Александр Кан с дочерью Катей
Александр КАН, писатель (г. Алматы)
Памяти моей дорогой дочери
Кан приехал в Москву уже в полдень, высадился на Ленинградском вокзале и стал думать, что ему делать дальше. До обратного рейса в Алма-Ату было еще восемь часов, значит, надо погулять по когда-то любимому городу… А почему когда-то? Потому что с этим огромным, местами красивым городом у него были связаны определенные надежды, которые в конце концов не оправдались. «А почему не оправдались?» — вспоминал Александр, спускаясь в метро. «А потому что они в принципе не могли оправдаться ни у кого!» — сам себе так и ответил, сидя в полупустом вагоне, за окнами которого стремительно разлетались в стороны станции.
«А почему они не могли оправдаться? — очередной вопрос задал въедливый Кан, выходя на «Библиотеке имени Ленина». — Да потому что никто никогда людей не учит, как друг с другом общаться, тем более парню с девушкой и наоборот, и оставаясь вдруг наедине, имея, допустим, физическое влечение, ну ладно, они его утоляют, а дальше что?! Что им делать друг с другом!? Вот в чем вопрос! Или, как им быть? И вообще, господин Шекспир, быть им или не быть? Вот всем вопросам вопрос, который оставался без ответа! И потому так много было бездарных и поспешных расставаний! Переспали и пока! И потому обиды, девичьи слезы, мужская бравада, а за нею Пу-сто-та!»
И только с возрастом, тем более насмотревшись проводником на пассажиров в своих вагонах, он стал понимать, что общение между полами есть самый сложный, глубокий и тонкий вопрос, который должны научиться решать люди! Но как они этому научатся, если даже родители не умеют? Тем более в его случае, когда инфантильная мать бросила отца, уехав из Кореи, как бросают дети надоевшую им игрушку. А предки, семейные традиции, все это, увы, не для него, инородца и потомка инородцев…
И поэтому он вспоминал, гуляя по Арбату, свою студенческую Москву, как бесконечную цепь коротких встреч и расставаний, от которых оставались, да, порою яркие воспоминания, но после всегда одна всеобъемлющая гулкая пустота. «Но, с другой стороны, если бы даже и были в дальнейшем какие-то отношения, — вдруг вопрошал он, пытаясь оправдать себя, — то не стерлись бы эти яркие впечатления в монотонности будней, в той самой постылой ММС*? О, Рена, как ты была права! Не стерлись бы они, как стерты были или просто… с кровью сод-р-р-раны у несчастного Трусоцкого, в «Вечном муже», в отношениях с женой!? Никто не мог ответить на этот вопрос, да и нет ответа!»
И потому настоящим чудом стало для него появление Кати, дочери, словно Бог, пожалев-таки безотцовщину, инородца, вечного утешителя пассажирок Кана, безо всякого для себя смысла бороздящего просторы необъятной страны! «Ооо, лишь бы она сегодня приехала к рейсу!» — вдруг взмолился он, стоя уже у фонтана Большого театра, до которого в своих размышлениях он так незаметно добрался… Лишь бы она, дочь, приехала, и тогда вся его жизнь изменится бесповоротно, и может быть, даже станет счастливой!
За два часа он поехал в резерв, нашел их состав, стал ходить вдоль вагонов, думая, к кому бы постучаться, и тут опять повезло, его окликнул проводник Мухтар, которого он сам в свое время устраивал на работу. Тогда тот потерялся, развелся, пил, гулял, Кан поручился за него, надо помочь парню, его взяли, и вот теперь всем довольный он ездил по главному маршруту страны, и даже девушку здесь нашел, так что все у него, слава Богу, складывалось хорошо.
— Брат, ты чего здесь ходишь?! — спросил тот, приветливо улыбаясь, и Кан ему все объяснил.
— Не проблема! Ко мне! Поселитесь в особом купе, специально для гостей! — сказал Мухтар, и вот Кану оставалось только ждать и Бога молить опять же, чтобы Катя пришла. Нет, он был в ней абсолютно уверен, но каковы могут быть обстоятельства? А вдруг мать ее не пустила и заперла в комнате? Почему бы нет, может, его, Кана, появление просто шокировало ее! Да и этот безобразный Флорик Горбуноff, спецназ по живым мужчинам, неизвестно, что она там с ними делает, наплела против него что-нибудь! А?!? В общем, много чего можно было придумать, и когда оставался всего лишь час до отправления, Кан нервно ходил по перрону туда-сюда, вдоль всего состава… Полчаса, 20 минут, 15, 5… Боже! Неужели не придет!?
