Старая европейская карта Кореи и Китая, 1705 год.
Тимур Уметбаев
В условиях возрастающей роли Азиатско-Тихоокеанского региона в мировом политико-экономическом пространстве всё большее значение для России приобретает взаимодействие с территориально близкими государствами и народами Восточной Азии. Среди них особое место занимают Китай, Япония и Корея, оказывающие немалое влияние на состояние международных отношений.
Самый восточный участок сухопутной границы Российской Федерации соприкасается с государственной границей Кореи, точнее её северной части – Корейской Народно-Демократической Республики. Исторический мониторинг взаимодействия России и Кореи позволяет дать принципиальную оценку взаимных достижений и просчетов, а в некоторой степени способствует и выстраиванию эффективной линии поведения России во внешней политике на Дальнем Востоке. Немаловажную роль в этом мониторинге играет изучение того, как начинались эти отношения.
В российской кореистике становлению российско-корейских отношений посвящен ряд специальных исследований. Среди них научные труды В.И. Вагина, М.И. Поджио, Б.Б. Глинского, В.П. Нихамина, Б.Б. Пака, Ю.Н. Розалиева, Ким Чжон Хона, Т.М. Симбирцевой, Ю.Е. Пискуловой. На наш взгляд, крупнейшим фундаментальным трудом в сфере российской кореистики стала монография Бориса Дмитриевича Пака «Россия и Корея», отдельная глава которой на достаточно большом архивном материале рассказывает о становлении взаимодействия двух стран и народов, его постепенного перехода из неофициального в официальное.
До 1880-х гг. ввиду закрытости Кореи любые контакты носили случайный характер, это были в основном безуспешные попытки. Б.Д. Пак предполагает, основываясь на информации Джованни дель Плано Карпини (см. «История монгалов»), что первое общение состоялось, возможно, еще в 1246 году, когда на церемонии возведения в ханское достоинство в Каракоруме присутствовали великий князь Ярослав Всеволодович и «несколько вождей китаев и солангов» (Солонгос — монгольское название Кореи. — Прим. ред.). В последующем, констатирует Б.Д. Пак, эти контакты были связаны также с Монгольской империей, благодаря которой русские попадали в Китай, а участвующие в составе монгольской армии достигали Кореи и даже Японии.
Корейские официальные документы XVII века, констатирует Б.Д. Пак, говорят о начале взаимного знакомства России и Кореи в середине XVII века, хотя это знакомство началось с вооруженного противостояния, а именно участия корейцев в «албазинских войнах» в 1654 и 1658 гг.
В Корее участие корейских отрядов в военных операциях империи Цин против русских «первопроходцев» на Дальнем Востоке называют «насон чонболь» (나선정벌), или «усмирение России». На фото обложка изданного в Корее дневника Син Ню (신류), военного вице-губернатора корейской провинции Хамгён, который участвовал в походе против русских в 1658 году.
Николай Гаврилович Спафарий (Милеску) был первым, кто проинформировал Россию о Корее в своем рукописном труде о посольстве в Пекин. А в 1720-х годах оставили краткие сообщения о Корее Николай Крисниц и Савва Рагузинский-Владиславич. В 1719-1721 гг. во время поездки капитана Л. Измайлова в Китай его сопровождал Лоренц Ланг, который собрал некоторые сведения о Корее, и он был первым из представителей России, чей контакт с корейцами зафиксирован документально. Корейские источники, констатирует Б.Д. Пак, упоминают о контактах русских и корейцев в Пекине, где их миссии находились близко друг от друга, в 1735, 1741 и 1765 гг.
В первой половине XIX века сведения о Корее были расширены благодаря И.Ф. Крузенштерну, который обследовал северо-восточные берега Кореи, и Н.Я. Бичурину, который первым из русских осветил Корею в научной литературе.
В России длительное время не предпринималось серьезных попыток установить контакты с Кореей. Полагаем, что это было связано не только с запретом правительства Кореи на сношения с иностранцами, но также и с тем, что Корея, в отличие от Японии, воспринималась как автономная единица Цинской империи, и сношения с ней могли негативно сказаться на российско-китайских отношениях. Такие попытки стали предприниматься только в XIX веке, но и они были безуспешны, поскольку корейское правительство не позволяло своим подданным вступать в какие бы то ни было сношения с иностранцами.
