Земля
И на ней человек .
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек !
И сколько зарыто в ямах !
И сколько зароют еще !
С . Есенин «Анна Снегина»
Цой В. В.
Иногда я думаю вслед за Есениным — какой прекрасной стала бы земля если бы люди не убивали друг друга ! Только за 140- летнюю историю проживания корейцев в России страна перенесла шесть воин ( по другим подсчетам — девять ), две ( четыре ?) революции , террор , репрес сии депортации , восстания , мятежи , «ввод ограниченного контин a та» .’.. И если на сопках Маньчжурии в Русско — японскую войну полегли тысячи то уже во Вторую мировую войну — десятки миллионов …
Господи ! Во имя чего ? За какие человеческие ценности ? «За веру , царя и отечество ! » , «За власть Советов ! » , «правый оппортунизм» , «левый уклонизм» «анархо — синдикалистская контрреволюционная группировка» , «враг народа» , «Дойчланд , Дойчланл , юбер аллее ! » , «За Родину ! » , «За Сталина ! » , «Вперед к победе коммунизма ! » …
Ни одно зверье , ни одно стихийное бедствие не в состоянии сравниться в жестокости с гомо сапиенс !
Какой бы стала Россия , если бы не были убиты Столыпин , Бухарин , Тухачевский , Николай Вавилов , наши Чхве Джехён , Хан Менше , Михаил Ким Цой Шенхак , Ким Афанасий … Убивали цвет нации . Если в ходе репрессий вначале устранялись политические противники , то потом просто составлялись расстрельные списки , выполнялся определенный процент по району , области .
Корейцы несли потери по всем статьям . Если вспомнить , царская власть не очень — то способствовала первым поселенцам , мужественно осваивавшим дебри уссурийского края , но и не мешала становлению , то Советы усмотрели «желтую опасность» . Корейцы в Приморье тогда представляли определенную военную и экономическую силу , с которой не считаться было нельзя …
Известно , что после аннексии Кореи Японией в 1910 году эпицентр национально — освободительного движения перемещается в российское Приморье . Сюда приходят корейские военные лидеры Ли Бомьюн , Хон Бомдо и другие , здесь формируются антияпонские партизанские отряды . Придя к власти , Советы в первые же дни выпустили «Обращение к корейским трудящимся (26.08.1919 г .): Советское правительство обращается ко всем корейским революционерам ! которые борются против угнетателей — японцев , со следующими словами : «Корейский народ уже 15 лет борется с японскими разбойниками , которые отняли его землю , лишили его независимости , казнили и рассадили по тюрьмам лучших его сынов … Корейский народ должен войти в сношение с рабоче — крестьянским правительством в России , соединенными усилиями прогнать японцев из Владивостока и страны Утреннего спокойствия» .
Поверив в прекрасные лозунги революции , корейские партизаны плечом к плечу сражались и за Владивосток , и за все ее Приморье . А когда на Тихом океане свой закончили поход и собрались в г . Свободном ( Алексеевск ), чтобы далее освобождать страну Утреннего спокойствия , то были вероломно разгромлены регулярными частями Красной Армии .
«Алёксеевский инцидент» ( под таким названием он вошел в историю ) положил конец корейскому национально — освободительному движению . ( Чтобы быть последовательным , стоит напомнить , что Красная Армия пришла в Корею спустя 24 года , в 1945 г.)
Я столь подробно остановился на известном историческом факте , так как считаю , что из «Алексеевского инцидента» вышли все последующие несчастья корейцев . И все они точно так же были жестоки , коварны и беспричинны . Мы многого еще не знаем , многое еще сокрыто и недоступно . Но я хорошо помню и знаю свою расстрелянную родню , судьбы моего отца , его сестер и братьев , разрушенные репрессиями .
Поскольку в книге четвертой идет разговор о Норильлаге , я позволю себе привести отрывок из автобиографических записей моей тетушки Ольги Петровны Цой , осужденной по ст . 58- «прим» УК РСФСР , КРД ( контрреволюционная деятельность ). Она там пробыла 8 лет . Живые воспоминания заключенной из норильских шарашек бесценны .
После окончания Московского энергетического института ( МЭИ ) им . Молотова ее , молодого специалиста , направляют работать на электростанцию в г . Рославль .
