Александр Кан. Закон возвращения

Скоро Новый год, чудесное время, которое вбирает в себя всё — ожидание, праздник, итоги, настроение, а где-то даже чудесное обновление неминуемое каждого, но, в тоже время, есть в нас что-то, — вне времени, — летящее с нами в пространстве.

Подумал об этом, когда прочитал интервью Александра Кана, данное COSMOPOLITAN Казахстан в сентябре 2004 г.. Прошло много времени, но мысли о литературе, о жизни свежи — они находятся вне времени:

«Женщины — это целая стихия. Кто-то сказал, что они окапываются бытом, чтобы не оторваться от земли и не улететь. Вот почему у Павла Вежинова в «Барьере» главная героиня летает, и у Шагала так много летающих женщин. Описывать женщин намного интереснее: именно они в большинстве случаев — главные героини произведений. Тот, кто избегает писать о женщине, скорей всего, плохой писатель. А еще я завидую женщине — ей повезло. Она находит свое предназначение, если рожает ребенка. Мужчине тоже надо оставить что-то после себя, но это что-то создать гораздо сложнее».

Александр Кан. COSMOPOLITAN Казахстан. Сентябрь 2004 г.

Александр Кан.
COSMOPOLITAN Казахстан. Сентябрь 2004 г.

COSMOPOLITAN Казахстан, СЕНТЯБРЬ 2004 ГОДА

“Дорогу осилит идущий” — гласит китайская мудрость. Призер международных литературных конкурсов Александр Кан понял, что нет ничего невозможного, как раз тогда, когда шел к сочинительству своих тонких и нежно-грустных произведений. Отсутствие всемирной славы и небольшие тиражи его не смущают. Он продолжает с воодушевлением рассуждать о дырах в человеческих душах, о том, как увлекательно описывать женщину, и что интересного ждет его впереди.

В твоей квартире чувствуется дыхание не одного поколения творческой интеллигенции.

Угадала! Это квартира Александра Владимировича Селезнева — основателя алматинского хореографического училища. Талантливый питерский танцовщик, солист Большого театра, красавец и остряк, он приехал сюда на время, поднимать казахстанский балет. А потом решил остаться, влюбившись в этот город и мою бабушку. Она, в свою очередь, влюбилась в него, когда привела устраивать в балетный класс свою дочку, мою мать. Из матери балерины не вышло, зато из этой случайной встречи вышел счастливый союз.

Наверное, в то время брак, где жених — столичный танцовщик, а невеста — кореянка по национальности, был чрезвычайно необычен. Расскажи о бабушке.

В их отношениях не было ничего сверхъестественного, если не считать чудом позднюю и красивую любовь. И, конечно, все это любопытно выглядело в контексте бабушкиной работы: она была врачом-венерологом с широкой практикой. И когда я шел с ней за ручку по городу, не было ни одного встречного мужчины, который бы с нами не поздоровался.

А родного деда ты знал?

Нет, равно, как и отца. Дед был репрессирован в сталинские времена. Маму отправили учиться в Питер, где она познакомилась с отцом, уроженцем Кореи. Ему дали возможность получить образование в СССР за его способности. И заслуги перед отечеством в антиамериканской войне 53-го года. В Питере родилась моя сестра. Когда родители закончили химический факультет, отец увез семью на свою родину, и я родился уже в Пхеньяне. А вскоре после моего рождения могучая держава поссорилась со своим младшим братом, в Корее начались гонения на советских граждан, и матери пришлось вернуться вместе со мной и сестрой в Алма-Ату.

История твоей семьи — хрестоматийная для того времени.

Увы. Но я благодарен судьбе за то, что вырос в Алма-Ате. Думаю, что это очень подходящий, уютный город для детства. Я знаю все его трещинки, деревья и крыши, окончил нашу блистательную физико-математическую школу. И еще я был безнадежно влюблен в девочку Сашу. Но, когда детство заканчивается, из Алма-Аты надо уезжать: здесь слишком медленное течение жизни. И я уехал в Москву — получать мое первое образование инженера-физика.

Чем выложена дорога от инженера до писателя?

Семейный раскол прошел трещиной через всю мою жизнь. Дыру, которую мог бы заполнить отец, пришлось латать мне самому. Потому и назвал последнюю книгу “Обретенный шаман”. Ее герой — лекарь человеческих душ. А путь к писательству идет сквозь жизненный и литературный опыт. Я за свою студенческую жизнь кем только не работал — землекопом на кладбище, проводником поезда, учителем физики. После институтского распределения я получил работу на заводе, где мое основное занятие сводилось к тому, что я изредка нажимал кнопки на огромной ЭВМ. А в оставшееся свободное время (его была целая куча) читал классиков. И незаметно стал писать сам.

Страшно было работать на кладбище?

Ничуть. Будучи студентами, мы наткнулись на объявление о том, что для работы на кладбище требуются два непьющих студента. Хотя мы и любили по-студенчески выпить, директор кладбища была в восторге — по сравнению с кладбищенскими мужиками мы пили несравнимо мало. После была работа проводником: я объездил весь Союз — от Москвы до Владивостока, встречал совершенно уникальных людей. Поезд — это другой мир, и человек, оказавшийся в купе, разительно меняется, становится более раскованным. Проводницкий опыт — благодатная почва для писателя. И вообще это незабываемые времена!

