Валерий Врождественский. «СЕМЬЯ ИМПЕРАТОРА» отрывок из документального романа

ВАЛЕРИЙ  ВРОЖДЕСТВЕНСКИЙ

СЕМЬЯ ИМПЕРАТОРА

отрывок из документального романа

1.

В начале июня 2018 года Фотограф решил написать через Интернет в Томск сыщикам из детективного агентства «Парис».

Он попросил сыщиков найти телефон сестры Александра Шубина Марины Федуловой. Объяснил свой запрос Фотограф тем, что обстоятельства, связанные с «делами» репрессированных 30-х годов прошлого века, изменились в лучшую сторону. Путин подписал указ о снятии режима секретности с исторических документов советского времени, поэтому можно смело ехать в Горно-Алтайск для ознакомления с «делами» Ким Он Гена и Ли Пен Си. Но так как Александр Шубин с ноября прошлого года не звонил Фотографу и не писал на электронную почту, то он решил связаться с  Федуловой. Может, она более ответственно отнесется к словам   Фотографа?..

Ответ из Томска от сыщиков пришел быстро. Правда, он был довольно странным.   Вместо   того   чтобы   разыскать   Марину  Федулову, сыщики связались с ее братом. И тот ответил, что у Фотографа есть адрес электронной  почты Елены Шубиной, поэтому он может связаться с ней. Сам же   муж   очень   занят   на   работе,  поэтому и не звонил давно в Кемерово…

Недовольный таким ответом, Фотограф   снова   написал   сыщикам. Он объяснил, что обещаниям Шубина позвонить верить нельзя. Это только слова, за которыми ничего не последует. Фотограф еще раз просит сыщиков разыскать телефон Марины Федуловой и сообщить его.

Но… вместо этого сыщик по имени Василий Петрович С. ответил, что такую  работу   следует   оплатить  для того, чтобы выяснить телефон и адрес

Марины Федуловой. Это будет стоить… 3000 рублей.

Вот как!

Оказывается, за желание выяснить Правду следует платить… И это написал человек, у которого дед-партизан был репрессирован и расстрелян в Амурской области!

Обиженный Фотограф ответил сыщикам, что и так много потратил денег на розыск потомков «врагов народа». Поэтому сумма в 3000 рублей кажется ему слишком большой. Фотографу адрес квартиры Марины Федуловой совсем не нужен. Он просто хочет переговорить о ее брате и о том, сможет ли он или она съездить в Горно-Алтайск или, хотя бы, послать запрос в Комитет по   делам   ЗАГС  и  архивам Республики Алтай… Тем более, что в прошлом году супруги Шубины не захотели пригласить Фотографа в свой дом. И он, конечно, очень сильно обиделся на всех томичей сразу.

Ответа от сыщиков, от супругов Шубиных и от Марины Фудуловой так и не последовало.

Фотограф не знал, что и думать!

Может, все дело как раз не в Шубиных, а в… сыщиках?! И они решили отстранить Фотографа от очень лакомого для них «куска»? Пообещали Шубиным помощь в расследовании «дела» Ли Пен Си, запросив с них приличную сумму?.. И даже – что совсем уж невероятно для Фотографа – выяснили подробности «дела» Ли Пен Си через свои связи с фээсбэшниками Горного Алтая?.. Даже скопировали подпись его под расстрельным протоколом, сделанную корейскими иероглифами?.. Весьма возможно.

И что оставалось в такой ситуации делать Фотографу? Проглотить обиду на меркантильных и непорядочных людей и забыть об этих Шубиных навсегда?!

А может, не стоит делать скоропалительных выводов и торопиться проклинать  сыщиков и Шубиных? Ведь без него они не узнают всей правды о Ли Пен Си и о том, кем он являлся по происхождению. Ведь за спиной Фотографа стоят 30 расстрелянных корейцев, а за спиной Александра Шубина и томских сыщиков – никто. Даже Станислав Липенси – потомок императорского рода и отец Александра Шубина – стоит на стороне Фотографа. Наверняка!

Вот такие оказались «пироги», испеченные из томского «теста».

В конце концов он решил найти телефон Марины Федуловой через справочную службу Томска.

К сожалению, телефон томского справочного бюро тоже не отвечал, сколько ни пытался Фотограф по нему дозвониться. Поэтому он на время отложил все попытки связаться с Мариной Федуловой и решил поискать в Интернете информацию о внебрачных детях и потомках императора Коджона.

На одном интернет-сайте опубликована статья о некоторых детях императора Коджона и его потомках.

В частности, в этой статье сказано, что у Коджона было 13  детей: от королевы Мин, от наложниц (то есть вторых жен) и придворных леди — девять сыновей и четыре дочери. Но наследных принцев было трое: второй сын (по старшинству) Чеок; шестой сын – принц Ган; седьмой сын – принц Ын. Принц Чеок стал императором Сунджоном после отречения от престола отца. После смерти Сунджона в 1926 году королем Ли был провозглашен принц Ын, так как его мать имела более высокий статус, чем у принца Гана.

Остальные сыновья Коджона (третий, четвертый, пятый, восьмой и девятый), рожденные от наложниц и придворных леди (фрейлин), носили титул великих князей. Правда, о них Фотограф нашел очень мало  информации.

Принц Ган (или Ген в другом произношении) имел 13 сыновей и 9 дочерей от четырнадцати женщин. Удивительная плодовитость!

Складывается впечатление, что у корейских императоров, королей, принцев и князей продолжение рода считалось первейшим занятием. И иметь наложниц и любовниц не считалось зазорным.

Многие потомки принца Гана эмигрировали в США, так как при президенте Ли Сын Мане императорская семья подвергалась гонениям и притеснениям. А те потомки, что остались жить в Южной Корее, не были богатыми.  Один сын Гана умер в социальном приюте. Другой работал преподавателем в университете. Внучка Коджона, дочь Гана Эми Ли, эмигрировала в США в 1956 году и 27 лет проработала библиотекарем в Колумбийском университете Нью-Йорка. В 2012 году ей было 82 года и она считалась одной из последних живых наследников рода Ли в мире…

Ли Хевон (родилась в 1919 году) является дочерью пятого сына императора, князя Юи (Ли Ёнга), от наложницы-леди Судокдан. В настоящее время считается титулярной императрицей Кореи.

Из  всех   детей   Коджона, упомянутых в статье, внимание Фотографа привлекли два человека: принц Ган (Ген) и принц Ын (Ён).

В статье сказано, что седьмой сын императора Коджона, принц Ын, став великим князем, именовался как… Ли Ён. Но он, в отличие от Ли Пен Си, родился в 1897 году. Князь Ли Ён, служивший офицером в японской армии, в 1920 году женился на японской принцессе. В 1926 году, после смерти бывшего императора Сунджона, Ли Ён был провозглашен королем Ли.

Принцесса Докхэ (Дэохай) родилась в 1912 года, а умерла в 1989-м. Она была последней наследной принцессой Кореи. Ее матерью являлась наложница   и   любовница вдового императора Коджона Бонгнен. Считалась любимой дочерью императора.

В 1919 году принцесса Докхэ была тайно помолвлена с Ким Чан Ханом (Хэном), сыном камергера Ким Хванчина.

В 1925 году принцессу Докхэ увезли в Японию под предлогом учебы. Но в чужой стране Докхэ заболела психической болезнью (лунатизмом)  и по этой причине жила во дворце своего брата Ёна. После относительного выздоровления принцессу Докхэ выдали замуж в 1931 году за японского графа Со Такеюки. В 1932 году Докхэ родила дочь Масае.

С 1933 года принцесса Докхэ опять заболела психической болезнью, из-за которой постоянно находилась в психиатрических лечебницах. Поэтому в 1953 году муж развелся с женой, которая была признана неизлечимо больной. Болезни способствовало то, что власти Южной Кореи запретили ей въезд в страну по приказу президента Ли Сын Мана. В результате постоянных страданий матери покончила жизнь самоубийством дочь Докхэ Масае.

На родине Докхэ оказалась лишь в 1962 году. Она жила в семье наследного принца Ли Ёна в своем родовом дворце, в котором прошло ее детство. Умерла принцесса Докхэ в 1989 году и похоронена недалеко от  Сеула.

Одним словом, очень печальная история! О ней даже снят фильм, который Фотограф смотрел несколько раз. А когда он узнал подробности жизни   Докхэ   из Интернета,   то   решил   еще   раз   пересмотреть   этот   фильм.

Как видим, потомков императора Коджона не жаловали в Южной Корее.   Считали   всю   королевскую  семью ответственной за гибель Кореи в начале 20 века. Особенно это относится к императорским потомкам, имеющим   связь   с  кланом Кимов из Андона. По этой причине если Фотограф приедет когда-нибудь в Корею и станет заявлять, что является русским потомком   этого   старинного   рода,   на   него     могут     посмотреть    как…   на   сумасшедшего

проходимца. Или как на очень недалекого человека, не разбирающегося в корейской истории.

