ВРАДИЙ С. Ю. Об истоках формирования образа России в Северо-Восточной Азии

Врадий С. Ю.

Исследование проводится в рамках проекта «К истокам формирования в Китае современных пред­ставлений о внешнем мире» (№ 09-111-А-553) при поддержке Дальневосточного отделения Российской академии наук.

ВРАДИЙ Сергей Юрьевич — кандидат исторических наук, заместитель директора Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток.

Автор статьи, обращаясь к неисследованному китайскому и корей­скому раритетным манускриптам XIX столетия, посвященным России, рассматривает пути формирования образа Российского государства в странах Северо-Восточной Азии.

Считается, что уровень отношений между странами в об­ласти политики, экономики, культуры должен соответствовать уровню взаи­мопонимания между народами, их населяющими. Это необходимо и для устой­чивого развития отношений России со странами Северо-Восточной Азии.

Не подлежит сомнению тот факт, что Россия, Китай, Корея как бы об­речены быть партнерами. Это определяется географическим фактором (про­тяженность общих границ), исторически складывавшимся опытом сотруд­ничества, который проверен на протяжении нескольких веков, политиче­скими, демографическими, экономическими особенностями каждой из стран. Поэтому очевидной является необходимость иметь полное и всестороннее представление друг о друге. При этом анализ восприятия России за рубе­жом позволяет, во-первых, проследить истоки формирования образа Россий­ского государства, отображенные в иностранных литературных источни­ках; во-вторых, расширяет горизонты познания как отечественной истории, так и истории зарубежных стран, и в-третьих, помогает прояснить отдельные эпизоды взаимоотношений между Россией и другими государствами, в част­ности, Китаем и Кореей.

Образ России складывался на протяжении веков. Влияли на него и из­менения в межгосударственных отношениях, и усилия официальной пропа­ганды, и перемены, происходившие в странах, — все это в той или иной сте­пени определяет нынешнее отношение государств Северо-Восточной Азии (СВА) к своему северному соседу.

О России, по свидетельству главы первого российского посольства в Ки­тае Ф.И. Байкова, в Поднебесной империи знали еще в XIV в. [6, с. 14-15]. О да­лекой северной стране сохранились записи в материалах хроники династии Юань (1271-1368).

В России же первые сведения о Китае появляются в XV в. в книге твер­ского купца Афанасиея Никитина «Хождение за три моря», где он сообщает 0 возможности проникнуть туда из Индии сухим путем за шесть месяцев, а морским — за четыре. C XVII в. для Российского государства, благодаря продвижению русских землепроходцев на Восток, Китай стал превращаться из далекой экзотической страны в соседнее государство. Однако соседство бы­ло далеко не мирным. Потребовались годы вооруженных конфликтов и мир­ных переговоров, чтобы между двумя государствами установились официаль­ные дипломатические отношения, которые начались с подписания 27 августа 1689 г. Нерчинск ого договора. Он заложил основы отношений между двумя странами, признал факт российского присутствия на Дальнем Востоке, создал условия для заключения последующих договоров.

Отвечая на вопрос о том, что же знали о России в странах СВА, хотелось бы обратить внимание на два источника, которые появились в Китае и Корее в XIX столетии.

Первый документ — «Основные сведения о Российском государстве» — был написан в начале 40-х годов XIX в. известным цинским сановником Линь Цзэсюем (1785-1850) [8]. Имя Линь Цзэсюя широко известно в Китае в связи с его последовательной позицией решительного сопротивления внешней эк­спансии, а также борьбой за искоренение опиумоторговли в стране. Вместе с тем значительным является вклад Линь Цзэсюя в процесс развития общес­твенно-политической мысли Китая середины XIX в., в расширение горизон­тов познания внешнего мира и в понимание места Китая и китайцев среди других стран и народов^[1].

