В сети нашел очень интересное интервью с Виктором Аном,- решил его публиковать, особенно после нашего с ним знакомства здесь.
Фото Виктора Ана
30 ноября в Ташкентском Доме Фотографии состоится открытие персональной выставки художественной фотографии «Однажды…» члена Творческого объединения Художников Узбекистана Виктора Ана. Организатор выставки, посвященной 60-летию фотохудожника — Ташкентский Дом Фотографии. Наш корреспондент встретился с Виктором Аном накануне и попросил фотохудожника рассказать о себе и своем творчестве.
— «Однажды…» Вы решили стать мелиоратором. Почему?
— Ох, я сам из крестьянской семьи, конечно, всё это «сидит» в генах, после армии я поступил в техникум гидромелиорации, на заочное отделение. Одновременно работал на производстве. Вообще до фотографии у меня было очень много профессий. Руководил авиамодельным кружком, работал шофёром, радио-мастером, был даже киномехаником…
— Кино крутили? Какое?
— Детское. Ещё работал электриком, но самое главное — ещё со школы — вместе с родителями выращивал арбузы и лук. Но однажды на автостанции в Маргилане случайно встретил друга из Андижана Брута Кима. Он работал в газете «Ленин кичи» (позднее её переименовали в «Корё Ильбо»). Это газета издавалась для корейцев, проживающих в СССР. Редакция находилась в Казахстане. И в тот момент в Узбекистане как раз открыли корпункт этой газеты, потому что корейскоязычных читателей-подписчиков было больше в Узбекистане, чем в Казахстане. Вот Брут и пригласил меня на работу фотокорреспондентом. Кстати, в то время я практически никакого отношения к фотографии не имел.
— А почему он решил, что из Вас получится фотокорреспондент?
— Я не знаю, мы были просто друзья, видимо, он что-то угадал…
— А кем Вы хотели стать в детстве?
— В детстве я мечтал стать художником, рисовать. Но мы жили за городом, в семье росло пять детей, родители всё время были на поле. Тогда я не знал пути — как стать художником, даже не знал, что есть такие учебные заведения. Вот так всё и заглохло, но внутри, видимо, был потенциал. Честно говоря, все мои профессии меня не удовлетворяли, я всё время искал что-то.
— А когда Вы впервые взяли в руки фотоаппарат?
— Ещё в школе, в 6-ом классе. Но я даже не знал — как проявлять плёнку. Моё первое задание, первая командировка в Андижан завершилась так — после проявки плёнка была вся чёрная. Я даже технологию не знал. Вот такая авантюра. Но именно с того момента я понял, что это действительно моё дело, то, что я так долго искал в жизни, та профессия, которая позволит реализовать себя творчески.
Путь обучения — очень долгий. В нашей стране не было учебных заведений, и мне приходилось учиться самостоятельно. Когда начал работать в газете — на неделю арендовал помещение, закупил все существующие в тот момент газетные издания — «Известия», «Комсомолку» и другие — и просто интуитивно листал, смотрел все иллюстрации. Вот таким путём учился. Это были первые шаги. А потом началось изучение технологии.
— Расскажите о работе в газете — что запомнилось, какие встречи, материалы?
— Я проработал два года и понял, что без фотографии жить уже не смогу. Но тогда было слишком много установок, штампов. Меня всё это не устраивало. Как и я — тогдашних редакторов. Как только «своевольничал», фотографии не публиковались.
— А в чём проявлялось Ваше «своеволие»? Снимали не то, что нужно?
— Было много дежурных материалов. Например, сельскохозяйственный материал. Выезжаю в командировку, снимаю крестьян с кетменями. Это же нормально, да? Но была установка — нельзя. «Кетмень — это древнее орудие труда, сейчас есть комбайны. Вот с комбайном и надо было снять». Меня долго за это отчитывали. Фото в публикацию не пошло. Или, если снимаю доярку, то её надо было обязательно с этими «присосками» снимать. А если передовик-слесарь — только с гаечным ключом. Я проработал два года и ушёл. Опять сажал арбузы и лук. Но потом снова вернулся к фотографии, уже не мог без неё. До 1988 года работал в Агропроме, занимался так называемой «производственной фотографией». Начиная с 1988 года, периода перестройки, когда дали волю мышлению, я снова вернулся в газету «Ленин кичи». Очень хорошо помню свои тогдашние «не дежурные материалы». Первый материал был о вдове, у которой репрессировали и расстреляли мужа в 1938 году.