С такими печальными мыслями Фотограф опять зашел в Интернет и стал искать информацию об   императорской   корейской   семье   в   20   веке   и   в настоящее время. И, к своей радости, опять нашел! Прямо таки, игра в поддавки…

На одном сайте опубликовали очень интересную статью. В ней говорилось довольно подробно о некоторых детях и   потомках   Коджона. В том числе о принце Ли Гане.

Принц Ли Ган родился в 1877 году, а умер в 1955-м. То есть он прожил большую жизнь, полную взлетов и падений, путешествий по разным странам мира и военных приключений. Остается только удивляться тому, что об этом неординарном человеке еще не сняли фильм. Или сняли, да Фотограф его еще не видел?..

Титул принца Ли Ган, рожденный от наложницы Ян, получил только в год своего совершеннолетия. То есть в возрасте около 20 лет. После этого (в 1897 году) его отправили на учебу в Японию и в США. В Америке Ли Ган окончил университет по специальности «математика», потом был назначен посланником в Японию и в некоторые европейские страны. После русско-японской войны исполнял обязанности президента Корейского Красного креста.

Во   время   учебы в США Ли Ган   привлек   внимание   к   себе   многих американок своими изысканными императорскими манерами, красотой внешности и умом. Но отличался большой расточительностью и разгульным образом жизни. Из-за многочисленных любовных романов с американками, мечтавшими стать «принцессами», очень часто становился участником громких скандалов и драк… Почти как сыновья Ким Он Гена Владимир, Александр  и Николай!

После   присоединения   Кореи   к   Японии в 1910 году Ли Ган встал на сторону   борцов  за независимость и повстанцев-инсургентов. В отличие от других членов  императорской  семьи, финансировал   партизанское движение в Корее и в Маньчжурии. А когда оно было окончательно разгромлено в  1915 году,   помогал   остаткам   партизанских   отрядов,   стоявших   на   позициях восстановления императорской власти. Но таких партизан оставалось в Маньчжурии очень мало. Не больше 200 человек.

Большинство партизан, ушедших из Маньчжурии в Китай, стояли на коммунистических, социалистических и анархистских позициях. По этой причине Ли Ган решил присоединиться к корейскому правительству  в изгнании, находившемуся с 1920 года в Шанхае.

Но республиканское правительство Кореи не захотело сотрудничать с императорским принцем. И поспособствовало тому, что Ли Ган был арестован японцами и возвращен в Корею, где жил под надзором полиции до 1945 года. При президенте Ли Сын Мане, издавшем указ о национализации частной имперской собственности, Ли Ган жил в бедности. Ему пришлось продать свой роскошный «Кадиллак» и многие предметы роскоши. За несколько дней до смерти он принял католичество и был похоронен по христианскому обряду недалеко от Сеула.

Конечно, судьба Ким Он Гена сложилась более трагично. Но в некоторых   чертах характера этот человек похож на Ли Гана. И тот, и другой  были   любвеобильными.     Ким   Он   Ген,   оказавшись   в   России,   не   вел пуританский образ жизни. Имея в Корее жену и двоих детей, он  не  стал  себя

ограничивать   корейским   браком.   Поэтому  нашел  русскую жену-дворянку, от которой у него родилось шесть детей. В отличие от Ли Пен Си, имевшего всего одного ребенка от молодой и неграмотной русской женщины-крестьянки.

Да и сыновья Ким Он Гена не отличались половой воздержанностью. Любили поволочиться за случайными знакомыми, много пили и попадали из-за этого в разные «приключения». Особенно этим отличался младший сын Ким Он Гена Николай. Трезвый он был очень вежливым и культурным, но… в   состоянии   опьянения   часто   терял   человеческий   облик и вел себя «по-свински»…    Так   мог   вести   себя   только потомок     корейских     князей!

2.

Фотограф решил скопировать из Интернета и распечатать фотографии Коджона и некоторых детей первого императора. А также он напечатал снимки Ким Он Гена, Станислава Липенси и их потомков…

Когда он стал рассматривать  распечатанные фотографии, то опять обратил внимание на особенность внешности мужчин, принадлежавших к семье Коджона: у некоторых из них (у принцев Чеока и Ына) уши плотно прилегали   к   черепу   –   как   у Александра Шубина и его отца Станислава…

Может, эта особенность ушей у многих корейцев? Или… только  у  тех, что имеют отношение к императорскому семье?..

Фотограф стал более внимательно рассматривать интернет-снимки и те, что он сделал в Томске в прошлом году. И… пришел к выводу, что не только уши у Шубиных похожи на части лица Коджона, Сунджона и Ына.

Вот это да! Неужели Ли Пен Си действительно принадлежал к императорской семье?! Не только к Ли, что   жили   в   Тоннэ   по   каким-то   причинам,     но   и   к   тем Ли, что имели  отношение к  самому императору?!

Во-первых, сравнение лиц Коджона и Александра Шубина в «пенсионном» возрасте показало, что у них обоих маленькие подбородки. Лбы – средне высокие; по краям лба – несколько слабых морщин; под глазами – старческие мешки… У Коджона вокруг рта и подбородка – редкие усы и седая бородка.   А   у   Шубина   –   следы от бритья такой же редкой растительности…

А   вот   лицо   зрелого   Сунджона   отличается   и от лица отца, и от лиц Станислава и Александра Шубиных. У него более высокий лоб и очень большой   подбородок.   Это   указывает   на   то,   что на внешность Сунджона повлияла наследственность его матери – королевы Мин. Как на внешность   Станислава   Шубина   повлияла   внешность  его русской матери Василисы Сыпачевой. Вероятно, курносость у обоих Шубиных от нее. Как и у многих коренных русских с крестьянскими корнями…

Носы у Коджона, Сунджона, Ли Ёнга и Ли Ына прямые, но не широкие. Похожий нос, кстати, имеет и сам Фотограф. Он еще в детстве заметил,   что его прямой и заостренный нос отличается от носа матери и отца. Много раз Фотограф рассматривал свой нос в зеркало, и даже   фотографировал   себя   в профиль. И всякий раз удивлялся. Стал даже подозревать,   что   среди его далеких предков были римские… императоры с прямыми и заостренными носами. Но откуда такой  патрицианский   профиль мог взяться у русского ребенка из полу-крестьянской семьи, но с корейской фамилией?!

Этот сакраментальный вопрос очень долго мучил Фотографа. Но, в конце концов,   он   пришел   к   выводу,   что это чистая… случайность. Или признак петербургского дворянского   рода,   к   которому   принадлежала   Мария Ивановна Ананьина — мать его бабушки   Любы.

По законам физиогномики, прижатые к черепу уши – признак большого ума. С этим Фотограф может согласиться, так как у него самого уши – маленькие и торчащие в разные стороны. К счастью, не лопоухие. Так, средние по выразительности уши человека, не отличающегося ни большим умом, ни сексуальным темпераментом, ни хитростью. Выходит, что Александр Шубин – гораздо умнее Фотографа?! Выведал у того, что ему было нужно,   а   потом   замолчал   навсегда   по   непонятным причинам?.. Весьма возможно!   И  жена  у него – чересчур умная. Вернее, себе на уме. В отличие от   жены   Фотографа…

Интересный результат дало сравнение внешности Коджона и безымянного чекиста со снимка, случайно найденного в 2015 году в горноалтайском селе Дмитриевка. В том селе на реке Бия  с 1927 по 1937 годы проживала семья корейца Ким Ван Гена (Он Гена).

Уши у них, конечно, разные, но зато похожа нижняя часть лица. Не только подбородок, но и губы, и надгубная часть рта. Очень-очень похожи! Особенно, если чекисту приклеить усы и бородку императора. Может, это внебрачный сын Коджона от одной из наложниц или, что вероятнее всего, сын одного из его многочисленных внебрачных детей, женившийся на девушке   из   рода   Чон   из   Тоннэ   и   переехавший   в приморский город на юге Чосона?..

Что касается обоих Шубиных, то уши у них «императорские». Необычные   уши   для   простых русских. Зато чисто русские большие рты и курносые, вздернутые вверх, носы. И, к тому же,   серые   глаза…   Они   даже

волосы зачесывали одинаково: справа налево. Хотя и Коджон, и Сунджон, и Ын зачесывали волосы слева направо…

Из   этого   факта    можно   сделать   вывод   о   том,   что   Станислав  и Александр Шубины – левши. Как, кстати, и отец  Фотографа… А вот по прическам чекиста и Ким Он Гена этого сказать нельзя.

В раннее советское время было модным волосы зачесывать не на бок, а назад. Хотя… если присмотреться к «дмитриевскому»     снимку     под  большим увеличением, то, все-таки, заметно, что волосы назад у чекиста зачесаны… левой рукой, а не правой… Значит, все-таки, Коджон и чекист имеют во внешности некоторое сходство. У них формы черепа схожи.

К сожалению, в Интернете Фотограф не нашел еще фотографии братьев Коджона. Поэтому он не мог уверенно утверждать, что реальный человек по имени Ли Пен Си – племянник, внебрачный сын или внук первого корейского императора. Для такого утверждения интернет-снимков недостаточно. Поэтому, как ни крути, придется Фотографу  ехать в Сеул  или в Пхеньян для того, чтобы посетить исторические музеи. А еще лучше – сделать генетическую экспертизу биологического материала Фотографа, Александра Шубина и представителей Императорского   корейского   дома.   Но  это уже будет на грани возможного.

