Александр Кан

Посвящается моей матери

Безнадежность — торжественнейший и величайший

момент в нашей жизни. До сих пор нам помогали —

теперь мы предоставлены только себе. До сих пор

мы имели дело с людьми и человеческими законами —

теперь с вечностью и отсутствием всяких законов.

Лев Шестов

Уважаемые дамы и господа! * Наша тема требует немедленной постановки проблемы. Поэтому позвольте мне начать свой доклад о литературе корейцев СНГ с цитаты из моего собственного эссе «Происхождение призрака» (1995). Итак:

«Событие литературы для маргинала, мировоззренческого инородца, для бесцельно блуждающего Духа, потустороннего соглядатая, принципиально не может быть отягощено ничем, ибо — родина, память, родословная мифологических, (согласно твоей личной мифологии) героев не имеет своих жестких координат. Есть только стойкое ощущение промелька, проблеска, какого-то скоротечного, безвозвратно ушедшего образа, словно… ты сидишь в поезде, и в этом пестром мелькании за окном что-то непременно — на какие-то доли мгновений — останавливает и притягивает твой взгляд. В таком случае — будь мужественным пассажиром! — этот взмах, это пятнышко, уголок неба, облачко дыма из печной трубы, шевеление осенней листвы, всплеск речной воды, — все это фрагментарное, обрывочное, что попадает в поле твоего зрения, и есть содержание твоей тоски, невыносимой тоски по этим обрывкам, кусочкам, по этим взмахам и всплескам. Все это и есть безумная влюбленность в то, что не принадлежит тебе и не будет принадлежать никогда».

——————————————————————————————

* — впервые прочитано 7 ноября 2006 года на конференции «Пути в Диаспору» в Университете Мичигана (Анн-Арбор).

——————————————————————————————

Итак, говоря о предмете нашего разговора, я хотел бы сразу заявить, что именно эта ТОСКА ПО НЕ ТВОЕМУ, это томление, является главным посылом и причиной для создания литературы так называемых инородцев, или русскоязычных корейцев СНГ, численность которых на сегодняшний день составляет около 500 тысяч. И конечно, обозначив метафизический вектор такой «инородной» и инородческой литературы, я не был одинок. По сути, об этом же, с той же болью и горечью, писал писатель Анатолий Ким, человек поколения моего отца, который первым из советских корейцев вошел в высокую российскую словесность и в буквальном смысле стал примером для всех нас, шедших по проторенному им пути. А именно, из его книги «Мое прошлое» (1998):

«Пора настала определиться, чей же я писатель — русский или корейский. … Один русский писатель, который смело может быть причислен к направлению «деревенщиков», так определил меня. Я отношусь к так называемым «русскоязычным» писателям и в этом виде навсегда останусь среди второстепенных, неродных. … А когда в 1989 году осенью я впервые попал на родину своих предков, в газете была опубликована моя беседа с одним маститым южнокорейским литературоведом, и он в лицо мне заявил, что Анатолий Ким никакого отношения не имеет к корейской культуре… Так куда же мне деваться?»

Таким образом, куда же ему, а точнее, нам, писателям-инородцам, деваться? Причем, заметьте, этот непраздный вопрос писатель Ким задал, пройдя немалую часть своего литературного пути, от чего эта проблема воспринимается поистине уже фатально. Точно крест, который нам, русскоязычным корейским писателям, придется нести, на своих плечах, до конца жизни. Но, тем не менее, не будем опускать руки, и попытаемся разобраться в этом вопросе, сегодня, в начале 21 века и 3 тысячелетия, с учетом всех обстоятельств и особенностей нового мира. Современную литературу корейцев СНГ я бы разделил на несколько более чем очевидных направлений, и они таковы: Далее »