Два корейских ребенка Владивостока. Альбом фотографий Элеоноры Прэй, американки, проживавшей во Владивостоке.
В числе владивостокских слободок, из которых вырос город, была и такая, которая носила столь необычное в обиходе название. Официально же она значилась как Корейская слобода. Почему она так называлась, о ее истории и обитателях, проживавших в этом обособленном поселении, эти заметки.
Егор ПУТНИК.
Пожалуй, эта была единственная слободка во Владивостоке, которая получила свое название по национальному признаку. Как вы уже, очевидно, поняли, в Корейской слободе, или, проще, Корейке, проживали корейцы, прибывшие в стародавние времена во Владивосток за поиском счастья. Даже у многочисленной китайской диаспоры не имелось слободки, нареченной по их национальному признаку. У китайцев, как известно, было пристанище под названием Миллионка, где они, как муравьи, и проживали в великом множестве, о чем мы уже рассказывали.
В поисках лучшей доли первоначально корейцы, как и китайцы, селились рядом с первым главным базаром Владивостока, где нынче расположена центральная площадь города и здание краевой администрации. Однако в 1876 г. местные власти стали их выселять оттуда и корейцы стали обживать тогда еще заболоченный район Семеновского покоса (теперь Спортивная гавань) и вплоть до ул. Алеутской. По сути там, где затем появится знаменитая китайская Миллионка. Именно здесь впервые и было обозначено их поселение как Корейская слобода. Жуткая антисанитария в местах проживания инородцев и, как следствие, эпидемии холеры и других заразных болезней вынудили власти вновь взяться за корейское поселение, которое было большей частью в 1893 г. выселено за пределы города — в Куперовскую падь (район нынешнего Дальпресса, ул. Хабаровской, Амурской и вплоть до пр-та Острякова).
Понятно, что корейцы не хотели покидать центр города, сопротивлялись переселению, однако усилиями полиции и солдат их таки переселили. Так, в Куперовской пади образовалась Новая Корейская слобода. Правда, приставка Новая просуществовала не так долго, и ее стали называть, как и прежде, Корейская слободка, или, Корейка. Сюда же после того, как в апреле 1901 г. сгорел дотла первый владивостокский базар в центре города, перебрались и те корейцы, которые доселе всеми правдами и неправдами ухитрялись там проживать. Современник, побывавший в Корейской слободе в то время, писал: «Очень своеобразная жизнь корейцев во Владивостоке, где им отведен еще в 1893 г. особый квартал, называемый Корейская слободка. Внешний вид этого квартала ужасен, узкие, грязные улицы, преобладают меленькие дома корейского типа, построенные внутри дворов с глинобитными стенами. Кое-где попадаются дома русского типа, принадлежащие более зажиточным корейцам. Санитарное состояние слободки так же ужасно, как и китайской части города, что совершенно необъяснимо, т.к. корейцы по натуре чистоплотны и внутренность их жилищ в деревнях поражает своей аккуратностью».
Кстати, в своих записках известный краевед, ученый и путешественник Владимир Арсеньев также отмечал этот разительный контраст между жилищами городских и сельских корейцев, проживающих в Южно-Уссурийском крае. Убожество и антисанитарию городского жилья и чистоту и аккуратность фанз и дворов в корейских деревнях и селениях. В чем же было дело? Очевидно, во многом это можно объяснить тем, что огромная масса корейского населения считала себя временщиками, приезжая из Кореи во Владивосток в теплое время года на сезонные заработки. А посему особо и не пеклись ни об уюте своих слепленных из чего придется жилищ, ни о санитарном состоянии внутри и вокруг них.
Всего же по разным данным к 1910 г. во Владивостоке насчитывалось около 10 тыс. лиц корейской национальности. Примерно две трети из них околачивались в городе нелегально. Треть же корейцев имело русское подданство. К этому времени обособленную до этого Корейку городские власти официально перевели в состав Владивостока, занялись ее планировкой и благоустройством, правда, по обыкновению, на все запланированные работы не хватало в казне средств. Кстати, сегодня мало кто знает, что у нас была еще одна Корейская слободка, стихийно возникшая в 1913 г. в курортно-санаторной зоне Владивостока, занимавшая место от Седанки до Санаторной. Правда, самостроем здесь занимались в основном корейцы, прибывшие на временную работу. Место они себе облюбовали, надо сказать, вовсе не дурное, где уже в те годы обосновались владивостокские дачники. Поэтому из-за антисанитарии, которую развели и тут корейцы, были нередки стычки между старыми русскими и корейскими новоселами.