Для «контроля» Фотограф решил сравнить лицо Ким Он Гена с «дмитриевского»   снимка  с лицом Коджона. И это сравнение показало кое-что интересное.

С одной стороны, дед Фотографа мало похож на корейского императора – в отличие от чекиста и Шубиных. Но… есть кое-что общее в лицах двух этих корейцев. У них обоих – прямой нос. Такой, как и у самого Фотографа. И как это сходство понимать? Как родство Ким Он Гена с Коджоном? Весьма возможно. Ведь Фотограф выяснил, что род Кимов из Андона породнился в 19 веке с королевским родом Ли. И это родство продолжалось почти до самого краха Чосона. За это время роды Кимов из Андона и королевского рода Ли так перемешались, что все их потомки могут смело   утверждать,   что   являются   кузенами   и   кузинами.  Не в этом ли разгадка прямого  носа Ким Он Гена и самого Фотографа? В отличие от маленького носика картошкой Александра Шубина?..

Но прижатые к черепу уши были не у всех детей Коджона. В частности, у пятого сына императора князя Ли Ёнга уши обычные.  Похожие на уши чекиста с «дмитриевского» снимка. А нос и пухлые губы – на эти части лица у Ким Он Гена и его детей. Может, князь Ли Ёнг является связующим звеном между двумя корейскими партизанами?!

К сожалению, Фотограф не смог найти во «всемирной сети» информацию   обо   всех   внебрачных детях Коджона. Ему оставалось только распечатать цифровые копии фотографий для сравнения членов императорской фамилии с потомками Ким Он Гена и Ли Пен Си.

На каждой из 15 фотографий было по два портрета. Например, портрет Коджона с левой стороны фотографии, и портреты его сыновей: Чеока, Ли Ёнга и Ли Ына. Или портрет все того же Коджона – в сравнение с фотографиями чекиста, Станислава и Александра Шубина… Занятная вышла фотогалерея!.. Достойная дела жизни большого фотографа! Неужели его можно причислить к числу таких людей?!

Рассматривая эту «фотогалерею», Фотограф невольно вспомнил знаменитый фильм Антониони «Блоу-ап». Что в переводе на сермяжный русский язык означает «Фотоувеличение»… Вот уж он никогда не думал, что в его сумбурной жизни будет нечто подобное! Очень старая фотография, найденная после смерти отца в его документах, оказалась ключом к   разгадке одной из больших тайн 20 века! Не-ве-ро-ят-но!!!

Значит, Фотограф только для того и жил на белом свете, чтобы разгадать тайну жизни и смерти деда Кима, его друга Ли Пен Си, а также тайны происхождения других участников большой трагедии, связанной с корейской партизанской войной, Октябрьской революцией и сталинскими репрессиями. Даже то, что Фотограф двадцать лет занимался сложной и опасной   для   жизни   научной   работой,   помогло   ему   в   этом расследовании. И если бы он не бурил керновые скважины, не дышал радиоактивным радоном и не проводил измерения напряжений в горных породах, то… не смог бы совершить свои исторические открытия и установить Истину. Правда, до Истины оставалось еще далеко…

Короче говоря, надо ехать в Томск и постараться связаться с Мариной Федуловой.

Может, эта женщина — более разговорчивая и открытая, чем Елена Шубина? Неужели ей не любопытно познакомиться с человеком,   обладающим   информацией   о   ее   корейских предках?! В 90% случаев это так и будет. Ведь это Ева из-за своего неуемного любопытства согрешила со змеем-искусителем, а не ее ленивый муж. Поэтому надо твердо придерживаться тактики розыска сестры Александра Шубина. К сожалению, до Фотографа, как всегда, это поздно дошло. Но, как говорят мудрецы, лучше поздно, чем никогда. В общем, надо разыскать телефон или адрес Марины Федуловой тем или иным способом. В крайнем случае, придется заплатить за это сыщикам агентства «Парис». Может, у них проснется совесть, и они не будут   запрашивать   за   свою   копеечную   информацию   слишком  много?..

Итак,   после   окончания   чемпионата  мира по футболу Фотограф должен ехать в Томск недели на две – не меньше. Сразу заниматься поиском следов Марины Федуловой он не станет. Первую неделю посвятит отдыху, купанию в Томи и пейзажным фотосъемкам. Будет гулять по берегу реки с горной палкой в руках, вспоминая поездки в Лужбу, на Поднебесные Зубья и Великого Кулика с Инной   Таевой…   Может,   съездит   еще   раз   в   Коларово   и   изучит   его достопримечательности   более   тщательно. Тем более,  что в этом старинном селе есть каменная церковь. Надо будет обязательно зайти в нее и помолиться о том, чтобы все, что задумал Фотограф, сбылось и сложилось благополучно.   А   вот   если  бы он не поленился зайти в ту церковь год  назад,  то  поиски  следов  Ли  Пен  Си на грешной томской земле сложились бы более удачно… Наверняка!

Правда, очень жаркая и засушливая погода внесла в эти планы некоторые коррективы. И Фотограф поехал в Томск лишь через неделю после окончания чемпионата мира по футболу.

3.

Поездка в Томск оказалась не столь радужной, как Фотографу казалось во время футбольного чемпионата мира.

Ему не удалось повторить успех российских футболистов и решить все задачи, поставленные перед этой поездкой. Зато он сделал много живописных фотоснимков, достойных  больших выставок. Гораздо лучше познакомился с очень интересным городом, считающимся самым красивым за Уральским хребтом и во всей    Восточной   России.   И   одно   это   очень   хорошо.

Бог   с   тем, что погода  оказалась не столь жаркой, как во время футбольных страстей! Главное, что Фотограф много гулял по городу и окрестностям Басандайского городища, дышал очень чистым и свежим воздухом и даже совершил дальнюю поездку аж за 100 километров от города. Правда, чисто случайно…

В первую неделю пребывания Фотографа в Томске погода была не летняя. Скорее, характерная для конца августа или начала сентября. Поэтому он купался и загорал в эти дни всего один раз. И большую часть недели ходил в плаще-дождевике и под зонтиком. Но это же такая мелочь – по сравнению с мировой революцией и судьбой деда Кима!

Поэтому автор романа не станет подробно описывать все дни Фотографа, проведенные в Томске, а остановится только на самых интересных эпизодах этой поездки.

В   понедельник   второй   недели  в Аникино очень сильно похолодало. Фотографу не хотелось  гулять  по  обрыву  правого  берега  Томи  в  поисках  интересных  кадров и, тем более, идти на реку загорать. Поэтому он надел теплый пуловер, куртку-ветровку  и поехал в Томск.

По дороге он стал думать, как ему поступить по приезду в город. Сразу пойти в музей «Следственная тюрьма НКВД» для того, чтобы пожаловаться на бессовестных Шубиных или, все-таки, поехать к сыщикам на Профессиональную улицу?.. Попробовать снизить цену за адрес и телефон Марины Федуловой? Ведь у Василия Петровича С. дед-партизан тоже был расстрелян в Амурской области. Может, у внука проснется совесть, и он не станет заламывать цену за свои сыскные услуги?!

В конце концов Фотограф решил выбрать второй путь. Проехал музей НКВД, вышел на Новособорной площади, пересел на троллейбус № 2 и поехал до Профессиональной улицы. Тем более что этот путь ему хорошо запомнился еще с прошлого года.

Без большого труда он нашел на Профессиональной улице, 3 строение номер 30. Как Фотограф запомнил по прошлому году, это «строение» представляло собой территорию автостоянки для грузовых машин. Территория охранялась сотрудниками ЧОПа. Поэтому Фотограф, зайдя на нее, показал охраннику визитку, которую в прошлом году подарил ему Василий Петрович С. – начальник детективного агентства.

Охранник,   увидев   знакомую   визитку, позвонил в агентство. И через несколько минут из дома напротив вышел знакомый уже Евгений К. Он сразу узнал Фотографа и махнул ему рукой. Они поздоровались и прошли в здание.

В кабинете, который занимало детективное агентство, его начальника не было. Поэтому Евгений предложил гостю сесть и рассказать, по какой причине тот оказался у сыщиков.

Фотограф напомнил Евгению, что он в июне уже обращался в агентство с просьбой найти ему телефон и адрес Марины Федуловой – сестры Александра   Шубина.   Но   запрошенная  сыщиками сумма в 3000 рублей по мнению  Фотографа   слишком   большая.    Нельзя    ли     ее      уменьшить    до некоторой величины? И если Евгений согласится на это, то Фотограф расскажет ему наиболее вероятную версию пожара в кемеровском ТРК «Зимняя вишня»…

Евгений для приличия стал возражать, но вскоре сдался и предложил гостю рассказать свою версию кемеровской трагедии. И тут же стал говорить, что владелец «Зимней вишни» Ш. — известный в Томске мошенник и пройдоха. Во время пожара он отмечал вместе со следователем Следственного комитета по Томской области какой-то праздник или, вернее, обмывал очередную сделку… И во время этого «праздника» следователь по особо важным делам внезапно… умер от инфаркта… Ш., увидев мертвого следователя за банкетным столом, тут же  улетел… в Австралию…

Услышав от Евгения о том, что произошло в Томске во время кемеровского пожара, Фотограф стал рассказывать свою версию трагедии. Выслушав ее, Евгений только развел руками и воскликнул: «Кругом русский бардак!..»