И тут его окликнули, тот же Мухтар, из своего вагона, замахал ему заговорщически, а потом к кому-то обратился, и из коридора выпорхнула Катя сама, причем с желтыми цветами… Катя!!! Тссс, палец к губам, Александр влетел, крепко обнял ее. Что за конспирация? Да, от Гога-Магога! Я якобы подругу встречать поехала, причем в аэропорт! — рассказывала Катя в уютном купе, куда привел их проводник Мухтар, — в метро от них оторвалась-таки, в общем, обманула…
— Уррааа! — воскликнул Кан. — Ну что, тогда едем?
— Да! — широко улыбнулась она. — Едем домой!
Вот так здорово, подумал Кан, что она Алма-Ату уже домом называет, может, действительно там будет жить? Потом он вышел к Мухтару, пока она переодевалась, попросил чаю.
Вернулся, и тут Катя со всей неожиданной строгостью стала говорить.
— Папа, я прочитала твою записку и мне действительно было трудно сбежать. И вот что я хочу тебе сказать!
— Да, дорогая доченька, слушаю тебя внимательно!
— Нам надо научиться встречаться с тобой в разлуке! Понимаешь меня?
— Пока нет!
— Я отдыхала в одном международном лагере и повстречала там девочку из Сеула, просто полюбила ее! У меня такой тонкой чуткой подруги никогда прежде не было! И она научила меня, как встречаться в разлуке! Суть в следующем! Ты закрываешь глаза и желая — скучая по человеку! — очень сильно его увидеть, вдруг пробиваешься к нему сквозь все заслоны, психологические, физические… И потом общаешься с ним, гуляешь, смеешься, хохочешь, но только во сне. Этому ее один шаман научил, шаманские практики! И знаешь у меня получилось! Теперь у тебя должно получиться, тем более ты родной мне по крови и духу человек…
Кан был на небесах от счастья.
— Что надо сделать?
— Просто закрыть глаза и очень захотеть увидеть меня! Беззвучно камлая разделяющие нас пространства! Таким образом, твоя энергия, безо всяких зовов и криков, будет полностью направлена на объект, то есть на меня! И еще надо придумать пароль!
— Пароль?
— Да, на всякий случай, чтобы точно было!
— Хорошо! И какой будет пароль?
— Там, в Лондоне я ходила на один поэтический вечер, посвященный одному великому валлийскому поэту. И с тех пор мне запомнились его стихи, но одна строка просто врезалась в мое сознание. И вот она: «Чей слышу я стон за соседней стеной, с птичью кость толщиной?**» Эта строка и будет нашим паролем! Когда ты будешь ко мне приближаться во сне, ты скажешь: чей слышу я стон за соседней стеной…. И я отвечу окончанием этой строки. Договорились?
— Да!
— Ну тогда попробуем! Можешь взять меня за руку! Закрывай глаза!
И Кан послушно взял ее за тонкие пальцы, закрыл глаза, сосредоточился, и услышал.
— Для экстерьера, попробуем побывать в Сан-Франциско! Сказочный город! Очень люблю! Голубое небо, синий океан, пожилые японские дамы ходят под руку с бывалыми ковбоями, все бегут свои пробежки к мосту Золотые Ворота, молодые красивые мамы с колясками, парни, дети, благообразные старички, а воздух какой… ты представляешь, папа?
— Да, воздух я уже чувствую, и Золотые Ворота вижу! — прошептал как завороженный Кан и увидел девушку в легком тумане, завязывавшую на ноге кроссовку перед тем, как побежать к знаменитому мосту.
— Чей слышу я стон за соседней стеной…? — прошептал он.
И девушка удивленно обернулась и прошептала: С птичью кость толщиной!
— Папочка, получилось!!! — воскликнула Катя уже наяву. — Какой ты у меня умница! — Надо передохнуть, для того чтобы там встретиться, требуется очень много сил! А потом продолжим наше путешествие!