Так, Е.М. Соколь, длительное время служивший в Южно-уссурийском крае, в докладе на заседании общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, что зафиксировано в протоколе за 1872 год, сообщает, что в 1871 году русская канонерская лодка «Горностай» была отправлена из Николаевска-на-Амуре в Тяньцзинь. «Необходимость запастись пресной водой, – сообщает докладчик, – заставила командира отправить на берег Кореи барказ, но высадившиеся матросы были встречены градом каменьев, и возвратились на судно, и только при помощи имеющегося на лодке орудия большого калибра возможно было возобновить запасы воды». Любопытно, что аналогичный случай с японским военным судном в 1875 году послужил поводом для направления военной эскадры микадо в корейские территориальные воды и заключения японо-корейского торгового договора 1876 года, что не могло не привести к потере суверенитета Китая над Кореей и росту влияния японцев в стране.
Заключение договора на острове Канхвадо в 1876 году. По этому неравноправному договору Корея открыла японцам свои порты для торговли, а также предоставила им различные привилегии.
После подписания русско-китайского договора 1860 года Россия и Корея стали сопредельными государствами.
Дальний Восток на всегда был российским. Ранее бассейн Амура, Приморье и Сахалин контролировала китайская династия Цин.
Левый берег Амура отошел России по Айгуньскому договору 1858 года, а Приморье было аннексировано по Пекинскому трактату 1860 года. После этого у России и появилась граница с Кореей
В 1870-71 гг. северные районы Кореи постиг двухлетний голод. Это вызвало стихийную миграцию корейцев на русскую территорию, обстоятельства которой тщательно исследовал Б.Д. Пак. В Приморье «корейцы успели достаточно ознакомиться и присмотреться к своим соседям, всегда относившимся к ним сочувственно и гуманно. Этим естественно объясняется, почему жители северной Кореи относились к русским доверчиво, не считая, что положение их сколько-нибудь может ухудшиться с появлением русских войск на корейской территории», отмечал в своей ученой записке в начале XX века дальневосточный исследователь П.Ю. Васкевич.
«Переселения эти, – констатировал в своем отчете Е.М. Соколь, – грозили достигнуть серьезных размеров, так, что в 1871-м году должны были административным путем приостановить их, без чего край не смог бы прокормить этой массы нищих, бежавших от голода и варварства корейских властей». Так или иначе, но в Приморье образовалось пять корейских селений, в числе которых одно в тридцати верстах от Навирского поста в заливе Посьета, другое недалеко от оз. Ханка, еще три – по р. Суй-фун. Кроме этого, сообщает Е.М. Соколь, по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Синельникова образовали деревню Благословенную вблизи ст. Нагибовой еще 500 корейских семей. Кстати, основываясь на общении с мигрантами, М.П. Пуцилло составил «Опыт русско-корейского словаря» (1874 год).
Изменение внешнеполитической ситуации на Дальнем Востоке, связанное с активизацией западных государств и Японии, настоятельно требовало от правительства Российской империи принять адекватные меры, чтобы оставаться активным участником событий в этом регионе. Этому препятствовал возникший во взаимоотношениях Российской и Цинской империй Илийский кризис, связанный с отказом Китая ратифицировать русско-китайский договор, заключенный в Ливадии, по которому определенная часть Илийской территории в Центральной Азии оставалась за Россией. Не случайно в водах Тихого океана курсировала эскадра под командованием контр-адмирала С.С. Лесовского в составе фрегата «Минин», крейсеров «Африка», «Азия», «Европа», полуброненосных фрегатов «Генерал-адмирал» и «Герцог Эдинбургский», клиперов «Наездник», «Джигит», «Разбойник», «Забияка», «Вестник» и «Опричник».