После этого Евгений стал искать в Интернете информацию о Марине Федуловой.   И   довольно   быстро нашел. Правда, оказалась, что Марина младше брата не на два года, а на целых шесть. Но узнать русскую женщину с восточным разрезом глаз не составило труда. И по фотографии из Интернета Евгений быстро нашел два телефона Федуловой, ее адреса проживания и работы… Оказалось, что Марина Федулова работала продавцом магазина «Секонд-хенд» на улице Фучека, 102. То есть рядом с домом, где проживали Шубины.

Ну и ну!..

Евгений позвонил по домашнему телефону супругов Федуловых и передал Фотографу трубку. Ему ответил мужчина. Фотограф представился и попросил позвать к телефону хозяйку дома. Вот так, довольно просто и без больших хлопот, он разыскал недостающее звено в его томском расследовании…

Фотограф рассказал Марине о цели своего приезда в Томск и о том, что ему срочно надо встретиться с ней. Марина легко согласилась на это. Она сказала, что через 30 минут придет на работу и будет ждать кемеровского гостя.

Фотограф, поговорив с Федуловой, передал Евгению две тысячи рублей. А тот рассказал ему, как доехать до Центрального рынка и найти дом № 102 на улице Фучека. Это легко сделать, сев на автобус № 6…

На прощание Евгений подарил гостю еще несколько визиток и попросил   сообщить   ему   о   результатах   встречи   с   Федуловой.   Фотограф пообещал это сделать – если, конечно, от встречи будет толк.

Через 30 минут, как Евгений и обещал, он подходил к магазину «Секонд-хенд» на Фучека, 102.

Фотограф вошел через дверь в небольшое помещение, в котором продавали одежду «бывшую в употреблении» и сразу узнал Федулову, сидевшую за столом. Ведь Марина походила не столько на брата, сколько на… императора Коджона! Фантастика!!!

Сдерживая волнение, он стал рассказывать о цели приезда в Томск. А Марина его внимательно слушала…

Во время рассказа Фотограф незаметно поглядел на уши Марины и… понял, что они – как у Коджона и у его детей – прижаты к черепу! Тогда он спросил, у кого из детей Александра и Марины  такие же уши. И оказалось, что… у всех! Вот это да!!!

Марина стала показывать телефонные снимки, на которых сняты ее сын, а также сын и дочь Шубиных. И, к счастью для Фотографа, у всех детей Шубиных     и     Федуловых     уши     были     прижаты   к   черепу…

Кроме того, оказалось, что дочь Шубиных Людмила всегда себя называла   не   Шубиной,   а… Ли!   И   даже выйдя замуж за советского немца и уехав   в   Германию,   взяла   себе   творческий   псевдоним:   Мила   Ли!

Марина    показала   фотографию     этой     Милы.   Молодая   женщина на снимке выглядела весьма симпатично из-за смешения русской и корейской крови. Поэтому легко вышла замуж за немца и сейчас живет в Германии в полном достатке…

Но еще более неожиданным оказалось для Фотографа то, что сын Федуловых   Анатолий   родился… 17 января 1984 года! В один день с… Фотографом! Или   Ким   и   Ли    – двоюродные братья, или это чистая… сказка!

В конце разговора Фотограф стал намекать Марине на то, что она очень похожа на одного высокопоставленного корейца, имеющего отношение к императорской семье. На что Марина только рассмеялась, представив себя… корейской дворянкой… А потом стала говорить, что в характере ее отца было что-то дворянское… Например, он очень любил порядок во всем и заставлял детей выполнять его распоряжения беспрекословно. Одевался всегда очень аккуратно и следил за своим внешним видом. В отличие от русской жены… С которой поэтому и разошелся в конце концов. Уж слишком разные это были люди по своему характеру и происхождению.

И сама Марина – человек властный. Она никогда не спорит по пустякам, но всегда добивается того, чего хочет. На это Фотограф сказал ей, что императорская семья, состоящая из людей рода Ли, всегда этим отличалась. Потому и властвовала в Корее целых 500 лет. Услышав об этом, Марина сперва подумала, что ослышалась. А потом, когда Фотограф повторил цифру «500», очень удивилась этому. «Неужели целых 500 лет?!» — воскликнула она, округляя глаза и представив себя императрицей Кореи…

В конце часовой беседы Фотограф попросил Марину   связаться   с   братом   и   приехать  вместе с ним в Аникино на базу отдыха «Энергетик». Вот только Елену Шубину не надо брать. Уж больно она скептически отнеслась к появлению  Фотографа в Томске в прошлом году. Не столько слушала того, сколько мешала ему разговаривать  с  мужем.  Вероятно,   и   сейчас  будет вести себя так же…

На это Марина ответила, что Елена Шубина – человек с «характером». Потому все родственники Шубиных не любят с ней общаться. А что касается Александра, то он под пятой у жены. Они даже в туалет, наверное, ходят вместе… Поэтому в Аникино Шубины приедут вдвоем, или совсем не приедут…

Пришлось Фотографу согласиться с этим и пригласить всех троих родственников к нему в Аникино.

На этом разговор закончился. Фотограф покинул магазин «Сэконд-хенд» и поехал на базу отдыха.

Всю оставшуюся часть дня он ожидал звонков от Александра или от Марины. Но… до самого вечера их все не было и не было. Поэтому Фотограф, взяв свою горную палку, пошел прогуляться на берег Томи и поснимать речной закат. Но когда в половине восьмого вечера он шел через кустарник к реке, неожиданно раздался звонок Александра. Тот, как ни в чем не бывало, стал говорить, что был очень занят на работе. Поэтому позвонил только сейчас – возвращаясь с «мичуринского». И попросил перенести встречу в Аникино на четверг. Раньше никак не получится!

На четверг – так на четверг.

Правда, есть поговорка про этот самый четверг. «После дождичка в четверг»… То есть… никогда.

Неужели и с Шубиными так же будет?!

4.

Во вторник, 31 июля, опять с утра установилась очень холодная погода, хотя и солнечная. Но Фотограф  не просил у томского святого старца Феодора, которого многие считают бывшим императором Александром Первым, тепла и  солнца.  Только  помощи  в  расследовании  жизни  Ким  Он Гена и Ли Пен Си.

Поэтому он смирился с тем, что вторая неделя оказалась еще холоднее, чем первая. Возможно, в этом виноваты ветра, постоянно дующие с севера Томской области. Ведь этот север – сплошная болотистая низменность, тянущаяся до самого Полярного круга. Естественно, что климат Томской области более холодный, чем в Кемеровской. Кузбасс почти со всех сторон защищен горами Кузнецкого Алатау, Салаира и Горной Шории. Поэтому в Кузнецкой   котловине   гораздо теплее,   чем   в   Нарымском   крае   и  в Васюганье…

Фотограф опять утром поехал в Томск.

Он решил возложить цветы у Мемориала в память о расстрелянных «врагах народа». Ведь в Томске проживают потомки тех, кто был казнен в Ойрот-Туре в январе 1938 года. Весьма возможно, что этих потомков гораздо больше, чем первоначально думал Фотограф. Кого-то из жен и детей казненных корейцев могли отправить в лагеря, колонии и детские дома Нарымского края. Поэтому надо, все-таки, возложить цветы для всех интернационалистов, воевавших за советскую власть в Западной Сибири.

Фотограф решил не просто возложить цветы к памятнику Мемориала, а вложить в букет открытку со своей памятной запиской. Чтобы все знали, кто эти цветы возложил. К сожалению, эта идея пришла Фотографу в голову немного поздно. Но это лучше, чем никогда!

Выйдя из автобуса на Новособорной площади, он пошел по проспекту Ленина искать магазин цветов и канцелярских товаров. И довольно быстро его нашел. Правда, он попросил открытку с праздником 23 февраля, и это вызвало у продавцов некоторое удивление. Но Фотограф объяснил недалеким продавцам, что эта открытка для бывшего военного, воевавшего еще в Красной Армии на Гражданской войне. Которая, как известно, ведет свое летоисчисление с 23 февраля 1918 года. Значит, Фотограф выбрал именно ту открытку, которая требовалась для красноармейцев-интернационалистов из разных стран. В том числе и из Кореи.

