Поэт – он везде поэт

Имя Владимира Кима, как поэта, узбекскому читателю, да и любителям поэзии на пространстве СНГ вряд ли известно. Хотя, будучи молодым литератором, проживая еще совсем недавно в Ташкенте, Владимир довольно активно публиковал свои стихи в поэтических колонках таких престижных изданий, как «Юность», «Дружба народов», «Звезда Востока»; читатель знаком с его стихами благодаря многим молодежным изданиям советского периода. Однако о сборнике своих произведений, проживая в родных пенатах, поэт не смел и мечтать. Он десятилетия, как, впрочем, многие его коллеги по перу, «писал в стол» да радовал своих близких стихами, написанными им к юбилейным датам и к другим семейным торжествам. Прожив около семи лет в Южной Корее, поэт не только выпустил первый сборник своих стихов «Первый снег в Кванджу». Его стихи были переведены на корейский язык талантливым филологом Чжон Мак Лэ.

С нами Владимир Ким любезно согласился встретиться в перерывах между докладами на ХVIII корейском форуме, приуроченном к 80-летию проживания корейцев в Казахстане, посвященном мирному сосуществованию, обмену и сотрудничеству в мировой полиэтнической и мульти-культурной эпохе – большом событии международного значения, состоявшемся на прошлой неделе в Алматы в библиотеке Казахского Национального университета имени аль-Фараби при поддержке Ассоциации корейцев Казахстана и Генерального консульства Республики Кореи в Алматы. Мы, конечно, не упустили возможность задать автору сборника с поэтическим, так много значащим для поэта названием. Почему «Первый снег в Кванджу»? Наверное, потому что именно там летящие в спешке, кажется внутрь земли, снежинки взволновали его, вдохновили на новые стихи:

…А снег сверкает, кружится, взлетает,
Былинкой белой над Кванджу летит,
А я иду и никого не замечаю,
Как будто он со мною говорит.
Или, быть может, поэтому?

…А снег идет – пушистый, невесомый.
На исторической земле белым-бело.
И все вокруг до боли мне знакомо.
И весело, и грустно, и светло.

– Владимир Петрович, мне не совсем понятно присутствие поэта на политическом мероприятии. Естественнее было бы видеть Вас на каком-нибудь литературном форуме.

– Кто-то из великих сказал очень мудрую фразу, смысл которой в том, что если ты в стороне от политики, то политика сама займется тобой. Я, конечно, не политолог, но по привычке ученого стараюсь шагать в ногу со временем. Тем более что в этом году мне несказанно повезло. Когда-то мы познакомились с доктором филологических наук профессором университета Кемён Чжон Мак Лэ. И вот ее очередной звонок. Сказать, что он меня очень обрадовал – не сказать ничего. Профессор из Южной Кореи, окончившая в свое время МГУ, являясь для меня прямо-таки посланником  откуда-то свыше, мне звонит в основном только по хорошим поводам и с интересными новостями. На этот раз она сообщила, что у меня есть возможность отправиться в экспедицию ученых, историков, политиков, литераторов и других 80 южнокорейцев, которые на поезде Памяти отправятся по пути депортации корейцев из Уссурийска до Уштобе (первый эшелон с депортированными, как известно, был отправлен именно туда). Конечно, члены экспедиции узнают очень много подробностей того горького пути, полного неопределенности и лишений. Для меня эта дорога была желанна еще и потому, что и мои родные в свое время были оторваны от родного края, но обрели землю, которая стала для них настоящей Родиной, и неравнодушные простые люди помогли им выжить и поднять свою семью. Мы получили образование, хорошее воспитание, многими из нас гордятся страны Средней Азии. Я в душе поэт-романтик, и меня все это очень волнует. Мы были в Уссурийске, останавливались в Иркутске, в Новосибирске. По окончании довольно сложной, особенно в эмоциональном плане экспедиции, в КазНУ был запланирован форум, на котором говорили и о моем вкладе в сохранение памяти о былых годах. А я, пользуясь случаем, еще раз хочу поблагодарить профессора и очень отзывчивого человека Чжон Мак Лэ не только за то, что она донесла мои стихи до корейскоязычного читателя, но и за то, что поняла меня и мою душу. Мне ведь первые годы совсем непросто было на своей исторической Родине из-за незнания языка, да и сейчас я испытываю большие сложности из-за этого. Я ведь вижу, как все мои друзья из Южной Кореи искренне стараются помочь мне.

