ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Влад
В сентябре в Городе всегда непонятная погода. Но в основном ветрено, холодно и пасмурно. Единственное спасение — выскочить на природу. Там и воздух кажется помягче, и ветер в лесу не чувствуется, и нет бетонной заиндевелости многоэтажек. В выходные, несмотря на то что урожай в теплицах и на грядках собран, горожане запасались мясом, бутылками и выезжали на дачи. Многие сотрудники горотдела, свободные от дежурства, уже кололи дрова, топили бани и с вожделением ожидали дачного застолья.
Влад сидел в кабинетике уголовного розыска и перелистывал листочки оперативного дела. В общаге было холодно. Отопление сначала дали, а потом отключили. И так несколько раз. В ночь перед дежурством пришлось поверх одеяла набрасывать шинель. А в стареньком деревянном здании отдела, несмотря на покосившиеся стены и гуляющий под линолеумом прогнивший пол, было тепло и уютно. Второй год Влад живет в Городе после окончания Омской высшей школы милиции. Это вам не какой-нибудь Магаданский заочный юридический или другая лавочка, где менты, якобы, получают высшее образование. Уже не первое десятилетие Омская школа готовит для Сибири работников уголовного розыска. И не только для Сибири. Во многих областях центральной России корочка этого заведения котировалась не ниже, чем диплом московской или саратовской школ милиции.
Работать в уголовном розыске Влад захотел в девятом классе. У классной руководительницы муж служил заместителем начальника уголовного розыска областного УВД. Этот серьезный коренастый мужчина начал в свободное время заниматься с ребятами в спортзале. И учил ни чему-нибудь, а дзюдо. Влад среди первых стал ходить на тренировки. Ему нравился этот человек. Он общался с пацанами как с равными, на их подростковом языке. Рассказывал об уголовном розыске, о жуликах, с которыми его сотрудники боролись. Однажды двое одноклассников попались на угоне велосипеда. Их таскали в инспекцию по делам несовершеннолетних, обещали исключить из школы. Константин Витальевич поручился за обоих. Мало того, позвал их в секцию.
Уже в десятом классе Влад с ребятами стали своими в областном уголовном розыске. Работали в оперативном отряде, помогали выявлять и отлавливать городскую шпану. Неслучайно после школы он и ещё пятеро одноклассников отправились поступать в школу милиции. По окончании получил распределение в город алмазодобытчиков
Постепенно мысли перешли на Светку. Такой, как она, Влад за свои 24 года не встречал. Высокая, с него ростом, с темно-синими глазами и с обалденной фигурой. Кроме определения «обалденная» в голову ничего не приходило. Казенного пошива милицейская форма не могла скрыть её высокую грудь, длинные ноги и царственную осанку. Светка служила милиционером отдела милиции по охране алмазодобывающей промышленности. В Городе этот отдел называли женским батальоном. Из пятисот сотрудников 450 были представительницами слабого пола. Они несли охрану на фабриках и драгах, на складах и административных объектах.
Летом потерялась четырехлетняя девочка. Пьянчуга отец таскал за собой ребенка по дачам от собутыльника к собутыльнику. В каком-то дворе заснул. Другой алкаш взял её за руку и повел в лес. Потом в его мутной голове что-то просветлело, и девочку он не тронул. Просто оставил сидеть на грибной полянке и ушел. Наутро мать подняла тревогу. Было решено мобилизовать на поиски весь свободный от службы личный состав гарнизона милиции. Около двухсот человек с интервалом 10 метров медленно прочесывали лес за дачами. Тогда-то Влад впервые увидел Светку. Они пробирались по бурелому рядом. Минут через тридцать Влад услышал, как Светка громко вскрикнула. Он подскочил и увидел малышку, сидевшую на пеньке, обхватив плечики руками. Лицо девочки опухло от комариных укусов. Влад скинул пиджак, укутал ребенка, взял на руки невесомое тельце и прижал к себе.
Тогда все закончилось благополучно. Девочку передали в больницу. Кроме покусов насекомыми и обезвоживания ничего не установили. Папашу и приятеля поместили в ИВС для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по статье «Оставление в опасности».
С тех пор Влад встречал Светку несколько раз. А через месяц она пришла к нему в общежитие и сказала обыденным тоном, что муж в командировке и вечером в Пироп, где она живет, нет смысла возвращаться. Завтра ей с утра все равно на службу …
— Альё, эта Вилад? Вихади, у нас трупы. Два штука. – Дежурный, Михальчук, как обычно резвился и изображал гастарбайтера.
Влад поднялся со стула и с ужасом увидел, что, мечтая о Светке, нарисовал на обложке сов. секретной папки ее лицо.
У подъезда, несмотря на воскресное утро, собирался народ. Два милиционера ППС, стоявшие на площадке второго этажа, кивнули Владу. Рядом прислонился к стене здоровенный сосед, который пока был основным свидетелем. Сашок, как он себя назвал, часов в 7 утра вышел прогулять собаку. Увидел приоткрытую соседскую дверь. Выяснять ничего не стал и сбежал вслед за собачкой по лестнице. Минут через тридцать, поднимаясь, он заметил, что ничего не изменилось. Заглянул, позвал хозяйку, потом зашел и увидел, что в квартире два трупа. Молодой кавказец на ковре и соседка в распахнутом халате на широком кресле.
— Смерть обоих наступила часов 6-7 назад, — сказал, не поворачиваясь, патологоанатом Бочкин. — Ранения нанесены длинным острым предметом, похожим на якутский нож. Ей перерезали горло. Джигиту хватило одного удара в сердце.
Криминалист Илья Игнатьев опылял кисточкой журнальный столик, потом перешел к бутылке из-под коньяка и рюмкам.
Послышались шаги, глухой кашель и в комнату протиснулся начальник уголовного розыска Михаил Иванович Лахоня. Вслед за ним вошел Скворцов, заместитель начальника ГОВД по оперативной работе. Влад почувствовал, что концентрация начальства в маленькой квартирке с убиенными выльется для него в поток распоряжений. Поэтому он открыл блокнот и приготовился записывать. Снова шум в дверях. Вошли прокурор города и следователь.
Скворцов повернулся к Лахоне:
— Миша, дожидайся своих и начинайте отрабатывать соседей. Личность погибших установите незамедлительно. Подруга эта вроде в институте работала, а красавчика, если он армянин, ищите в диаспоре. Влад, ты сегодня при дежурной части, так что давай в отдел. Время будет, с людишками своими эту тему перетри.
— Можно машину взять? Я по дороге заеду кое с кем пошептаться.
— Давай.
Скворцов Владу доверял. Знал, что молодой опер просто так ничего не говорит. Во всяком случае информация от него поступала качественная и приносила результаты. За два года он приобрел около десятка помощников во многих криминальных компаниях. Работа сыщика, по словам Семена Семеновича, пожилого преподавателя по оперативно-розыскной деятельности Омской школы, основывается на информаторах во всех сферах жизни.
УАЗик остановился перед автосервисом. Влад открыл металлическую дверь, врезанную в высоченные ворота, и зашел в просторный гараж. Справа в застекленном кабинетике сидела девушка. Левой рукой она перелистывала пачку квитанций, а правой бойко забивала циферки в калькулятор.
— Привет.
— Привет. Что-то долго не появлялся.
— Запиши нашу тачку на техобслуживание.
— А Захар Захарович, между прочим сказал, что вы уже за три машины нам денюжку не переводите.
Влад улыбнулся и сказал:
— Родина за всё вам заплатит. – Окинул взглядом гараж и, увидев что никого нет, шепнул. – Домой на обед придешь, позвони.
— Ага.
С Юлькой Влад познакомился около года назад. Думал, она такая же дурочка, как ее подружки. Девчонки частенько захаживали в уголовный розыск. Особенно с тех пор, как Скворцов выступил на встрече с молодежью перед дискотекой в Доме культуры. Мероприятие было плановое, но, как ни странно, впечатление произвело. Слово ОУР и киношная внешность Скворцова заинтересовали женскую половину дискотеки. В общественные помощники милиции тогда записались около десятка девушек. Со временем количество значительно сократилось. Однако те, которые приходили в ГОВД, гордились знакомством с операми и на что-то по-девичьи тайно надеялись. Опера были уверены, что толку от них мало. Особенно после того, как Скворцов предупредил, что если кто залезет такой помощнице под юбку, вылетит из розыска как пробка.
Владу, молодому сотруднику, поручили составить список общественниц с адресами, указать, кто где работает или учится. Он обнаружил, что девчонки обитают во многих интересных местах. Трудились на алмазодобывающей фабрике, в кафе, в клубе, в магазинах. Одна даже в городской пивнухе «Голубой Дунай» что-то делала. Ну, а неработающие болтались в молодежных компаниях, скучали в техникуме или старших классах. Эти финтифлюшки иногда козыряли знакомством с операми и загадочно обещали наиболее наглым ровесникам: если что, то им оторвут не только яйца, но и головы. Некоторые пацаны этому блефу верили.