Выбрав красивые белые розы, Фотограф попросил продавщицу вложить открытку в целлофановый пакет с цветами. Она так и сделала, перевязав букет  черной траурной ленточкой. Фотограф хотел, чтобы такая ленточка была красной, но ее не оказалось. «Ладно – пусть будет черная!» — подумал про себя он, выходя из цветочного магазина и направляясь к музею НКВД…

Возложив цветы, Фотограф стал думать, заходить ли в музей или нет. Ему, почему-то, не хотелось встречаться с его директором по фамилии Х. Ведь тот в прошлом году поступил не очень корректно. Записал на диктофон конфиденциальный разговор с Фотографом и разместил  в Интернете. Хватит уже того, что Шубины могли этот разговор прослушать и сделать неправильные выводы о Фотографе как о человеке излишне болтливом. Может, поэтому Шубины не писали и не звонили ему?!

Но зайти в музей все-таки стоило. Ведь там размещены многие интересные документы, связанные с Большим террором. Далеко не все из них он просмотрел в прошлом году. Поэтому решил второй раз зайти в музей НКВД, но без всяких диктофонных записей…

К счастью, Х. в музее в это время не оказалось.

Фотограф спокойно ходил из «камеры в камеру», рассматривая и переснимая фотографии и текстовые комментарии к ним. А также копии разных документов страшного времени ежовщины…

И вот что нового он узнал в этом музее.

Оказывается,   комендант    дома   Ипатьевых   в   Екатеринбурге   Яков Юровский был хорошо знаком томским властям. Перед мировой войной Юровский проводил в этом городе пропагандистскую работу и подготовку к вооруженным   террористическим   актам.  За   что   и   был   посажен   в   тюрьму.   А после отсидки в течение не слишком большого срока был выслан в Екатеринбург, где и совершил главное свое злодеяние – участие в убийстве царской семьи Романовых.

В расстреле царской семьи участвовало   много   человек.   По   данным, размещенным в музее, среди них были «неустановленные лица из латышского батальона ВЧК». Могли ли среди латышей быть и корейцы? Могли – в качестве внешней охраны Ипатьевского дома в ночь расстрела. Но никаких данных об этих корейцах в томском музее НКВД нет. И слава Богу! Не хотелось бы Фотографу знать, что среди свидетелей расстрела царя и его семьи были Ким Он Ген и Ли Пен Си. Очень сомнительно то, что они подняли бы руку на царя – хотя и русского.

А вот латыши могли! Ведь для них русский царь – сатрап, насильник и диктатор. Поэтому они и воевали за советскую власть, чтобы отомстить всем русским дворянам. Которые были ничуть не лучше, чем немецкие бароны. Но те говорили на похожем языке и имели с латышами одну протестантскую веру. А русские православные для латышей – тоже, что и католики. И даже хуже!

Говорилось в музее и том, что в Нарымском крае в 1930-е годы было создано много детских домов для детей репрессированных и расстрелянных «врагов   народа».   Среди них могли быть маленькие дети Василисы Сыпачевой, понесшей наказание как «пособницы» Ли Пен Си. Но по мнению Александра Шубина,   его   отец в детском доме не воспитывался. Тогда остается одно: он «отбывал» наказание вместе со своей матерью в колонии для жен «врагов». И эта   колония   находилась   в   Каменском   округе   Новосибирской области – как узнал Александр Шубин в прошлом году.

Просмотрел Фотограф еще раз и секретный указ Сталина и Ежова за № 00447 о репрессиях в отношении разных антисоветских «элементов».   В   том числе в длинном списке   «пятой колонны» фигурировали поляки, корейцы и китайцы. Все они в Гражданскую войну воевали за советскую власть, а после ее победы стали потенциальными ее врагами…

Вот что Фотограф прочитал в этом секретном указе:

«…Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело большое количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки   и   трудпоселков.   Осело   много   в    прошлом     репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий, а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п.»

Понятно, почему в августе 1937 года массовые репрессии начались в деревнях. Во-первых, там было легче скрыть следы репрессий и расстрелов подозреваемых   в  антисоветской деятельности. Ведь большинство крестьян, их  жен и детей было неграмотно. Они просто не знали, как защищаться от этих репрессий и как оправдываться. Тем более не знали этого малограмотные и плохо говорящие по-русски представители «пятой колонны». Те, кого в этом приказе называли репатриантами. То есть беженцы из разных стран Азии и Европы, охваченных войной. В первую очередь это относилось к полякам, корейцам и китайцам.

Правда, Ежов со Сталиным не учли того, что среди сотрудников НКВД, работавших в сельских районах, большинство тоже было… малограмотно. Они не могли отличить настоящего врага и антисоветчика от простого батрака и поденщика, бежавшего в Россию из бедных районов Китая и Кореи. А потому брали всех – скопом!

К сожалению, ни об одном корейце или китайце, работавшем в старательских артелях и на других тяжелых производствах,  в  томском  музее НКВД   ничего   не сказано и не показано. Больше всего – о поляках, евреях и бывших гражданах европейских стран. То есть о людях, как правило, грамотных, опытных и легко вживавшихся в русскую среду. В том числе и в деревенскую…

Корейцы и китайцы как были изгоями при русском царе, так такими, в большинстве случаев, остались и при советской власти. Таких, как Ким Он Ген и Ли Пен Си, в сибирских деревнях было мало. Возможно, что простых корейцев и китайцев в 1937 году расстреливали вообще без   всякого   суда   и следствия. И никаких документов об этом не осталось!

Просмотрев большинство экспонатов, Фотограф решился подойти к одной из сотрудниц музея с вопросом. Он спросил пожилую женщину, похожую   на   еврейку,   как   поступали с женами и детьми «врагов народа».

Разделяли их, или заставляли нести общее наказание?..

Женщина ответила, что поступали по-разному. Поначалу многих детей отправляли в детские дома. Но когда эти дома переполнились, решено было отправлять матерей с детьми в общие лагеря или даже в разные.

Известны случаи, когда в лагере сидели дети 2-3 лет, разлученные с матерями. Если матери сумели найти своих детей после отбытия срока – очень хорошо. Но так происходило далеко не всегда. Ведь малолетние дети, отнятые от родителей, в большинстве случаев умирали до истечения срока своего «заключения»… Так могло произойти и с Василисой Сыпачевой.

Если в 1940 году Васса вышла в третий раз замуж и уехала из Каменского округа в Томск, то, вероятно, сумела найти своих детей. Или дети были при ней и в ссылке или в трудпоселении… Можно поискать информацию о ней в списках репрессированных Ойротии…

К сожалению, никакой информации о наказании Василисы Сыпачевой в Интернете не оказалось. Поэтому сотрудница музея предположила, что она только отбывала ссылку в трудпоселении – вместе с детьми. Или надо обратиться в ФСБ Республики Алтай за разъяснениями.

Но Фотограф   этого   делать   не   собирался   за   Александра   Шубина.

Поэтому он просто попросил дать ему адрес директора музея Х., чтобы в будущем   связаться   с   ним.   В   частности,   его  интересует судьба бывших красноармейцев, воевавших в Китайском интернациональном полку на Урале. Возможно, что его дед Ким Он Ген воевал в Гражданскую войну именно в этом полку. Но в анкете арестованного его следственного «дела»  об этом ничего не сказано. Там записано, что Ким Он Ген не участвовал в Гражданской войне и не был в белогвардейском плену. В общем, не понятно, каким образом он оказался в Горном Алтае.

Сотрудница музея дала электронный адрес Х. Фотографу, а потом стала спрашивать о его корейском деде. Но он уклонился от такого рассказа, отделавшись короткими фразами… Ему не хотелось, чтобы раньше времени история жизни его предков «гуляла» по Интернету. Придет время, и он сам все подробно расскажет и покажет.

В заключение беседы с сотрудницей музея Фотограф написал для нее названия статей, размещенных в Интернете о репрессированных и расстрелянных в Ойротии корейцах, китайцах, поляках и людях других европейских национальностей. Может, Х. это тоже заинтересует, и он свяжется по этому поводу с Фотографом. Тем более что от Томска до Кемерова по прямой – чуть больше 200 километров.

О, наивный!..

5.

2 августа Фотограф всю вторую половину дня лежал на кровати на базе отдыха, смотря фильм немецкого кинорежиссера Арнольда Фанка «Большой прыжок».

Когда-то этот режиссер был под большим запретом в Советском Союзе, так как дружил с самим… Геббельсом. А его любимая актриса была подругой… Евы Браун. Звали ее Лени Рифеншталь. Она прожила более 90 лет и ничуть не жалела о том, что дружила с руководителями нацистской  партии.

За что и отсидела в тюрьме после мировой войны несколько месяцев.

В семь часов вечера Фотограф позвонил Александру Шубину и спросил, когда он приедет к нему в «Энергетик». Тот ответил, что постарается в половине восьмого…

Все это время Фотограф провел на территории базы отдыха. Гулял по ее дорожкам и думал о том, как следует разговаривать с Шубиными. В присутствии Елены это будет нелегко. Наверное, она опять   будет   постоянно вмешиваться в мужской разговор, и обрывать Фотографа…

Наконец в восьмом часу вечера на дороге, ведущей в «Энергетик», показалась знакомая иномарка стального цвета. Фотограф стал смотреть, как она подъезжает к воротам, а потом разворачивается и едет на стоянку машин. Он махнул сидевшим в машине, узнав кроме Александра и Марины Федуловой и Елену. Значит, все получилось так, как и предсказывала Марина…

Когда все вышли из машины, Фотограф поздоровался и обратил внимание на лицо жены Александра. Оно было… землисто-серым… Неужели Елена больна?! Может, муж возил жену в прошлом году в санаторий в Чемал по этой причине? Ведь она работает в туберкулезном диспансере…

Гости хотели пройти в одну из беседок, как в прошлом году. Но Фотограф повел их в здание, объяснив, что в беседках нет электрических розеток, а ему придется показывать фотографии на ноутбуке…

Они прошли в здание и поднялись на третий этаж. В холле сидело много молодых людей, приехавших из Москвы на какой-то установочный семинар. Поэтому Фотограф повел гостей в свой скромный номер.