– Почему Вы уехали в Корею?

– Это мечта моих родителей, которые, можно сказать, завещали мне эту встречу, они говорили: «Нам не суждено, а ты должен».

– О чем Ваши стихи? Изменилась ли тематика после того, как Вы уехали в Корею?

– Стихи – это мои мысли, мои переживания, размышления о добре и зле, о любви и дружбе, о неповторимой красоте природы Южной Кореи. Но сегодня я все чаще обращаюсь к теме патриотизма. Раньше этого за собою не наблюдал. Думаю, что причиной этому является тот факт, что моя Родина – там, где я родился. А родился я в Узбекистане, там остались мои друзья, так случилось, что там – мое начало. Здесь, в Кванджу, нам семьей живется хорошо. Дочь и сын вписались в новые условия, выучили корейский язык. Сын женился уже в Корее. Здесь у меня растут и ходят в школу внуки. Но для меня лично моя историческая Родина пока не стала Родиной в полном смысле этого слова. Надеюсь, что обрету ее здесь. Вот когда мой сборник вышел на корейском языке, я понял, что мечты начинают сбываться. Мы, корейцы, не можем быть невостребованными в любом уголке земного шара, куда бы ни забросила нас судьба. А я все же, получается так, домой вернулся, пусть даже поздно.

– И как Вас «дома» встретили почти семь лет назад?

– При старой власти – как гастарбайтера. Я работал на заводе, но по состоянию здоровья, да и не молод уже, получил работу в саду (это с моим-то потенциалом! У меня за плечами высшее образование и преподавательская работа сначала в литературном институте, потом в медицинском колледже). Я там грушевым деревьям «помогаю» опыляться, другую работу по саду выполняю – в общем, разнорабочий. Сейчас, когда идут перемены в Стране утренней свежести, мы, вернувшиеся в Корею как потомки в свое время вынужденно переселенных корейцев, полны ожиданий того, что будут все-таки внесены поправки в закон. Нам нужны и социальные гарантии и государственная поддержка в адаптации в новых условиях. Мы же соотечественники! Мы – этнические корейцы с хорошим потенциалом. В тех странах, куда в свое время депортировали наших родителей, мы доказали, что никогда не согласились бы на роль балласта, то есть большая часть переехавших сюда – люди очень целеустремленные и имеющие большой потенциал, который расточительно использовать так, как это происходит сейчас. После смены власти перед парламентариями хотя бы ставится этот вопрос и они уже прислушиваются. Ну никак нельзя этнических корейцев приравнивать к гастарбайтерам! Я  лично очень надеюсь на позитивные перемены в изменении этого статуса для нас.

– Интересно, помните ли Вы свои первые стихи?

– Конечно. Они немного смешные. Будучи 14-летним мальчиком, я написал о любви следующие, еще неумелые и наивные строчки:

 …Я вспоминаю свою первую  любовь,
И говорю о ней я с гордостью, как все,
Кто так любил, тот не полюбит вновь
С той искреннею нежностью в душе.

 – Читаю Ваши сегодняшние стихи и удивляюсь дыханию того времени. Простите, но я не слышу пока в них корейских мотивов…

Например:

…Мне жаль того, кто не познал любви,
Кто не страдал, о нежности мечтая,
Не мучился и не писал стихи
И не шептал: «Любимая, родная».

Или

… Деревья недовольные
Качают головой.
И чувствуется – больно им,
А страсти никакой.

– Вы правы, меня по-прежнему называют корейцем с русской душой и мои стихи с большей охотой читают переехавшие сюда недавно из разных стран СНГ корейцы. Они понимают мою душу, их волнует мое слово. Хотя есть положительные отзывы и от коренных корейцев. Все-таки, видимо, хороший перевод получился. Во всяком случае Чжон Мак Лэ мне как-то сказала, что ее очень взволновали мои стихи не только как переводчика, но и как читателя.