Дата написания произведения о России не указана, но может быть пред­положительно установлена: 1839-1841 гг. В этот период Линь Цзэсюй нахо­дился в Гуанчжоу, где исполнял обязанности императорского особоуполно­моченного эмиссара. Именно там, в южных провинциях страны, более всего процветала опиумоторговля, ощущались масштабы усиливавшейся экспан­сии Запада. Линь Цзэсюй понимал: противнику невозможно противостоять не зная его, и стал собирать все доступные сведения о внешнем мире. Посте­пенное расширение горизонтов познания привело его к пониманию необходи­мости учиться у «варваров», перенимать достижения западной науки.

Летом 1882 г. сочинение Линь Цзэсюя «Основные сведения о Российс­ком государстве» вместе с двумя небольшими работами цинского сановника Яо Ина (1785-1853), также посвященными России, было опубликовано в Шан­хае в сборнике, носящем название «Важнейшие сведения о России» [8]. Этот сборник хранится в коллекции китайских ксилографов библиотеки Санкт- Петербургского Института восточных рукописей (ранее СПбФ ИВ РАН), куда поступил из частного собрания книг бывшего российского консула в Китае и Корее Павла Андреевича Дмитревского (1852-1899), китаеведа, переводчи­ка китайских книг по истории и географии Кореи^[2].

Обращение Линь Цзэсюя к России не было случайным. Царская Россия, имевшая протяженную общую границу с Китаем, представляла несомненный интерес для цинских правителей. Появление названного сборника именно в начале 80-х годов было вполне закономерным.

Вторая половина XIX в. дала поистине «второе рождение» в Китае про­изведениям Линь Цзэсюя, выдающегося ученого Вэй Юаня (1794-1856), го­сударственного деятеля Сюй Цзиюя (1795-1873), так как первоначальное опубликование этих работ, повествующих об иностранных государствах, не было отмечено вниманием к ним со стороны китайского общества. Более того, первыми обратились к сочинениям китайских авторов ученые Японии. Попытки цинских сановников в 70-е годы XIX в. воплотить в жизнь так на­зываемую политику «самоусиления» стимулировали рост интереса к замор­ским странам, и, соответственно, к произведениям, в которых о них повество­валось.

Кроме того, рост миссионерской деятельности в Китае, как одно из по­следствий «опиумной» войны (1856-1860), вызывал возмущение населения страны. Происходили массовые выступления китайцев против иностранцев. Подписанные в этой обстановке русско-китайские Айгуньский и Тяньцзинь­ский договоры (1858), Пекинский договор (1860), окончательно определив­шие границы двух империй, усилили антирусские настроения в Пекине. Подо­гревались они в прессе и западными державами, недовольными укреплением России на Дальнем Востоке и в Средней Азии.

24 февраля 1881 г. в Петербурге был подписан новый договор между Россией и Китаем, по которому был решен вопрос об Илийском крае. По ус­ловиям договора и сопровождавших его торговых соглашений российские куп­цы получали ряд преимуществ на торговлю в Синьцзяне. В британской прессе помещались тенденциозные сведения об этом договоре, среди правительствен­ных чиновников в Пекине распространялось мнение о якобы существовав­шей со стороны России угрозе Китаю.

В годы, предшествовавшие подписанию Петербургского договора, китай­ские власти предприняли попытки усилить гарнизоны, расквартированные в непосредственной близости от Российских границ, в восточной и северной Маньчжурии. В начале 1880 г. для участия в подобного рода деятельности в провинцию Цзилинь был направлен государственный чиновник высокого ранга У Дачен (1835-1902). Именно ему принадлежит текст предисловия к сборнику «Важнейшие сведения о России», где присутствуют высокомерные фразы относительно «заморских варваров», которые обязаны, по мнению У Дачена, «почтительно благоговеть, испытывая страх перед планами далеких походов (императорских войск)». У Дачен характеризует помещенные в сбор­нике материалы как «чрезвычайно полные и тщательные исследования… преж­де не встречавшиеся», посвященные описанию России, «расположенной в се­верных степях… и предъявляющей необоснованные притязания» Китаю [8, с. 1].