Влад помнил, как Константин Витальевич возился с ними в школе. Помнил и оперотряд. И ведь не растерялись по жизни. Все стали операми угрозыска. А чем эти хуже?
Влад не имел жены, детей, огорода, машины и гаража. Поэтому у него было время. В общаге он спал и всё. Конечно, в спартанских условиях трудновато было следить за собой. Особенно за рубашками. С детства мама приучила его носить свежие рубашки. Она говорила, что у настоящего мужчины всегда должна быть чистая рубашка. Потом это превратилось в привычку. У него было пять белых и пять голубых рубашек. Надевал их по очереди. В общежитии договорился с дежурной Фирой, чтобы та их стирала . Конечно, для зарплаты опера это были непредусмотренные расходы. Но привычка осталась привычкой.
Внешне особенно не выделялся. Он был выше среднего роста, худощавый. Голубые глаза. Светлые волосы зачесаны назад. Ну, а характер взял у отца, который никогда не позволял себе лишних эмоций и спокойно руководил пассажирским автохозяйством. Внешне Влад напоминал скорее молодого врача или аккуратненького младшего научного сотрудника, чем оперативного уполномоченного уголовного розыска.
Девчонки постоянно забегали на огонек, и если кто-то и выставлял их за дверь, то это был не Влад. Мало того, он раскладывал на столе сводку и они с благоговейным ужасом читали о преступлениях и происшествиях случившихся за сутки. Такой уровень доверия их завораживал. И вскоре принес результаты. Маринка из «Голубого Дуная» прочитала в сводке о серии краж на дачных участках в районе фабрики. Увидела список украденного и с гордостью просветила Влада, что завсегдатай заведения, алкаш Вялый, предлагал за выпивку кое — что из похожих вещей. Он жил на даче жены, в городскую квартиру во время запоев она его не пускала. Владу оставалось только взять с собой участкового и поехать на дежурке в гости к Вялому. Там за дощатой, висящей на одной петле дверью, открылась пещера Аладина. Десять бензопил, пять телевизоров, пять микроволновок и далее как в монологе стоматолога Шпака из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».
Хитромудрый начальник следствия Мормышин потребовал от оперов установить личности каждого потерпевшего, взять у всех заявления, в которых указать кому и какое принадлежит похищенное имущество. Затем он заполнил 35 карточек о раскрытии краж в условиях неочевидности и отправил их в ИЦ МВД республики. Это стало еще одной яркой победой милицейской статистики над преступностью.
Еще через полтора месяца, влюбленная в уголовный розыск приемщица станции техобслуживания Юлька, сообщила Владу, что Колька Матвеев, её одноклассник, накануне пригнал с друзьями три Нивы на диагностику двигателей и подвесок. Из разговора она поняла, что компания готовится со шмотками ехать в Иркутск. Информация заслуживала внимания.
Районный ДОСААФ передал горотделу передвижной штаб ПВО. Двенадцатиколесная громадина с двумя водительскими кабинами, камбузом и четырьмя каютами стала чересчур накладной для заканчивающего свои дни добровольного общества содействия армии и флоту. Машина ДОСААФу досталась как шефская помощь от стоявшего в районе и убывшего с первыми лучами перестройки дивизиона ракетчиков. Себестоимость автоштаба не покрывала и половины стоимости его переправки на большую землю. Вот Михаил Иванович Березовой, председатель районного ДОСААФ, и сделал ментам подарок. Так как любил повторять, что от тюрьмы и от сумы не зарекаются. Военного монстра немного подшаманили, заправили в автохозяйстве алмазной компании спонсорской солярой и поставили как стационарный пост ГАИ на 50-м километре трассы на Иркутск.
Тем временем Город будоражили ежедневные вскрытия жилья новоселов. Местные строители, в лучших традициях культового фильма Рязанова, умудрились поставить во всех сданных квартирах замки, к которым подходил один ключ. Это принесло свои «плоды». Даже не серия, а девятый вал квартирных краж вызвал панику в Городе и стал реально угрожать новеньким полковничьим погонам начальника горотдела.
Влад, проверив Юлькину информацию, положил на стол Скворцову рапорт с указанием номеров готовящихся к пробегу Нив. Прочитав, тот решительно сказал:
— Если выгорит, гадом буду, но хату тебе пробью.
Гаишникам в автоштабе дали по рации ориентировку. А вечером опергруппа выехала туда на двух машинах.
Нивы с прицепами, доверху набитые краденым барахлом, остановили на следующий день к обеду. На этот раз Мормышин отчитался о раскрытии сорока квартирных кражах.
С этой-то героической Юлькой Влад и собирался перекинуться парой слов в обеденный перерыв. Минут через тридцать телефон на его столе зазвонил:
-Ничего нового. Вот только вчера таксист, ну Давид, который на БМВ, сильно у нас в гараже полаялся со своим племянником. Красавчик такой из Сочи прикатил. Так вот Давид орал, что никто его не звал. Он для него, типа, столько сделал, а теперь тот ни хрена не получит. И что племянника этого своими руками придушит.
-Как зовут-то родственничка?
-Вроде Гагик. Да, ты начальникам своим еще раз напомни, что Захар мне велел ваших не ставить в очередь, пока счета за ремонт не оплатите.
— А чего это Давид как у себя дома кричит?
-Так он же с сестрой Захара живет. Не знал, что ли? Ты про счета не забудь.
— Ага, передам.
Гагик
Дома в Сочи Гагик помогал в автосервисе, торговал на рынке, перегонял автомобили и занимался всем, что подвернется. Но к двадцати девяти годам так и не заработал ни на машину, ни на дом, ни вообще на более-менее приличную жизнь. Зато высокий молодой красавец всю жизнь ловил восторженные женские взгляды. И если в ранней молодости он прилагал какие-то усилия в амурных делах, то теперь даже это стало ему лень.
Дядя Давид жил на севере и имел там подержанную БМВ. Иногда таксовал. Но, судя по всему, это не было его основным занятием. Как-то будучи в гостях у сестры, дядя сказал Гагику, что тому пора заняться серьезным делом:
— Профессии у тебя нет, потому что ты нигде не учился и учиться не хочешь. А на жизнь зарабатывать надо. Единственное, что у тебя получается — нравиться бабам. Это нужно использовать. Так что встретишь через пару недель одну тетку. Отвези её в санаторий, а потом, пока будет здесь гостить, поразвлекайся с ней.
Дядя достал из пиджака две пачки купюр, перетянутых банковской ленточкой, и протянул Гагику.
— Погуляй, что останется — твое. Не жадничай и не хами с ней. Все чтоб было натурально.
Жизнь изменилась. Гагик купил старую тачку и майским утром встретил в адлерском аэропорту сорокадвухлетнюю северянку. Аполлон на иномарке, вежливый, предупредительный, знавший Сочи и окрестности как свои пять пальцев, стал через пару дней незаменимым. Антонина попала в сказку. И все благодаря Давиду. Узнав, что она едет через несколько месяцев в санаторий, тот предложил услуги своего сочинского племянника. И теперь каждый день ей подает машину настоящий южный мачо. В столовой Тоню теперь видели только за завтраком. Обед и поздний ужин проходили за пределами здравницы. Горные дороги, уютные кафе, цветы, вино, шашлыки -все положил к ее ногам щедрый племянник. Когда в самом начале она стала расстегивать сумочку, чтобы расплатиться, он положил на ее запястье свою сильную горячую руку и тихо сказал:
— Не обижай. — Показал глазами на сумочку. — Никогда больше этого не делай. Ты дорогая гостья.
А еще через несколько дней Тоня поняла, что влюбилась. Да, был дом с мужем и двумя детьми, была работа, отпуск в конце концов заканчивался. Но прекрасный сон продолжался и Тоня не хотела просыпаться.
Жарким июлем Гагик с букетом цветов встречал Елизавету.
В начале бархатного сезона Эльвиру.
Гагик разговаривал с приезжими женщинами о многом. И узнавая, где они работают, удивился совпадению. Все дамы трудились сортировщицами в цехах окончательной доводки на разных алмазодобывающих фабриках. Однажды под утро обессилевшая и счастливая Эльвира, откинувшись на подушку, начала рассказывать, как сортирует драгоценные камни и как взвешивает тазики с алмазами на сотни тысяч долларов. А потом Гагик услышал самое главное. Только, дорогой, никому. Эльвира уже несколько раз передавала дяде камни. Проверенным путем. Ну надо же отблагодарить хорошего человека.