 – Что близко и созвучно Вашей душе?

– Люблю стихи Пушкина и Лермонтова, Некрасова, Есенина, Цветаевой. Из тех, кто поближе к современности, с удовольствием читаю стихи Евгения Евтушенко, Давида Самойлова. Все они вдохновляют меня и помогают в минуты, когда бывает особенно грустно.

– Как даются Вам Ваши стихи? Вы работаете в поле, в саду, а в это время возьмет и посетит Вас Муза. И?

– Не обязательно хватать ручку или карандаш. Хорошо сейчас – можно все записать на мобильник. А потом вечером, когда все ложатся спать, я включаю настольную лампу и пишу в тишине. Музы не переносят суеты и шума. А вообще я не сторонник Маяковского, который говорил, что писать нужно именно тогда, когда не пишется – напрягать свои мысли и изматывать себя. Когда не пишется, я не пишу. Хотя еще в литературном институте, во время учебы, преподаватели заставляли нас писать ежедневно по 100 строк, и тогда оттачивается умение писать без шероховатостей. Эта школа мне и по сей день помогает. Я очень благодарен ей и иногда экспериментирую над собой, даю себе всевозможные задания на тему или пробую себя в стиле рубленых строк. Иногда что-то получается. Например:

Разут.

Раздет.

Разбит.

Пронизан нервной дрожью.

В себе я сам убит –

Спасти и Бог не сможет.

И в сердце

С перцем,

С солью

Несмело

В тело

С болью

Вдолбили,

Врыли,

Вмяли.

Нутро и жизнь отдали

Поэтому раздет,

Разут,

Разбит,

Распят,

Закован и зарыт,

Для счастья я убит.

Для боли вкось и вкривь

Я жив,

Я жив,

Я жив.

Эти стихи – своего рода проверка себя. Смогу ли? Смог и забыл. Потому что это не мой стиль и не мое мироощущение. Мне ближе, например:

…Шорох листьев опавших,
Стук печальных дождей –
Основные симптомы
Болезни моей.

Эх, осенняя скука.
Журавлиная грусть.
Я как будто по кругу
Начинаю свой путь…

– Интересно, как в целом живется в Стране утренней свежести таким как Вы, романтикам? Однообразие труда не убивает в Вас творческого человека?

–  Еще как убивает! Только я стараюсь не поддаваться. Помогают друзья-писатели, которых я уже обрел здесь. От излишнего рационализма спасает меня моя семья, мои самые родные люди. Так что очень надеюсь, что творческие порывы не раз еще спасут меня в непростое время в непростых обстоятельствах жизни.

– Пусть так и будет. Мы, как люди близкие Вам по духу, желаем Вам здоровья и творческих успехов, от коих зависит и Ваша жизнь, как поэта, и Ваше самочувствие, как человека!

– Спасибо.

Тамара ТИН.

 

ОТ  РЕДАКТОРА: В поезде памяти мы ехали вместе.  В пути он написал стихотворение, которое потом зачитал на митинге в Уштобе вместе с переводчицей Мак Не.

Наш поезд памяти о тех, кого уж нет.
Кто ровно восемьдесят  лет тому назад
Подвергся выселению. За что? И нет ответа.
Как не было причин   не верить нам.

Смотрю я из окна бегущего вагона
На зелень леса, на березы, тополя.
И слышу голоса, родительские стоны,
Они в душе и в сердце навсегда.

Нас в край чужой, неведомый до боли,
Забросили, зачем и для чего?
О, мой народ, трудом и силой воли
Завоевал ты уважение и почет.

И нас принял народ узбекистанский,
За ум, за труд, за  честь и доброту
И руку дружбы протянул он нам по-братски
Нам не забыть их верность, теплоту.

Трагедия была с моим народом,
Ее нельзя забыть и повторить
И поезд памяти, как клятва поколениям
Народ один, нельзя разъединить.