« … Директором электростанции был т . Пястун . Взяли меня на должность инженера — теплотехника . Станция была новая , было много недоделок , работать приходилось много , мне было интересно . С лета 1937 г. начали арестовывать специалистов с вагоностроительного завода . Я приходила к ним , как всегда по работе , ничего не понимая , за что это сажают ? Мне стали объяснять , что берут просто людей . Но я никогда не могла подумать , что до меня доберутся .
Но вот пришли и на нашу станцию . Начали с главного механика ( поляк ), взяли директора ( литовец ) и в один прекрасный день пришли за мной . Пришли ко мне домой с обыском . Ничего , конечно , не нашли , но все фотографии забрали . Хорошо , что диплом из института я еще не взяла тогда , он был в МЭИ и сохранился . До сих пор лежит в моем шкафу . Дочке Эльвире тогда было 12 лет . Она горько плакала , когда меня уводили . Ей говорили : «Не плачь , мама скоро вернется» . Но она отвечала : «Вы ее арестовали ! » Дети уже знали , что это такое .
1 октября 1937 г. меня привезли в тюрьму . А тюрьма была заполнена до отказа . Привели к камере , открыли дверь , а я не могу войти — негде ступить . Полная камера женщин — специалистов , жен начальников . У порога сидела нищенка с базара , она сказала : «Заходите . Это инженер с электростанции» , — представила меня . Но все сидящие в камере тоже знали меня , кто я , с улыбками пригласили меня на нары .
Каждое утро водили на допрос . Мне повезло , попался следователь , который сидел напротив , и мы оба молчали часами . Он задавал сначала вопросы , на которые мне нечего было отвечать . Однажды зашел начальник в красивой форме , спросил : «Что сказала ? » . Следователь ответил : «Ничего не говорит» . Обратился ко мне , я отвечаю , что нечего говорить , а он уставился на меня и гаркнул : «Шпион ! » У меня чуть не сорвалось : «Дурак» . Хорошо , что сдержала себя , убили бы тут же . Напротив , через дорогу , у входной двери жилого дома часто стояли два — три человека — мои рабочие , чтобы взглянуть на меня . Они переживали за меня и боялись показать это .
Некоторые женщины из нашей камеры приходили с допросов измученные изощренными пытками . Допросы кончились , начали вывозить . Попала в город Смоленск в пересыльную тюрьму . Там была огромная камера , собрали с разных городов и оттуда по своему выбору направляли куда — то дальше . Сидели и ждали , что вот — вот вызовут .
Хорошо было в пересыльной тюрьме — на допросы не водили , кормили баландой . Нас было много , знакомились , беседовали , подружились . Публика была различная . Были и урки — бытовички , но их было меньше , поэтому вели себя скромно . Конечно , каждая женщина думала о своих , с кем разлучили , и о том , что с нами будет дальше . Но мы успокаивали друг друга и старались меньше думать о грустных , тяжелых вещах .
Была с нами и секретарь Тухачевского , жена военно — медицинского комиссара и другие интеллигентные женщины . Все же очень грустно вспоминать об этом периоде жизни .
Это было в начале 1938 г., попала я в пересыльный пункт г . Караганды , оттуда люди попадали в лагеря Сибири , Севера . После тяжелой дороги Смоленск-Караганда мы разместились в «вагонках» , отогревались . Через несколько дней зашел к нам молодой человек высокого роста . Осмотрел всех и подошел ко мне первой . Он был командирован набрать специалистов для строительства Норильского комбината .
В то время там находились наши ребята — Михаил Васильевич Ким , Валентин Иванович Серебряков , Раиса Тен ( Ольга Петровна знала их еще по Дальнему Востоку . — Прим . авт .) Зная этих ребят , командированный решил набрать подходящих работников с нового этапа . Начал опрос с меня . Спросил , какой я специальности . Сказала , что училась в Москве , закончила МЭИ им . Молотова , работала инженером на Рославль — ской электростанции , арестовали без суда и следствия , по решению «тройки» дали КРД ( контрреволюционная деятельность ), 10 лет , отправляют куда — то . Записал меня и еще группу женщин .