И они, счастливые, откинулись, замолчали и стали разглядывать стены купе, которые были обклеены фотографиями с изображением какого-то красивого пожилого человека и очаровательной девушки. Вот они смеются, вот они смотрят вдаль, а вот они просто стоят в коридоре вагона, держатся за руки… И тут же приоткрыл дверь Мухтар, внося на подносе чай и печенье.
— Вот свежезаваренный принес!
— Слушай, Мухтар! А что это за купе? Ты обещал рассказать!
— Да! Сейчас! — поставив поднос на стол, оглядел он фотографии. — В общем так! Встретились однажды в этом купе эти мужчина и девушка. Мужчина был намного старшее ее, в отцы ей годился, но просто влюбился в нее! Голову потерял! Говорил, что не было у него такого чувства прежде! Ну и она тоже была очарована! Вот… И продолжали они свое путешествие в этом купе уже как любовники, все про свои обязательства и обстоятельства забыли. Просто голову потеряли! Но когда приехали на конечную, не знали, что им дальше делать, куда ехать еще, но вскоре за девушкой пришел муж… Молодая жена по началу отказывалась с ним идти, кричала, но он был с друзьями, они просто схватили ее и увели.
— А мужчина? — спросил Кан, ожидая недоброе.
— А его побили, чтоб молодую не совращал, так они подумали… Проводник стал за ним ухаживать, лекарства, примочки, от сердца таблетки больной попросил, в очередной раз тот зашел, а любовник уже бездыханный лежал, сердце остановилось… Вот с тех пор и стали украшать это купе, а фотки потом Анна, так ее звали, принесла, сидела одна здесь и долго плакала… Так что такая вот печальная история у этого купе, но оно волшебное, намоленное любовниками, так пассажиры все говорят, спится и грезится здесь прекрасно…
— Так мы это и почувствовали! — воскликнул Кан, глядя восторженно на дочь. Давай дальше грезить, путешествовать!
— Ладно, не буду вам мешать, отдыхайте! — улыбнулся Мухтар и ушел.
— Ну что, продолжим путешествие по сказочному Сан-Франциско?
— Да, город замечательный, но мы к нему еще вернемся! — подумав, сказал Кан. — Раз мы едем домой, в Алма-Ату, то пора тебя познакомить с этим городом. Как? Поменяем декорацию?
— Прекрасно! Тогда ты дальше веди!
— Мы пройдемся по старому центру города, в котором я вырос и знаю его до мелочей!
— Какие цвета и тона? — спросила Катя, закрывая глаза и настраиваясь.
Цвет желтый, цвета песка! А небо голубое, но в сумерках вечера, которым мы идем, темно синее… Мы идем по алма-атинскому бродвею, вокруг нас желтые трехэтажные дома с маленькими балкончиками…
— А на балкончиках кто?
— На балкончиках? Как раз проходим мимо оперного театра, давай посидим в уютном скверике…
— С удовольствием!
— А на балкончиках сидят стареющие оперные дивы, смотрят на звезды и пьют вино, курят сигареты в мундштуках, и ждут…
— Кого?
— Своих молодых любовников, ярких, пылких, черноволосых, брови вразлет….
— А любовники не спешат, потому что у них свидания с молодыми красавицами! — уже активно, с восторгом, создавала реальность Катя вместе с Каном.
— Может и так! А может они напротив спешат к своим стареющим любовницам, потому что… никто, с такой лаской и обожанием, к ним не относится, не капризничает, не истерит, не топает ножками, как их молодые подруги, а холят и лелеют их, учат их премудростям жизни и любви, и после каждого страстного слияния томно вздыхают, уже скучая по ним…
— Почему скучая?
— Потому что понимают, что через каких-то три, пять, семь лет, их прекрасные молодые любовники превратятся — дабы социализироваться и на что-то жить! — в чиновников, начальников, управленцев… прочих бедняг, которые ничего не производят, не сочиняют, не мечтают, а только перекладывают бумажки, с места на место, изображая из себя важный чин, иногда топают ногами и кричат на подчиненных, и потому в огромных своих домах, построенных за взятки, только пукают, рыгают и толстеют, отращивая себе пузо… Но даже не в физике дело, а в душе, дорогая Катя, они жиреют умом и душой, становятся начальниками и приглашают молодых оперных див к себе в кабинеты, чтобы изменить под столом своим разжиревшим женам, бывшим оперным дивам, и после, принимая ванную, разглаживая свои телеса, с грустью вспоминают — ведь они тоже могут грустить! — какими стройными и красивыми были, когда ходили к стареющим любовницам, и этот круговорот из певиц, любовников, чиновников, пронизанный одной печалью, не имеет конца!