Когда гости уселись на одной из кроватей, Елена тут же сказала, что они ненадолго. У них срочные дела дома… Естественно!.. Домашние дела важнее исторических…

Но Фотограф настоял на своем и   включил   ноутбук   с   фотографиями императорской семьи Коджона и его возможных русских потомков…

Перед тем, как показать первые фотографии, он спросил, была ли Васса Сыпачева действительно женой Ли Пен Си. Александр подтвердил, что бабушку   именно   так   и звали.  Но была ли она законной женой корейца или всего лишь сожительницей – это внуку не известно. Как не известно, сидела   ли   бабушка  Васса в лагере или была сослана «за 101-й километр»…

Выслушав Александра, Фотограф стал говорить, что Ли Пен Си не хотел официально жениться по очень серьезным причинам.  Он  сожительствовал  с простой русской крестьянкой, на 29 лет младше его. Тем более, что она была неграмотной – судя по копии из Похозяйственной книги деревни Антроп, найденной Александром Шубиным в прошлом году по просьбе Фотографа.

В Похозяйственной книге сказано, что Алексей Липенси (1881 г.р.) работал председателем стрательской артели и считался в Антропе очень богатым человеком. Кроме приусадебного участка его семья владела двумя с половиной гектарами земли под сенокос. Под огородом было 5 соток; под домом и постройками – 2 сотки; пахотной земли – 40 соток.

Жена Липенси Василиса Павловна Сыпачева (1910 г.р.) была домохозяйкой. У нее от первого брака был сын Иосиф (1929 г.р.) и сын от Алексея Липенси Станислав (1936 г.р.). В мае 1938 года они покинули Антроп и выехали в Каменский округ Новосибирской области.

Эти данные наводят на мысли, что Ли Пен Си было что скрывать. А скрывал он, по мнению Фотографа, свое высокое дворянское происхождение. В отличие от Ким Ван Гена, который многое рассказал о своих предках и партизанском прошлом. И Любовь Александровна Ким, его русская жена, многие факты из биографии мужа сохранила в своей памяти и рассказала о них дочерям. Особенно старшей – Валентине Николаевне Ким.

Так что же Ли Пен Си скрывал?!

А то, что его предки принадлежали к королевскому роду Ли, правившему Кореей на протяжении 500 лет. И сказав об этом, Фотограф стал показывать фотографии, попросив Шубиных узнать на них кое-кого… На первой сдвоенной фотографии сняты корейцы из   села   Дмитриевки. Но ни Марина, ни Александр не признали в них  своего  деда.  Александр  по-прежнему утверждал, что по рассказам отца Ли   Пен   Си   имел   орлиный   нос.

На   втором   снимке   показаны  императоры Коджон (слева) и Сунджон. Александр спросил, кто это. Но Фотограф не стал сразу говорить. Тогда Александр Шубин сказал утвердительно, что человек слева… похож на деда с виденной в детстве фотографии размером 9х12 сантиметров.  Фотография та  была   сделана   с   фотопластинки   и   поэтому   отличалась   очень   хорошим качеством.

Марина, не видевшая никогда той фотографии, добавила, что человек слева немного похож на их отца Станислава. Не только потому, что   у   обоих прижатые уши. В их взглядах было что-то одинаковое. Какое-то внутреннее благородство…

«Спасибо тебе, Марина, за поддержку!» — подумал про себя Фотограф, увидев, что Елена Шубина скептически поджала губы…

На третьем снимке сняты Коджон и  сын Ким Он Гена Александр. И все Шубины признали, что между ними никакого сходства нет. Человек справа больше похож на русского, чем на корейца. Хотя Фотограф на этот счет имел несколько иное мнение. Сходство между этими людьми есть, но более слабое, чем у Коджона и Станислава Шубина.

На четвертом снимке изображены Сунджон и Ким Он Ген. Тоже никакого сходства. Даже больше, чем между предыдущими «персонажами». Уши – разные, носы – разные, подбородки тоже разные. Это говорит о том, что Ким Он Ген не имел никакого отношения к Сунджону.

На   пятом снимке   –   Александр   Шубин   и его отец Станислав. У обоих прижатые уши, но носы разные. У Александра курносый нос – от матери или от Вассы Сыпачевой. А у Станислава – нос более прямой. Почти как у Коджона…

На шестом снимке показаны Коджон и его младший сын Ли Ёнг. Очень похожи! Сразу видно, что это близкие родственники.

На седьмом снимке – Коджон и средний его сын Ли Ган. Не похожи. У Ли Гана уши более оттопыренные, чем у отца. И выражение лица какое-то странное. Будто этот человек… наркоман или обкуренный – по утверждению Елены.

Но Александр на это сказал, что курение гашиша – традиция у многих азиатов.  В том числе и у корейцев. С этим про себя согласился и Фотограф, так как его отец рассказывал, что Ким Ван Ген сам садил мак и курил гашиш.

На восьмом снимке показаны Коджон и… Фотограф.  По  утверждению всех Шубиных они совсем не похожи – на первый взгляд. «Жаль…» — подумал Фотограф,   считая,   что   некоторое   сходство   его с императором Кореи все-таки есть.

И на девятом снимке – опять Фотограф и Ким Ван Ген с «дмитриевского» снимка. Не похожи – по утверждению Шубиных.

На десятом снимке – Коджон и Александр Шубин. Не похожи, хотя уши у обоих прижатые. Но носы разные и привычка зачесывать волосы. У Станислава и Александра – справа налево. А у чекиста  с «дмитриевской» фотографии слева направо… Не велика разница – по мнению Фотографа. Прически определяются модой разных исторических времен…

И   на   последнем  снимке были показаны Станислав Шубин и Сунджон. Не похожи, хотя уши у обоих прижатые. Но по мнению Елены, прижатые уши могли «образоваться» в грудном возрасте, когда ребенок спит на боку в силу каких-то причин…

Показав все снимки, Фотограф рассказал, кто из корейцев был   снят.   И  это, конечно, произвело очень сильное впечатление на сестру и брата. Вот только Елена Шубина сидела с мрачным видом и думала о чем-то своем…

Фотограф вкратце рассказал историю клана Ли в Корее. И добавил, что в 19 веке королевский род Ли породнился с Кимами из Андона. И так как возможно, что Ким Он Ген принадлежит именно к этому роду, то выходит, что Фотограф и Шубины – родственники по корейской линии…

Этот вывод кое-кого поверг в шок. Вероятно, Елену. Она еще более посерела и изменилась в лице. Но… не подавала виду.

А вот Марина Федулова, узнав о своем императорском происхождении, повеселела. Ей, видно, очень понравилось  считаться правнучкой императора Коджона или его внучатой племянницей… Она стала мило улыбаться Фотографу и строить глазки. О, женская натура!

В общем, Шубины пришли к выводу, что больше всех на Коджона похож Ли Пен Си. Но это не тот человек, что снят на «дмитриевском» снимке.  Ведь у деда Александра — орлиный   нос   по   утверждению   Станислава   Шубина (Липенси). Вот только откуда у корейца испано-грузинский нос?! Может, Станислав Шубин под этим понимал нечто другое – со слов Вассы Сыпачевой? Ведь сам он отца не мог помнить из-за малого возраста во время его ареста в деревне Антроп.

Фотограф обещал подумать над загадкой «орлиного носа».

На этом встреча «родственников» подошла к концу. Перед тем, как расстаться с Шубиными, он сказал, что в январе был в Горно-Алтайске на могиле расстрелянных корейцев. И встретился с архиепископом Кириллом, который обещал помочь в расследовании. И… помог! Ведь через некоторое время в Интернете появилось сообщение, что Владимир Путин отменил свой указ о секретности советских исторических документов 1930-х годов. В этом есть доля участия и самого Фотографа – через Кирилла.

Наконец Шубины встали и вышли из номера Фотографа с разными лицами. Александр – с каменным. Марина – с веселым. Елена – с очень мрачным. Но Фотографу было уже все равно, что она о человеке из Кемерово думает. Он сделал свое дело   и   может   умывать   руки.   Остальное   Шубины должны сделать сами.

6.