В секретной телеграмме от 15 июня 1880 года первый посол Российской империи в Японии действительный статский советник К.В. Струве докладывал из Токио в МИД: «Какой бы ни был исход переговоров с Китаем, нам теперь, мне кажется, следует действовать в Корее, в виду поползновений западных держав открыть ее. Можно ожидать крупных событий. Главному Адмиралу хорошо бы иметь свободу действий относительно Кореи. Китай продолжает готовиться к войне» …
В то же время 15 сентября 1880 года Российский Императорский Поверенный в Делах в Пекине докладывал: «С точки зрения наших интересов открытие Кореи в настоящий момент едва ли может быть желательным. Напротив, политические выгоды наши требовали бы, чтобы страна эта оставалась вполне обособленною и чуждою всякого общения с внешним миром, по крайней мере до тех пор, пока развитием гражданственности и разработкой естественных богатств в Южно-Уссурийском крае, мы не утвердимся в нем настолько, чтобы он мог служить для нас опорною базою для развития нашего влияния и наших сил в здешних краях».
Но Корея была открыта для Японии в 1876 году, когда был подписан договор о торговле. Более того, имели место случаи, когда представители европейской державы, пользуясь слабостью позиций России на Дальнем Востоке, старались подорвать, и, вероятно, не без оснований, доверие Кореи к северному соседу. Так, Императорская Российская миссия в Пекине 15 сентября 1880 года информировала командующего тихоокеанской эскадрой адмирала С.С. Лесовского о том, что «при устных переговорах Итальянцев с Корейским префектом, так и в письме, переданному этому префекту для Губернаторов соседнего города, Корейцам было упомянуто об опасности захватов с нашей стороны в случае столкновения России с Китаем, и как на средство избежать этой опасности указывалось на заключение договора с Италией».
Через несколько месяцев Императорская Российская миссия в Пекине информировала С.С. Лесовского о том, что по советам китайцев, корейское правительство «решилось будто бы вступить в сношения с иностранцами и командировало недавно в Тяньцзинь одного из своих чиновников для ознакомления как с договорами, заключенными Китаем с другими державами, так и с условиями, на которых открыты для иностранцев китайские порты».
При этом в условиях возможности вооруженного столкновения с Китаем и отсутствия политической активности России в отношении Кореи, сохранялось дружественное расположение к России со стороны Японии. Так, Императорская Российская миссия в Японии в письме от 10 июня 1881 г. сообщала о пожаловании лиц штаба адмирала С.С. Лесовского кавалерами «Ордена Восходящего Солнца». Адмирал информировал посла в Японии К.В. Струве 6 июня 1881 года, что «в этом году суда наши пользовались особенным вниманием и предупредительностью со стороны высших представителей Японского правительства и, в особенности, членов Верховного Совета и кавалеров Ордена Восходящего Солнца 1 степени… Расположение к нам Японии при угрозе войны с Китаем было чрезвычайно важно для всех наших военных экспедиций…».
Имеющийся материал позволяет предположить, что к началу 1880-х годов на Дальнем Востоке сложилась политическая ситуация, которая обрисовала контуры дальнейшего развития внешнеполитической обстановки и перспектив становления российско-корейских отношений. В этот период Россия не заявляла о каких бы то ни было претензиях в Корее, что не могло не радовать японское правительство. Русская дипломатия в этот период вела себя пассивно в отношении Кореи.
С другой стороны, мирное соседство русских и корейцев на дальневосточных территориях создавало своеобразную атмосферу доверия между Приморьем и северной Кореей, что объективно могло способствовать отношениям России и Кореи как отношениям дружественных равноправных партнеров. В то же время Япония была заинтересована в ослаблении Китая, в том числе, как видно из источников, не исключала возможности использовать Россию с целью ослабления Поднебесной. Цель этого желания, на наш взгляд, вполне очевидна – создать предпосылки для постепенного включения Кореи в орбиту японской внешней политики, чтобы, с одной стороны, обезопасить острова от возможных внешних угроз, с другой, широко использовать товарный рынок Кореи.
Об авторе: Уметбаев Тимур Шамилевич, к.и.н.,
доцент кафедры всеобщей истории
Сибирского федерального университета
(г. Красноярск)
* Старые фотографии корейцев Приморья — из блогов dkphoto и d_m_vestnik.
Комментирование закрыто.