— То есть она пережила его на 50 лет?
— Да, она прожила без него всю жизнь. В то время это было каким-то прорывом. Первая публикация в газете, тем более такого рода материал, конечно, запоминается. Но самое запоминающееся событие случилось уже в 1996, когда я снова стал штатным сотрудником газеты, она в то время называлась уже «Корё Ильбо». Мне позволили делать фотоочерки. Не просто сопроводительные фото к репортёрским материалам, а именно фотоочерки. Для меня этот момент стал очень существенным. Ведь это целые разработки. Первый материал был посвящён умирающей корейской деревне в Ташкентской области. Этот большой материал пошёл в развороте. В те годы такие публикации были внове. До фотоочерков я, как все, старался найти интересную композицию. После — начал что-то понимать в искусстве фотографии, в изображении. Дело вот в чём. К примеру, А.Иванов 20 лет писал картину «Явление Христа народу». В одной картине — сосредоточена вся философия жизни, да? Это возможно только в живописи. Но фотография — это полутехнический вид искусства, и в силу определённых обстоятельств вряд ли возможно в одной фотографии сконцентрировать всю энергетику, философию. Тогда я понял, что нужно работать так — находить тему и делать серии. Только тогда фотография вбирает в себя ту энергетику, то содержание, которое я стремился в неё вложить. Для меня это было узловым моментом. Кстати говоря, наши ребята сейчас уже воспринимают нормально этот «серийный» метод работы.
— Кто и каким образом организовал Вашу персональную выставку в японском городе Кобэ в 1995 году?
— Выставка в Кобэ была организована через Алма-Ату. Но там получилась штука заковыристая. Организатором был продюсер, выпускник ВГИКа Акадо Кодзюэ. Сначала я вместе с другом — кинорежиссёром Лаврентием Соном — поехал в Москву. Мы повезли мою выставку и его фильм в Эстонию. Но эстонцы накануне нашего приезда ввели визовый режим. И нам пришлось вернуться в Ташкент. А выставка и фильм уехали в Эстонию, а потом и в Японию. В Кобэ в тот момент произошло очень сильное землетрясение, и я оставил выставку — всю коллекцию фотографий — в том самом клубе, в котором она проходила.
— В Интернете ходит байка о том, как Вы однажды чуть не стали фотографом знаменитого агентства Магнум-фото. Можно прояснить эту сказочную историю?
— Эта история произошла, когда меня и в Ташкенте-то не было. Наши ребята-фотографы рассказывали, что когда они подарили альбом моих фотографий Бруно Барби (один из самых известных мастеров «второй волны» фотоагенства «Магнум» — Фергана.ру), альбом ему очень понравился. А я в это время был в Корее. Кстати, об альбоме. В истории Узбекистана это было первое издание свободной фотографии.
— Кто помог осуществить этот проект?
— Никто. Помню, заработал в Алма-Ате какие-то деньги и всё «вбухал» в издание этого альбома-каталога. Но благодаря именно этому каталогу, который затем попал в руки заинтересованных японцев, состоялась моя официальная персональная выставка на «высоком официальном уровне» в Токио и Кумамото. Целый месяц я жил в Токио!
— В Вашем фото-творчестве значительное внимание уделяется женской теме…
— Да, у меня сейчас собралась огромная серия «Мадонны ушедшего века». Но эту тему я сейчас как бы «закрыл». Вообще, каждую серию разрабатываю 3-4 года. Идёт какое-то сопереживание, «проживание» каждой темы. По всей видимости, это связано как-то с этносом. Вот, например, у меня есть серия «Хато». У корейцев есть такое хобби, что ли, такая национальная игра. В переводе «игральные карты». Слово японское, но оно очень тесно связано с образом жизни корейцев, особенно корейских женщин. Как это можно — сразу раз и снять? Это же невозможно! Ведь это связано с образом жизни целого народа. Я снимал эту тему 5 лет — и в Корее, и в Приморье, и здесь.
— А как Вы относитесь к компьютерным технологиям?