Через несколько дней повезли нас в лихтере по реке на открытой палубе . Было холодно , мы были плохо одеты , сидели , прижавшись друг к другу , укрывшись чем попало . Ехали несколько дней по Енисею , любовались красотой природы после тюремных окон . Прибыли в порт Дудинку , откуда поездом на открытой платформе везли в Норильск . Разместили нас в бараке с «вагонками» . Я заняла себе место на втором этаже , там теплее . В выходной день пришла навестить меня Раиса . Она только освободилась , работала вольнонаемной . Была взята раньше . Конечно , встреча была неожиданная и радостная . Через некоторое время мы были размещены в деревянном домике на топчанах , дали постель с бельем . Мы жили как в студенческих общежитиях , только кормили баландой в том же помещении и на работу водили под конвоем . Но мы были рады своему дому после разных тюрем и лихтера .
Мне повезло , взяли на работу сразу в проектную контору под начальством Шаройко Александра Емельяновича . Нескольких женщин сразу взяли на работу по специальности , и работали мы в помещениях в таком холодном крае . А большинство женщин водили далеко к шахте перебирать уголь на транспортерах , отбирать камни . Приходили они в барак голодные , насквозь промерзшие , грязные . Я очень переживала за них . Но потом постепенно их стали ставить на работу по специальности , были химики , инженеры , врачи . Заболевания были разные , на баланде не каждый мог выжить .
Очень большое значение имеет характер человека , я оптимист . Только первое несчастье — гибель отца — на меня подействовала так сильно , что я много болела , но постепенно стала понимать : «Держись , береги здоровье , надо еще жить и трудиться» , — говорила я себе , и это очень помогает до сих пор .
Через некоторое время приходит к нам лагерное начальство и приказывает собирать вещи . Мы были послушные , быстро сложились , и нас переселяют в большую необжитую палатку . Было очень неуютно после деревянного домика . Легли спать , просыпаемся утром и что же видим ? Один угол палатки сорвало ветром и на всех нас лежит легкий снег . На обед нас под конвоем приводили в барак и отводили на работу . Вернули нас на работу с обеда , стала смотреть свои чертежи , а перед глазами две пары рабочих у нашей палатки — утепляют .
Встала , никому не говоря , спустилась со второго этажа , зашла в соседний подъезд и на второй этаж поднялась в дирекцию . У секретаря спросила : «Абрам Павлович у себя ? » Она ответила , что у него Шаройко , сказала подождать . Через несколько минут выходит одетый в пальто Александр Емельянович , секретарь разрешила зайти .
Постучалась , открываю дверь , в середине кабинета стоит в теплом пальто и шапке директор комбината Завенягин . Абрам Павлович шел на обед , но я зашла , так он задним ходом вернулся и встал за свой стол . Он не спросил статью и срок , как обычно начинали с нами разговор , есть ли дети и муж .
Кратко , тактично рассказала ему , что мы жили в деревянном домике , было тепло , вчера нас переселили в необжитую палатку , и мы утром проснулись под снегом . Он сразу нажал на кнопку , зашел начальник лагеря Елян . Абрам Павлович обратился к нему с вопросом , почему такое устроили , сказал вернуть женщин в тот же дом , но Елян отвечает : «Никак нельзя , там разместили УРЧ» ( лагерную контору ). — «А что можно сделать ? » На вопрос директора Елян разводит руками .
Я говорю , что мужчины живут в каменных бараках , на что Елян отвечает , что месяца через три , как закончат строить барак , мы разместим женщин . Абрам Павлович обратился ко мне : «Что можно сделать ? » Отвечаю ему , что на обшивке палатки работает четыре человека , а нужно дать подводы , машины , чтобы подвозить материал , поставить несколько пар рабочих обшивать , и пока не закончат , пускай не уходят . Абрам Павлович повторил мои слова Еляну более авторитетно и внушительно . Еще я напомнила , что стоит одна буржуйка , а надо поставить еще пару .
После разговора с начальством пошла к себе работать . Работали мы напряженно , не как «враги народа» , как настоящие патриоты . После второй половины дня привели нас в нашу палатку . И что же мы видим ? Во дворе несколько машин и сани , груженные досками , полно людей около палатки , в палатке много пар рабочих крепят доски , как муравьи копошились . Несколько бригад сняли откуда — то и поставили на обшивку нашей палатки . К 23- му часу они закончили , и мы в утепленной палатке легли спать .
На другой день на работе мне не было покоя . Стали ко мне подходить важные специалисты разных групп , знакомятся со мной , говорят умные приятные вещи , а я и не знаю , что отвечать . А Абрам Павлович говорил среди своих , что к нему приходила китаянка по делу . Так я стала популярным инженером Проектной конторы Норильского комбината .