А как ты относишься к теории, что на многое в жизни человека влияет генетическая предрасположенность?

Она вполне реальна. Становясь старше, я все больше убеждаюсь в силе некоего предначертания. И никуда от этого не денешься! Но личный опыт тоже не сбросить со счетов: ничто не проходит бесследно, и все должно обращаться в плюс. Так, к примеру, мое физико-математическое образование помогает мне при построении структуры литературного произведения. Знание математики награждает человека объемным мышлением и помогает создать схему образов, которые бы излучали гармонию. А гармония — основа высокого искусства. Разгляди внимательно картины Модильяни, статую Давида, либо безобразного горбуна Квазимодо, который гармоничен по-своему.

Твой первый рассказ…

“Правила игры”. Я написал его в 1987 году и с ним поступил в Литературный институт им. Горького. Там описано мое детство — двор, приятели, семья. То, что не помнил, придумал: как все это могло бы произойти. Я люблю этот рассказ, что редко бывает у сочинителей. Именно после него я впервые почувствовал, что занимаюсь своим делом. Вдобавок, благодаря ему я разобрался с детскими комплексами.

А как рождается замысел?

Из всегда неожиданного и весьма навязчивого образа, который тебе буквально жить не дает. Ты ничего, кроме него, не видишь. Начинаешь выстраивать историю, в которой этот образ является сердцевиной. А в остальное пространство истории ты вкладываешь свое видение мира. Когда я работал звукорежиссером в рок-ансамбле, мы приехали выступать на концертную площадку и долго не могли найти администратора. А потом я случайно обнаружил этого самого администратора — женщина сидела и спокойно красила ногти, наплевав на нашу панику. И даже не столько она сама, сколько движение её руки с кисточкой посеяли во мне замысел рассказа о любви. Так появился рассказ “Костюмер”, который даже был отмечен в свое время премией высоколобыми московскими критиками. В общем, знаменитое ах-матовское “Когда б вы знали, из какого сора, растут стихи, не ведая стыда!” работает исправно.

А откуда “растут” названия произведений?

Ты придумываешь название как метафору или как емкий символ. Мне нравится название моей повести “Сны нерожденных”. Это и метафора, и философская установка. Свой призовой сценарий я назвал просто — “Дым”. Это уже символ. Жизнь, Память, Любовь — все, как дым. Я очень люблю фильм “Рассекая волны” Ларса фон Триера — мощное название! Или “Магнолия” — фильм, построенный многосюжетно, как структура самого цветка. “Чапаев и пустота” — название романа моего однокурсника Вити Пелевина. Чапаев — как символ СССР, и Пустота — как символ нынешнего времени. Замечательная находка!

Ого! Пелевин — твой однокурсник? И как ты расцениваешь его успех?

Он явился вовремя! Распалась империя, кончилась советская литература. И образовавшуюся нишу удачно заполнил Виктор с постмодернистскими сатирическими фантазмами. Но к этому нельзя серьезно относиться, это — занимательная, остроумная литература на грани с журналистикой.

По-твоему, главное в литературе — это не постмодернистская злободневность, как сейчас, а некое лирическое начало?

Литература — это женщина, которую ты любишь сердцем, а не фаллосом. И никакие модные одежды не заслонят от тебя ее душевную суть. Невозможно цинично играть с любимой женщиной или издеваться над ней, как это делают постмодернисты. Ведь ирония кончается, а любовь остается. На смену постмодернизму неуклонно и неизбежно приходит неклассика. Художественное и философское осмысление того, что произошло за последние 15 лет. Мы же проживаем колоссальную по своему значению эпоху!

А ты сам возьмешься за такую работу — осмыслить ее?

Я как раз пишу роман о том, что стало с человеком после распада империи. Ни больше, ни меньше. Это мой второй роман. А первый я писал, чтобы спастись от этого самого распада. Тогда я разводился со своей женой, они с дочерью уезжали в Америку, и мне нужно было писать, чтобы не сойти с ума без дочери. Роман “Треугольная земля” получился объемом с “Войну и мир”. Главы из него печатались и даже получили восторженные отзывы критиков. Но целиком, в силу своих гигантских размеров, роман пока не опубликован.

У тебя есть агент или издатель?

Они есть только у коммерческих авторов. У меня бывают стихийные издательские предложения. Из России, Казахстана, Америки, Германии, Кореи. Но этот интерес пока не имеет закономерного характера. Я считаю, что издатель должен сам прийти к автору со своим предложением.

Но ты же понимаешь, что так не будет!