Гагик, если честно, ожидал чего-то подобного от своего старшего родственничка. Вот откуда у него такие деньги. Теперь парень осознавал и свою роль сладкой ловушки. Возмутило одно — мизерный гонорар за его услуги. Хотя раньше он и о таких деньгах мечтать не мог.
Дядя обещал появиться к ноябрю. Племянник решил проверить его щедрость и отправил телеграмму, в которой попросил еще денег. Ответ пришел не сразу. Но когда он его прочитал, пришел в ярость. На бланке было одно слово: «Обойдешься».
Жадность и гнев плохие советчики. Гагик возомнил, что его роль в «окучивании северных баб» главная в дядином бизнесе. И перестал спокойно спать. Когда человек о чем-то постоянно думает, то жизнь рано или поздно подбрасывает события или людей, которые начинают как бы прилипать к наболевшей теме.
Мать попросила Гагика съездить в Лабинск за мясом. За день можно обернуться туда и обратно. Лет двадцать назад семья перебралась из провинции в Сочи. В городке у Гагика остались приятели детства.
Одноклассник Матвей Савиков, которого все звали Савик, был мясником. Лучше его никто не забивал свиней. Разделывал он их тоже мастерски. Через него у хозяев, не желающих возиться с реализацией мяса, Гагик в два, а порой и в три раза дешевле покупал свинину. Каждый раз Гагик привозил домой 30-50 килограмм. Мать через знакомых продавала мясо на рынке. Приближалась осень, в сельской местности начинался забой. Никаких поручений от дяди не поступало и Гагик согласился съездить на малую родину.
Савик жил один. Мать давно умерла, а отец, откуда берется здоровье, продолжал пьянствовать. С детства мальчишка помогал соседу поселковому мяснику. Это давало возможность выжить. Ведь иногда в доме не было ни крошки. Алкаш папаша выносил все, что можно было пропить. Савик после школы убирал отходы, драил окровавленные колоды, точил ножи и топоры. Взамен получал немного ливера, мясные кости и свиные мозги для сальтисона. Мама прятала от пропойцы мясо, чтобы накормить троих детей. Потом она умерла. Сестренок взяла бабушка, а 15 летний Савик ушел жить к соседу в пустующую пристройку. На прощание он чуть не до смерти избил пьяного отца.
Через год сосед разрешил Савику заколоть первого кабанчика. Паренек часто видел как это делается, но сегодня ему поручили самому. Кабанчик лежал на боку со связанными передними и задними ногам и, будто чувствуя последние минуты, пронзительно визжал. Савик взял забойный штырь, подсел к животному, развернул его на спину и коротко размахнулся. Заточенный металл вошел как в масло. По туше пробежала судорога и кабанчик замер. Сосед похвалил Савика, сказал, что тот все сделал как настоящий мужик. А Савик смотрел на неподвижную тушу и чувствовал удовлетворение. Как здорово у него получилось. Раз и всё.
Они разделали тушу, взяли деньги, мясо, ливер и пошли домой. Савик шел и не мог забыть полученное удовольствие. Многие взрослые мужики не в состоянии смотреть, а не то, чтобы заколоть выращенного любимца. Савик чувствовал себя другим человеком и сосед это видел.
Матвей всю жизнь прожил в Лабинске. Невысокий ростом, рыжий, с сильными и длинными руками, он часто в мальчишеских драках «махался» плечом к плечу с Гагиком. Причем драки они выигрывали быстро и всегда. Савик впадал в какую-то холодную ярость, шел на противника, не заботясь о травмах и крови. Его приходилось оттаскивать, чтобы тот, кого он бил не остался инвалидом. Однажды он сказал Гагику, что когда дерется или его кто-то обзывает, то у него перед глазами все становится красным. И он уже не может остановиться. И еще он сразу кидался в драку, когда его называли чушком.
Мать Гагика, причитая, замазывала им зеленкой синяки и ссадины, а потом кормила пацанов чечевичным супом. Она жалела Савика.
Когда Ионесяны переехали, то не забывали мальчишку и даже как-то пригласили его пожить у них в Сочи. Хотя сами ютились в фанерной халупе.
Когда пришло время, обоих освободили от призыва в армию. Первого не пропустил психиатр. На прощание он сказал, что Савику нельзя пить вино. А то совсем с ума сойдёт. Ну, а за выявленный порок сердца у Гагика кому- то заплатил дядя.
Бывали иногда в шумной сочинской жизни у Гагика проблемы. Но после того, как он пару раз на стрелку с местными привозил «этого психа из деревни», конфликты урегулировались вербально.
Когда племянник решился лететь в Город, он сразу подумал о мяснике, потому что одному соваться рискованно. Савик сразу согласился, ведь кроме Сочи нигде в жизни не был. Да, еще Гагик на свои деньги покупал билеты.
В голове сочинского мачо стояла дядина телеграмма –«Обойдешься!». Обида снова нахлынула. Дней за десять до отлета он злорадно отбил свою: « Вылетаю в гости. Будем пасти телок вместе». Тогда текст показался ему смешным.
В самолете парням повезло. Захваченные две бутылки коньяка сделали их с попутчиком товарищами. Оказалось, что у того на окраине города живет мужичок, который наверняка на недельку сдаст приезжим комнату.
Утром по прилету Гагик оставил приятелю немного денег и отправился к дяде. Савику после возлияний в самолете было плохо.
По адресу никого не было. Давид как-то говорил, что женат на сестре заведующего автосервисом, поэтому племянник направился туда. В гараже он застал четверых земляков, спросил их о Давиде и узнал, что таксист обычно подъезжает к обеду.
Увидев родственника, Давид сразу стал орать и требовать, чтобы племянник убирался домой и не мешался под ногами. Он вспомнил все: и то как долгие годы кормил их нищее семейство, и на чьи деньги Гагик купил себе машину и многое другое. Кричал, что как можно быть таким неблагодарным шакалом и бездельником. Обещал даже задушить своими руками. Потом плюнул, развернулся и уехал.
Гагик уселся в подсобке СТО и уныло смотрел через грязное окно на кучу мусора. Какой все-таки неприятный город. Уже в сентябре метет снег, кругом хмуро и серо. Дядя сволочь. Но нет, так просто он его отсюда не вытурит.
Вскоре появился заведующий, который стал крутиться вокруг какой-то дамочки, вышедшей из красного автомобиля. Отдав распоряжения автомеханику, заведующий ушел к себе в кабинет на второй этаж гаража. Гагик подождал пару минут и направился к незнакомке.
Любовь зла…
Виталий Васильевич Бутенко походил на артиста Яковлева. С годами все больше. А когда начал носить бородку клинышком, то стал вылитым князем Мышкиным. С такой внешностью он привлекал внимание женщин. Но Виталий Васильевич был влюблен в Екатерину Лазареву.
Это случилось на первом курсе энергетического факультета Новосибирского политехнического института. Сначала Екатерине нравилось внимание симпатичного парня. Он смотрел на нее телячьими глазами и готов был ловить не то, что ее слова, но само дыхание. Они садились вместе на лекциях, гуляли по Новосибирску, а потом даже переспали. Для Екатерины это со школы не представляло никакой проблемы. Но после той ночи Виталий совсем слетел с катушек. Да, она была хорошенькой курносой блондинкой с высокой попкой. Ну, еще умненькой. Для него же она стала единственной и почти святой. Всё, что говорила Катя, он воспринимал с немым обожанием. Когда же молчала, он смотрел на нее как на ангела во плоти. Разве что не складывал на груди ладони. Если Екатерина общалась с другими парнями, то Виталий не скрывал своих страданий. Он подходил, смотрел на разговаривающую с однокурсниками Екатерину и готов был разрыдаться от ревности. Сначала Лазаревой это казалось забавным, потом стало настораживать, а к зимней сессии просто бесить. Она почувствовала, что в неё влюбился псих и это становилось проблемой.
Весной за Катей начал ухаживать аспирант, а летом она вышла за него замуж. Бутенко исчез из поля зрения. После пятого курса Катя бросила мужа, влюбилась в инженера горняка и уехала в Город. Она стала работать в научно-исследовательском институте, через пять лет даже защитила кандидатскую диссертацию. Со вторым мужем разошлась и стала наслаждаться жизнью, периодически меняя молодых партнеров.