В тексте сочинения Линь Цзэсюя о России даны комментарии извест­ного китайского ученого и общественного деятеля Хэ Цютао (1824-1862)^[3]. В них, главным образом, уточняются транскрипции географических назва­ний, хронология тех или иных исторических событий, географические опре­деления описываемого места. В целом сочинение Линь Цзэсюя представ­ляет собой краткое описание регионов Российской империи с указанием их границ, губернских центров, количества войск, сосредоточенных в пределах губернии, климатических условий, природных богатств, быта, культуры, ре­лигии, обычаев местных жителей, и пр.

Китайские историки установили, что основным источником, исполь­зованным Линь Цзэсюем в работе, являлась «Географическая энциклопедия» X. Маррэя [12], опубликованная в 1834 г. и представлявшая самые последние сведения об окружавшем Китай мире.

Основная задача произведения Линь Цзэсюя — показать могущество России и попытаться выяснить его истоки. «Последние несколько сот лет по­ложили начало мощи и процветанию (России)», — пишет автор. Поначалу, в древности, Россия не была могучей державой, «…не отличаясь от нынеш­них татар, любили воевать, были искусны в езде верхом, стрельбе (из лука), (в случае надобности) немедленно пускали в ход оружие; стремительны (в передвижении), будто летают» [8, с. 1а].

Таким образом, дается типичное описание «варваров», неискусных в тех­нических достижениях, которые были покорены в XII в. К XV в., отмечает

Линь Цзэсюй, «один человек из Ногэло (по имени) Ивань Ваэрси поднял вой­ска и вернул (земли) северных окраин России, а также возвратил Сибирь, пол­ностью изгнав татар (за пределы) древних границ, (которые были) силой ими завоеваны 300 лет (назад)»^[4] [8, с. 2].

Линь Цзэсюй, определяя начало консолидации Российской империи XV в., тем не менее истоки основных преобразований, приведших к мо­гуществу страны, связывает с деятельностью Петра I: «В начале противобор­ства с разными странами Европы люди (России) были по-прежнему необра­зованными (и) дикими, (они) не были знакомы с техническими достижения­ми Запада до тех пор, пока царь Петр, умный и талантливый, не покинул сто­лицу своего государства, отправился сотоварищи в Яньшидалань (Амстер­дам) и другие места на судоверфи, в арсеналы изучать технические ремесла. Вернувшись домой, передал (приобретенные) знания. В том, как изготавли­вать огневые средства, строить боевые корабли, даже превзошли другие стра­ны. Были обучены и тренированы войска. Дисциплина в войсках до настоя­щего времени исключительно строгая» [8, с. 2].

Следует отметить, что Россия, являясь, по представлению Линь Цзэсюя, могучей державой, внушала некоторые опасения сопредельным государст­вам. Он пишет: «Начиная со времени разгрома Франции, (Россия) вызывает страх у сопредельных стран (угрозой) расширить границы, увеличить (свою) территорию». Это впечатление усилено историческими ссылками на «захват Россией» земель Польши и Крыма [8, с. 13].

Столкнувшись с экспансией капиталистических держав, цинская импе­рия вынуждена была искать пути выхода из кризисной ситуации. Линь Цзэ- сюй в своих работах описывал новый, крамольный, по конфуцианским поня­тиям, путь, предполагавший, в частности, обучение у «варваров» и заимство­вание достижений западной науки. Любопытно, что Линь Цзэсюй, судя по при­веденным цитатам, выделил важные, по его мнению, области «технических достижений», в которых Россия добилась значительных успехов: 1) изготов­ление огневых средств, т. е. артиллерии и боеприпасов; 2) создание боевых судов; 3) обучение и тренировка войск, поддержание в них строгой дисципли­ны. Именно эти составляющие позволили России, по мнению Линь Цзэсюя, впоследствии покорить Польское государство и отразить нашествие войск Наполеона. Благодаря им произошел «бурный расцвет (России), превратив­ший (страну) в самое могущественное государство Европы» [8, с. 2]. Акаде­мик С.Л. Тихвинский, называя китайского ученого и политического деятеля Вэй Юаня основоположником доктрины заимствования и усвоения «замор­ских дел» и методов, ставшей в 60-90 годы XIX в. теоретической платформой политики «самоусиления» правящих кругов цинской империи, выделил среди существенных направлений политики аналогичные обозначенным Линь Цзэ- сюем компоненты «технических достижений» стран Запада, которые необ­ходимо было принять Китаю: «паровые военные суда, огнестрельное оружие и обученность войск» [7, с. 151]. Если к тому же учесть, что Линь Цзэсюй обратил внимание и на российскую административную форму управления, наличие Сената, смягчающего абсолютизм императорской власти, систему просвещения, финансов, и пр. [8, с. 2], тогда можно предположить существова­ние более глубоких корней доктрины «усвоения заморских дел».