— Тогда зачем нам ехать в этот город, где печаль клубится и плещется?! — задала Катя вполне логичный вопрос.
— Да, дорогая моя, любимая! — теперь уже так обращался отец к родной дочери. — Это правильно! Мы поедем дальше на юг, к прекрасному, как твой Сан-Франциско, озеру Иссык-Куль, на южный его берег, в Тамгу! Вот там я был поистине счастлив!!
Засиял весь Кан, как солнышко, просто засветился.
— Да?! — засмеялась Катя, радуясь за папу, никогда она таким счастливым его прежде не видела. — Ну расскажи тогда, папочка, поскорей про это чудесное место!
— Там есть, Катя, самое главное, ради чего стоит нам жить!
— ?!
— Там есть пирс! Танцующий пирс!
— ?!?
— Мы приедем с тобой туда и, сразу побросав вещи на пляже, пойдем к пирсу, взойдем на него и пока мы будем идти по нему, по его упругим деревянным доскам, пирс, согласно нашим бодрым шагам, начнет сначала дрожать, а потом пружинить или танцевать, и, когда мы подойдем к самому краю, мы наконец поймем, ради чего мы сюда приехали, ради чего мы взобрались на пирс…
— Ради чего?!
— Ты еще не поняла?.. Тогда попробуем еще раз!
— Мы взберемся на пирс и пойдем по нему и видя, как бодро он нам пружинит, или танцует, приглашая нас, мы наконец догадаемся, что мы сможем сделать…
— Дойдя до края, мы сможем взлететь!?
— Именно!! Умница!! В точности как на твоей картине!
— Скорей, скорей поедем на этот пирс! Я хочу его увидеть! — закричала Катя, замахала руками словно крыльями.
— Обязательно, как только доедем до Алма-Аты, а прибудем мы рано утром, после немного отдохнем, закажем машину и за семь часов мы доберемся до места!
— Уррааа! Как здорово! Я хочу жить там, в Тамге! Мы снимем домик неподалеку от танцующего пирса, и будем каждое утро ходить на пирс, чтобы взлетать с него в небо! А иногда ночью, к звездам! В общем, по настроению! Хорошо папочка?
— Да, все так и будет! — подтвердил Кан и в его глазах стояли слезы.
— А почему ты плачешь?
— Это от счастья! — признался Кан и от неловкости взглянул в окно. — А почему мы стоим?
Действительно, поезд стоял уже десять минут на какой-то станции.
— Домашние пирожки с картошкой, яйцами, луком! Домашнее вино! Горилка! — тут же заголосила женщина в платке словно для них.
— Ой, я хочу все это! Срочно! — вскочила Катя.
— Да сиди, я схожу и куплю…
— Нет, я сама! Отдохни, папа, ты слишком расчувствовался… Сейчас куплю эту вкуснятину и отпразднуем наш небесный план! Нашу Тамгу! Наш танцующий пирс! И наш грядущий полет, конечно!
И тут же выбежала из купе, в одно мгновение возле бабки с пирожками оказалась. А Кан вытер глаза, он действительно слишком распереживался, думая об их возможном счастье… «Потому что я уже не один, — улыбнулся он сам себе, — несу ответственность — вот так!» И тут же раздался отчаянный крик.
— Папа, на помощь!!!
Он взглянул в окно, Гог и Магог уже тащили Катю к черной машине, выбросив авоську, с такими драгоценными для них пирожками, вином, горилкой, в канаву.
— Ах, вы сволочи, гады, уроды… козлы!!!
Кан выскочил из вагона, и побежал за машиной, уже вовсю набиравшей ход, бежал, бежал, бежал… уже понимая, что не догнать, и, споткнувшись, упал, и так лежал, и рыдал, весь вымазавшись в пыли, боясь поднять глаза и обнаружить мир уже без Кати.
***
======================================
* — ММС или Мертвящая Монотонность Существования, из романа «Век Невинности» Эдит Уортон.
** — из поэзии Дилана Томаса
======================================
***
Мы в Telegram
Комментариев пока нет, но вы можете оставить первый комментарий.