Прошли годы. Начальник отдела, кандидат технических наук Екатерина Леонидовна Лазарева жила интересно и комфортно. Она уже была автором ряда авторских свидетельств, принимала участие в конференциях и симпозиумах, выезжала за рубеж и активно посещала плавательный бассейн. Еще раз вышла замуж. Разошлась. Но продолжала любить мужчин. Такая жизнь её вполне устраивала. Ей было за сорок, но выглядела она свежо и призывно. Ну, а если прибавить умение держаться с мужчинами, природное остроумие и социальный статус, то общение с любым представителем сильного пола производило на последних серьезное впечатление. Лазарева не позволяла никаких вольностей, но одновременно давала понять, что надежда есть у каждого. Такие манеры эффектной и дорого одетой дамы обычно превращали мужчин в податливый материал для дальнейшего использования.
Екатерина Леонидовна заранее договорилась с начальником автосервиса по поводу ремонта. Заведующий Захар Захарович, неприступный и высокомерный для большинства горожан, с Лазаревой был сама предупредительностью.
В автосервисе трудились в основном армяне, осевшие в северном городе. Автомеханики они были хорошие, поэтому очередь на СТО не иссякала. Заведующий услужливо пододвинул Екатерине Леонидовне пластиковое кресло. Когда она вынула сигарету, чиркнул зажигалкой и заверил, что через 30 минут ступицу заменят.
Гагик подошел к Екатерине Леонидовне и поздоровался. Дама посмотрела на него, заинтересованно подняла брови и спросила:
— Вы здесь работаете?
— Нет. Я в гостях. У вас машина сломалась?
— Да.
Годами выработанная привычка владеть собой не подвела. Екатерина Леонидовна, внешне оставаясь спокойной, почувствовала, что ее бросило в жар. Этот молодой и высокий парень смотрел на нее и улыбался. А она вдруг почувствовала себя застигнутой врасплох девчонкой. Предательски в пальцах задрожала сигарета. Гагик понял, что понравился этой царице и мягко произнес:
— А я ищу квартиру.
-В автосервисе?
-Земляки обещали. Может, кто и приютит.
— Возможно, я смогу вам помочь, молодой человек, — сказала Екатерина Леонидовна и протянула ему визитку.
Гагик с достоинством взял карточку, слегка поклонился и вернулся в каптерку.
Екатерина Леонидовна осторожна вела машину. Поземка усилилась. С радостью, страхом и каким-то облегчением Екатерина понимала, что наконец увидела мужчину, которого ждала всю жизнь. И еще, она никогда так не боялась саму себя как сейчас. Внезапно ее пронзило: «Вдруг он не позвонит!»
Бутенко
Бутенко не пропал. Все годы он следил за жизнью Екатерины. Узнав, что она переехала на север, отправился следом. На прииске без труда устроился электромехаником на алмазодобывающую драгу. Ему выделили комнату в деревянном бараке, которую он так же, как и в Новосибирске украсил фотографиями болезненно любимой женщины. Виталий Васильевич купил подержанный жигуленок и получил возможность чаще наблюдать за ней. А потом будто случайно встретил Екатерину на улице. Она с трудом узнала в нем своего сокурсника, спокойно спросила как он здесь оказался и где работает. На этом ее интерес иссяк. Лазарева попрощалась с Бутенко и не только не пригласила его в гости, но и не оставила своего телефона.
Никому в поселке не было особого дела до Виталия Васильевича. Таких одиноких мужичков на севере полно. Появляются незваные и невзрачные. Иногда задерживаются, иногда пропадают. У каждого такого бирюка личные причины для скитаний, которые тоже никому не интересны.
Однако, начав трудиться на драге, Бутенко обратил на себя внимание. Профессионализмом. Через короткое время он владел практически всеми вопросами, связанными с электрооборудованием. Чувствовалось, что это не простой работяга электрик, а человек с серьезным инженерным образованием. На драгах раньше не работал, но за короткое время мог докопаться до причин отказа любого агрегата. Дошло до того, что иногда со второй алмазодобывающей платформы, плавающей в нескольких километрах поодаль, за ним, как за скорой помощью, присылали лодку .
В первые же месяцы Бутенко с удивлением обнаружил, как легко можно похитить алмаз. Алмазосодержащая масса поступала из реки с помощью вереницы 250 литровых черпаков. Далее просеивалась в дражной бочке, а потом по транспортерной ленте ползла в недра плавающей фабрики. На определенных отрезках пульпа, отмытая и отсортированная, облучалась рентгеновскими трубками. Как только драгоценный камешек, отражая рентгеновские лучи, люминисцировал и бликовал, эту вспышку улавливал фотоэлемент. Электрический сигнал поступал на пневмоклапан и струя сжатого воздуха сдувала зерна породы вместе с алмазом на сито сепаратора. Впоследствии обогащенная порода поступала уже на жировые сепараторы и далее в печь. Где всё, кроме алмазов, сгорало при температуре 350 градусов.
После встречи с Лазаревой Бутенко не спал ночь. А утром его осенило. Несчастному показалось, что он нашел способ растопить сердце женщины.
Во время своей смены Виталий Васильевич прикрепил к небольшому куску металлической сетки две проволочки. С их помощью повесил нехитрую ловушку прямо в концентраторный отсек сепаратора. Конечно, такую «приблуду» могли быстро обнаружить. Поэтому закреплялась она влюбленным на 2-3 часа в смену. Сеточка была рассчитана на драгоценный камень размером 4-5 карат. Правда, вероятность улавливания алмаза была невысокой.
Через месяц попался овальный камень темно-синего цвета. Бутенко он напомнил глаз стрекозы. Так он и назвал свою первую добычу весом в 4.5 карата. На Тальниковой речке, по которой ходила драга, все алмазы были похожи на крохотную гальку. Миллион лет их шлифовали вода и камни. Поэтому геологи дали им название — аллювиальные.
Виталий Васильевич решил подарить любимой в день её сорока пятилетия ровно сорок пять драгоценных прозрачных капель. Таких же твердых и холодных как ее сердце.
Телефонный звонок оторвал Екатерину от мыслей о прекрасном юноше.
Этот голос она ждала.
— Екатерина Леонидовна, здравствуйте.
-Добрый вечер.
-Вы меня узнали?
-Да.
-Извините за поздний звонок, но я вам хочу сказать важную вещь.
-Да.
-Екатерина Леонидовна, мне негде ночевать.
— … Приходите. Постараюсь помочь.
Гагику нравились женщины, которым не нужно было ничего объяснять. Здесь он не ошибся.
Мелькнула мысль про Савика, но он ее отодвинул. Ничего, пару суток переживет.
***
На утреннем совещании у начальника горотдела кроме оперсостава уголовного розыска присутствовали следователь, прокурор города и начальник отделения по борьбе с хищениями алмазов с двумя своими сотрудниками.
— Итак, что мы имеем? – начал Скворцов — и сам же продолжил. Совершено двойное убийство. По адресу ул. Научная дом 3, квартира 8 обнаружены два трупа с признаками насильственной смерти. Личности установлены. Это проживавшая по данному адресу Лазарева Екатерина Леонидовна, возраст 44 года. Работала начальником отдела в НИИ алмазодобывающей промышленности. И приезжий из г. Сочи Гагик Самвелович Ионесян, 29 лет. В Городе проживает родственник убитого, его дядя, Давид Каренович Ионесян. Работает таксистом. Убийство предположительно совершено с ноля до двух ночи. У мужчины проникающее колотое ранение в области груди, у женщины ударом слева направо перерезано горло. Орудие убийства — предположительно длинный острый предмет, напоминающий якутский охотничий нож. На месте преступления обнаружены отпечатки пальцев потерпевших. Также имеются отпечатки неизвестного лица на журнальном столике, на стекле серванта, на стакане и на дверце холодильника.
Скворцов посмотрел на начальника розыска:
— Михаил Иванович, что установлено за сутки?
— У нас имеется свидетель, утверждающий, что Ионесян вчера в гараже СТО поссорился с потерпевшим и угрожал его придушить. Во время допроса Ионесян показал, что у Гагика в Сочи больная мать, которая является его сестрой. Скандал произошел, якобы, по причине безответственного отношения племянника к ней. Ближе к вечеру тот же свидетель слышал, как в присутствии автомехаников таксист говорил, что знает, где приткнется Гагик. Он его все равно найдет и отправит домой в Сочи.
-А откуда Ионесян узнал о планах племянника?
-Ионесян родственник заведующего СТО Захара Никитина. Никитин видел, как племянник беседовал в гараже с Лазаревой, и предположил, что вечером тот мог пойти к ней.
-Где сейчас Ионесян?
-У себя дома. Ему оформлена подписка о невыезде.