Притеснения инородцев при царе.. Судя по сообщениям прессы того времени и воспоминаниям современников, представители корейской национальности были тогда во Владивостоке самыми обездоленными по сравнению с другими инородцами. Их обижали кому не лень, на долю корейцев выпадала самая черная, неблагодарная и низкооплачиваемая работа. Особенно их притесняли китайцы, очевидно, видя в представителях Страны утренней свежести конкурентов, немногословных трудяг, готовых на любую тяжелую работу за кусок хлеба. Пользуясь своей многочисленностью, а также худо-бедно знанием русского языка, китайцы вовсю стремились быть вторыми по значимости после русских во Владивостоке, пошугивая других инородцев, в основном корейцев. Конечно, при удобном случае они норовили прокатить и русских торговцев-купцов, но с той разницей, что руки против них не распускали. Во всяком случае, публично этого делать остерегались. С корейцами же порой чинили весьма жесткие разборки, к примеру, по поводу приоритета в снабжении Владивостока овощами. Или же просто шпыняли их на улице под каким-либо предлогом, а зачастую и вовсе без оного. Просто продемонстрировать свое превосходство.
Вот только несколько примеров притеснения корейцев китайцами из хроники происшествий в местной прессе того времени: .Несколько дней назад нам приходилось видеть, как манза-подрядчик (манза — т.е. китаец. — Прим. авт.) наносил на улице побои корейцу-носильщику. Причиной избиения стал дополнительный пятак, который попросил кореец у китайца за переноску тяжестей. Жаловаться кореец не пошел, а ограничился продолжительной русской руганью на всю улицу. В другой раз группа китайцев напала на двух корейцев и, избив их, отобрала заработанные медяки, дескать, они работали на китайской территории. Или вот еще такой пример. Доставивших на базар свежую рыбу корейцев китайцы не пропустили в торговые ряды. После довольно ожесточенной словесной перепалки манзы устроили погром, опрокидывая корзины и топча улов корейцев, при этом зверски избивая последних. Ну, а наш брат, россиянин, лупил всех подряд инородцев: китайцев, корейцев, японцев, зачастую без всякого даже повода. Но, судя по хронике происшествий, китайцам доставалось больше других, очевидно, в силу того, что они были самыми многочисленными представителями инородцев, а посему чаще остальных и попадали под тяжелую руку русского мужика. После чего, очевидно, манзы и срывали свое зло на корейцах. Доисторическая газета Владивосток ступаясь за инородцев, тогда писала: «Как же грубы до безобразия шутки вроде таскания китайцев за косы. Мы уже не говорим о диких выходках пьяных матросов Сибирской флотилии против инородцев… Но взгляните, как интеллигентный люд, забыв стыд и совесть, заставляет кули (носильщик. — Прим. авт.) тащить с базара в Матросскую или иную слободку непомерный груз, который и лошади не под силу. А вознаграждением служит 5, редко 10 копеек, а порой и вовсе лишь крепкое слово и удар по шее и советской власти».
При товарище Сталине за корейскую диаспору всерьез взялась Советская власть. В октябре 1937 г. чекисты и солдаты, выполняя приказ Москвы очистить от инородцев Владивосток и Приморье, буквально за две недели все местное корейское население собрали до кучи, погрузили в вагоны и отправили специальными железнодорожными эшелонами в Среднюю Азию. Тех, кто пытался избежать депортации, понимая, что ничего хорошего в ссылке не видать, отлавливали в результате специальных карательных операций по зачистке Корейской слободы и других кварталов города, обвиняли в шпионаже и терроризме, давали запредельные лагерные сроки или наскоро ставили к стенке. Так в одночасье была решена судьба корейской диаспоры во Владивостоке в печально известном 1937 г. Однако опустевшая-осиротевшая Корейская слобода простояла недолго без постояльцев. Вскоре здесь стали расселять бесквартирный русский рабочий люд из числа местных и переселенцев, прибывших на Тихий океан из центральных регионов и других республик СССР. И хотя корейцев здесь теперь не было и в помине, а в их жилищах обитал русский мастеровой люд, название Корейская слободка еще несколько десятилетий было в разговорном обиходе у местных жителей. Лишь в 70-х гг. ХХ столетия оно постепенно выветрилось из разговорного языка и памяти владивостокцев и сегодня об этой национальной слободке и страничке истории нашего города помнят разве что старожилы города и краеведы.
Комментирование закрыто.