В заключение отметим важность того факта, что данный документ, по всей видимости, является одним из первых среди опубликованных в Китае и целиком посвященных описанию Российского государства^[5].

Следующий источник, на который хотелось бы обратить внимание, свя­зан с секретной миссией, которую направил в Россию в 80-е годы XIX столе­тия правитель Кореи Коджон (1864-1907).

Во второй половине XIX в., когда Россия по итогам подписанных с Ки­таем договоров присоединила Приамурье и Уссурийский край, Корея, ставшая с этого времени сопредельной с Российской империей страной, представляла собой централизованное феодальное государство. Номинально она все еще находилась в вассальной зависимости от цинского Китая.

Напуганный перспективой перерастания японо-китайских противоре­чий в вооруженный конфликт на территории Корейского полуострова, Код- жон стремился найти альтернативу посягательствам Японии и избавиться от назойливого вмешательства во внутренние дела со стороны Китая. Опре­деленные надежды на будущее своей страны Коджон связывал в этот период с Россией. Являясь, по представлению корейского двора, более мощной дер­жавой, нежели Китай и Япония, Россия могла выступить в качестве баланса в противостоянии Кореи колониальным притязаниям стран Запада.

Вышеназванные побудительные мотивы подвигли Коджона тайно напра­вить в 1884 г. в российское Приморье государственных чиновников высокого ранга Квон Дон Су и Ким Ён Вона. Исследователи полагают, что в ходе посе­щения миссией дальневосточных земель России были собраны сведения, ис­пользованные при составлении «Карты России» Агук Ёджидо [9].

«Карта России» состоит из 12 листов. Карта рукописная, не имеет мас­штаба, представляет собой скорее чертеж. Помимо графического отображе­ния местности, на листах нанесены символические изображения жилых до­мов, общественных зданий, складов, арсеналов, церквей, кораблей, мостов, на­рисованы линия электрической связи, примитивные схемы военных укрепле­ний, портовое хозяйство.

На полях карты есть рукописный текст и пояснения, выполненные акку­ратным каллиграфическим почерком тушью при помощи кисти. Текст карты написан китайскими иероглифами, принятыми среди образованных людей не только в Китае, но и в Корее, Японии. В тексте между тем встречаются иеро­глифы, которые невозможно найти в китайских словарях, они были распро­странены только в Корее, что свидетельствует об употреблении составителями документа «ханмуна», кореизированной версии китайского языка.

Представлено и описание районов Приморья, где проживали корейцы, скрупулезно записана их численность, названы места расселения на терри­тории Южно-Уссурийского края, также указаны дислокация русской пехоты , пограничных охранных войск, кавалерии, описаны артиллерийские фортифи­кационные сооружения, военные коммуникации.

На территории Приморья корейцы селились с 1864 г., целыми семьями и деревнями они бежали из Кореи в пределы России от голодной смерти и произвола алчных чиновников. Новоприбывшим поселенцам оказывались помощь и покровительство, содействие при обустройстве на новых местах, охрана от китайских хунхузов. К 1869 г. на территории Южно-Уссурийского края появились корейские деревни Тизинхэ, Янчихэ, Сидими, и др.