-Также при отработке окружающей территории, — продолжил Лахоня, — установлено, что у дома Лазаревой около 23 часов стояли жигули шестой модели с работающим двигателем. Машина выхлопной трубой практически уткнулась в окна теплопункта ЖКХ. Дежурный оператор вышел и попросил водителя выключить двигатель. У них возник словесный конфликт. Поэтому дежурный записал номер автомашины, который наутро передал участковому. Автотранспортное средство принадлежит Бутенко Виталию Васильевичу, электрику драги, проживающему в поселке Пироп по адресу улица Лесная 6. Интересный факт. В отделах кадров прииска Пироп и института нам по телефону дали справку, что Бутенко и Лазарева в одно время учились на энергетическом факультете новосибирского политехнического института.
— Так, теплее становится. Нужно съездить за этим Бутенко. Есть о чем поговорить. Влад Лежнев, ты после суток как, держишься на ногах?
— Так точно. Под утро часок вздремнул на стульях в ленинской комнате.
— Айсен, твоя машина на ходу? — спросил Сворцов у сидящего у стены улыбчивого якута.
— Да.
— Валютчик на драге не помешает. Вперед ребята.
Влад обрадовался, что вместе с ним в Пироп отправили Айсена Федорова. Они подружились почти сразу. Местный житель, Айсен познакомил его со своей семьей: молодой женой и отцом с матерью. Впервые в гостях у Федоровых Влад попробовал и полюбил карасиную уху с молоком. Айсен был старшим оперуполномоченным недавно созданного в городском отделе подразделения по борьбе с хищениями золота и алмазов. На драгах бывал частенько.
Когда опера приехали на квартиру Бутенко, то никого не застали. Направились в контору. Двухэтажное здание находилось в центре поселка. Айсен уверенно зашагал к кабинету главного инженера прииска Заварзина. А через несколько минут они все вместе ехали к речке. Драга находилась метрах в двухстах от берега. По рации Заварзин вызвал с плавающей фабрики моторную лодку.
В сопровождении девушки милиционера сотрудники направились по узкому проходу вдоль борта. Главный инженер отстал и куда-то свернул.
Бутенко нашли в кубрике, забитом всяческими электроизмерительными приборами, конденсаторами, проводами и другими железяками. Он вышел на палубу, тревожно взглянул на сотрудников, но промолчал. В это время включилась рация в руках милиционерши:
— Настя, срочно подойдите вместе с Бутенко к сепараторам.
Стоящий вполоборота Влад даже не увидел, а почувствовал как электрик шагнул к борту драги.
— Неужели хочет сигануть в сентябрьскую воду? — подумал Лежнев. Он схватил Бутенко за лацканы робы и притянул к себе. Айсен подскочил сзади и заломил тому руку. Когда надели наручники, Бутенко безвольно опустил голову.
В сепараторном отсеке их ждал озабоченный главный технолог. Он показал пальцем на какую-то сеточку, болтающуюся на двух проволочках, и спросил электрика:
— Виталий Васильевич, а это что такое?
При осмотре комнаты Бутенко над кроватью парни увидели занавеску на стене. Отдёрнули и обнаружили целый фотостенд. В центре была увеличенная фотография крупного округлого алмаза. На фото авторучкой подпись — Глаз стрекозы. Вокруг Глаза приколоты с полтора десятка фотографий Екатерины Лазаревой. На некоторых она была снята с мужчинами. Похоже, не знала, что ее фотографируют.
Скворцов рвал и метал. С утра он был у шефа. Кто-то успел стукнуть в МВД о раскрытии резонансного убийства. Замминистра позвонил начальнику горотдела и спросили, почему об этом не сообщили в дежурную часть? Услышав, что проверка подозреваемых продолжается, с неудовольствием в голосе посоветовал не затягивать.
Влада наконец отпустили в его общагу, вздремнуть и привести себя в порядок. Хотя он имел право сутки отдохнуть после дежурства. И все-таки вечером он явился к Скворцову. Тот по привычке расхаживал из одного угла в другой и дымил сигаретой.
— Бутенко уже шесть часов в камере.
— А он знает о смерти Лазаревой?
— Вроде нет.
— Я думаю, Сергей Павлович, это очень важно для него.
— Похоже.
-Мне показалось, что алмаз этот, Глаз стрекозы, играет серьезную роль в их отношениях.
-Ладно, — сказал Скворцов, — может сейчас разговорится. — Днем, когда вы его привезли, он ни нашим ни прокурорским не сказал ни слова.
Скворцов поднял трубку и велел привести Бутенко.
Виталий Васильевич смотрел куда-то в угол кабинета и отрешенно молчал. Влад взглянул на Скворцова и тот чуть заметно кивнул головой.
— Виталий Васильевич, скажите, а каким человеком была Екатерина Леонидовна Лазарева? – спросил Влад.
Бутенко не произнес ни слова.
– Вы не хотите отвечать? Впрочем, это уже не столь важно.
Бутенко поднял голову и у него на лице появилось вопросительное выражение.
— К сожалению, это действительно уже не важно. Мы можем о гражданке Лазаревой теперь говорить только в прошедшем времени.
-Что вы имеете в виду?
Влад встал, подошел к столику с графином, налил в стакан воды и поставил перед задержанным.
-Екатерина Леонидовна погибла.
— Погибла? Как погибла?
— Её убили.
Влад взял со стола Скворцова фотографии криминалиста и положил на стол перед Виталием Васильевичем.
Тот уставился на фото. Глаза его округлились, а губы безмолвно что-то зашептали.
— Мы считаем, что это сделали вы, — сказал Скворцов.
Эти слова, казалось, поразили Бутенко больше, чем фотографии.
-Я? Убил Катю? Да как вы можете так говорить!
— Что вы делали на своей машине в одиннадцать ночи у ее подъезда? – спросил Скворцов.
Виталий Васильевич будто не слышал их вопросов.
— Убить Катю! Это невозможно! Невозможно! Как же так?!
Внезапно Бутенко обмяк на стуле. Закрыл лицо руками и громко зарыдал. Он не успокаивался минут десять. Потом тихо сказал: «Теперь уже все не имеет значения». После этого он не сказал ни слова. Когда его увели в камеру, Скворцов произнес:
— Ну что скажешь?
-Сергей Павлович, я думаю, что дежурному по ИВС надо сказать, чтобы поставил стул у камеры и всю ночь наблюдал за ним через кормушку. Как бы не вздернулся. И еще мне кажется, что утром он попросится на беседу.
Давид
С тех пор как Давид получил от племянника телеграмму, он тоже не спал спокойно ни одной ночи. Как все-таки обидно разочаровываться в людях. И не в ком-нибудь, а в ближайшем родственнике. Он помогал семье сестры всегда, особенно когда она после смерти мужа осталась одна с детьми на руках.
В молодости Давид отсидел три года за фарцовку. Торговал шмотками, которые привозили сочинские моряки из своих плаваний. Когда его задержали, он не стал делиться с милицией тем, от кого получал вещи на реализацию. Обнаруженного у него при обыске контрабандного товара хватило на трехлетний срок в колонии общего режима. Это сыграло в его криминальном «портфолио» свою роль. В среде фарцовщиков о Давиде стали говорит уважительно. Выйдя на волю, он продолжил этот бизнес. Был осужден еще раз за спекуляцию. Уже в крупных размерах. За это время Давид приобрел знакомых, которые на воле занимались делами посолиднее.
С Монахом его свели после второй отсидки. В Ереване. Почему того так называли, Давид не знал. Может потому, что одевался во все черное и никогда не улыбался. Монах показал Давиду алмазы. Да, раньше он держал в руках «цацки с брюликами», но неограненные алмазы видел впервые. Ионесян знал, что за эти камешки можно получить немалый срок. Но знал и то, что несколько таких «стекляшек» могут стоить больше чем грузовик американских сигарет. Такое концентрированное богатство завораживало.
Монах был немногословен, но откровенен. Он сказал, что слышал от серьезных людей хорошие слова о Давиде. Тот ни разу не сдал милиции людей. И еще он сказал, что необработанные алмазы, особенно если они крупные и чистые, высоко ценятся в Израиле. В этой стране теперь живут выходцы из Армении, которые занимаются огранкой алмазного сырья. Давид еще не старый крепкий мужчина, к тому же холостой. Почему бы ему не пожить там, где добывают эти камни. Узнать местную жизнь, людей и организовать канал поставки якутских алмазов. Монаху сказали, что Давид общительный человек. Это важно. В Городе на алмазодобывающих фабриках есть цеха окончательной доводки. Там — то и появляются после обработки руды алмазы. Но главное, в этом цеху работают в основном женщины. С ними и нужно наладить контакт. О деньгах он может не беспокоиться.
В Городе Давид появился через месяц. По рекомендации одного из знакомых Монаха он устроился на станцию технического обслуживания автомобилей. А вскоре познакомился с сестрой заведующего СТО Алиной. Недавно она похоронила мужа. Давид понравился молодой женщине, через год они стали жить вместе.