— Сам я человек старой формации. Знаю чётко для себя определённые границы, переступать которые нельзя. Излишнее использование компьютерных технологий приводит к нежелательным последствиям. Компьютерные возможности ведь безграничны, при обработке фотографии можно сделать всё, что угодно, но чем больше вмешиваешься, тем больше теряешь. И вот именно эти «потери» для меня очень важны. Можно вмешиваться, но до известной степени. Компьютер может быть средством, но не более. Кстати, ещё в советское время — в конце 70-х-начале 80-х — я увлекался фото-коллажем. Это было целое направление в искусстве фотографии. И тогда не было всех этих компьютерных технологий. Всё делалось при помощи обычных ножниц. Я год занимался коллажем и пришёл к выводу, что в этом жанре можно реализовать всё, что задумал, но в какой-то момент из-за одной ошибки или даже без ошибок — но из коллажа уходит жизнь, какая-то аура…
— Есть ли у Мастера желание стать Учителем?
— Откровенно, вряд ли. У меня был такой опыт. Когда я ещё работал в «Корё Ильбо» ко мне подходили молодые ребята, даже с родителями. Сам я из того поколения, которое воспитано совсем по-другому. В нас во много раз меньше прагматизма. Приходили вроде бы увлечённые ребята, я сам загорался — прямо готов был всё отдать! Первые шаги они осваивали, а дальше — нужна огромная усидчивость, чтобы что-то понять, уловить, но они через месяц охладевают, и меня всё это просто разбивало. Так было много раз и после этого я не особо горю желанием…
— А проводить мастер-классы не пробовали?
— Не могу сказать с полной определённостью. Ведь это совсем другой вид деятельности. Я бы с удовольствием вёл диалоги с увлечёнными людьми на тему фотографии — до любой степени глубины и сложности. Потому что я сам живу этим. Но это не мастер-класс, который предполагает аудиторию и некую коммерциализацию. А диалог подразумевает спор, в котором рождается истина.
— Есть ли у Вас творческое, профессиональное кредо?
— Профессия фотографа — она всегда на острие лезвия. Во многом она спорная. Здесь есть понятия аморальности и долга. Я же репортёр. Я себя считаю по жизни фотожурналистом, а если ещё более чётко — фото-публицистом. Люди игнорируют вот именно это понятие, но оно мне ближе. Почему у нас всё сопряжено с моралью и долгом? Вот, к примеру, тонет человек, и фотограф оказался рядом. Если он спасает утопающего, то не выполняет свой профессиональный долг, фотографии ведь нет. А если снимает и не спасает, это уже аморально. Вот как удержаться на этой кромке? Большой вопрос. Но одно я знаю точно — это моё дело, и если не я, кто будет его делать?
— Однажды вы стали фото-публицистом, если бы ещё раз случилось это «однажды» — кем бы стали?
— Я не представляю себе ничего другого. Это точно.
* * *
Виктор Ан. Краткая биография
1947 — родился в г. Пскент Ташкентской области.
По образованию — гидромелиоратор. Работал водителем, киномехаником, выращивал лук и арбузы, преподавал на станции юных техников.
1979 — начал заниматься художественной фотографией. Работал корреспондентом газеты «Корё ильбо» (Казахстан).
1995 — персональная выставка в г. Кобе (Япония).
1996 — персональные выставки в Сеуле и Тэгу (Корея).
1997 — персональная выставка в Алма-Ате (Казахстан), автор иллюстраций к фотоальбому «История корейцев Казахстана».
1999 — изданы фотоальбомы «До востребования», «66 лет корейскому театру» (1999).
2000 — член творческого объединения Академии художеств Узбекистана. Член Союза фотохудожников России.
2001 — выставка «Фотография — свободное творчество духа» (Виктор Ан, Виктор Вяткин, Александр Шепелин) в рамках VI Международного фестиваля современной музыки Ильхом-ХХ.
2002 — персональная выставка «До востребования» в Ташкенте.
2002 — персональная выставка в Токио, Кумамото (Япония).
2003 — участие в выставках Ташкентского Дома Фотографии «Пусть всегда будем мы», «Ах, вернисаж!», «Узбекская махалля: люди, обычаи, традиции» (Бельгия, Голландия); автор фотографий к альбому «Женщина и время. Узбекистан, ХХ век», цикла фотографий «Мадонны Минамата» (журнал «Асахи камера», Япония); в Японии издана книга «Депортированные коресарам» (очерки Кё Нобуко, фотографии Виктора Ана); 2003 — первое место на Втором Ташкентском международном конкурсе художественной фотографии «Махалля, или мир, в котором я живу»; член FIAP.
Комментирование закрыто.