Об отношении корейских сановников к России, к состоявшемуся китай­ско-российскому разграничению земель на Дальнем Востоке в сочинении ска­зано: «Недавно некое государство Россия, приблизившись, стало соседство­вать с нами, отделяет лишь полоса [реки] Доушуй [Туманган]. [Россия] про­тивостоит на границе Китаю, с которым мы [тесно связаны], как губы и зу­бы. Та Россия подобна [равному по силам] сопернику у шахматной доски, придерживается искусства первого хода, чтобы победить. То, что эта Россия, своевольная и необузданная, оказалась поблизости, не может не вызывать беспокойства за [судьбу] страны, поскольку [пограничная] провинция Сяньц- зин — это северные ворота государства»^[6].

Здесь Россия сравнивается с соперником, она считается иной стороной, отличной, в частности, от Китая. Из приведенного выше сравнения — «когда гибнут губы, зубы страдают от холода», — можно предположить, что Китай воспринимался связанным своей судьбой с Кореей.

Описывая жизнедеятельность корейских иммигрантов в Приморье, авто­ры документа не рассматривают их на общем фоне социально-экономичес­кого развития региона, корейские переселенцы не воспринимаются в каче­стве составной части населения Дальнего Востока России. Корейцев, свиде­тельствуют записи, немало, они живут своей жизнью: «[Они] не платят нало­гов и не несут трудовую повинность, а только занимаются воспитанием по­томков. Высоко чтят обычаи и верования своей страны. Не следуют нравам и привычкам русских, потому что не забыли милостей правившей династии, не­сколько сот лет вскармливавшей их». О стратегической значимости описывае­мых земель свидетельствуют строки: «Впереди, на востоке, — озера и болота, позади, на западе, — горы и холмы. Территория представляет собой не­большой участок земли, расположенный в стратегически важном для трех го­сударств — Кореи, России и Китая — месте. Здесь, если нет конфликтов, [люди] сто лет живут безмятежно, а когда неспокойно, тотчас — это место сражений… находится в сфере интересов трех государств, разделяя высь и бездну» [9, л. 1].

Рисунок. Лист «Карты России» с изображением пограничной реки Туманган [9, л. 1]

Авторы карты удивляются увиденному в российском Приморье: сред­ствам коммуникации, организации военных гарнизонов, совершенству про­мышленных предприятий, развитости портового хозяйства: «В гарнизоне имеется завод по производству оборудования, [где] по образцу изготавливают изделия. Не используют ручную силу, а применяют совершенные, законченные методы. Xотя око видит, однако язык не в состоянии в полной мере передать [увиденное]» [9, лист 6. Кайшеньвай]. Описывая телеграф, самое быстрое на тот момент средство передачи информации, авторы карты замечают: «Эти удивительные вещи невозможно описать словами» [9, л. 3].

«Карта России» Агук Ёджидо, составленная в 80-е годы XIX в., являлась, по словам южнокорейских исследователей, важным источником сведений по истории российско-корейских отношений [10, с. 38]. Она была написана для корейского правителя Коджона, чтобы показать, как живут его бывшие под­данные в русском Приморье, а также предложить прилежно собранные сведе­ния о недавно появившемся на дальневосточных рубежах государстве Россия.

Карта является первой попыткой Кореи составить представление о соседнем государстве, способном выступить в качестве баланса сил при противостоянии Кореи колониальным притязаниям Японии, Китая, стран Запада^[7].

Итак, содержание двух рассмотренных документов дает возможность проследить истоки интереса к России со стороны Китая и Кореи, восходящие еще к XIX столетию, ко временам западной колониальной экспансии. Тогда Россия воспринималась как империалистическая держава, причем одна из опасных в силу своей географической близости, как мощное государство, у ко­торого можно было чему поучиться и перенять для усиления своей страны.