Алина всю жизнь прожила в Городе и знала абсолютно всех. Их с Давидом хлебосольный дом стал гостеприимным и теплым уголком для знакомых. Среди которых были подружки с фабрик.
Теперь и Давида в Городе знали все. Он пригнал с материка почти новую невиданную в этих краях иномарку и занялся извозом. Вскоре зеленая БМВ стала такой же достопримечательностью, как и установленная на постаменте в центре города огромная голова Ленина. Каждый хоть разок мечтал посидеть в иномарке. Поэтому отбоя от клиентов не было. Стало престижным заказывать эту автомашину на свадьбу.
Давид частенько оказывал безвозмездные услуги. Проезжая в мороз мимо автобусной остановки и увидев старушку или мамашу с детьми, он притормаживал и распахивал дверь. А когда слышал, что денег на такси нет, великодушно смеялся и ничего не требовал. Частенько в зимнее время он подвозил и подруг жены, работающих на фабриках.
Раз в месяц он наведывался в гости к землякам, живущим в Счастливом и Славе – поселках алмазников.
После получения телеграммы от Гагика Давид сразу сообщил об этом в Ереван. Монах молча выслушал его и сказал: «Тебе позвонят».
В восемь Влад был уже на работе. Минут через тридцать в кабинет вошел Айсен. Вчера после допроса Влад позвонил товарищу и все рассказал.
-Думаешь, он с утра захочет говорить? – спросил Айсен.
-Мне кажется должен. Реакция на смерть Лазаревой была бурной. Не похож он на убийцу. Хотя, судя по всему, ревновал ее. Мотив серьезный.
Раздался звонок внутреннего телефона.
— Привет, — сказал — Скворцов. – Бутенко просится на разговор. Давай сюда.
— Сергей Павлович, можно со мной Федоров из валютного?
— Хорошо, он тоже нужен.
За ночь Бутенко изменился. У него были глаза человека, принявшего решение.
— Виталий Васильевич, мне кажется, что вы о многом ночью подумали, — Скворцов пододвинул к краю стола фото алмаза. – Почему вы назвали его Глаз стрекозы?
— Хорошо, что вы спросили про фото. Я не убивал Катю. И мне все равно поверите вы мне или нет. А насчет алмаза, то это я вынес его с драги.
— Добыли с помощью этой сеточки?- Скворцов показал фотографию приспособления Бутенко.
— Теперь у меня в жизни ничего нет. Потому что нет Кати. Этот камень я назвал Глаз стрекозы. Он очень на него походил. Позавчера вечером я поехал к ней домой, чтобы подарить его. Мне показалось это будет ей приятно. Она хорошая, добрая, только не понимала, как я к ней отношусь. У нее были другие мужчины, мужья, но я всегда знал, что когда-нибудь мы будем вместе. Она сама все поймет. И с этого алмаза у нас все должно было начаться заново.
-Что начаться?
— Он должен был ей раскрыть глаза на меня. Я уверен, я уверен…
Влад взглянул на Скворцова. Тот поджал губы и слегка помотал головой.
— В вашу сеточку попадали другие алмазы? – спросил Айсен.
Бутенко посмотрел на Скворцова и спросил:
— Когда будут похороны?
— Точно не могу сказать. После решения следователя. Да и родственников, если приедут.
— Вы не ответили на мой вопрос, — повторил Айсен.
— После похорон поговорим, — буркнул Бутенко.
— Я вам обещаю, что мы съездим на кладбище, — вырвалось у Влада. Замначальника осуждающе посмотрел на него.
Когда они остались втроем, Скворцов произнес:
— Что-то ты выскочкой стал.
-Извините, товарищ подполковник, вырвалось. — После паузы Влад, глядя в потолок, произнес:
— Зачем все-таки Гагик прилетел в Город?
— Мужики, двигайте к следователю и осмотрите еще раз вещи этого Казановы, — сказал Скворцов и вытащил из пачки новую сигарету.
В кабинете следователя прокуратуры Александра Ивановича Кочкина царил абсолютный порядок. И прокурорские, и милицейские в шутку называли его Пуаро. Как и персонаж Агаты Кристи, он щепетильно следил за порядком и симметрией. Когда вошли опера, Кочкин аккуратно раскладывал на столе подточенные разноцветные карандаши. По одному, только ему известному, принципу, он делал маленькие разноцветные пометки на уголовных делах, на бирках с пакетами, в которых хранились вещественные доказательства, на входящих и исходящих бумагах, на всем, что попадало ему в руки.
— Ребята, привет! Скворцов уже позвонил насчет вещдоков,- Кочкин вытащил из встроенного шкафа большой целлофановый пакет с помеченной зеленым карандашом биркой и положил его на приставной столик. Вот протокол об изъятии вещей и документов. Что вас интересует?
— Не знаю, — честно признался Влад. – По словам его дяди, он бросил в Сочи больную мать и самовольно прилетел в гости. Его никто не приглашал. А в гараже СТО таксист устроил из- за этого молодому прилюдный скандал.
— Знаю, на допросе он это повторил. Ну давайте еще раз посмотрим барахло убиенного.
Кроме паспорта, авиабилета и нескольких сотенных в карманах куртки и брюк ничего не было. Влад медленно перелистывал паспорт, потом снял обложку и увидел под ней крохотный бумажный листочек.
— Что здесь написано? Мелко очень.
Кочкин вытащил из правого ящика стола большую лупу, взял бумажку и стал читать.
-Здесь тонким школьным пером написано: Антонина. Елизавета. Эльвира. И еще в верхнем уголке слово ЦОД.
— Цех окончательной доводки, — громко сказал Айсен.
-Это который на фабрике?
— Именно . Других ЦОДов не бывает.
-Что же получается? — Кочкин потянулся за красным карандашом.
— А то и получается, — закончил Айсен, — что, похоже, эти женские имена связаны с цехом окончательной доводки на фабрике. Или с цехами…
Савик
После ухода Гагика Савик попытался уснуть. Болела голова. Зачем он пил в самолете коньяк? Психиатр же говорил, что не надо.
Гагик после медкомиссии со слов дяди рассказал, что врач в диагнозе Савика написал: слабоумие и начальная стадия шизофрении. Спиртное пить нельзя.
Это было лет десять назад. Несмотря на то, что отец алкоголик, Савик к спиртному был равнодушен. Пару раз выпивал, но после этого всегда мучился головными болями, в глазах снова появлялась красная пелена. Гагик знал это, но коньяк ему почему-то налил. А сейчас куда-то ушел. Как здесь страшно и холодно на улице. Зачем он уехал из Лабинска? Сейчас там тепло. Будут заказывать кабанчиков резать. А он здесь.
Гагик пришел к обеду. Принес колбасу, тушенку и хлеб. Попили чай. Он вытащил из кармана какую-то карточку, повертел в руках и бросил на стол. Потом завалился на кровать и заснул.
У Савика снова перед глазами появилась красная сетка. Он спрятал голову под подушку и попытался заснуть. Когда открыл глаза на улице стемнело. Как тут это быстро. А где Гагик? На соседней койке его не было.
Савику некуда было деваться от своих мыслей. Он встал, включил свет и увидел на столе кусочек картона. Прочитал: Лазарева Екатерина Леонидовна, кандидат технических наук, начальник лаборатории. Телефон, адрес. Опять новая подруга. Гагик притащил его сюда, бросил в этом бараке, а сам пошел развлекаться. Нет, сейчас он пойдет и скажет этому кобелю, что хочет домой.
Савик вышел в коридор барака и постучал в соседнюю дверь. Несмотря на позднее время там слышались голоса.
— О, жилец, заходи, — обрадовался пьяненький хозяин. — Ребята, это… тебя как зовут? Короче, мой жилец.
Компания за столом примолкла. Потом прозвучало:
— Садись, братан, держи стакан, — сильно подвыпивший мужчина в майке протянул Савику водку.
— Я не буду, — ответил он
— Ты больной что ли? Тебе люди предлагают, чего ведешь себя как чушок?
Савик почувствовал, что в глазах покраснело. Он подошел к столу взял грязную вилку и воткнул ее в бицепс мужика. Тот тупо посмотрел на свою руку, потом упал на стул и заорал во весь голос. В комнате все замерли. Савик схватил хозяина за рубашку и выволок в коридор. Вытащил из кармана визитную карточку, протянул ему и спросил: «Где?»
Тот проводил своего жильца до улицы Научной. Потом заискивающе спросил: «Ну, я пойду?» Савик ничего не ответил и пошел к указанному дому. Арендодатель развернулся и побежал.