Так было и так будет. Так получилось с моей книгой “Обретенный шаман”, прямо здесь, в Алматы. Пришел милый, интеллигентный человек и предложил опубликовать мою прозу и эссеистику. Другое дело, когда к тебе приходят, как это было однажды с моим приятелем. Издатель говорит ему: “Ты классно пишешь, я буду тебя издавать, но пиши попсу”. И мой приятель “перестроился”. Все закончилось плачевно — запоздалые раскаяния, горечь, невозможность писать и море алкоголя. Дьявол, на самом деле, подстерегает нас везде.

Ты пишешь от руки?

Только. Мне очень важна энергия руки. Перед тем как начать писать, я долго рисую силуэты, лица, черчу схемы. А потом приходят главные мысли.

Они приходят каждый день с 10 утра до 6 вечера или в неурочное время без предупреждения?

Я полуночник. Ночью чувства острее. Сейчас стараюсь писать по 3 главы в месяц. Дней 7-8 замысел крутится в моей голове, обретает форму. И затем однажды утром, отправляясь на ежедневную пробежку, я вдруг понимаю — сегодня ночью буду писать. И за одну ночь выплескиваю все, что во мне накопилось, это примерно 25 страниц.

Ты сказал про пробежку — любишь спорт?

Привычный стереотип писателя — спившегося, прокуренного, в грязной рубашке — уже устарел. “Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей”, — сказал классик. И в наше время задача творческих людей — прилично выглядеть и иметь хорошее здоровье, чтобы дожить то того времени, когда к ним придет признание и слава. К тому же во время 5-километровых пробежек ко мне приходят самые лучшие мои идеи.

Ты все время живешь в Алматы?

Время от времени. Мне здесь уютно и лучше всего работается. А в России или в Европе я собираю материал. Иногда меня спрашивают: когда перестанешь мотаться туда-сюда? Я отвечаю, что никогда. Разве что в старости — когда поселюсь в уютном домике на берегу синего- синего моря.

В 1999 году я выиграл конкурс Европейской киноакадемии на лучшую киноисторию. Призом была стипендия и возможность полгода прожить в Берлине, общаться с киношниками и писателями со всего мира. После возвращения из Германии уехал в Москву — позвали бывшие однокурсники возглавить журнал о строительстве. Но не выдержал и там — атмосфера убила все намеки на творчество: этот город можно сравнить с полигоном, где все время идет война левых против демократов, милиции с олигархами, водителей с дачниками. Потом вернулся и участвовал в международном конкурсе среди сценаристов корейской национальности на лучший сценарий о корейской диаспоре. Конкурс проходил в Сеуле, и из 35 участников из 8 стран мира я единственный выиграл. Сейчас корейские продюсеры решают вопрос о запуске фильма. Но самое главное для меня в этом была не победа, а возможность оказаться на границе Северной и Южной Кореи, где я смог издалека взглянуть на свою родину. Теперь я знаю, что она очень красивая: холмы удивительного желтого цвета!

Ты знаешь корейский?

Никто из людей моего поколения не знает толком родной язык, если он не вырос в сельской местности или не учил его специально для работы. Но чем старше человек становится, тем больше он ощущает свои корни. Так и я с каждым годом все сильнее ощущаю себя корейцем.

0 ком ты больше любишь писать — о мужчинах или женщинах?

Женщины — это целая стихия. Кто-то сказал, что они окапываются бытом, чтобы не оторваться от земли и не улететь. Вот почему у Павла Вежинова в «Барьере» главная героиня летает, и у Шагала так много летающих женщин. Описывать женщин намного интереснее: именно они в большинстве случаев — главные героини произведений. Тот, кто избегает писать о женщине, скорей всего, плохой писатель. А еще я завидую женщине — ей повезло. Она находит свое предназначение, если рожает ребенка. Мужчине тоже надо оставить что-то после себя, но это что-то создать гораздо сложнее.

А у тебя уже есть наметки, что оставишь ты после себя?

Я надеюсь на закон возвращения. Верю, что большинство моих произведений, которые я, как спутники, запустил в мир, преодолеют время и пространство. И останутся, даже если меня здесь уже не будет.

Что ты любишь в жизни?

Я — Скорпион: люблю море, дождь, водную стихию. И людей, похожих на стихию, одержимых великими идеями. Своих близких. Дочь, которую, к сожалению, редко вижу. Женщину, которая уже 10 лет рядом и которая верит в меня больше, чем в саму жизнь. Сочинительство — одинокий труд, он поглощает человека целиком. И ты начинаешь ценить людей, которые остаются с тобой вопреки всему. Люблю смеяться. И еще я очень люблю себя, по крайней мере, сейчас.

Есть за что!

На самом деле — нет. Тебе просто повезло — ты пришла ко мне в период, когда я внутри своего замысла, и все складывается. А в другой день бы точно решила, что я зануда, брюзга и неудачник. Это в лучшем случае. А в худшем — просто городской сумасшедший!

С Александром Каном разговаривала Дина Гудым.

 Благодарим за помощь в проведении съемок кофейню Black & Brown.

Поделиться в FaceBook Добавить в Twitter Сказать в Одноклассниках Опубликовать в Blogger Добавить в ЖЖ - LiveJournal Поделиться ВКонтакте Добавить в Мой Мир Telegram

Комментирование закрыто.

Translate »