Всё оставшееся до   отъезда   из   Томска   время   Фотограф   думал   об «орлином носе» Ли Пен Си. Он даже позвонил еще раз Александру Шубину и спросил о том, имел ли человек со снимка, показанном отцом Станиславом сыну, бороду и усы. Возможно, что это был не отец, а… дед. Но Александр уверенно ответил, что ни усов, ни бороды у предполагаемого деда Ли не было. И одет он был по-русски, а не по-корейски. И носил короткие волосы, а не   длинные.   И   было   ему   лет   пятьдесят. Ведь снимок был сделан тогда, когда родился у Алексея Ли Пен Си сын Станислав…

И тут до Фотографа «дошло»!

Весьма возможно, что чекист с «дмитриевского» снимка не Ли Пен Си, а какой-то другой кореец. Например, Им Дин То, работавший счетоводом в колхозе «Томми», но оказавшийся бывшим военным атташе в корейской дипломатической миссии в Санкт-Петербурге. Этот кореец был обвинен в том, что готовил восстание против советской власти в Ойротии и привлек для этого всех корейцев, живших в ней до 1937 года. Может, он приезжал в Дмитриевку для того, чтобы познакомиться с Ким Ван Геном?..

В любом случае надо искать следы Ли Пен Си дальше. Не следует зацикливаться на чекисте с «дмитриевского» снимка, а попытаться перевести подпись Ли Пен Си из протокола его допросов на русский язык. Правда, для этого надо сначала познакомиться с этим протоколом. Может, Александр Шубин съездит в Горно-Алтайск для этого?..

Что касается орлиного носа Ли Пен Си, то Фотограф  и этому нашел объяснение. Если смотреть на портрет Коджона внимательно, то становится ясно, что у него нос… крючковатый. То есть немного похож на орлиный и смотрит вниз. Ведь и Фотограф в своем далеком детстве обратил внимание на то, что у него нос какой-то особенный. В анфас – широкий,   а   в   профиль – узкий   и   прямой.   Как у благородной птицы.

Исходя из результатов второй поездки в Томск, становится многое понятно. Если Коджон родился в 1852 году, а Ли Пен Си – в 1881-м, то выходит, что последний мог быть   внебрачным   сыном   первого   корейского императора. Или,   хотя   бы,   племянником.  Уж больно бросается в глаза явное сходство между Коджоном и детьми Станислава Шубина. А также между Ли Пен Си и Коджоном – судя по словам Александра.

То,   что   Ли   Пен   Си  родился не в Сеуле, а в Тоннэ на южном побережье Кореи, легко объяснимо.

Молодой и любвеобильный король Коджон часто бывал в главном портовом городе Кореи. Ведь там собирались корабли из разных стран мира. И, естественно, он завел роман с девушкой из рода Чон. Она  родила  королю сына, который получил в «наследство» королевскую фамилию. Ведь в отличие от русских царей, тщательно скрывавших плоды прелюбодеяний, их корейские собратья этого   не   боялись.   Поэтому  Ли Пен Си воспитывался как корейский князь, который в будущем мог стать и принцем. Правда, простым, а не наследным…

Вот куда занесло Фотографа его неуемное «любопытство»!

…Вернувшись в Кемерово из Томска, Фотограф сразу залез в Интернет для того, чтобы еще раз попытаться понять загадку происхождения Ли Пен Си. И вот что он выяснил с помощью копий корейских фотографий начала 20 века   и информации о некоторых близких родственниках императора Коджона.

Во-первых, он выяснил, что мужское имя Пён (Пёнг) является производным от женского имени Пуонг (Феникс). Оно переводится на русский язык как «Рожденный от Волшебной птицы». Это имя является очень редким и необычным для Кореи. Поэтому Фотограф предположил, что имя Пён могли носить далеко не все корейцы и по нему можно выяснить происхождение его носителя.

При просмотре фильма об исторических достопримечательностях Кореи Фотограф неожиданно для себя услышал слово «Феникс».  Оказывается,   на потолках императорского дворца в Сеуле кроме традиционных золотых драконов изображены… птицы фениксы. Они символизируют женское начало королевской (императорской) власти в Корее.

Узнав об этом, Фотограф стал искать в Интернете разъяснения по этому поводу. И вот что узнал о Волшебной птице Феникс, дарующей корейскому королю бессмертие.

Имя Пуонг чаще всего давали девочкам из княжеских семей. Оно символизировало не только бессмертие, но и умиротворение, спокойствие и красоту вечно обновляющейся природы. Имя Пёнг (Пён) тоже непростое и указывающее на близость человека к бессмертию. То есть… к королевской (императорской) власти! Поэтому   имя   Пён   (Пёнг, Бён)   давали   сыновьям корейских князей, которые в будущем могли стать наследными принцами или даже королями (императорами). Например, это имя носил Ли Пён – предшественник Коджона на королевском троне, — и принц Дон Пён, бывший дядей короля Сокчона. А если покопаться  корейской княжеской генеалогии, то наверняка отыщутся еще Пёны, Пёнги или Бёны…

Чтобы подтвердить эти предположения, Фотографу от истории Кореи начала 20 века пришлось спуститься в ее средневековые глубины.

Сначала он узнал, что дед знаменитого адмирала Ли Сун Сина носил имя Ли Пён Ок. Он тоже был крупным военачальником, происходившим из рода князей династии Ли. Но попал в опалу к королю Чунджону и был репрессирован по ложному доносу. Почти как Ли Пен Си!.. Правда, он не был убит, а только прожил остаток жизни в бедности. Его сын Ли Чон был посажен в тюрьму как… враг народа. Внук Ли Пён Ока тоже считался «неблагонадежным», а потому несколько раз сидел в тюрьме. Правда, впоследствии стал самым выдающимся корейским флотоводцем и ему был присвоен титул великого принца и поставлено множество памятников.

Образно говоря, птица Феникс возродила род Ли Пён Ока из пепла!

Сын принца Чинху Ли Пён тоже прожил жизнь весьма непростую. Вместе с отцом и матерью Ли Пён скрывался на острове Канхвадо от соглядатаев Кимов из Андона до 18 лет. Потом очень неожиданно для себя был провозглашен королем Чхольчоном. Но так как   он   почти   не   знал   ни корейскую, ни китайскую грамоту, то за него страной правила королева Чоннин. А неграмотный король играл в игры с детьми других принцев. В том числе с будущим императором Коджоном – пока не умер при весьма загадочных обстоятельствах в возрасте 32 года. То есть он сгорел… как птица Феникс!

Но… через двадцать лет к власти в Чосоне (Корее) пришел друг Чхольчона по детским играм – Ли Мён Бок. И история королевской семьи Ли фактически повторилась. Король Коджон играл в сексуальные игры  со  всеми красивыми девушками страны (в том числе из Тоннэ), а его жена Мин правила Чосоном…

Поэтому потенциально Коджон мог назвать одного из своих внебрачных детей именем друга по детским играм. То есть именем Пён. Так в королевстве (империи) Чосон мог появиться еще один сын от птицы Феникс…

7.

В результате своей первой поездки в Горно-Алтайск Фотограф узнал, что Ли Пен Си родился в городе Тана-Енндо. С помощью своей сестры Любы, жившей в Ташкенте и имевшей подруг-кореянок, он выяснил, что речь идет о городском округе (уезде) Тоннэ. Сейчас этот город-порт входит в состав многомиллионного Пусана. То есть Ли Пен Си был южным корейцев, а не северным – как Ким Он Ген.

Мог ли Ли Пен Си иметь отношение к императорской семье? Мог – судя по разным косвенным фактам.

Во-первых, возможно, что его имя, состоящее из двух слогов,  следует читать как Пён Си.  Пока, правда, это только предположение, которое следует подтверждать с помощью корейской подписи. Но для этого надо снова ехать в Горно-Алтайск и знакомиться с «делом» товарища Ким Он Гена по прииску «Ушпа». Это не составит большого труда после указа Путина о рассекречивании советских архивов.

Что касается второго слога «Си» в имени, то он переводится как «Город». Отсюда возможно, что имя Пён   Си   означает  «Городской   птенчик птицы Феникс». Но это еще нужно доказать с помощью профессионального переводчика. Возможен и другой вариант имени этого корейца. Не исключается, что второй слог имени нужно читать как «Сик». Такой слог встречается среди корейских имен, но его перевод Фотографу не удалось пока найти.

Во-вторых, Фотографу пришлось познакомиться с биографиями двух знаменитых  корейских князей, имевших родство с императором Коджоном. Одного из них звали Ли Бом Джином и он   был   корейским   посланником   в России в начале 20 века. Другого звали Ли Бом Юн и он являлся главнокомандующим «Армии Справедливости». Оба эти корейца были братьями и незаконными сыновьями двоюродного брата императора Коджона – генерала и главнокомандующего корейской армии Ли Ген Ха. Они были в дружеских отношениях с Коджоном всю жизнь. Потому и встали на путь сопротивления японской экспансии Чосона.

Вот только у Ли Ген Ха не было ни законного, ни внебрачного сына с именем, похожим на Ли Пен Си.

Помимо   двоюродных   братьев   император   Коджон   имел   и   родного (старшего) брата Ли Хын Ха, которого именовали принцем Хыном. Он родился в 1845 году, а умер в 1912… Вот только где? Об этом в Интернете ничего не сказано.