Савик поднялся на второй этаж и позвонил в восьмую квартиру. Никто не ответил. Он нажал на ручку, дверь открылась. Горел свет. Савик почувствовал знакомый запах. Он зашел в комнату и увидел лежащего на полу Гагика, а рядом в кресле женщину. Он не ошибся, это был так хорошо знакомый ему запах свежей крови. Трупы его не удивили. Гагик всю жизнь этого выпрашивал. Ну и что, лежат тихо, как два заколотых кабанчика. На журнальном столике стояла бутылка с остатками коньяка, рюмки и бутылка с водой. Он взял минералку, понюхал и жадно выпил. Потом прошелся по комнате, увидел на серванте за стеклом пузатую коробочку. Открыл, там была какая-то стекляшка, сунул в карман. Прошел на кухню, хотелось есть. Вынул из холодильника колбасу, откусил, положил в лежащий на столе пакет с хлебом. Туда же засунул сыр и какие-то банки. Когда выходил подобрал на полу длинный нож с деревянной ручкой.
На улице в голове немного прояснилось. Почувствовал, что ему очень холодно. Напротив светились окна одноэтажного здания с высокой трубой. Он потихоньку вошел в приоткрытую дверь. Внутри было тепло и слышалось гудение. По коридору слева за углом увидел котельную и мужика, уставившегося на большой циферблат. Справа в темной комнатке валялся какой-то хлам. Савик зашел, сел в углу на кучу ветоши, укрылся мешковиной и заснул.
Он просыпался несколько раз, слышал голоса людей. Ел из пакета и снова засыпал. В голове стучала одна мысль. Надо вернуться домой. В Лабинск. Там тепло и все знакомые. Возвращаться в барак не хотелось. Нужно пробираться в аэропорт. Нужно на самолет.
В следующую ночь он вышел на улицу. Пошел по безлюдному городу на гул авиационных двигателей. Через пять километров подошел к ограде аэродрома. Долго шел вдоль забора, пока не увидел дырку в рабице. Далеко у аэровокзала стоял маленький самолет. Меньше того на котором они прилетели. Когда подкрался, то увидел, что самолет закрыт. Подошел к колесам. То, что шасси складываются, а снизу закрываются створками, он видел в кино. А что, если залезть по этой железной ноге и прижаться к ней спереди? Когда она сложится и закроются створки, можно будет лежать на спине и лететь. Савику так понравилась эта мысль, что он даже забыл про сентябрьскую прохладу. Ну и черт с ними: и с холодом, и с этим страшным городом, и с этим предателем Гагиком.
Откуда Савик мог знать, что у Ан-24 стойки шасси складываются вперед.
Опять среди сентябрьской хмари выглянуло солнышко. Ни ветерка, ни облачка. Авиаторы в шутку называют такую видимость сто на сто. Якобы в любую сторону видно на сто километров. Рейс на Якутск вылетал в восемь. Провожающие наблюдали за взлетом, стоя у панорамного окна зала ожидания. Две тысячи восемьсот метров взлетно-посадочной полосы рассчитаны на прием от Ту-154 до любого Боинга. Поэтому если самолеты местной авиации взлетали с начала ВПП, то уже над её серединой они были в воздухе. Когда якутский борт Ан-24 пролетал мимо зала ожидания, от гондолы правого шасси отделилась человеческая фигурка и упала на бетон.
Оперативная группа обнаружила в одежде человека, выпавшего из самолета, паспорт на имя Савикова Матвея Анатольевича, жителя города Лабинска Краснодарского края. А также коробочку, с прозрачным темно-синим камнем. В пакете, валяющемся рядом, были две банки кильки в томате и охотничий нож со следами, похожими на кровь. Еще через два часа эксперт — криминалист Илья Игнатьев доложил Скворцову, что отпечатки пальцев погибшего идентичны отпечаткам найденным в квартире на Научной. Также на лезвии ножа и на рукоятке были обнаружены еще одни отпечатки, принадлежащие неизвестному лицу.
Участковым Лебедевым был опрошен хозяин комнаты, где жили Гагик и Савик. Накануне рыжий ударил вилкой его собутыльника, который утром обратился в травмпункт. Оттуда информация пришла в дежурную часть. Хозяин комнаты также показал, что по требованию Савикова вынужден был проводить его до улицы Научной.
Через сутки медицинская экспертиза подтвердила: следы крови на ноже совпадает с кровью Гагика и Лазаревой. Бутенко показал, что найденный на теле погибшего алмаз именно тот, который он подарил Лазаревой. Формально основания для прекращения уголовного дела в связи со смертью подозреваемого были. Об этом Кочкин и сказал сидящим у него в кабинете Скворцову и Владу.
— Он прилетел сюда вместе с Гагиком. Давид Ионесян опознал в погибшем друга своего племянника. Мне только непонятен мотив Савикова. Почему он пошел на убийство товарища? — спросил Влад.
Скворцов свирепо уставился на него и прошипел:
— Чего тебе непонятно? Личная неприязнь. К тому же он псих, наверное. Человека вилкой ударил. Хозяина в заложники взял, заставил дом Лазаревой показывать.
— Вот- вот. У меня тоже такого рода сомнения закрадываются, — вставил Кочкин.
— Хорошо, будем ждать медсправку с места жительства Савикова, геммологический анализ этого Глаза стрекозы, а также, когда в Город Пугачева с Киркоровым прилетят. Или еще чего-нибудь? Мужики, третий квартал на исходе. Мы его что с «глухарем» закончим? – сказал Скворцов
Довод был убедительный.
***
Несколькими днями ранее вечером в квартире Давида раздался телефонный звонок.
— Это я. От Монаха. Где племянник?
Ионесян назвал адрес Лазаревой. Трубка дала отбой. Давид пошел на кухню, взял коньяк, налил себе полный стакан. Выпил и ничего не почувствовал. Выпил еще. Опустился на табурет и обхватил голову руками.
***
Из Якутска прилетела целая группа валютчиков во главе с начальником управления по борьбе с незаконным оборотом драгоценных металлов и драгоценных камней Гавриилом Ениковским. Управление было создано недавно и от его новоиспеченного руководителя, как это бывает всегда, стали требовали немедленных результатов. Как только в министерстве была получена информация о Бутенко и о женщинах из ЦОДа, Ениковский сразу же с командой вылетел в командировку. Старый опер Гавриила чуял жареное, и его уже ничто не могло остановить..
Накануне Айсен зазвал Влада на ужин. После городской столовки тушеная сохатина с брусникой и картошкой была царским угощением. Потом он вышли на застекленную веранду, и Влад спросил:
— Как ты думаешь, все-таки каким образом эти тётеньки могут выносить алмазы?
— Вообще-то трудно сказать. Там же голевой режим. Работницы приходят на работу и раздеваются. Оставляют в шкафчиках свои вещи и голышом переходят в смежную раздевалку. В других шкафчиках у них второй комплект белья и рабочая одежда. После работы в присутствии милиционерши женщины подходят к умывальнику, расчесывают волосы, поднимают руки, раздвигают пальцы, полощут рот и медленно приседают над резиновым ковриком. Конечно, не все идеально. Возможность при желании вынести алмазы есть. Но досмотр её минимизирует.
— И что, работницы никогда не возмущались таким досмотром?
— Кое-то на эту тему митинговать начал. Типа унижают достоинство и тому подобное. Но их сами работяги жёстко угомонили. Ведь за голевой досмотр идет десятипроцентная надбавка к зарплате.
— А обедают они как? В столовую тоже переодеваются?
— Да нет. Им туда буфетчица судки с первым и вторым носит.
— Бесплатно что ли?
— Ага. Жди. Они ей деньги передают.
— Я бы тогда с деньгами камушек скинул
— Это как?
— Ну как. Например, прилепил бы к купюре мякишем. Нет, лучше жвачкой. Ладно, Айсен, мне пора. Спасибо за ужин.
Айсен закрыл за Владом дверь, а сам задумчиво опустился на тумбочку в прихожей.
Давид пил уже несколько суток. На столе перед ним лежала маленькая фотография Гагика. Когда опера валютного управления постучали в дверь Ионесяна, им открыла заплаканная жена. Давид сидел на кухне и бессмысленным взглядом уставился на вошедших сотрудников.
Айсен передал Ениковскому разговор с Владом. Тот долго молчал, поглаживая раннюю лысину. Потом сказал:
— Перечисленные в записке Гагика дамы установлены. Они работают на трех разных фабриках. Двое здесь, а одна в поселке Слава. Будем организовывать комплексную операцию на этих объектах. Судя по всему, в их схеме задействованы также работницы столовой. Нужно в отделе по охране алмазов подобрать толковых девчонок милиционеров. Проинструктировать их и проработать каналы экстренной связи. От них многое будет зависеть. Федоров, я скажу твоему начальнику, что ты будешь все время со мной. Нужен человек, который знает конкретных людей на фабриках. А сейчас надо выдвигаться на места и подготавливать все для задержания
Через два дня были задержаны сортировщицы цехов окончательной доводки и буфетчицы, доставлявшие к месту их работы обеды. Одновременно такая же операция прошла на алмазодобывающей фабрике в поселке Слава. У всех женщин были изьяты крупные драгоценные камни.