Список литературы

1.  Врадий С.Ю. Корейская карта российского Приморья «Агук Ёджи- до» — уникальный источник XIX в. о раннем периоде истории русско-корей­ских отношений // Известия Восточного института. Владивосток: Изд-во ДВГУ 2010. С. 103-143.
2.  Врадий С.Ю. Линь Цзэсюй: Патриот, мыслитель, государственный дея­тель цинского Китая. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1993. 175 с.
3.  Каталог книг покойного П.А. Дмитревского, хранящихся в Император­ской Российской миссии в Сеуле. Отд. 2. Восточные сочинения / сост. Г. Подста- вин. Сеул, 1900.
4.  Каталог фонда китайских ксилографов Института востоковедения АН СССР: в 3 т. Т. 1. М.: Гл. ред. вост. литературы, 1973. 402 с.
5.  Линь Цзэсюй. Основные сведения о Российском государстве / изд. тек­ста, пер. с кит. яз., вступит. статья и коммент. С.Ю. Врадия. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1996. 107 с.
6.  Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977. 505 с.
7.  Тихвинский С.Л. История Китая и современность. М.: Наука, 1976. 360 с.
8.  Линь Цзэсюй. Основные сведения о Российском государстве // Важней­шие сведения о России. Предисловие. 1882. Шанхай (Ксилограф) (на кит. яз.).
9.  Карта России=Агук Ёджидо // Дневники [миссии на] северный берег реки; Записи о землях, расположенных на левом берегу реки; Карта России. Соннам: Академия духовной культуры Кореи, 1994. 285 с. (на кит., кор. яз.).
10.  Син Сын Гвон. Комментарии к «Записям о землях, расположенных на левом берегу реки» и «Карте России» // Дневники [миссии на] северный берег реки. Указ. соч., 1994. С. 38-51 (на кит., кор. яз.).
11.  Eminent Chinese of the Ch’ing Feriod (1644-1912): In 2 v. / Ed. by
12. A.           W. Hummel. Washington: Government РгтЬ^ Office, 1943-1944. 1103 р.
13.  Murray Hugh. An Encyclopedia of Geography. In 3 v. London, 1834; 1st rev. ed. Philadelphia: Carey, Lea and Blanchard, 1837.

^[1] Внимание к Линь Цзэсюю как со стороны китайских, так и зарубежных историков, занимающихся проблемами нового времени, столь же велико, сколь и постоянно, оно не ослабевает с годами. Имя Линь Цзэсюя с почтением произносилось в императорском Китае, ему воздавали дань уважения в годы гоминь- дановского правления, особенно высок его авторитет сегодня. Более подробно о Линь Цзэсюе см.: [2].

^[2] После смерти П.А. Дмитревского в Российской миссии в Сеуле остались неразобранными его архивы. Г.В. Подставин (1785-1924), будущий профессор, директор владивостокского Восточного института, на­ходясь в 1899-1900 гг. в научной командировке в Корее, систематизировал библиотеку покойного консула [3]. В 1907 г. 414 корейских, китайских (около 350 наименований) и японских книг П.А. Дмитревского были доставлены в Санкт-Петербург [4, с. 7].

^[3] Сочинения Xa Цютао «Меры по обороне северных районов» (1881) и «Собрание материалов о северных пограничных укреплениях» явились «первыми всеобъемлющими, если не сказать исчерпывающими, тру­дами о китайско-русских отношениях» [11, I, р. 283]. В сочинении «Меры по обороне северных районов» впервые даются официальные записи русско-китайских переговоров, начиная с Нерчинского соглашения 1689 г.

^[4] Здесь перекликаются два исторических события: включение в состав Русского централизованного государства в годы правления Ивана III Васильевича (1440-1505) Новгородских земель, причем великий князь московский Иван III ошибочно назван «человеком из Новгорода», а также ликвидация ига Золотой Орды. Здесь также имеет место смещение по времени, поскольку покорение Сибири Ермаком приходится на годы правления Ивана IV Васильевича Грозного (1530-1584).

^[5] Перевод сочинения Линь Цзэсюя о России см.: [5].

^[6] Сяньцзиндао соответствует нынешней провинции Северный Xамгён (КНДР), которая соседствует с провинцией Цзилинь (КНР) и Xасанским районом Приморского края России.

^[7] Перевод источника на русский язык, комментарии к нему см.: [1].

Источник: https://vfrta.ru/apps/rta/add_files/files/journal_2011-2.pdf