских публикациях
Комментирование закрыто.