Месяца через три , когда нас переселили в каменный барак , в выходной день заходит к нам комиссар во главе с Завенягиным . Мы уже устроились на топчанах . Стены неоштукатуренные занавесили белыми тряпками , словом , создали уют . Как только вошла комиссия , я сразу ушла к дальней стенке барака , чтобы не мозолить им глаза . Абрам Павлович прошел ко мне через весь барак и спросил : «Ну , как теперь ? » Я отвечаю : «Спасибо , Абрам Павлович , очень хорошо» . Он улыбнулся , повернулся , и все они вышли из барака .
Некоторые женщины принимали участие в драматическом кружке , разных занятиях , развлекались по выходным . А я по выходным читала , если что достану , вязала , если раздобуду пряжу какую . Так шло время . Нас водили под конвоем на работу уже в новое здание , где разместили и нашу Проектную контору .
8 марта 1941 г. мы с утра отработали и выстраивались идти обедать . Вдруг ко мне подходит высокий молодой человек , подает мне огромный букет садовых цветов . Статья у него была 58-10, т . е . агитация , с такой статьей ходили сами , им выдавали пропуска .
Имея пропуск , он , видимо , сходил за город в оранжерею для начальства , там добыл цветы . Не только я , а все около меня обрадовались таким цветам , давно не видели их и не помнили запаха . Как будто это было вчера , так помнятся некоторые события . Его фамилия Андреев , а имени не помню . Женщин там было мало , поэтому нас берегли и товарищи — зэки .
В основном все проектировщики Норильского комбината были зэки . А там были собраны лучшие толковые люди со всего Союза . Всегда восхищалась их грамотности , их умению работать … Мы , бывшие норильчане , встречаемся и , когда вспоминаем о жизни там , говорим : «Там , в академии» . Действительно , как будто после института попала в академию , так мы учились там работать …
В проектной конторе вскоре переключилась на работу инженера по сантехническому оборудованию , которых институты тогда не готовили , а они необходимы для любых домов , театров и т . д . Каждый может представить себе , что же будет за здание без сантехники .
Архитекторы — смежники были очень внимательны ко мне . Конечно , какой — нибудь бестолковый архитектор может сказать , снисходительно махнув рукой : «Да вы ведь сантехник ! » Но я на это отвечала : «Ваши дворцы без сантехники не лучше сарая» . Этим я защищала не себя , а всех сантехников . Очень любила свою проектную работу . Нравилось изучать и знакомиться с самыми разными предприятиями , которые приходилось обеспечивать необходимым оборудованием : отоплением , вентиляцией и т . д . Делать проекты отопительных котельных , наружных тепловых сетей . Наша группа выполняла и проекты газоснабжения .
В 1944 году вдруг сообщают мне , что за хорошую работу в комбинате сбросили три года с моего 10- летнего срока . Все радовались за меня , поздравляли . Это означало , что за ту же работу , что я выполняла бесплатно , будут платить как старшему инженеру . Смогу нормально питаться , купить себе самое необходимое . Это было удивительно ! За все годы не получила ни одной посылочки . Отца не было , мама старая не умела делать и отправлять посылки , а молодая родня боялась держать связь с «врагом народа» , да и не полагалось . А как нужна была там хоть маленькая посылка ! » …
На выходе Ольгу Петровну Цой предупредили , чтобы она нигде никогда не говорила , где провела эти годы . ( Она заговорила спустя полвека .) А ведь это была юность , молодость , лучшая пора жизни ! А сколько не выжили !
Господи ! Во имя чего ? За какие человеческие ценности ? И какой прекрасной была бы земля , если бы люди не убивали друг друга !
Вместо эпилога я привожу стихи замечательной нашей поэтессы Анны Ахматовой .
Узнала я , как опадают лица ,
Как из — под век выглядывает страх ,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках.
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг ,
Улыбка вянет на губах покорных ,
И в сухоньком смешке дрожит испуг .
И я молюсь не о себе одной ,
А обо всех , кто там стоял со мною
И в лютый холод , и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною .
Валентин Цой ,
президент ассоциации «Потомки борцов за независимость Кореи» ,
кандидат технических наук
Комментирование закрыто.