Судя   по   интернет-данным   из   «Википедии»,   принц   Хын   не   имел законной жены. Он сожительствовал с придворной леди (фрейлиной) Хонг из клана Пунг Хонг. Она была почти ровесницей Хына, но умерла в возрасте   43  лет в 1887 году.

У принца Хына от леди Хонг был один сын: Ли Цзюнь Юн (1870-1917 г.г.), провозглашенный простым принцем. А также была незаконная дочь Ли Мун Йонг (1882-1901 г.г.) от неизвестной любовницы.

То, что у Ли Хына был всего один сын, признанный наследником принца, совсем не значит, что он не имел еще сыновей «на стороне».   Ведь   в отличие от русских великих князей корейские принцы не скрывали детей, рожденных от наложниц и простых любовниц. Как правило, принцы давали своим незаконным сыновьям свою фамилию и обеспечивали их мать до совершеннолетия ребенка. Они давали возможность своим «бастардам» получить хорошее конфуцианское и военное образование и даже стать принцем.

Может, у принца Хына был, все-таки, еще один сын от неизвестной женщины? Но по каким-то причинам   его   имя   в   родословной   принца   не упоминается?.. Ведь бывают же исключения из правил! Например, потому, что принц Хын запретил упоминать имя второго сына по политическим или личным причинам. В Чосоне конца 19 века все могло быть! Ведь Корея – это совсем не Европа и даже не Япония.

Фотограф разыскал в Интернете фотографию Ли Хына. И оказалось, что немного прижатые к черепу уши были и у него, а не только у Коджона и у его сыновей. И не только уши. У Хына нос тоже был «орлиным». То есть крючковатым – как у молодого   орлика.   Но   особенно,   все-таки,   у   Коджона.

Для большей убедительности Фотограф решил сравнить портретные фотографии Коджона и Хына с фотографией молодого Станислава Липенси. И это сравнение дало неожиданный результат. У принца Хына уши не такие большие, как у Коджона и Станислава Липенси, и они меньше   прилегают   к черепу… Что касается носов, то у Станислава нос больше похож на эту часть лица   Хына.   А   большой   рот   явно   достался   ему   от   матери – Василисы Сыпачевой. Он не похож на маленькие ротики обоих братьев Ли.

Из этого сравнительного фотоанализа можно сделать вывод о том, что Станислав Липенси походил на обоих братьев. Нос – как у Хына, а уши – как у Коджона. Но ничего удивительного в этом нет. Законы генетики не являются прямолинейными. И наследственность чаще всего передается не от отца к сыну, а от деда – к внуку или… к внучатому племяннику.

Может, для того, чтобы выяснить внешность Ли Пен Си, надо найти в Интернете фотографию… принца-регента Тэвонгуна Хаына?.. Весьма возможно! Тем более, что фотография регента (отца Коджона и Хына) во «всемирной паутине» есть.

В Интернете Фотограф нашел всего два снимка Хаына общего и среднего плана. Но и на таких снимках видно, что на принца-регента больше похож Ли Хын. У обоих – маленькие рты, но широкие и прямые носы и более оттопыренне уши, чем у Коджона. А от кого же   тогда   крючковатый   нос   и прижатые к черепу уши? От жены Тэвонгуна?.. Запутаться можно!..

Но в целом фотоанализ показал, что Ли Пен Си должен походить больше на Коджона, чем на Хына. А сын Ли Пен Си Станислав похож одновременно на обоих братьев, а также на их отца. В общем, все эти корейцы – наверняка близкие родственники. Что и требовалось доказать!

По своему возрасту (1881 г.р.) Ли Пен Си мог быть сыном старшего брата Коджона. Когда он родился в семье женщины рода Чон из Тоннэ, принцу Ли Хыну было всего-то 36 лет. Вполне достаточно, чтобы сделать здорового ребенка.

То, что Ким Он Ген дружил с Ли Пен Си и вместе с ним работал на прииске «Ушпа», говорит о том, что они могли вместе учиться в сеульской военной школе, а потом служить в сеульском гарнизоне. Вполне возможно, что Ли Пен Си был женат на сестре Ким Он Гена или Ким Он Ген  был  женат на сестре Ли Пен Си. Вот только доказать это возможно только с помощью документов, хранящихся в Сеуле, а не в Горно-Алтайске.

8.

Что касается главного героя романа  – корейского императора Коджона – то у него была такая же печальная судьба, как и у Николая Второго.

Автор выскажет свое личное мнение об этих двух   императорах   начала 20 века. Возможно, что это мнение не понравится монархистам России и Кореи, но для автора это не имеет большого значения по личным причинам.

Николай Второй был во многом похож на героя романа Гоголя «Мертвые души». Но только не на Чичикова или Ноздрева, а на Манилова. Благодаря своей жене-англичанке он мечтал войти в историю России как монарх, расширивший пределы русского государства до самой Америки и Японии. Вот только из этого ничего не вышло. Вместо Кореи и Маньчжурии Николай Второй потерял Южный Сахалин и Курильские острова, а также получил нож в спину от русских большевиков, устроивших первую русскую революцию и социалистическую Октябрьскую.

Точно также произошло и с королевством Чосон.

Корейский король Коджон был весьма сексуально озабочен и поэтому Чосоном правила жена Коджона королева Мин. А он ездил по своей маленькой стране в поисках новых наложниц и любовниц.

С русским царем Николаем Вторым Коджон состоял в переписке до 1907 года. Поэтому оба возмечтали о том, что Корея должна стать частью Российской империи, чтобы не попасть в рабство к Японии. И домечтались…

В 1895 году в результате дворцового заговора королева Мин была убита японскими шпионами. Коджон попытался править Чосоном самостоятельно и без участия китайских и японских советчиков. Он объявил Чосон независимой империей, а себя – императором. В результате этой «революции» в Корее вспыхнула крестьянская война «Тонхак», в которую помимо крестьян и простолюдинов Кореи были втянуты армии Китая и Японии.   Последняя,   вставшая   на   путь   Перестройки   страны   на буржуазные рельсы по типу Америки и Англии, вышла из этой войны победителем.

Николай Второй тоже попытался вмешаться в передел Дальнего Востока в пользу России. Он пошел на войну с Японией, надеясь на своих казаков и свой флот,   но…   потерпел   сокрушительное   поражение.   Русский   Колосс  оказался на глиняных ногах.

Во время русско-японской войны императору Коджону пришлось прятаться от японских убийц в русском посольстве. В   это   время   он   писал Николаю Второму тайные письма, умоляя того спасти семью Коджона от убийства японскими «ниндзя». И русский царь спас Коджона и его детей, но не спас Чосон от японцев. В 1907 году Чосон стал протекторатом Японской империи, а в 1910 году – японским генерал-губернаторством.

Коджона японцы посадили, фактически, под домашний арест в императорском дворце. Поначалу его охраняли корейские военные из сеульского гарнизона. Весьма возможно, что среди этих военных были Ким Он Ген и Ли Пен Си. Но корейцы недолго охраняли своего императора. Японцы распустили корейскую армию, заменив ее на японские воинские части в 1907 году. Это вызвало гнев и возмущение среди корейских солдат и офицеров. Они подняли бунт в Сеуле и в других городах страны, где находились малочисленные корейские военные части. И среди восставших опять были – наверняка! – Ким Он Ген и Ли Пен Си.

Восстание корейской армии против своего роспуска было быстро подавлено. Ведь японская армия в те годы считалась одной из самых сильных в мире! Так это и было – судя по результатам русско-японской войны.

Ким Он Ген бежал на свою родину в Северную Корею, а его жена и двое маленьких детей остались в Сеуле.   Жена   была   против   бегства   мужа   и… прокляла его. Она понимала, что расстается с ним навсегда.

Отец Ким Он Гена жил в своем сельском поместье недалеко от губернского   города     Хамхына.     Он   был   владельцем   золотого прииска, подаренного его предкам от короля рода Ли. И когда отец узнал, что сын хочет создать свой партизанский отряд, то он дал сыну на дорогу мешочек золотого песка. На очень большую сумму…

Что касается императора Коджона, то он передал всю власть своему наследному принцы Сунджону. Но этот «император» был так   болен,   что   за него   правили     в     стране   японские   чиновники   и   корейские   министры, перешедшие под власть японского императора Хирохито. Так Коджон и жил в своем императорском дворце – под охраной японских офицеров.

В конце 1918 года Коджон узнал о расстреле семьи императора Николая Второго. Бывший корейский император понял, что дни его жизни тоже сочтены. Его родных детей увезут скоро в Японию и научат говорить по-японски. Они даже имена сменят на японские!..

Это, конечно, привело к тому, что 1 марта 1919 года бывший император Коджон умер. По японской версии – в результате остановки сердца. По корейской – в результате отравления японцами. По мнению автора романа – в результате самоубийства. Ведь у корейцев убить себя – значит, выразить протест против несправедливости.

***

 

Поделиться в FaceBook Добавить в Twitter Сказать в Одноклассниках Опубликовать в Blogger Добавить в ЖЖ - LiveJournal Поделиться ВКонтакте Добавить в Мой Мир Telegram

комментария 2

Translate »