Они были не просто испуганы, а находились в настоящем шоке. С ужасом озирались в тюремных камерах и не могли поверить в то, что случилось. Через пару часов допрашивали Антонину Костышину. Потом остальных. Их истории были настолько похожи, будто написаны под копирку. Знакомство с Давидом в его шикарном такси, милые подарки, предложение выносить с работы камни. Через год на курорте в Сочи их как принцесс встречал племянник Ионесяна и развлекал по первому разряду. Способ выносить алмазы из цеха придумал Давид. К купюре в пятьдесят рублей приклеивался комочек жевательной резинки с драгоценными камешками в середине. Далее бумажка складывалась пополам и передавалась буфетчице как плата за обед. Деньги были единственным, что выносилось из алмазной зоны без досмотра. За каждую «заряженную» купюру работницы столовой получали от Давида половину месячной зарплаты. Труженица кухни в Славе передавала такие «денежки» Давиду раз в месяц, когда он появлялся в поселке. Так продолжалось второй год.
Самое удивительное, что сортировщицы считали свои действия просто услугой хорошему человеку. В их жизни явно не хватало мужского внимания. Они с радостью принимали подарки Ионесяна и благодарили его как могли. Алмазный конвейер таксиста работал бесперебойно.
***
Когда Ионесян протрезвел, он не сказал о своих хозяевах ни слова. Хотя при обыске у него в квартире было обнаружено сто кристаллов разного размера. Снова проявилась черта его характера, которую подтвердили в своем сообщении сочинские следователи – не склонен к сотрудничеству, молчит как рыба.
Родственники Екатерины Лазаревой за ее телом не приехали. Похороны были организованы институтом. Стандартный железный памятник поставили на кладбище Верхнего поселка. Там же на могилке пристроили портрет в траурной рамке и несколько гвоздик.
Влад пришел к Скворцову и попросил дать разрешение свозить Бутенко на кладбище.
— Слушай, Влад, тебе это надо? В отделе полно валютчиков из Якутска. Пусть у них болит голова. Да и Бутенко они из своих лап не выпускают. Как они расценят твою благотворительность? Впрочем, толку от их усилий маловато. Глаз стрекозы — единственное, что он признал.
— Сергей Павлович, я обещал свозить его на могилу Лазаревой, — твердо сказал Влад и уже не отводил глаз.
— А знаешь, может ты и прав. Бери Бутенко, двух милиционеров и поезжайте. А следом и мы с Ениковским пристроимся. На моей машине. Да, не забудьте наручники.
Виталий Васильевич стоял у могилы Екатерины Леонидовны и ветер шевелил его волосы, седые как и отросшая в изоляторе щетина. Глаза его были сухие. И весь он напоминал сгорбленное дерево. Минута шла за минутой, а он стоял и молчал. Потом наклонился, взял в руки, скованные наручниками, портрет и поцеловал. Погладил цветы, землю на могилке и повернулся к Владу:
— Ну вот и всё.
-Поехали обратно?
— Нет. Поехали в поселок. Кое-что покажу. Ей уже не понадобится, а мне и подавно.
В Пиропе у своего дома Виталий Васильевич вышел из Уазика, за ним Влад. Руки их были скованы. Сзади подъехала машина со Скворцовым и Ениковским. Бутенко направился к навесу, обошел свою старенькую шестерку и показал ногой в угол, где стояла пустая металлическая бочка.
— Копайте под ней. Лопата у стены справа.
Конвойный милиционер отодвинул бочку, взял лопату и на полный штык вонзил её в суглинок. Звякнуло что-то металлическое. Уже руками милиционер раскопал и вытащил старый китайский термос. Когда открутили крышку, то вместо стеклянной колбы увидели баночку из- под детского питания. Все сорок пять алмазов были в ней.
В Ереване стояла теплая погода. Не так жарко, как летом, но люди ходили в рубашках. Во дворике старого дома горела летняя печь. Мужчина в черной длинной рубахе сидел на скамеечке и неторопливо подкладывал в огонь дрова. Душистый дым от горящих вишневых поленьев поднимался над двухметровым каменным забором. Рядом стоял невысокий русоволосый парень со славянским лицом в джинсах и белой футболке.
— Ты устал? — спросил Монах.
— Немного, парон ( господин — армянск.) Пришлось в Городе пожить еще десять дней.
— Всё нормально?
— Как обычно. Правда квартира эта как проходной двор. Я пришел и поднялся выше, на третий этаж. Потом появился мужик в очках. Позвонил. Ему открыли. Вышел через несколько минут. Когда позвонил я, то открыл молодой. Я все быстро сделал. Бабу тоже пришлось… Снова поднялся на третий этаж. И правильно сделал. Снизу притопал ещё какой-то рыжий и вошел в квартиру. Минут через десять он выскочил с большим пакетом и побежал вниз. Потом я в гостиницу пошел.
— Давид?
— Он несколько дней пил. Дома. Потом подружек его с фабрики в милицию привезли. А потом и его самого.
Монах бросил в печку еще одно сухое полено и вскоре оно затрещало.
— Все когда -нибудь сгорает, – Монах помешал палкой угли. — Позвони сапожнику из Счастливого. Год уже там живет. Знакомых наверное много завел. Пусть летит сюда. Поговорим. Надо продолжать работать. А Давид будет молчать.
-Да, парон.
***
Позвонил дежурный и сказал, что Влада требует начальник горотдела. Когда он вошел в кабинет, то увидел шефа и Скворцова с серьезными лицами. Полковник вдруг улыбнулся и вытащил из кармана ключ с картонной биркой:
— Старший лейтенант Лежнев, поздравляю с получением квартиры. -Потом приобнял Влада за плечи и добавил , — давай, сынок, заселяйся.
Влад уже неделю не видел и не слышал Светку. Она не звонила и не появлялась. События закрутились так, что поесть было некогда. Но Влад все время помнил и думал о ней. Вошло в привычку представлять её в воображении. Когда, наконец, он попросил Айсена отвезти его в Пироп тот удивленно сказал: «Я думал ты уже там был».
Северная природа скупа. Но если она раскошелится на подарок, то он будет царским. Бабье лето открылось в этот день во всей красе. Трасса и обочины на всем протяжении были усыпаны как золотыми монетами желтыми березовыми листьями. Попадались вдоль дороги и яркие красные кустарники, названия которых Влад не знал. Южнее Города начинались зеленые лиственницы. Все выглядело так опрятно и нарядно, что казалось -кто-то провел генеральную уборку.
В поселке сразу свернули к Светкиному дому. Мог, конечно, встретиться с её мужем, но Влад об этом сейчас не думал. Он приехал за своей женщиной и это наполняло его упрямством и решительностью. Всё, включая возможный конфликт с её супругом, перестало играть роль. Или она уходит с ним или … Он даже не представлял, что будет, если этого не случится.
Влад поднялся на крыльцо деревянного дома заросшее со всех сторон цветами. Только он поднял руку к звонку как дверь распахнулась. Светка стояла бледная и какая-то похудевшая.
— Привет.
-Здравствуй.
-Не ожидал, что сама дверь откроешь.
-Я уже третий день к ней кидаюсь, как машину услышу.
-Ты одна?
-Аркадий уехал в тайгу, на свой энергоучасток… Я ему всё про нас рассказала.
— А он?
-Говорит, что и так знал.
— Руки не распускал,
-Нет.
-Собирайся, поехали.
-Куда?
— Увидишь.
Эта новая многоэтажка была самой крайней в северной части Города. Слева, прямая как стрела, тянулась двухкилометровая бетонка. Она упиралась в автостоянку перед алмазодобывающей фабрикой.
Светка вошла в пустую однокомнатную квартиру и увидела на гвозде милицейскую шинель. Влад поставил на пол ее чемодан и сказал:
— Теперь мы будем здесь жить.
— Здесь даже балкон есть. Давай выйдем.
На высоте дул ветер. Облака разошлись и стало светло. Алюминиевая облицовка фабрики вспыхнула на солнце, и Влад подумал, что так, наверное, бликует алмаз.
дер. Долгое Лёдово
8 октября 2021 г.
Продолжение — Георгий Кан. ГЛАЗ СТРЕКОЗЫ. Маленькая повесть. Часть 2
***
Источник: https://literra.online/publications/authors/georgiy-f-novikov/glaz-strekozy-malenkaya-povest
Мы в Telegram
Комментирование закрыто.